Dream angst, but it's Whumptober 2023

No. 16: «Would you lie with me and just forget the world?»

Каталка — Прямая линия — «Не ходи туда, где я не смогу за тобой последовать.»

***

      Дрим, что очевидно, был истощён.       Панз не дурак, он может это видеть. Это даже слишком заметно. В каждом жесте его бывшего работодателя прослеживается незыблемая усталость. И это весьма неудивительно — Дрим слишком много работает.       Кажется, это такая тактика: завалить себя со всех сторон делами, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о тюрьме, что кажется сложной задачей, учитывая, что он находится в этом самом здании двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Тем не менее, админ старается и это заслуживает уважения наёмника, безусловно. Он вкладывает в этот План всего себя и заботится об этом сервере больше, чем кто-либо ещё. Если бы только это не переутомляло его так сильно…       Дрим работает на истощение. Они проводят по несколько экспериментов со смертью в день и чаще администратор настаивает, чтобы объектом исследования был именно он, а не наоборот, хотя Панз и всегда готов разделить с ним это бремя. Он тщательно конспектирует каждый из них и ежедневно заваливает себя тренировками, с которыми с трудом справляется. В первое время он даже проводил еженедельные уборки в тюрьме, дабы поддерживать опрятный внешний и внутренний вид здания, но в итоге сдался — эти стены, звуки и запахи пугали его слишком сильно и, к тому же, ежедневная рутина после года в пыточной камере казалась ему чем-то далёким и непривычным, это делало его слишком напряжённым; так что теперь, по большей части, он только лишь прячется в избранной им камере с низкой охраной, используемой в качестве комнаты. И он не позволяет себе принять помощь: уборка, готовка, поиск ресурсов, зельеварение, любое планирование и даже их совместные испытания книги — всё должно быть взвалено на его плечи, не иначе. Они даже не могут вместе выйти на разведку местности и ему запрещается участвовать в любой мести против обидчиков Дрима, который говорит, что всё ради его безопасности и сохранения их общего секрета, но самого Панза эти вещи мало волнуют. По идее, это должно задевать его гордость, как наёмника, но это лишь заставляет его беспокоится о своём друге сильнее обычного.       И Дрим продолжает заваливаться спать в неожиданных местах: прямо за столом отключается во время записи наблюдений их совместных экспериментов или сразу после эксперимента, на покрытой кровью кровати, приваливается к стене, не доходя до кровати, и скатывается по ней вниз, засыпая прямо там. [Должно быть, грубый обсидиан уже стал для него привычным.] Его сны — лишь искажённое путешествие в кошмары собственного прошлого. [И настоящего. Он всё ещё в тюрьме. Его друзья всё ещё ненавидят его.] Панз может сказать наверняка, он проверял его по ночам несколько раз — это всегда одна и та же поза, — Дрим сворачивается в позу эмбриона, прикрывая внутренние органы своими хрупкими от голода конечностями, — тяжёлое дыхание и тихие стоны чистейшей боли сопровождают его сны.       Это совершенно не устраивает наёмника. Он практически сразу перестал видеть в Дриме только лишь работодателя, он стал для него правой рукой и верным другом, и как бы сложно не было для Дрима понять это, принять это — это всё ещё неоспоримый факт. Панз не собирается мириться с тем, как его ближайший союзник разрушает себя.       Лояльность — это чистая непоколебимая преданность, но Панз не собирается потворствовать его попыткам окончательно уничтожить себя.

