Любовь кусается

      — СИРИ, СИРИ!!       — ДЯДЯ СИРИУС!!!       Как только Сириус вошёл в небольшую тату-студию, расположенную поблизости от Косого переулка и потому имеющую успех как у маглов, так и у волшебников, ему тут же захотелось заткнуть уши и убежать. Но он не мог, он должен был забрать оттуда двух неугомонных обезьян и развлекать их до вечера.       И так из-за очередного приступа пришлось этим утром срочно отдать Гарри и Невилла Северусу, у которого наверняка на сегодня была назначена куча клиентов. Благо квартира у них находилась в двух шагах от студии, и Сириус успел закинуть четырёхлетних бесят до того, как стало совсем невмоготу.       Он скинул детей на обалдевшего Северуса, тут же вызвал Ночного рыцаря и рванул в Мунго. Из автобуса выходил уже со слезами на глазах, еле превозмогая адскую боль, что без помощи целителя распространится настолько, что сначала откажет правая рука, а потом и полностью парализует тело. Но самое прикольное, что от этого боль не станет меньше. Целители утверждали, что это проклятие не смертельное, но всё равно приятного в нём было мало.       Обычно он успевал в больницу до того, как станет совсем плохо — аппарировал, как только чувствовал первые симптомы приступа, или его переносил Северус, если был дома. Сейчас с детьми рисковать не хотелось, а Северусу он соврал, что всё терпимо. Он представлял, в какой кошмар превратят ребята студию даже за пять минут наедине, — разумеется, наученный горьким опытом.       Вываливаясь из автобуса, Сириус об этом немножко жалел. Но ему повезло: очевидно кто-то пролил на него капельку Феликса по пути, потому что обычно обитающий на пятом этаже целитель Сплин, его лечащий врач, вдруг оказался у приёмного окна.       После того, как он фактически упал в объятия Сплину, Сириус не помнил ничего. Он очнулся в светлой палате спустя три или четыре часа и чувствовал себя… приемлемо. После такого приступа обычно он отходил до нормального состояния как минимум дня два. И ни один целитель в Англии, Франции, Чехии и нескольких других странах, в которых они с Северусом побывали за последний год, не мог сделать ничего, кроме как временно заключить проклятие в «инкубатор» внутри Сириуса на месяц-два или даже всего на неделю, пока проклятье не сожрёт эту преграду. Получалось всегда по-разному, поэтому Сириус никогда не был готов к новому приступу, а Северус корил себя за то, что не мог выучить чары, которые держали его в ремиссии. Доводы, что это чары наивысшего уровня, которые в Англии знают всего два человека, и оба работают в магической больнице, не работали. Даже невыразимцы, которые тоже осматривали Сириуса, разводили руками.       За последний год они с Северусом перебрали половину библиотеки Блэков и не встретили ничего даже отдалённо похожего на это проклятье. Им и жахнуло-то, честно говоря, когда все уже несколько расслабились и выдохнули.       Волдеморта уничтожили ещё пять лет назад, и в немалой степени этому поспособствовал Регулус, который всё-таки не послушался Сириуса и вступил в ряды Пожирателей, хотя, как много позже признавался, вскоре об этом пожалел. После того, как Волдеморт взял у него домовика, чтобы спрятать свой крестраж в жуткой пещере, рядом с которой прошло его радужное детство, в Регулусе что-то окончательно переломилось. Он и так был слишком мягок для столь радикальной группировки, а вернувшийся при смерти, можно сказать, любимый домовик поставил окончательную точку.       К тому времени Дамблдор создал Орден Феникса: отряд доверенных волшебников, в котором, в том числе, состояли и они с Джеймсом, Фрэнком и Алисой — тогда уже аврорами. Лили вовсю училась на целителя, но тоже изредка выбиралась на собрания. Лунатик, Хвост и остальные, старше и младше них, тоже активно участвовали в делах Ордена. Многие тогда, почувствовав на себе и своих родных отчаяние, боль и смерть, вступили в их ряды.       