Writober 2023: Arshelex

Эндзе помнит, паленое человеческое тело пахнет как свинина - сладко. Добротно горящая человечина. Вывернутые наизнанку, как фрукты с поверхности, женщины пахнут духами на жаре, цветочным букетом среди гнили. Мужчины - мочой, потом и железом. Эндзе закрывает глаза и нос, чтобы забыть, но не получается. С макушкой он утыкается в пыльные трактаты и ветхие свитки древнего народа Энканомии. Свитки оставляют крошки и пепел, мажущий пальцы. Он один из немногих, кто еще может имитировать человеческий облик, но это, кажется, ненадолго. В Бездне его откровенно... недолюбливают; считают, что он сохранил слишком много от людей. Эндзе помнит, века назад он был архивариусом в Королевской библиотеке Каэнри'ах. Книг было действительно много. Некоторые писались сами, их безбожным народом грешников, некоторые приносили с собой люди с поверхности, отказываясь от своих жилищ и существования под надзором Селестии. Он сам писал книги: разумеется, редко. Пустые буковки, знаки препинания похожи на скрюченные от болевого шока тела людей. Из-за отсутствия солнечного света у их детей часто отказывали ноги и внутренние органы. Эндзе помнит даже, как он закрывал медным ключом массивные, богато выделанные серебром и темной сосной двери Королевской библиотеки на площади с фонтаном; огибая клумбы с искусственными цветами, лавки, фонари с вензелями, жилые дома, он шел в больницу. Он создавал им новые миры, если угодно; только для них. В мирах пахло свежей травой, ведь ничто не мешало фотосинтезу, было много птиц и животных. И солнце. Витало промеж облаках даже оно. Он шел по своему подземному королевству и на ходу сочинял десятки разных сказок. Нищей девочке, вынужденной передвигаться на коляске, похожей на фермерскую телегу с кабачками, он непременно рассказывал о принцессе Розе. У принцессы Розы был дворцовый летний сад с абрикосами и персиками, солнце светило прожилки на листиках деревьев, а кожа Розы была загорелая, будто у воительниц Сумеру. Волосы - шелк, характерно женский стан - породистая кошка, которых могли себе позволить завести только аристократы крови короля Ирмина. Девочка завидовала, но все равно любила Розу. Эндзе нарисовал для нее принцессу: с кривыми ручками-ножками, деревом-тростинкой, вовсе не загорелой кожей. Девочка поцеловала Эндзе в щеку и спрятала рисунок под подушку больничной койки. Слепому мальчику он складывал из все той же бумаги фигурки. Рыцарей, воинов, королей, тигров, волков, воробьев - всё по зарисовкам с поверхности - различали лишь атрибуты в бумажных руках и лапках. Он не пытался объяснить ему, что значит солнце или дерево. Эндзе любил Каэнри'ах, но это вовсе не означало, что он не желал детям увидеть солнечный свет и намочить руки утренней росой: под землей она в теории существовала только его рассказами. Тяжело вздохнув, Эндзе сгреб все свитки в увесистую сумку на плече. Пища для размышлений, сказал бы он раньше; сейчас это пустой фольклор, на изучение которого у него и Ордена нет ни времени, ни желания - цель, поставленная принцессой, маячила перед глазами, словно видимая отовсюду Дайнити Микоси. Когда он выходит из библиотеки в Теснине, в Энканомии такая же густая светло-фиолетовая Вечная ночь, какая тут стоит всегда. Параллели между родиной кажутся неуместными, как пропасть посреди дворца, и он отгоняет эту мысль. Эндзе изучает свитки в лагере хиличурлов неподалеку от озера, вокруг которого крутятся вишапы. Завидев его издалека, хиличурлы клонятся к земле в сомнительном почтении. Два Гидро и Электро мага, окруженные элементальными щитами, пытаются разговаривать с ним на родном - мертвом - языке. Он даже отпускает несколько шуток, но маги лишь непонимающе качают своими вороньими масками. Пожав плечами, Эндзе принимается за изучение. Спустя отрезок времени, в Энканомии растягивающегося до бессмысленного, от очков режет болью глаза. Это тоже, наверное, напоминание о людском. Боль. Кто знает, думает Эндзе, проклятия Селестии странны, жестоки и загадочны. Он закрывает глаза и вновь видит детей. На работе он пишет для них облегченные сказки без сюжета, но с некоей моралью, пытаясь научить хоть какой-то грамоте. В конечном итоге дети в воспоминаниях смешиваются в единый вихрь - из слез, смеха, волос, парализованных конечностей, голосов, косичек и ссадин на коленках. Девочка на коляске-телеге дергает его за рукав. Слепой мальчик щупает его лицо дрожащими хлипкими пальцами, не веря, отстраняется. Несколько детей, близнецов, предполагает Эндзе, но не знает наверняка, пытаются залезть на оба его плеча: они смеются в самое ухо. «Расскажи что-нибудь еще, Эндзе». Он бы рассказал им о Небесном граде или Нибелунге, все легенды Энканомии, что вычитал в своем задании, или даже о красоте принцессы Бездны. Кажется, по-человечески ее звали Люмин. Все зовут ее принцессой. Он тоже. Эндзе открывает глаза. Несколько хиличурлов танцуют вокруг костра. В носу запах копченой свинины, в человеческих - настоящих - волосах тает пепел. Не до конца понимая, еще человек Эндзе тянется пальцами в свою сумку - мимо свитков, трактатов, сборника анекдотов и книжки для заметок в кожаном переплете. Его книга. Его сборник сказок. Его надежда, которую он дарил детям Каэнри'ах. Возможно, именно они сейчас и танцуют у костра и едят копченую свинину, кто знает, опять думает Эндзе. Книга холодна. Сборник миров, сотворенных его рукой, как будто он был Фанетом как минимум, - рассыпавшихся на пепел миров. Так будет правильнее. Он встает на ноги и идет к хиличурлам, что содрогаются в своем зверином первобытном танце у огня. Те уже готовы кланяться, но Эндзе жестом останавливает их. Вручает книгу. Рогатые маски смотрят на него едва ли не в упор. Через мгновения самый смелый из племени забирает у него дар, а потом открывает где-то посередине. На рогатые маски, хитро прищурившись и склонив голову к покатому бронзовому плечу, грубо заштрихованная и вся отчасти помятая, со страницы смотрит принцесса Роза. - Mosi Mita! - воскликает самый смелый. Эндзе кивает и рвет уголки губ в улыбке. Через час он замечает, что всё племя с интересом исследует сотворенные им миры и загадочно тычет в улыбку принцессы Розы.