Из Сибири

В самый обычный день самого обычного месяца самого обычного года в сибирской академии Кол Надежды один школьник решил заработать пять по химии, но в итоге подпалил школу и заработал лишь ожоги и пиздюли от учителей. — И что теперь делать? — на фоне дыма и всеобщих криков спросила Аой. Младшеклашки рядом орали, ржали, снимали горящую шарагу в тик-ток и пинали камни на дороге. Один из них отскочил в Леона. Тот, как в индийском кино, покачался, попрыгал, попадал, потанцевал польку и в конечном счëте сдох нахуй. — Куватов! Погоревали все конечно, поплакали, содрогаясь в конвульясиях (приглушенное и радостное «ха-ха-ха» слышали ученики от учителей, которым этот недо-бейсболист постоянно раскидывал тряпку по кабинету). Но спустя некоторое время 11б классом было принято решение похоронить одноклассника со всеми почестями. На похороны заявились только Кёко, Ясухиро, Аой и Токо, но последняя пришла лишь в поисках своего возлюбленного олигарха. — Где же остальные? — озадачилась Аой, — Нас что, четверо? — Не четверо, — спокойно возразила Кёко, — Людмила Васильевна тоже здесь. Все присутствующие молча смотрели на учительницу математики, оплакивающую своего нелюбимого ученика и любимую школу. — Людмила Васильевна, — неожиданно заговорил Ясухиро, — А раз школа сгорела, что Вы будете делать? — Что делать, что делать?.. Из Сибири этой уеду, что еще делать! — крикнула математичка, взяла покрепче свою сумищу из крокодилозаменителя и почапала в сторону калитки, приговаривая: — Говорила мне мама: не едь в эту Академию… Сначала чуть геноцид не устроили, теперь школу спалили… Всё, хватит с меня карьеры преподавателя! Буду петрушку у метро продавать! — Ч-чë?.. — недоуменно спросила Токо. Ответом ей, конечно же, послужило нихуя. Киригирева достала телефон и позвонила директору: — …Алло, отец? Да, всё нормально, Куватова сейчас кремируем. Сокращай штат, Людмила Васильевна у нас больше не работает.

***

Устроившись в каком-то многоэтажном тц, 11б класс решал, куда им теперь пиздовать. Явно не к родителям — таскаться по магазинам с предками и каждый через день устраивать генеральную уборку вообще не удовольствие. Да и родители своих чилипиздриков не для того в школу с общагой отправляли, чтобы те потом припиздили обратно с манатками в зубах и печалью во взгляде («мама, у нас шарага сгорела!»). Сбежать из Сибири, поселиться где-то в жопе страны и зарабатывать собиранием крышек по помойкам было чьей-то гениальной идеей, благодаря бюджету семьи Тогамовых ещё и осуществимой. Конечно, родители потом дадут пизды, но когда ещё удастся пожить самостоятельную жизнь? Именно с таким настроем и было принято решение последовать примеру Людмилы Васильевны и свалить из Сибири. Осталось только решить, куда конкретно. — А я сказала Екатеринбург! — кричала Аой, тыкая в географическую карту России указательным пальцем. Доставать Яндекс карты все зажопили, ибо такими тычками Асахинова бы сейчас разъебала кому-нибудь экран. Вы, конечно, не поверите, но прямо сейчас весь класс срался за города как в Монополии, но только не с претензией на «купить», а с доëбом на жилище. — А я говорю Пенза! — орал тем временем Ишимаров, — Даже мой бро меня поддержит! Верно, Мондо?! Мондо уж было открыл рот, но Асахинова проехалась кулаком по его роже и он случайно вылетел в окно. С третьего этажа. — Братан!.. Пока Ишимаров бежал спидранером оплакивать своего бро, Кёко с отцом по телефону сокращала штаты, а остальные срались по поводу нового места жительства, неожиданно зазвонил телефон. Все обернулись на звук, исходящий от Фукавиной. Та вздрогнула и быстро начала извлекать устройство из кармана. — А-алло! — Здравствуйте, на вашем балансе минус дохуя, пополните счёт или мы придем за вами ночью… Токо облегчëнно и не менее грустно выдохнула и повесила трубку: — Это просто мегафон. Жаль, что не Тогамов… Неожиданно её китайский шедевр затрезвонил вновь. — Алло… Тогамов?.. — Вспомнишь говно… — пробубнила Майзонова. Остальные жертвы душнилы Бьякуи, — короче весь класс, — согласно закивали. Спустя минуту Токо положила трубку с выражением полного ахуя на лице. — Что такое? — спросила с любопытством Асахинова. — Он задолжал кому-то пять долларов и в итоге обанкротился? — поддержала подругу Сакура, но без энтузиазма. Но Токо вдруг — вместо тысячи слов — превратилась в убийцу Сëму, свесив язык до плинтуса и истошно завопив: — Макото Наэгин! Чёртов абсолютный везунчик в русское лото! Я убью его! И убежала то ли на радостях, то ли на печали к эскалатору. — Ну, хоть не Джунко… — выдохнул Чихиро, поежившись. — Кто меня звал? — прошелестело сладеньким голоском за спинами старшеклассников. Спустя секунду с третьего этажа вслед за Овадовым полетел весь 11 Б класс.