Только Северус упорно отказывался вступать в Орден, но все годы, что шла борьба, исправно варил самые сложные зелья, в которых нуждались орденцы. Он продолжал изучать тёмные искусства, и благодаря этому им удалось сохранить несколько жизней.       Найти кучку остальных Лордовских крестражей, — Дамблдор считал, что только с одним Волдеморт заморачиваться точно не станет, и оказался прав, — получилось благодаря усовершенствованному зелью поиска, на которое Северус потратил полгода почти без сна и кучу нервов в переписке с зарубежными светилами (для этого дела привлекли Слизнорта).       Сириус считал, что Северус сделал для Ордена намного больше, чем половина его участников, но благоразумно об этом молчал. Сам Северус свой приступ альтруизма объяснял всегда одинаково: «Это всё для того, чтобы твоя тупая задница не откинулась раньше, чем я посчитаю нужным».       Вообще аврорам тогда в принципе пришлось не сладко. Любой вызов по поводу подозрительного шума у соседей мог легко закончиться в гробу.       Скажи кто Сириусу, что ещё до тридцати лет на его теле будет красоваться приличный узор из шрамов — хоть и заботливо перекрытый татуировками, — а изнутри жрать тёмное проклятье, он бы, наверное, не поверил.       Но ему всё же повезло больше, чем Молли Уизли, у которой погибли сразу два брата. Больше, чем Люпину, лишившемуся отца. И больше, чем многим, у кого тоже забрали любимых людей. Все родные Сириусу люди остались живы. Покалечены, но живы. Сириус не знал, как одновременно можно чувствовать себя и счастливым, и виноватым, но так и получалось.       Его проклятье — прощальный подарок от сестрицы, которым она одарила его, прежде чем их с Долоховым наконец убили. Авроры долго за ними гонялись. Они бы их никогда так и не нашли, не рвись те обратно в Англию в надежде вернуть к жизни своего лидера. Белла и Долохов не зря считались самыми сильными приспешниками Волдеморта. Во время облавы на них погибло трое ребят, а в Сириуса угодило это. И самое поганое, что доступа к библиотеке Лестренджей из-за вшивой бюрократии ему не давали, а тем временем именно там мог быть ключ к снятию проклятия. Сириуса с Северусом от того, чтобы просто вломиться в особняк зятя, останавливала только вероятность получения ещё какого-нибудь проклятия.       С авроратом Сириус попрощался и ещё долго проходил восстановление, параллельно следя за делами Визенгамота: Регулусу, как бывшему, хоть и оправданному, Пожирателю смерти было отказано в членстве. Орион Блэк, повинуясь внезапному порыву, передал это место Сириусу, хотя всё их детство делал вид, что детей у него не существует.       Как кричала Вальбурга, было слышно, наверное, на том конце Ла-Манша.       Никто не знал, сколько ещё приспешников Волдеморта осталось на свободе. Учитывая, что Люциус Малфой смог откупиться и не только не попасть за решётку, но и всё ещё благополучно заседать в Визенгамоте, возможно было всё. Дамблдор говорил, что ничего ещё не закончено, — и на этот раз он тоже не ошибся, — но пока он являлся Верховным чародеем, у адекватных людей ещё оставалось какое-то влияние в этом гадюшнике.       Скажи кто Сириусу, что однажды он ударится в политику…       Впрочем, если бы ему кто сказал, что Северус, которого сам Николас Фламель приглашал к сотрудничеству, решит однажды: «В пизду! Открываю тату-салон», Сириус охренел бы ещё больше.       К слову, с Фламелем Северус всё-таки встретился.       Сириус едва успел здоровой рукой подхватить один маленький ураган, как к нему тут же подбежал второй и намертво вцепился маленькими ручонками в штанину.       — Сири, ты в порядке? — спросил Гарри, смотря на него своими огромными зелёными глазами так проникновенно, что Сириусу сразу захотелось скупить ему все игрушки на свете.       — Конечно, я в порядке! — как можно бодрее отозвался он, переваливаясь с одной ноги на другую, потому что Невилл и не думал отпускать его. Понятно, что дети испугались, они ещё ни разу не видели его приступ.       