Страсть и кровь: Путь во тьму

Металлическая ручка-кольцо звонко громыхнула, и Тиана упёрлась лбом в плотно закрывшуюся дверь. Сквозь толстое дерево многослойный шум из общего зала таверны звучал, как гул растревоженного улья. Эльфийка устало вздохнула и прикрыла глаза. Снаружи всего было слишком много: событий, смертей, голосов, лиц. Задорная Карлах обескуражила не только громким хохотом и приятельскими подначиваниями Астариона, но и знакомым шевелением личинки, засевшей в её мозгу. А ещё оказалась лишь первой из знакомцев под крышей «Последнего света». Вслед за ней навстречу отряду выбежала изумленно округлившая глаза Альфира и широко улыбающийся друид Халсин. Из-за спин показалось было ясноглазое лицо Даммона, но тут же скрылось, стоило кузнецу встретиться взглядом с Лаэзель. А когда визжащая толпа тифлинят облепила Уилла, радостно лопоча наперебой и с ходу прося своего героя о помощи, по-прежнему хмурой Джахейре уже не оставалось ничего, кроме как пригласить их войти. Доверия во взгляде Высшей Арфистки, однако, не прибавилось, даже после сбивчивых рассказов присутствующих о том, как Тиана со спутниками сумели выручить обитателей Изумрудной рощи. И всё же приняли их весьма гостеприимно: выделили несколько комнат и горячий обед. Тиана чуть язык себе не проглотила, вгрызаясь в кусок свежеиспечённого ячменного хлеба и заедая его густым картофельным супом с пряностями и беконом, — Малькут заполучил вторую порцию, задорно подмигнув Астариону и незаметно поменяв свою почти опустевшую миску на его нетронутую. А после, хвала всем богам, им предложили помыться. В небольшой купальне было натоплено и приятно пахло нагретым деревом. Тиана подошла к бадье, над которой клубились заманчивые облачка пара, погрузила пальцы в воду и улыбнулась — слишком горячая для речной воды, подогретой в котле, к тому же, с тонким ароматом лаванды. Освободившись от необходимости контролировать сферу, Гейл прямо-таки упивался возможностью транжирить свои магические силы на разные фокусы. Но за этот роскошный дар Тиана была ему искренне благодарна. Отстегнутые ножны с мечом и пара кинжалов уместились на единственном стуле, и эльфийка принялась расшнуровывать высокие сапоги, когда в дверь постучали. — Тиана, прости, я не хотела тебя беспокоить, просто подумала, вдруг тебе пригодится… Тиана отворила, узнав перезвон бубенцов и мягкий голос Альфиры. — О, прости. Я просто, вот принесла, — тут тифлина неуверенно дёрнула плечиком и протянула небольшую стопку одежды. — Спасибо, — улыбнулась Тиана, ощущая под пальцами приятную жёсткость чистой льняной ткани. — Это очень кстати, учитывая, через что прошла моя одежда. Хотя это уже и одеждой трудно назвать. — До сих пор не верится, что вы здесь. Не представляешь, как я рада тебя видеть. Хоть что-то хорошее посреди всего этого кошмара, — Альфира попыталась улыбнуться в ответ, но вышло слишком печально. С таким же несчастным видом она, запинаясь, рассказывала им о нападении культистов на караван — до «Последнего света» смогли добраться меньше половины их общины. Остальные, включая Зевлора и озорную малышку Арабеллу, были либо убиты, либо уведены Абсолютистами в Лунные башни. — Мне очень жаль, что вы угодили в засаду. — Я до сих пор слышу их крики — тех, кого утаскивали в темноту. Они не дают мне спать по ночам. Я даже играть не могу — струны словно вопят их голосами. Тифлина обхватила себя руками, будто пытаясь защититься от ужаса своих же слов, отчего стала выглядеть ещё ранимее, словно замерзающая на ветру бабочка. Тиану так и подмывало ободрить её, пообещать, что всё непременно наладится и она обязательно снова увидит своих друзей. Но эльфийка слишком хорошо знала, насколько разрушительной может быть ложная надежда. — Ты должна быть сильной ради тех, кто тебе дорог. Твои воспитанники нуждаются в тебе. У многих из этих ребятишек ведь не осталось ничего, кроме твоей заботы и песен. Янтарные глаза Альфиры вспыхнули ярким огоньком: — Улыбаться так, чтобы забывалась любая печаль? Да, это я умею, — тифлина распрямилась, заставив бубенцы на вороте задорно звякнуть. — Не знаю, как тебе удаётся, но от твоих слов я всегда начинаю чувствовать себя лучше. Ты умеешь вселять в окружающих уверенность, Тиана. Спасибо, и довольно мне тебя уже отвлекать. Изящно длинные пальцы цвета ночной фиалки едва коснулись запястья Тианы, прежде чем тифлина поспешила упорхнуть, прикрыв за собой