Вчерашнее лето

Мы снова на этой квартире. Снова вдвоём. До отъезда три дня. — Как ты в тот раз пела? — я поворачиваюсь и смотрю на Саске, что тянет ко мне руку, — «Разбивали фонари, танцевали на балконе»? — цитирует он и я мягко улыбаюсь. События той ночи мне удалось восстановить только по обрывкам. — Да, именно так, — произношу я, пока Саске выбрасывает бычок с балкона, — Что ты предлагаешь? — спрашиваю я, хотя сама уже знаю ответ. — Потанцуем? — на улице снова идёт дождь, свет от переливов проектора звёздного неба отражается на его бледной коже, в темных волосах, отражается синим бликом в темных глазах. Музыка, что играет в квартире прекрасно слышна на балконе. Играет что-то невероятно неподходящее для медляка, но как и тогда, в этом есть что-то необычное, ломающее стереотипы о том, что такое обязательно танцевать только под специальный плейлист. Я уверенно делаю шаг, кладя руки на его плечи, мелодия наполняется словами, пока он обхватывает меня за талию. Как в тот раз. Кажется, у меня дежавю. Тепло распространяется в груди, согревает тело. Его руки горячие, мягкие. Танец медленный, абсолютно не стремительный, скорее просто размеренное покачивание под музыку, но до чего же приятное. Никакой агрессий, ярких вспышек, просто медленное движения, предопределенность и неизбежность. Все до безобразия правильное. Каждое движение, каждый вздох. Голос Роки наполняет квартиру, но для нас он приглушен стеклом. «На рогах» играет громко, но мы слышим только мелодию, подхватываемую дождем и шумом машин. Все это создаёт что-то новое, абсолютно необычное по звучанию. Личный оркестр, играющий мелодию лишь для нас двоих. — Ты решил повторить весь куплет в той песне? — спрашиваю я, прижимаясь к парню и кладя голову ему на плечо. — Кроме одного момента, — шепчет он, крепче прижимая меня к себе и заставляя посмотреть на себя, — Я надеюсь, что ты не возненавидишь мой сухие губы со вкусом крови, — шепчет также тихо, когда мы останавливаемся и он прижимается к моим губам своими в напористом, жадном поцелуй, но внутри у меня ничего не щёлкает, хотя отрицать то, что это приятно я не собираюсь. Я просыпаюсь в холодном поту, смотрю в одну точку слишком долго. Липкий страх вместе с испариной стекает по позвоночнику, я хватаюсь за телефон — 4:34 ночи. Захожу в сеть, набираю сообщение Саске: «Спишь?» Его аватарка смотрит на меня, а потом около неё появляется зелёный кружочек. «Нет, только покурил и собирался ложиться.» «Ты чего проснулась?» Я улыбаюсь, переворачиваюсь на бок, обнимаю плюшевого кота и печатаю ответ: «Кошмар приснился.» Его ответ долго себя ждать не заставляет: «Сейчас позвоню, подожди.» Через минуту телефон дребезжит вибрацией и Егор Натс на рингтоне неизменно сообщает о том, что не понимает, зачем она приходила к нему ночью. Я принимаю вызов и прикладываю телефон к уху. — Привет, — шепчу я, пока сердце бешено бьётся где-то в горле. — Привет, — его голос спокоен, в нем слышится хрипота и это влияет на меня успокаивающе, — Страшный кошмар был? — почти сразу спрашивает он и я чувствую непреодолимое желание сейчас его увидеть. — Да, но я не помню его точно, но что-то меня испугало, — отвечаю я, переворачиваясь на спину и упираясь взглядом в потолок. — Ты слишком много нервничаешь, вот и кошмары, — говорит он мне, а я чувствую тепло в груди от того, что он запомнил эту деталь, — Я говорил тебе, что это уебок не стоит ничего, — продолжает он уверенно, но злость очень отчетливо проскакивает в его тоне. Знал бы он, что переживаю я не о бывшем, а о том, что скоро мы расстанемся. И возможно уже навсегда. — Не надо, не хочу сейчас о нем, — перебиваю я, закрывая глаза, — Давай просто о чем-нибудь поговорим, — я слышу, как он вздыхает, — О чем угодно, но не о нем, пожалуйста, — снова прошу. — Хорошо, — наконец-то соглашается он и я слышу, как его голос смягчается, — Что тебе рассказать? — Что угодно, — отзываюсь, а Учиха начинает что-то рассказывать. Его голос успокаивает, я отпускаю страх также легко, как и приобрела его. — Ты уже засыпаешь? — интересуется, а я мысленно ставлю сотку, что он сейчас улыбается. Представляю перед глазами его мягкую теплую улыбку и по рука бегут мурашки. — Немного, — честно признаюсь. — Подождать пока ты уснёшь и потом положить трубку? — его лукавость так и сквозит через провод, но ответить он мне не даёт, — Так и сделаю, — я слабо улыбаюсь, находясь уже на половине пути в царство сна, — Так вот… — он продолжает что-то рассказывать, а я уже засыпаю. Возможно и без алкоголя я смогу его воспринимать также нормально, как и под ним.