Сириус бочком прошёл в открытую дверь кабинета и уставился на невинно улыбающегося Северуса.       Невинно.       Улыбающегося.       Северуса.       — Что ты сделал? — упавшим голосом спросил Сириус.       — Не понимаю, о чём ты, — как ни в чём не бывало пожал плечами Северус. Дети безуспешно прятали смех, уткнувшись в Сириуса лицом.       — Тому, кто сдаст дядю Сева, дам чупа-чупс, — пошёл ва-банк Сириус. Северус закатил глаза и одними губами произнёс «скукота».       — Он сделал нам ТАТУИРОВКИ! — хором прокричали Гарри и Невилл.       Гарри тут же сполз с его рук и задрал рукав футболки. На плече красовалось какое-то тёмное пятно, которое Сириус не мог разглядеть — то ли слишком маленькое, то ли в глазах у него помутнело. В то же время Невилл вообще снял свою футболку и отбросил её в сторону.       У Сириуса подкосились колени.       На всей груди Невилла был нарисован детёныш мандрагоры с лиственным ирокезом и в тёмных очках. Накачанными ручками он показывал Сириусу «козу». А ещё язык.       Это было бы мило. В какой-то из вселенных. В которой родители Невилла, допустим, не открутят им с Северусом за это бошки.       Сириус сглотнул и перевёл взгляд на Гарри, который смотрел на Невилла как-то странно. Спустя секунду Сириус понял почему.       — У Невилла больше, — обиженно засопел Гарри, — но дядя Сев обещал мне ещё одну сделать, — гордо закончил он.       Сириус тяжело вздохнул и всё же опустился на корточки. Но не потому, что ноги его не держали, а просто чтобы рассмотреть этот чёртов рисунок. Лучше бы, конечно, он этого не делал. Почему-то у Гарри на плече был изображён волк с разинутой пастью и высунутым языком. Верхом на мотоцикле.       — Сири, это ты! Я попросил дядю Сева нарисовать тебя! — Гарри кинулся обнимать Сириуса и завалил так, что ему пришлось осесть на пол.       Отчаянно хотелось плакать.       — Эй, ты вообще как? — заботливо спросил Северус, подойдя на пару шагов ближе.       — Лучше всех, — хрипло отозвался Сириус.       Северус каким-то чудом, которое, скорее всего, звали «телевизор», спровадил детей, вернулся к Сириусу и присел напротив.       — Что-то не так в больнице? — в голосе Северуса звучала неподдельная озабоченность, но Сириус был в таком шоке от его поступка, что не расслышал вопрос.       — Сев, я ведь умру, — сказал он. Северус непонимающе моргнул. Весь ужас ситуации ещё до него не дошёл. — Они убьют меня, понимаешь. Потом, конечно, и тебя тоже, но…       — Подожди, постой, — прервал его Северус, кажется, понемногу понимая, о чём говорил Сириус. — Кто нас убьёт? Эти горе-родители, которые на всё лето оставили нам своих «ангелочков»? — воздушные кавычки Северус не рисовал, но Сириус их без труда увидел и трагически кивнул. Ещё он хотел возразить, что, вообще-то, детей им оставили всего на две недели, а не на три месяца, но не смог.       — Блэк, ты вообще нормальный? Ты думаешь, это настоящая татуировка?       Сириус снова кивнул, но уже с надеждой.       — Мерлин, ну что за идиот, — пробормотал Северус. — А я ведь реально испугался за тебя! Нельзя же так!       «Кто бы говорил», — собрался возразить Сириус, но не успел.       — Ни один здравомыслящий человек не будет бить детям настоящие татуировки. Это всего лишь хна, я про неё тебе рассказывал вообще-то. Обычная краска, она держится где-то месяц… у маглов.       — А не у маглов? — осторожно поинтересовался Сириус. Он действительно припоминал что-то про эту хну, которой рисовали на себе те, кто боялся боли или не хотел портить тело.       — Месяца три-четыре, — пожал плечами Северус, вставая. Сириус тоже встал. — Я старался понадёжней.       — За что ты так?       — О чём ты? Дети едва ли не писаются от восторга.       — Но их родителей же инфаркт схватит! Они же ни черта не понимают в этом!       — А нечего было портить нам годовщину, подсовывая своих спиногрызов! Как будто других нянек нет.       — Во-первых, — Сириус пришёл в себя, и ему уже было смешно. Это действительно забавная шутка, и лица офигевших горе-родителей надо будет обязательно запечатлеть. — Какая годовщина, зая? — Северус поморщился — ему никогда не нравилось это прозвище, хотя Сириус выиграл его в честном споре! Правда, не в первом. — Ни ты, ни я не скажем точно, когда начали встречаться, а свадьба у нас была зимой!       Северус открыл было рот, но Сириус продолжил:       — Во-вторых, ты прекрасно знаешь, что родители Джеймса уже не в том возрасте, чтобы приглядывать за детьми, Реми весь в раскопках где-то в Египте, а Пит… Кстати, ты не в курсе, куда он на этот раз уехал? — Северус помотал головой. Пит имел нехорошую привычку никому не говорить и съёбывать на месяц в Гренландию, Норвегию, Сибирь или ещё куда, наблюдать сияния и зарисовывать карты звёзд. Сириус слышал, что он даже на короткой ноге с кентаврами, правда, не от самого Пита, а от Дамблдора, а по его виду никогда не понятно, шутит он или говорит серьёзно. — Ну а у Фрэнка и Лили вообще никого…       — Да знаю я, — выдохнул Северус. — Просто они такие… утомительные.       — Я с тобой абсолютно согласен, — тоже выдохнул Сириус, приобнял Северуса за бок и положил голову ему на плечо. Он прекрасно понимал, почему Северус принимал две недели за целое лето. По отдельности Гарри и Невилл были действительно ангелочками без всяких кавычек, но вместе... — Но они милые.       — Это правда, — не стал спорить Северус. — Надо будет их для стены сфотографировать.       Северус говорил о стене, где висели фотографии его готовых работ для новых клиентов. Там же было несколько фотографий голого торса, ног и рук Сириуса в разное время. А пара компрометирующих лежали в зачарованном ящике спального комода — они тогда слегка увлеклись фотосессией и заодно испытали на прочность новое кресло в кабинете.       И хоть Северус говорил об одной стене, Сириус думал о другой. Той, что была не на ресепшене, позади приветливо улыбающейся девушки. Он думал о самой большой стене в гостиной их квартиры, которая сплошь была увешана кусочками счастья.       Северус, Сириус, Джеймс, Лили, Пит и Реми, едва влезая в кадр, все вместе улыбаются и щурятся от яркого солнца, — они только сдали последний экзамен.       Сириус и Северус стоят по бокам от Виктории и Элис. Те только что поженились. На фотке рядом девчонки кормят друг друга тортом. У обеих лица полностью перемазаны кремом, а глаза светятся от счастья. Сириус прекрасно помнил, как долго они выбирали «самые красивые и дорогие платья», а потом ещё несколько недель, вернувшись из свадебного путешествия, эпатировали Лондон, появляясь в этих шикарных платьях в самых разных общественных местах. К сожалению, все фотографии, которые тогда сделал Сириус, гуляя с ними, они у него отобрали.       А вот на снимке Сириус в ярких блестящих шортах миссис Сколомб принимает у развеселившегося Дамблдора диплом. Позади хмурится Макгонагалл. На следующем кадре он там же, на церемонии вручения, взасос целует охреневшего Северуса на глазах у всего курса и их родителей. Это был их каминг-аут. И пусть спор тогда Сириус проиграл, но он ни о чём не жалел.       На стене есть даже фотография под заклятием вечного приклеивания. К этому заговору подключили множество людей. На сосредоточенно что-то варящего Северуса Сириус натянул шапочку для душа с рисунком жёлтых утят. Лили удалось запечатлеть тот момент, когда ещё ничего не понимающий Северус в растерянности смотрит в объектив. Позже Сириусу пришлось очень несладко, и пару раз фотография была на грани уничтожения, но он её всегда спасал.       На многих фото изображён недовольный Регулус, ребята из ордена, моменты из путешествий.       Любимая фотка Сириуса — с концерта Боуи, на который они с Северусом впервые попали. Там Сириус стоит на фоне сцены, где видно маленькую светло-голубую точку — это Боуи.       И, конечно, их самая первая фотография. Немного потёртая, уже желтоватая, она висела в самой середине.       «Лето 1977».