***

Три дня спустя. Московский вокзал. — Кеко, мы собирались в Новороссийск, какого хуя мы в Питере?! — Ясухиро почти что в панике шастал по платформе как спаленный с закладками мигрант вместо того, чтобы радоваться своему нахождению в культурной столице. — Хагакурев, сразу говорю! То, что тебе Мондо разбил шар и рожу, когда ты не согласился ехать с ними в Самару, не даёт тебе права скидываться под поезд, — предупредила нервозного одноклассника Киригирева, поглядывая на часы на платформе и на всякий случай ещё и на свои наручные. — Какого хрена ехать с ними отказался весь класс, а в табло получаю один лишь я? — Не волнуйся, не у тебя одного все несладко. Саяка с Селестией вообще в Сыктывкар собирались, а теперь тусуются в Жигулёвске вместе с Хифуми и Леоном, — при упоминании Селестии и Хифуми в одном предложении лицо Кёко приняло вид гнилого помидора. Ей было прекрасно известно, что этот задрот ухлестывает за её, ну, как бы возлюбленной. А Хифуми Ямадову придётся ещё немного попрыгать из окна. С этажа десятого. (Бедного Мондо Ишимаров тогда забинтовал в мумию и намазал Звездочкой везде, где можно и нельзя, так что у остальных ребят теперь официально появилась фобия падать с окон, по крайней мере при Киëтаке). Токо до этого взволнованно грызла ногти и мерила шагами перрон, но при упоминании Куватова шокированно вопросила: — Но ведь Куватов мертв, р-разве нет?! — Воскрес, когда услышал от Мукуро о том, что мы собираемся без него сгонять в общепит, — пожала плечами Киригирева, нервно одернув рукав пиджака. Поезд как обычно задержался в каком-то засëлке Припиздилово и опаздывал, а стоять и слушать нытье и бубнеж одноклассников было вообще не в кайф. — Живучий он. Надо было все-таки докремировать… — А мы собираемся в общепит? — спросила Аой, до этого медитировавшая стоя, чтобы не принять вид Ясухиро. Тот уже два раза успел чуть не наебнуться с платформы от волнения. — Кстати, а откуда вообще Мукуро взялась? Их же с Джунко отчислили за подрыв кабинета английского… — После того, как Эношимова умудрилась списать на олимпиаде по физике перед депутатами, я уже ничему не удивляюсь, — поëжилась Фукавина. — Мукуро всё ещё лелеет надежду позвать на свидание свою сестру-психопатку. Джунко всё ещё лелеет надежду захватить мир. В общепит мы не собирались, Мукуро специально напиздела, чтобы добавить нам проблем, — расставила все точки над «ё» Киригирева, — О, объявляют, — Кёко выслушала сообщение о том, что посадка на поезд началась, еще раз посмотрела на билеты, убедилась, что всё верно и взяла в руку свой чемодан. Пошла вперед, к седьмому вагону. — Кстати, Макото и Бьякуи не было на похоронах Куватова, потому что они начали встречаться и отправились в Сараево на медовый месяц. Кёко, на самом деле, думала целых (!) двадцать секунд, прежде чем говорить эту новость. — Токо, нет, только не под поезд!... — послышались крики Ясухиро и Аой где-то за её спиной.