дверь. Оставшись одна, Тиана вновь заняла взор наблюдением за невесомой пляской пара над гладью воды. Руки сами собой распускали шнуровки грязной одежды, расплетали засаленные косички, аккуратно складывая горстку освобождённых костяных бусин, а все мысли её тем временем вились вокруг обитателей «Последнего света». Она знала, о чём они все хотят, но пока не решаются попросить — мольба о помощи не требовала слов, довольно было горя в их взглядах. И как же Тиана устала от подобных взглядов, особенно вновь обращённых к ней. Эльфийка словно раз за разом вдыхала всё больше отравленного напастями воздуха и всё никак не могла сделать выдох. Каждый их маленький шаг к исцелению только отдалял от заветной цели, наваливал сверху ещё горсть новых проблем и не приносил долгожданных ответов. Арфисты либо действительно знали о культистах прискорбно мало, либо нарочно скрывали информацию. Судя по словам Джахейры, у Лунных Башен было собрано огромное войско, во главе которого стоял некий Кетерик Торм — воскресший древний генерал, неуязвимый ни для клинка, ни для магии. Но как это всё связано с иллитидами и засевшими у них головах личинками — им предлагалось выяснять самим, отправившись с разведкой в Лунные Башни под видом Верных. Как раз туда, где культисты, вероятно, и держали похищенных тифлингов. Меньше всего Тиане сейчас хотелось вновь вставать между молотом и наковальней в попытке примирить интересы их отряда с голосом собственной совести. В данный момент эльфийка желала только одного — забиться в самый глухой и непроницаемый уголок мира. И, с наслаждением соскользнув в бадью, она позволила отяжелевшим от влаги волосам утянуть себя под воду. Переливчатая гладь сомкнулась над головой, погружая Тиану всё глубже и глубже в тишину. Кости словно растворились, а уставшее тело сделалось лёгким и невесомым. Все тревоги и сомнения уносились прочь ниткой серебристых пузырьков. Тиана готова была оставаться в плену обволакивающего тепла вечно, но лёгкие слишком быстро начала печь пустота. Она вынырнула, стирая с лица потоки воды и отфыркиваясь, когда вдруг почувствовала холодные пальцы, лёгшие ей на плечи. — Я ведь заперла дверь. — Ты меня обижаешь, милая, если и правда думаешь, будто какой-то замок сможет встать между мной и столь соблазнительным видом. Тиана задрала голову — нависший над ней Астарион медленно вёл взглядом по каждому изгибу её тела, прикрытого только голубизной воды, и пожирал его глазами. — Не мог подождать, пока я хотя бы искупаюсь? — Лучший способ избавиться от искушения — поддаться ему, — промурлыкали у самого уха прохладные губы, заставляя воду сделаться ещё горячее. — И разве совместная ванна — это не романтично? Ответа Астарион дожидаться не стал и изящным движением запрыгнул в бадью, отчего брызги опять залили Тиане глаза. — К тому же от голода я с трудом сдерживаю желание разодрать болтливую глотку Уилла, который уже практически поклялся, что мы снова отправимся спасать этих хреновых тифлингов, — брезгливо скривился он от последнего слова. — Вот это прозвучало совершенно не романтично, — фыркнула Тиана, не собираясь попадаться в ловушку очередного спора. — Зато я с тобой честен, — его губы изогнулись в коварной улыбке, а в голос вернулась игривость. — Разве это не то, чего ты хочешь, радость моя? Астарион плавным движением преодолел небольшое пространство, разделяющее их тела. Почему этот нахальный тон и дразнящий взгляд всегда действовали на неё настолько обезоруживающе? Намного сильнее, чем его нагота. Найти ответы Тиане, как всегда, не удалось — связные мысли оборвались с первым же прикосновением жадных губ. Рваные, жгучие поцелуи и несдержанные покусывания острых клыков выдавали нетерпение Астариона и ярко контрастировали с ласками воды, лениво лижущей их тела. А ещё кололи неприятным вопросом: чего в его страсти больше — голода или вожделения? Но Тиана не была уверена в том, что действительно хочет знать ответ. Точно не сейчас, когда объятия Астариона дарили такое долгожданное и упоительное удовольствие. Влажная и нагретая, его кожа ощущалась необычно: тёплой, нежной, даже уязвимой. Почти живой. Тиана скользнула руками по острым клиньям лопаток, покрытым выпуклыми рубцами и плотнее прижалась к груди Астариона, но внутри, как и всегда, царила тишина. Плеск воды смешался со стоном, когда сильные руки, огладив ей грудь, чуть сжали возбуждённые соски. Тиана непроизвольно