Солнечное утро

Рабочие часы шли смертельно медленно, мысли о будущих страстях затуманивали разум и мешали адекватно думать. Щеки полыхали, ладошки постоянно потели, как и все тело. Такое чувство, что на Джинн раз за разом выливали по ведру воды, как только она между делом вспоминала о будущей встрече. Новые чувства невообразимо сильно щекотались изнутри, все жаждя и жаждя большего. Жар бил в голову от всего происходящего, хотелось, чтобы Лиза продолжила свои действия, прямо здесь и сейчас. Чтобы она трогала Гуннхильдр своими тёплыми руками, оставляла красные поцелуи на девственной, никем не тронутой коже и груди, что будет часто-часто вздыматься из-за будущих ласк. Хотелось, чтобы Минчи, зарывшись пальцами в волосы пассии, притянула её к себе и страстно целовала, кусала, сжимала, делала все что она пожелает. Сейчас все зашло дальше положенного и, поток нескончаемых чувств Джинн, что так и желают выбраться наружу, уже не остановить. Библиотекарша могла сделать с ней все что угодно и, конечно, она не сотворит ни грамма того, что может навредить магистру. И Джинн понимает это. Но все равно было волнительно. Ведущую роль явно возьмёт на себя Минчи, но Гуннхильдр обещает себе отвечать на все поцелуи Лизы, на все её прикосновения, вздохи и объятия. Она пообещала себе, что тоже доставит удовольствие своей любимой, даже если это будет неопытно и долго. Джинн будет стараться. Тяжело выдохнув, действующий магистр взглянула на часы, за которыми следила на постоянной основе последние пару часов. С каждой минутой сладкое предвкушение давило на неё все сильнее, ни о каких документах и письмах и речи идти не могло. До обеда ещё полтора часа и Гуннхильдр кажется, что она быстрее умрёт от мучительного ожидания, нежели что-то сделает по работе. Возбуждение жадно отдавалось во всем теле, Джинн нравилась эта приятная тяга и одновременно раздражала, так как в голове ничего не появлялось, кроме как цензурных воображений. Собравшись с силами, магистр встала изо стола и повернулась к окну, в который ярко бил поток солнечного света, ослепляя девушку. Она резко закрыла глаза от неприятных ощущений и отвернулась, мысленно ругаясь на шаловливое солнышко. Кстати, о Лизе, Гуннхильдр не желала более ждать и поспешным шагом направилась в библиотеку, показывать женщине свои чувства. Сотни книжных полок и тысячи историй на них — первое, что видит голубоглазая, заходя в помещение. Огромный зал, находящийся в постоянной чистоте радовал глаз, но девушка, что работала там, вызывала большее наслаждение. Приятный аромат ягодного чая окутал библиотеку и Джинн, как заколдованная, шла ему навстречу. За столом, окруженным книгами, сидела Лиза, что элегантно держала чашечку с горячим напитком и поглядывала на магистра. Из-за до сих пор красной и взъерошенной Гуннхильдр, вставшей столбом у двери, Минчи не могла сдержать улыбки. Женщина лукаво прищурилась, поставила пиалу на поверхность и подозвала Джинн к себе. Обычно смелая и сильная магистр никогда не сдерживала детских эмоций рядом с пурпурной дамой. Только с ней она позволяла себе капризничать и глупо шутить. Только с ней нетактильная Гуннхильдр хотела дольше обниматься по ночам, когда из-за бессонницы не могла уснуть. Лишь с ней она держалась за руки и прятала смущенную улыбку, в ожидании заказа в «Хорошем охотнике». Только Лизе Джинн хотела отдать свое сердце, душу, себя. Нежный взгляд покорил магистра и та, снова напряжённо задышав, подошла к женщине. Минчи, хоть и замечала трепетность возлюбленной, вела себя как ни в чем не бывало. Но ей хотелось поговорить с Джинн, узнать о её новых чувствах и возможных страхах, о желаниях, да и нравится ли вся эта ситуация самой Гуннхильдр? Ответ очевиден. Мелкая дрожь, алые щеки и покусанные губы девушки выдавали это. Резко отказавшись от чая, магистр буквально схватила лицо библиотекарши и нагнулась к нему, робко поцеловав. Минчи углубила поцелуй и начала гладить руки любимой, что так неопытно, но настойчиво пыталась ответить на ласки. Приятные ощущения растекались по всему телу, одного поцелуя девушкам было недостаточно. Не отрываясь от лица Минчи, Гуннхильдр мягко села на бедра женщины, поглаживая ее талию и живот. Возлюбленная задрожала ещё сильнее, то-ли от очередной волны возбуждения, то-ли от внезапной смелости, которой обе девушки никак не ожидали. Джинн разорвала поцелуй, тяжело дыша, положила руки на плечи Лизы и прижалась лбом к ее лбу. Библиотекарша не скрывала от магистра желания близости, она медленно гладила спину и ребра женщины через одежду, будто пытаясь успокоить дыхание и мысли Гуннхильдр.