***

Джизус играл фоном, пел о перерождение, пока мы мешали энергетик и водку, отчаянно пытаясь соблюдать пропорции оглушительно-энергичного напитка. — Может, не надо? — Саске смотрел на меня, сидя на кухне, пока я смешивала коктейль, — Сердечко остановится, — добавил он, а я лишь показала ему язык, кидая в кувшин лёд, предусмотрительно вынутый из морозилки. — Надо, любимый, надо, — твёрдо произнесла я, хотя сама была уже не так тверда. Половина бутылки виски в нас двоих с Сакурой зашла как родная, пока мы ждали пацанов у нас с братом в квартире. И сейчас мир чуть расползался перед глазами, расплываясь яркими резкими пятнами. Но кого это волновало. Саске тяжело вздохнул, поднялся со стула, насильно усадив меня на тёплое место и присел напротив на корточки, обхватив пальцами мои ладони. Его взгляд я так и не научилась выдерживать, хотя пыталась много раз. — Хватит пить, Наруко, — серьёзно произнес он, смотря прямо в глаза. Их темнота манила, обещала счастье, а потом поглощала, так его и не подарив. Его глаза — два глубоких колодца, падая в которые не знаешь когда коснешься чёрной воды и захлебнешься. — Нет, — отвечаю я, стараясь придать голосу твёрдости, — Я хочу выпить и ты мне в этом не помешаешь, — он крепче сжал мои ладони, его кадык чуть дернулся, брови нахмурились — он раздражен. — Мы пьём каждый день, не кажется ли, что пора завязывать? — Не кажется. Осталось два дня и я хочу оторваться! — Ты опять страдаешь по бывшему, если да то… — Хватит! — я резко повышаю голос, перебивая его, — Чего ты добиваешься, каждый раз напоминая мне о нем? — я вырываю свои ладони из его рук, — Ты садист или что? — я фыркаю, поднимаюсь со стула, направляясь на выход из кухни, но он ловит меня за руку, тянет к себе на пол. Я путаюсь в ногах, теряю равновесие и падаю к нему на руки, пока Учиха притягивает моё тело ближе к себе, зарываясь носом в мои волосы, а потом и запускает туда руку, сжимая золотые пряди. Мне нравится, но вида я не показываю. — Извини, — шепчет тихо, на грани с интимным шепотом. Шумно сглатываю. — И так всегда, — выдыхаю я, закрывая глаза, — Ты всегда так делаешь: сначала больно, а потом извиняешься. Ничем не лучше моего бывшего, — я знаю, что его это заденет, но не спешу произносить заветное — «ой, прости, я не подумала». — Не лучше говоришь, — его голос звучит обиженно, хватка на моих волосах усиливается, я неосознанно запрокидываю голову, чтобы он не оттягивал волосы до боли, — А может, я хочу узнать, что ты чувствуешь к нему? Ты же не рассказываешь, — недовольно говорит он. Я ощущая на себе его взгляд. Если бы взглядом можно было убить, я бы уже была мертва. — А что рассказывать? — не открывая глаз, произношу я, — Нас больше ничего не связывает, я стараюсь про него не вспоминать, — добавляю я, чувствуя как он сильнее тянет волосы назад и голова движется следом, лишь бы избежать боли, — А Сакуре ты все рассказываешь! — А ты ревнуешь? — я открываю глаза, смотрю на парня с вызовом. — Может и так, — уклончиво отвечает он, пока мы сверлим друг друга взглядами, неумолимо приближаясь. — Не мой проблемы, — я показываю ему язык, а он недовольно фыркает. Не выдерживаю больше зрительного контакта, я отвожу взгляд, — Отпусти, мне больно, — прошу я, вздыхая. «Я вижу свет в твоих глазах Ты видишь свет от моего Там нету больше ничего Ты может быть так и пыталась Но скажу тебе одно Твоя любовь осталась летом Без ответа, безответная любовь Осталась летом без ответа Безответная» — играет на колонке, но он не отпускает. Мы просто замирает, сидя на полу, в паре сантиметров друг от друга в нерешительности и алкогольном тумане. — Скажи мне, что я не должен, — спустя, наверное, минуты две, его голос звучит надломлено, умоляюще тихо, — Скажи мне «нет», — просит он шепотом. Дыхание захватывает, каждая часть моего собственного тела тянется к нему, толкает на что-то большее, чем просто игра в кошки-мышки. Я вижу, как реагирует он, как глаза темнеют, как руки крепче сжимаются, как дыхание становится рваным, горячим. — А если скажу «да»? — шепотом спрашиваю, держась за его плечи и чуть сжимая их. — Значит пути назад не будет, — отвечает он, — Я окончательно потеряю голову, — я облизываю губы, он нервно сглатывает, чувствую как дрожит его тело или это моё, — Я не трону тебя, пока ты сама того не захочешь, — произносит он, отводя взгляд в сторону и я чувствую его смущение, — И не тут. Не сейчас. — Да, — отвечаю я, прежде чем он переводит на меня взгляд и мой губы обжигает поцелуй со вкусом водки. Его язык скользит в мой рот, заставляя меня вздрогнуть, прижаться теснее, почувствовать огонь в груди и то, как он сжимает волосы на моем затылке, не давая разорвать поцелуй раньше, чем этого не захочет он. Настойчивость от которой кружится голова, слабеет тело и огонь разливается по венам. Что-то ненормальное витает между нами вместе с искрами. Пьяная симпатия и желание его губ сильнее здравого смысла и я просто отдаюсь воле случая, зная, что дальше откровенных поцелуев ничего не будет. Из колонки играет «Game Over» zotov и все кажется невыносимо интимным. Эта тесная кухня, играющая грустная музыка и этот чертовски прекрасный поцелуй на полу, в его руках, на его коленях. «Game over, я не успел признаться. Теперь вечный дождь идет в груди. А я бы все сейчас отдал, чтоб с тобой остаться, Но заблокирован экран, все позади.» — Про меня песня, — шепчет он, ненадолго разрывая поцелуй и давая мне глотнуть воздуха. — По бывшей страдаешь? — хрипло спрашиваю, а потом усмехаюсь, замечая как огоньки в его темных глазах заискрились. — Нахуй бывшую, — говорит он, а потом снова целует меня. Пьяный мозг забывает об этом разговоре, заглушаемые музыкой поцелуй из нежных перетекают в торопливые, жадные и опасно-страстные.