потёрлась о ногу, втиснутую между её бёдер, и Астарион тут же прижал её к себе ещё плотнее, всем телом, и чуть двинул навстречу бёдрами, заставляя обвить его ногами. Тиана ахнула и попыталась крепче вцепиться в широкие плечи, но ногти проскальзывали по мокрой коже. — Не бойся, я не позволю тебе утонуть, — прошептал он, настойчиво лаская губами шею Тианы, и сильнее сжал пальцы на её ягодицах. Потемневшие до стальной серости мокрые пряди тонким шёлком проскальзывали между пальцами. Казалось, что вода сейчас закипит от их страсти. Сердце бешено колотилось где-то в горле, перекрывая дыхание. Поэтому отдалённый грохот сперва показался Тиане лишь эхом всё сильнее разгорающегося желания. Но оглушительный треск ломающихся досок и полетевшие им на голову куски потолка проигнорировать было уже невозможно. Руки Астариона до боли в рёбрах стиснули Тиану, и она непроизвольно вжалась в его мокрое плечо, подумав, что сейчас на них обрушится весь трактир. — Что за..? — удивление в голосе Астариона и его ослабевшая хватка оживили Тиану и заставили осмотреться. Здание прочно стояло, хоть стены и дребезжали от доносящихся сверху ударов, смешанных с громким воем. В потолке купальни зияла кривая дыра с вывернутыми, как кости из открытой раны, обломками перекрытий. А сквозь рассеивающееся облако пыли Тиана различила в двух шагах от бадьи тело какой-то твари. И не успела она задать ни одного очевидного вопроса, как создание хрипло каркнуло и рывками начало подниматься, расправляя огромные кожистые крылья. Разбираться, что это за тварь и отчего обрушилась на их головы желания не было. Тиана сразу метнулась в сторону оставленного на стуле оружия. Но ловко выскочить из воды не удалось: она поскользнулась и, зацепившись ногой за край бадьи, упала, отбив ладони и больно врезавшись в пол коленями. Судя по рыку и плеску за спиной, Астарион бросился на неожиданного врага прямо с голыми руками. Тиана не оборачивалась, даже услышав хруст ломающихся костей и нечленораздельный вой, пока не доползла и не стиснула пальцами, проскальзывающими по кожаной оплётке, рукоять меча. Резко развернувшись и случайно смахнув с обидой застучавшие по полу бусины, Тиана наконец смогла осмотреться. По другую сторону бадьи кособоко стояло тощее существо, обтянутое бурой иссохшей кожей, и щерило небольшую пасть, полную тонких, словно иглы, зубов. Одно из его оплетённых бугристыми сосудами крыльев было перебито и безвольно болталось, притягивая гадину к земле. Астарион, готовый к новому броску, замер, низко припав к земле и широко раскинув напряжённые руки. Но стоило ему рвануть с места, как тварь неожиданно ловко извернулась, взмахнув долговязой лапой, и полоснула по голой груди вампира. Бледная кожа расползлась под острыми когтями, как шёлк, обнажив тёмную плоть. Астарион взвыл и, пропустив следующий удар, отлетел к стене. Тиана едва успела принять устойчивую стойку прежде, чем существо, обратив на неё внимание, вскочило на край бадьи и бросилось, надеясь сбить с ног. Эльфийка уклонилась от удара, сменила опорную ногу и резанула по основанию целого крыла, пилящим движением вгоняя лезвие глубоко в плоть. Тварь противно заверещала и попыталась вывернуться для новой атаки, но, запутавшись в тяжёлых и уже неуправляемых крыльях, завалилась на пол, с треском проломив табурет. Не давая ей времени подняться, Тиана с размаху рубанула мечом по костлявой шее, про себя с грустью прощаясь с прекрасной заточкой клинка. Брызнувшая кровь горячим дождём осела на едва успевшую стать чистой кожу. Потребовалось ещё два сильных удара, чтобы отсечь лысую голову с горящими, как угли, глазами, и только тогда тварь перестала хрипеть и размахивать лапами. Тиана бросилась было к Астариону, но он уже стоял выпрямившись и восхищённо смотрел на неё. Тиане показалось, будто она видит себя отраженной в блеске его широко распахнутых рубиновых глаз: полностью обнажённая, с беспорядочно прилипшими к лицу мокрыми прядями волос и покрытая тёмными брызгами крови. — Боги, какая же ты красивая, — порывисто выдохнул он, словно не удержал соскользнувшую с языка мысль. — Нет ни малейшего шанса уговорить тебя закончить то, чем мы занимались, прежде чем ты ринешься всех спасать? — Извращенец, — отрезала Тиана и, удовлетворившись видом уже начавших затягиваться разрезов на его груди, поспешила наружу. В липнущую к мокрой коже рубаху втряхиваться пришлось прямо на ходу.

