История о том, как Шэнь Вэй и Е Цзунь обрели своё счастье

Е Байи иногда считал, что на ледяных просторах Чанмин было бы спокойнее. Дети наслушались историй о шалостях Е Цзуня и Чжэнь Яня и теперь стремились превзойти их, младшие осваивали слово “нет” в ответ на любой вопрос. Мало того, на него свалился ученик его ученика, вполне способный парень, но — что за напасть такая? — тоже влюблённый по уши! Когда Гу Сян объявили, что Цзышу поживет с ними, она устроила форменную истерику, и только когда мама прижала руку к голове и устало опустилась на стул, резко замолчала. Она ещё не смирилась с мыслью о маленьком братике и наличие чужого взрослого в доме приняла в штыки. Папа и Чжэнь Янь хлопотали вокруг мамы, а испуганную Гу Сян обнял Цзышу. — И что с тобой случилось, юная госпожа Чжэнь? — Ничего, — она сжимала зубы, чтобы не расплакаться, и бросала на маму встревоженные взгляды. — Я думал, мы поладили, — Цзышу стёр большими пальцами первые слёзы. — Мамочка, я не хотела тебя расстраивать, — Гу Сян вырвалась, обняла колени матери и разрыдалась. Гу Мяомяо погладила её по голове. — Всё хорошо, А-Сян, всё хорошо. — Обычно она не так остро реагирует, — покачал головой Чжэнь Жуюй. — У всех бывают плохие дни. — Только больше никакого сладкого! — Я придумаю что-нибудь другое. Утром А-Сян возле кровати ждали новые заколки, гребешок и нефритовая подвеска. Она решила, что иметь двух братьев не так уж и плохо. Цзышу чувствовал вину перед А-Сян и всячески старался её задобрить, и девочка нещадно этим пользовалась. Если она умудрялась достать брата, то искала защиты у Цзышу, если он звал её на тренировки и не давал спуску, она бежала к Чжэнь Яню. Но когда оба старших брата объединялись и начинали её воспитывать, то спасения уже не было. Цзышу рассказывал про школу, про то, как здорово быть старшим, и теперь Гу Сян с нетерпением смотрела на живот Гу Мяомяо, ожидая, когда тот станет заметнее, а когда одежда перестала скрывать изменившуюся фигуру, надолго залипала, пытаясь почувствовать шевеления ребёнка. Чжэнь Янь порой проклинал свой длинный язык, ведь если бы Цзышу продолжал жить на постоялом дворе, они могли бы уединиться там, а дома повсюду обнаруживались либо слуги, либо вездесущая Гу Сян, так что кроме пары поцелуев тайком урвать ничего не получалось. Как будто отец забыл, как сам был молод. Гу Мяомяо с нескрываемым умилением наблюдала за детьми. Янь-эр вырос так стремительно, уже успел встретить своего чжицзи и добиться его расположения. А-Сян, капризная, вредная, избалованная, менялась на глазах. Перестала сбегать с медитаций и тренировок, часто старалась крутиться на кухне, помогая старшему брату с готовкой. Перестала разносить дом, всё чаще навещала маму и расспрашивала то о вышивке, то о закупках, то о комнате, в которой будет жить братик. С восторгом смотрела на округляющийся живот и задавала кучу вопросов. Взрослые дети покидают гнездо, эта мысль заставляла Гу Мяомяо грустить, хотелось попросить А-Сян оставаться ребёнком как можно дольше. Чжэнь Янь, казалось, чувствовал её настроение, иногда он отрывался от своего чжицзи и просто сидел с ней, держа за руку. Гу Мяомяо целовала его в макушку и отпускала, просила прислать к ней А-Сян — молодым нужно время на себя. С приближением дня родов её всё чаще обуревали страхи. Сын вырос и скоро покинет дом, но дочь ещё совсем ребёнок, и младенцу нужна мама, она старалась не показывать свои страхи, но иногда просыпалась среди ночи и плакала, а потом ругала себя за глупости и успокаивалась, поглаживая живот. Несмотря на двух здоровых детей, третьи роды почти в сорок лет — это испытание для организма. Всю беременность семья Гу Мяомяо не отходила от неё. Муж варил поддерживающие составы, сын готовил самые странные блюда, которые она просила, дочь, осознав, что станет старшей сестрой, неожиданно повзрослела. Из её характера ушли собственничество и инфантилизм. Она училась заботиться о ком-то ещё, кроме себя, радуя материнское сердце. Почти в самом конце одного из суровых зимних месяцев Гу Мяомяо почувствовала, как второй сын запросился в мир. Почему-то рядом оказался Цзышу, избранник её первенца, замечательный юноша, которому так не хватало материнского тепла. Он, поняв, отчего так резко изменилось выражение лица Гу Мяомяо, помог ей опереться на него и довёл до покоев, подготовленных к родам. Позвал Чжэнь Яня, отловил на входе любопытную Гу Сян, отвлекая её, — в общем, сделал