***

— В какой, говоришь, они сарай отправились? Аой, вздохнув от душноты, — хоть бы кондиционер включили, падлы, — ответила подруге в трубку: — Не в сарай, а в Сараево. Столица Швеции, по-моему… — Боснии и Герцеговины, — поправила Сакура, учившая географию. Это был её любимый предмет после физкультуры. — Поздравь их там от меня. Как, кстати, дела у тебя? Все еще едете? — Ага, едем, — Асахинова поудобнее устроилась настолько, насколько это вообще было возможно на верхней боковушке в плацкарте, и помолилась, чтобы связь не иначе как магическим образом продолжала ловить, — Обстановочка только серая какая-то. Ясухиро обсуждает с какими-то бабками цены на крупы, Токо все еще в депрессии от неразделенной любви, Кёко электронно заполняет документы… — Про школу? — Про планировку смерти Ямадова. Только ты тихо, я тебе ничего не говорила. — Разумеется. Аой извернулась буквой «зю» и снова посмотрела в проход в третий раз за минуту. Какой-то дядька за две стенки от неё обсуждал политику, но слышно было как за соседней партой (эх, родная школа!). Токо у мокрого от капель дождя окошка сидела и думала о нём в футболке «I сердечко London», параллельно записывая навеянные вдохновением и тоской стихи в блокнот с Винкс. Кёко тыкала по клавиатуре ноутбука едва ли не быстрее программера Фуджисакина, периодически отхлëбывая из стакана в легендарном подстаканнике. Мелкие дети орали и бегали по всему вагону. Один пробегающий пацан задел сместившегося со своей верхней полки вниз Хагакурева, из-за чего тому пришлось заново раскладывать таро, дабы погадать знакомой пять минут бабке на артрит и пенсию. Остальным тёткам и студентам он делал расклады на удачную сдачу сессии и выплату ипотеки. Вот она — литосфера... стратосфера... атмосфера, во. — Что у вас там новенького? — спросила развернувшаяся обратно Аой, разглядывая в кусочек окна мелькающие пейзажи лесов и рельсов. — Да вот, в Самару едем. Завтра в четыре утра приезжаем. Фуджисакин, кстати, оделся так брутально: брюки, рубашка, галстук… — про то, как Мондо потом еще минут пять орал «ааа, мужчина!» и норовил заглянуть Чихиро в штаны, дабы посмотреть, чë изменилось, Огамина решила не упоминать. Зато про Овадова вспомнила (а лучше бы не): — Мондо с Киетакой пошли брататься в соседний туалет… — В нашем классе вообще есть гетеро?.. — Хифуми на своих два дэ девочек дро… Смотрит. Саяка и Леон выглядят, как муж с женой. Ещё они один раз пососались по пьяне. — Я имею ввиду нормальных гетеро. Ну, адекватных. — Ммм… Нет. — задумалась Сакура. Слово «адекватный» для их класса — вообще нечто необычное и неизведанное, — Вроде нет. Хотя, погоди, Токо ведь влюблена в Тогамова! Асахинова посмотрела вниз, на противоположную полку, где Фукавина за столом всё ещё писала рассказы с «бэд эндом». — Скоро разлюбит. Сейчас ей позвонит Комару, утешит, скажет, что все хорошо, и наши накопления уйдут на еще одну свадьбу. — Как думаешь, Аой, они на медовый месяц тоже в Сараево поедут? — С учетом того, что Комару позвонит брату узнать, куда ей свозить свою новоиспеченную жену, то да. С учетом того, что в Сараево уже был Бьякуя… Пятьдесят на пятьдесят. Вряд ли Токо поедет туда, где уже был этот «проклятый буржуй без мерседеса». — Она ведь в него влюблена. — Эх, Сакура, — вздохнула Аой, начав спускаться вниз как только увидела, что Киригирева выключает свой комп и лезет в пакет с ролтоном. — Если бы по пейрингу Тогамов/Фукавина хоть кто-то писал фанфики, кроме самой Фукавиной, то все они были бы с меткой «любовь/ненависть», а может и вообще «заклятые враги». Отвечаю. «Я ещё доберусь до вас!..» — размышляла тем временем Убийца Сëма, но после унюхала носом Фукавиной запах заваренной лапши и мигом подсела к Кеко на (не)званый ужин. Оторвавшийся от карт и новых знакомых Ясухиро, как настоящий джентльмен (он просто страшно боялся получить пиздов от этой компашки strong women) пошел расталкивать очередь к самовару за кипятком. Теперь план Джунко по захвату мира отчаянием определенно провалится. В конце концов, хорошо то, что хорошо кончается. (Здесь должна быть шутка про сгущёнку на лице (у Макото), но вы её не видите). — Блять! — выругалась где-то одна Икусабова. Позвать сестру на свиданку без валерьянки и антидепрессантов теперь возможным не представится.