***

Отразивший внезапную атаку «Последний свет» выглядел притихшим: и без того измотанные и уставшие его обитатели лишились даже хрупкой иллюзии безопасности своего убежища. Разговоры умолкли под гнётом тревоги и страха, сменившись монотонным шумом деловитой возни, к которой присоединился и их отряд — к счастью, совершенно не пострадавший. Гейл едва бросил на Тиану облегчённый взгляд, сконфуженно кашлянул и поспешил на подмогу Шэдоухарт и Халсину, которые занимались ранами Арфистов. Со второго этажа слышалась отборная брань Джахейры, которая до сих пор не могла поверить, что проглядела изменника у себя под носом. Заработав недовольный взгляд от Альфиры, пытающейся привести в порядок разорённый обеденный зал, к выходу прошествовал Малькут, волоча за собой обезглавленный труп одной из тварей и оставляя на полу широкий кровавый след. — Я прямо вскипаю от одной мысли, что этот сукин сын Маркус предал нас! А ведь я с этим жопошником прямо за этим столом ела. Блядь, мы даже песни вместе пели. Голос у мудака был хорош, — сокрушённо вздохнула Карлах, поднимая опрокинутую мебель и выглядя скорее раздавленной, нежели клокочущей гневом. — Повезло, что ваш здоровяк-паладин так вовремя зашёл поболтать с Изобель. Иначе… Даже представлять не хочу, чтобы с нами со всеми было. — Быть может, я выскажу весьма дерзкое предложение, но жрицу, силами которой все находящиеся под этой крышей живы, стоило бы охранять, — съехидничал Астарион. Он со скучающим видом восседал на барной стойке, беззаботно болтал голыми ступнями и не выказывал ни капли желания помогать с уборкой. — Кстати, симпатичные лодыжки, — подмигнула ему Карлах, которую, судя по насмешливому взгляду, уже давно подмывало хоть как-то прокомментировать их с Тианой полураздетый вид. Астарион многозначительно улыбнулся и кокетливо повёл голыми плечами: — Как и все части моего потрясающего тела. В отличие от него, Тиана после схлынувшего боевого куража чувствовала себя неуютно без штанов и постоянно одергивала то и дело облепляющую грудь мокрую рубаху. — Слушай, я ещё после той заварухи с прихвостнями Зариэль спросить хотела: зачем ты вообще носишь броню? Раны-то тебе явно нипочём. Тифлина завистливо кивнула на длинный росчерк шрамов, пересекающих грудь вампира и успевших заметно побледнеть за то время, что они болтали. Тиана же отметила, что голод Астариона начинал обретать осязаемые признаки: регенерация шла заметно медленнее обычного, а из-под кожи начал проступать тонкий узор тёмных вен. — Прошу прощения! Каждое ранение для меня вообще-то такое же болезненное, как и для тебя, Искорка. К тому же, — тут он ловко спрыгнул со стойки и потянулся с грацией сонного кота, — если я постоянно буду ходить в таком виде, это плохо скажется на боеспособности отряда, ведь никто не сможет оторвать от меня взгляда. — И как ты его только выносишь? — добродушно хохотнула Карлах, обернувшись к Тиане. — Не без труда, но и не без удовольствия, — сквозь прорвавшуюся улыбку призналась эльфийка. — Мне жаль, что эти сучьи отродья отвлекли вас от… чего-то явно приятного, — пламенные глаза тифлины загорелись таким волнующим огнём, что Тиане тут же сделалось не по себе. — Всего лишь очередная проблема, упавшая на наши головы — поверь, нам не привыкать. — О да, я знаю. Когда эти выродки начали валиться с потолка, я даже было сперва решила, что это дьяволы по душу Астариона явились, — прыснула Карлах, но сразу же подавилась хрюкающим смешком, увидев непонимание, пролёгшее между нахмуренных бровей Тианы. — А с чего бы ему стоило опасаться дьяволов? Карлах попыталась обернуться в сторону стоящего за её спиной Астариона, но Тиана слишком цепко держала её взгляд, ожидая пояснений. — Ну, из-за контракта… Того, что на спине… Тиана медленно перевела взгляд на обратившегося статуей Астариона. Его потемневшие от ярости глаза пылали так дико, что, казалось, через мгновение оставят от растерянно хлопающей ресницами Карлах лишь горстку пепла.

