Dream angst, but it's Whumptober 2023

No. 18: «I tend to deflect when I’m feeling threatened.» Повязка на глаза — Пытки за информацию — «Бей их сильнее.»

***

      У него забрали буквально всё.       Его свобода, права на еду и на собственное тело, этот сервер отнял у него его человечность, друзей, семью — всё. Он полностью разбит, его ежедневно пытают в обсидиановом ящике окружённом лавой, он даже не помнит, когда в последний раз ел, его семья ненавидит его, его названный брат обещал убить его, его лучший друг так его и не навестил, никто не приходит, никому нет до него дела, он интересует людей только из-за книги и книга же единственная вещь, что держит его в живых — он может точно сказать, что потерял надежду ещё во время первого своего прыжка в лаву, ведь ничего просто не имеет смысла в этом месте, кроме бесконечной боли. Или же, нет, кое-что у него всё же осталось: его гордость.       Если он будет спорить со своими мучителями, это, конечно, не принесёт ему ничего кроме боли, но это будет подтверждением того, что он не окончательно сломался. Если бы он просто сдался и позволил бы всему идти своим чередом, быть смиренным и тихим, брать всё, что ему дают — это было бы весьма жалко. Он злодей, монстр, всему серверу пришлось объединится, чтобы запереть его — он тот, о котором будут говорить ещё долго даже после смерти, о его жестокости, о хаосе, что он вызвал и о его манипулятивной безжалостной натуре. [Никто не вспомнит о хороших вещах: о том, как он любил своих друзей и свой сервер, о подарках, объятиях и смехе. Не вспомнят, как он строил путь Прайма, чтобы соединить все домики на сервере, как он помогал восстановить чужие дома после войн, как он всегда кормил бездомных кошек в деревнях… И как он позволил дважды убить и заточить себя в тюрьму ради общей сплочённости, ради семьи. Ему не следует обижаться на это, конечно же.] Он не тот, кто, свернувшись в калачик, рыдает на окровавленном полу, не тот, кто в бреду зовёт своих друзей после особенно жестокой сессии и не тот, кто начинает паниковать и трястись, когда слышит знакомый звук поршней и опускающейся лавы. [Не может позволить себе быть таким. Не когда кто-нибудь смотрит.]       Поэтому он старается сохранять настрой, шутить, иронизировать и подкалывать своих мучителей, как бы страшно это не было. Упоминать их старые ошибки или посмеяться над эмоциями, которые они легко демонстрируют ему. Чаще с Квакити, чем с Сэмом. [Что-то в его сердце всё ещё ноет при мысли обидеть Сэма, его близкого друга, почти брата, — ему стоит прекратить жалеть своего мучителя.]       Сессии сложно перетерпеть, но Дрим справляется. У него нет особого выбора. Это тяжело и всё же, кажется, у них есть некие правила, которые они не нарушат — Сэм точно не хочет его смерти, а потому он всегда получит зелье исцеление прежде, чем это зайдёт слишком далеко, он даже не оказывается на грани жизни и смерти, что, безусловно, победа; их глупые попытки манипулировать им не работают, потому что это пытки и он не дурак, он знает, что слова «я сделаю тебе ещё больнее», не имеют смысла, потому что больнее должно стать в любом случае, в этом вся суть — это можно использовать, чтобы облегчить себе жизнь.       Дрим справится с этим. Он настаивает на этом. Ничто не сломает его, они могут делать что хотят — он не отдаст им книгу и их тупым приказам он тоже следовать не будет.

***

      Однажды Дрим отключается во время сессии, в глазах темнеет и он не может даже пошевелиться, лужа крови, в которой он лежит, становится всё больше с каждой секундой. Кажется, сэр пару раз ударил его по голове каким-то тупым, прежде чем уронить на пол, он не уверен. На секунду он выпадает из реальности, а в другую секунду он уже слышит над своей головой голоса.       (Сэр злится. Это ясно по голосу. Жгучая ярость в его тоне стала знакомым, опасным и пугающим напоминанием, что скоро будет больно. Сэм, в свою очередь, кажется скорее встреможенным, напряжённым. — Если так продолжится, он не собирается сдаваться, тупая шавка. — Ох, его палачи спорят. — И твои тупые правила у меня уже в печёнках. «Не бей его слишком сильно», «не убей его», «дай ему зелья» — он не отдаст книгу, если я буду таким мягким. — Ну, я не знаю, я- Послушай, моя работа заключается в том, чтобы он остался в живых. — Я знаю, чувак, и я ценю всё, что ты делаешь для меня, для сервера. — Дрим не верит ни единому его слову, Сэм, кажется, легко клюёт. — Но ты должен понять, что для наших нужд мягкость не вариант. Послушай, такими темпами он привыкнет. Он постоянно издевается над тобой, что, если он попытается манипулировать? Мы всегда можем использовать зелья, я не убью его — обещаю, но мы должны, чёрт возьми, быть строже, иначе он продолжит это дерьмо. Не нужно, типа, больше сдерживать меня, лады? — Хорошо, тогда- Тогда, бей его сильнее, придумай что-то новое, не знаю. — Он не должен звучать так неуверенно, когда говорит это — на территории этой тюрьмы он главный авторитет. — Книга не должна остаться у него, заключённого нужно отгородить от власти и любыми методами, если придётся.       Квакити лишь улыбается и посмеивается в ответ, его грубый смех всегда заставлял его сжиматься от страха. — Тогда, может, тебе стоило бы помочь мне в этом, Надзиратель? Нам нужно выпытать из него книгу… — Ножницы крутятся в его руках, как будто это детская игрушка, это безобидный обыденный предмет, но в этой камере и в умелых руках он становится главной страшилкой для здешнего монстра. — А для этого, нам нужно быстрее сломить его волю. Ты согласен или продолжишь быть такой киской?       Кажется, Сэм кивает. Сложно понять.)       [Или, может быть, это лишь его фантазия. В этом месте никогда нельзя быть в чём-то уверенным.]       В любом случае, всё становится жёстче с того момента. Их сессии становятся длиннее и с ним всё чаще активно говорят, что странно. [Или ему это только кажется?] Сэр Квакити становится ещё более жестоким и, кажется, начинает позволять себе гораздо больше, начинает экспериментировать. Дрим всё чаще оказывается на грани жизни и смерти. [Почему Сэм позволяет это?] Даже Сэм, который раньше никогда не участвовал в этом ужасе, начинает всё чаще оказывать поддержку его активному мучителю. [Сэм всегда был таким жестоким? Дрим дурак, раз ему казалось, что он хороший выбор на пост Надзирателя.]       И в какой-то момент, Дрим теряет это. Он слишком устал. Он вымотан и ничего, кажется, не имеет больше смысла. Он перестаёт уклоняться. Он молча принимает всё, что ему дают. Он послушно следует всем правилам, позволяет поворачивать своё тело и взрезаться в мягкие ткани лезвиями и плётками. Его гордость больше не имеет значения. [Он ненавидит себя за это.]       Дрим больше не сопротивляется и не уклоняется во время их сеансов. Что это, если не поражение?       [Сколько времени ему понадобится, прежде чем он отдаст им книгу?..]