***

      Он находит Дрима в его собственной комнате, склонившегося за картами и хаотичными записями, больше походившими на каракули — после тюремного заключения его почерк сильно испортился.       Дрим замечает его присутствие задолго до того, как наёмник входит в камеру и моментально поднимает руку в приветствующем жесте, его маска склонена на бок, лицо открыто миру. [Если бы только его мир был чем-то большим, чем эта тюрьма.] Излишняя бдительность — остаточная привычка после Хранилища Пандоры. Всегда важно знать, в опасности ты прямо сейчас или нет. [Даже если ты мало на что можешь повлиять.]       Админ не разворачивается, не смотрит на него, даже взгляда наверняка не бросает; но Панз итак знает, что он там увидит — уставшее изнеможённое выражение лица, тёмные круги под глазами и потухший взгляд. Одним словом — не то, что он хочет видеть на лице Дрима, когда либо. [Ему так больно вспоминать, каким Дрим был. Какая милая улыбка у него была под маской, веснушки на его лице, выразительные зелёные глаза, обворожительный свистящий смех и надоедливая, но такая домашняя тактильность. Всё это было вытравлено из него силой и жестокими словами.]       Вместо того, чтобы пропадать в воспоминаниях, глубже и глубже погружаясь в сожаления прошлого, наёмник решительно подходит ближе и опирается на письменный стол. — Пошли, пора сделать перерыв. — Не, мне нужно, нужно закончить тут кое- кое-что… — Медленно тянет Дрим, его немного трясёт и покачивает от явного недосыпа.       Панз хмурится, выводя другого из-за стола. Дрим не сопротивляется, хотя вначале и вздрагивает — даже предупреждающие паузы перед реальным прикосновением не помогают полностью убрать страх перед неожиданным физическим контактом, но сейчас он кажется слишком сонным, чтобы требовать от него вербальный ответ. — Куда- Мы куда? — Во двор, тебе не помешает сменить обстановку, ты уже- Уже давно там киснешь. — От- — Громкий зевок прерывает чтобы он там не хотел сказать. — Отстой…       Шатаясь, они ели как добираются до выхода в тюремный дворик, администратор большую часть поездки полностью опирался на партнёра. Панз отпирает дверь собственным дополнительным замком и они вваливаются внутрь. Дрим на удивление тихий, возможно — усталось окончательно берёт вверх над ним. — За- зачем мы тут? Что-то, что тут… — Мы здесь, чтобы отдохнуть. Очевидно.       Именно тогда Дрим предпринимает ещё одну вялую попытку сопротивления, но почти сразу сдаётся. Панз прав — он действительно слишком сильно устал. — Ла- ладно, но… — Ещё один зевок прерывает админа. — Только один раз? — Только раз.       Вместе они доходят до ближайшего дерева и обессиленно падают на траву. Она приятно щекочет кожу, совсем не похожая на твёрдый колючий обсидиан или холодный чёрный камень. Дрим старается не смотреть на потолок, вместо этого упираясь в чужую худи лицом.       Наёмник устраивает их в корнях дерева, опирается на ствол и усаживает администратора в своих ногах, приобнимая за плечи и легко позволяя наклонится и опереться на себя. Он расстёгивает застёжки на чужой маске и позволяет ей опуститься в траву у их ног, аккуратно и мягко расчёсывая пальцами чужие обесцвеченные волосы. Дрим прерывисто вздыхает и чуть меняет позу, повернувшись на бок, теперь обнимая партнёра в ответ. — Хорошо? — М-мх, ага. — Вот и славно.       Некоторое время они сидят в тишине. Эхо стражей привычно раздаётся где-то вдалеке, но в остальном атмосфера здесь разительно отличается от остальной части тюрьмы. Во дворе спокойно, удобно и приятно. — Не нужно ходить туда, где я не смогу за тобой последовать… — Задумчиво тянет наёмник. — Я- Я твой партнёр, Дрим, навсегда и в любом деле, а не только по части, знаешь, Книги и Плана. — И что бы это мо- Могло значить? — Насмешливо и всё также чертовски уставше отвечают ему в ответ, зевок прерывает его на середине предложения. — Это значит, что я рядом, идиот.       Админ очаровательно хихикает и легко позволяет уложить себя в более удобную позу. Руки Панза защищающе обвивают худое тело его бывшего работодателя, комфорт залог успешного сна. По крайней мере, они оба надеются, что это сократит количество ночных кошмаров. Спать — хорошо, но полностью высыпаться — просто отлично.       Там, среди деревьев и цветов, Дрим позволяет себе заснуть на коленях своего партнёра.