***

Выдержки Тиане хватило лишь на то, чтобы молча вернуться в разорённую купальню, рывком натянуть найденные в углу штаны и замотать влажные волосы в жгут. — Так шрамы у тебя на спине — это часть дьявольского договора? — почти ровным тоном спросила она, изо всех сил цепляясь за обтрёпанные края своего терпения. — Судя по словам Карлах. Найти более авторитетного переводчика с инфернала мне пока не посчастливилось. Астарион отвечал беззаботно, с ленивым изяществом натягивая выуженную из-под обломков досок рубаху, словно они обсуждали нечто будничное и само собой разумеющееся. Тиане не удалось уловить и капли ожидаемого раскаяния на его невозмутимом лице. Воспоминания обо всех признаниях, поцелуях и часах, проведённых наедине, которые внушили ей легкомысленную веру в то, что они с Астарионом действительно стали честны друг с другом и делят нечто особенное, тут же обожгли едкой кислотой. По нутру стремительно, как лесной пожар, начала разливаться злоба. — У тебя. На спине. Вырезан. Дьявольский контракт?! — с каждым словом голос звенел, всё сильнее вырываясь из-под контроля. — Да, — нехотя кивнул Астарион, брезгливо откинул ногой распластанное на его пути крыло поверженной твари и, присев на стуле, как ни в чём не бывало принялся шнуровать свои ботинки. — Ещё один милый сюрприз от Касадора. — Почему ты мне не рассказал? — Да, знаешь, как-то к слову не пришлось, — небрежно бросил он, старательно избегая встречаться с Тианой взглядом. От его привычно жеманного тона Тиану начало трясти. Наружу рвались злые, желчные слова, и хоть она ещё пыталась их проглатывать, но они ядом сочились с языка. — Что, был слишком занят капризами и притворством? Нигде между бесконечными «радость моя» и сотней язвительных шуточек не нашлось места, чтобы рассказать о подобном?! Тиане удалось-таки заставить Астариона среагировать: лицо его сделалось жёстче, он сердито сощурил глаза и поджал губы. — А что проку было мне признаваться? Будто мы забыли бы обо всём окружающем нас безумии и бросились решать мои проблемы. Да и не припомню я, чтобы ты, радость моя, была сведуща в языках преисподней или адских договорах, как, впрочем, и в чём-либо, кроме жалкой благотворительности и бесполезной беготни по лесам. Вот встретился бы нам на пути какой-нибудь милый дьявол, и я непременно упомянул бы о шрамах. Тиана стиснула кулаки в стыдливой попытке спрятать пальцы, которые ласкали, гладили и царапали спину Астариона, но ни разу не посмели усомниться, что изогнутые выпуклости рубцов на ней скрывают в себе ужасающе извращённое стихотворение Касадора. Она могла бы понять молчаливое утаивание правды, но в очередной раз ощущать себя обманутой идиоткой было попросту невыносимо. Слова хлынули с губ кипящим маслом, а палец в обвиняющем жесте ткнул вампира в грудь. — А мне ты предпочёл просто соврать? И даже после… всего продолжал скрывать от меня ещё одну неизвестную опасность, способную в любой момент ударить в спину всему отряду! Мне хотелось верить, что ты изменился и я хоть что-то для тебя значу, но ты продолжаешь оставаться эгоистичной сволочью! — А ты — наивной дурой, которую жизнь ничему не учит! Да ещё и лицемеркой: «Ой, мой Астариончик не плетёт мне на ночь косички и не делится всеми секретиками». Можно подумать, ты охотно открываешь неприглядные подробности своего прошлого и не утаиваешь от меня тёмных тайн. — Будь у меня за душой нечто подобное дьявольскому контракту, врезанному в кожу, я бы с тобой обязательно поделилась, — рьяно запротестовала Тиана, отказываясь признавать в услышанном толику истины. В ответ Астарион хохотнул. И это был не его обычный игривый, с нотками театральности смех, а сухой и жестокий смешок. — Добровольно, милая, ты делишь со мной только страсть и кровь. И ничего больше. Тиана вздрогнула и замерла. Она стояла неподвижно за стеной ледяного молчания, ощущая, как от одних лишь слов ломаются кости. Как глубокая боль пробивает лёгкие и сталкивает сердце в немую бездну. На то, чтобы развернуться и уйти, Тиане потребовалось собрать все до одной, даже самой жалкой крошки своего самообладания. Но тяжёлой дверью она хлопнула остервенело и от души, представляя на месте удара вовсе не деревянный косяк.