всё для её комфорта. Сын родился быстро, не прошло и четырёх часов. Крепкий, здоровый, громко сообщающий о своём приходе в этот мир. Супруг, осмотрев младенца, осторожно обмыл его, завернул в пеленки и передал жене. — Он так красив, любовь моя, весь в тебя. Как мы его назовем? — Чжэнь Мин. — Мин-эр? Хорошее имя. *** Это оказались самые долгие полгода в жизни Цзышу. Сам легендарный бессмертный Е стал его наставником, и Цзышу посочувствовал своим шиди, с которыми порой бывал излишне строг. Е Байи не церемонился, обзывал бездарем и позором его ученика, и это было чуть ли не самое мягкое, что Цзышу слышал от него, но при этом делал всё возможное, чтобы услышать скупое "неплохо", на большее рассчитывать не приходилось. А-Сян стала кладезем информации о Чжэнь Яне. Цзышу немного стыдился того, что за всё время в поместье не узнал своего чжицзи. Казалось, Чжэнь Янь знал про него всё: любимый цвет, любимые блюда, аромат масла для волос — стоило задуматься, что ему что-то нужно, как вещь появлялась будто сама собой. Он же, старший ученик Школы Четырёх Сезонов, не отличался такой наблюдательностью и теперь корил себя за это. Но А-Сян с радостью выбалтывала маленькие секреты своего гэгэ. И Цзышу с каждым днём влюблялся всё сильнее. Почему он видел только маску шалопая? Несмотря на изматывающие тренировки, ежедневные встречи и быстрые поцелуи тайком, каждую ночь Чжэнь Янь приходил к нему во снах и творил всё более непотребные вещи, и Цзышу с нетерпением ждал возвращения в родную школу, где сможет наконец уединиться с Чжэнь Янем и попробовать всё то, о чём мечтал. Госпожа Чжэнь благополучно разрешилась от бремени. Пришла пора возвращаться в Усадьбу Четырёх Сезонов. Гу Сян, как тигрица, защищающая выводок, не отходила от братика. Он был весь такой маленький, беленький, пухленький. Лапочка просто. Она ждала, когда диди подрастет, чтобы учить его всему, что знает и умеет сама. Гэгэ, собрав с собой кучу вещей, трав, банок, склянок и ещё чего-то, готовил повозку, они с Цзышу-гэгэ ехали в его школу, обещая навещать её, а также звали в гости, полюбоваться цветами, о которых знают все. Дорога была суровой, холод пронизывал до костей, не спасали и многослойные зимние ханьфу. Цзышу отправил письмо перед отбытием, искренне надеясь, что их встретят. Вьюга, завывавшая все три дня в пути, неожиданно стихла, седые косматые облака разошлись, позволяя косым лучам зимнего солнца осветить все вокруг. У ворот не было наносов и сугробов, значит, шиди следят за порядком и в его отсутствие. Их встретили у въезда, забрали лошадь в конюшню, а гостей сразу отправили в большой дом. Мастер Цинь и шиму сидели во главе небольшого стола, приветливо улыбаясь. Рядом с ними сидел Цзюсяо, выросший и возмужавший за то время, что они не виделись. — А-Шу, Яньянь, добро пожаловать домой. *** Жизнь в Цзянху текла своим чередом. Цянцяо подарила Е Цзуню двоих дочерей и сына, и ему требовалась вся сила воли, чтобы наказывать девочек за шалости. Зато они беспрекословно слушались Чжэнь Яня. Тот смеялся, что у него особый подход и большой опыт. Цзышу только закатывал глаза и улыбался. Когда ему снова стали снится странные сны, Е Цзунь испугался. Он забыл о проклятии, как он называл этот странный дар. Первое время он не мог вспомнить, что ему снилось, только ужас и боль, от которых он просыпался в холодном поту. Цянцяо успокаивала его, напоминала, что видения не сбываются, что он может предотвратить кошмар. Но как предотвратить то, чего он не понимает? Потом стало казаться, что он сходит с ума. Везде слышался детский плач и тихое "помоги мне", но его дети либо мирно спали, либо играли, довольные собой и друг другом. Снова пришлось обратиться за помощью к Е Байи. Тот привычно обругал идиотом, сказал, что нужно было прийти раньше, и усадил медитировать. Е Цзунь видел смутные образы, сосредоточиться мешала резкая боль в животе. Он вдохнул глубже, картина обрела чёткость. Встревоженный брат и Чжао Юньлань с младенцем на руках. Малыш смотрел прямо на Е Цзуня, и он снова услышал тот самый голос: "помоги мне". Цянцяо вместе с Ло Фумэн собрала ему мешочки с самым необходимым для младенца, Чжэнь Янь наварил настоек и мазей от всех детских болезней, отец снабдил нефритами, порошком из жемчуга и прочими редкостями. Через две недели после глубокой медитации у Е Байи, Е Цзунь почувствовал зов. Перед ним сформировался вихрь портала, в который он шагнул, не думая ни о чём.