Алфавит по кинктоберу!

Сигма натянул резиновые перчатки, и пошевелил пальцами в них, удостоверившись, что ему было удобно. Гоголь же не знал, как всё так обернулось, но в итоге перелючился на рассматривание забинтованной ноги. – Эй, доктор. Я думаю, что гипс мне жмёт… Отодвигая распущенные, пепельные локоны, Николай подмигнул с озорством. Лечащий врач повернулся к нему. – Повезло тебе, что я на смене сегодня, ибо все остальные в отделении–старые и ворчливые медместры, потрёпанные жизнью. С этими словами парень подошёл к клоуну, и наклонился ближе, едва не ложась на койку. В помещении стоял полумрак, а все окна были плотно задёрнуты серыми занавесками. Лампы и отнюдь не горели, а в подобной спокойной атмосфере было даже уютно. Сигма смотрел прямо в глаза Коли, иссиня–изумрудный и светло–лазурный блестели со своей причудой. Не ясно, кто из них первее коснулся чужих уст, но вот они сидели на уже поскрипывающей койке и целовались. Медик облизал пухлые губы Гоголя, и отстранился. От подобной потери клоун недовольно отвёл взгляд и пытался держать улыбку на лице. – Ты ведь не уйдешь сейчас? – Скоро мой рабочий день кончается. – Ох. Я же твой ПОВ! Сигма смутился и переспросил. – Кто–кто? – Пациент особой важности, нуждающийся в специальном уходе~ Кокетничал фокусник, чувствуя, как ладони доктора прошли по талии. Он несдержано застонал. Сигма резко замотал его рот, а затем и глаза бинтом, обходя нос. – Ты снова будешь слишком громким, так что… Он также перевязал ему руки и приподнял одну ногу, закинув себе на плечо. – Надеюсь, что ты будешь не против того, что я пока что не войду а тебя. Ты всё ещё слабоват, собственно, начнём с процедуры разогрева. Врач расстегнул ширинку, высвободив член и просунув между ребер так, чтобы их гениталии тёрлись друг о друга, пока он двигался. Николай содрогнулся, то сводя, то раздвигая колени, и приглушенно стоная. Кажется, отсутствие зрения из–за повязки повлияло на его чувствительность. Через пару минут, не успев даже опомниться, клоун кончил, судорожно дыша и поджимая губы. Сигма через мгновение взял в рот почти во всю длинну, начиная работать языком, проходя им с кончика до основания, скользя по венкам и молочной коже. Гоголь почувствовал, что снова близок к кульминации, только вот сказать он об этом не мог, и поэтому младший слишком поздно понял, что надо было сглотнуть и подавился. Врач вытер рот тыльной стороной ладони, переводя дух, и положил Николая на живот, осторожно, чтобы не задеть ногу. Тот вопросительно склонил голову на бок, и Сигма ответил ему. – Мы закончили с разминкой, пора приступать к самому массажу. Намеренно подчеркнул он своё и его внимание на последнем слове, и развязал паяца, оставив только бинт на глазах. – Сейчас просто постарайся не быть громким. Фокусник удивленно хмыкнул, когда довольно сильные руки Сигмы действительно стали массировать его икры, ляжки, бёдра и бока, лопатки… И стоило только Гоголю расслабиться, как он почувствовал внутри себя два введённых без проблем пальца, не понимая, когда он успел так обмякнуть, как если бы всё напряжение исчезло. Сероокий наклонился с полуулыбкой, немного смущаяясь. – Я хочу, чтобы ты просил, нет, умолял меня вставить. Николай ухмыльнулся в ответ, пусть и не видел Сигму. – Молю, господин доктор, мне нужна самая интенсивная терапия, я очень вас об этом прошу. Войдите в меня, это явно повлияет на мою последующую стрессоустойчивость и душевное состояние после лечения. Тот скептично закатил глаза, но когда паяц казался таким беззащитным, то невозможно было устоять и не чувствовать бабочек в животе. – Вообще–то, у тебя не душа сломана, надеюсь, а нога, но на сей раз принимается. Сигма толкнулся внутрь, и Николай чувствовал, как член пульсировал внутри него, достигая простаты, входя глубоко и двигаясь размеренно. Идеальный темп, в самый раз, чтобы сойти с ума.Гоголь чувствовал собственное возбуждение, уже доходящее до предела, и последний раз толкнул бёдрами, когда в глазах потемнело от последующего оргазма, и он вырубился, ибо находиться в сознании дальше было бы невозможным даже для одарённого.