путешествие по холмикам его позвонков.

У Чифую много проблем в этой жизни. Она сложная, тягостная, и Мацуно давно учится жить, но иногда кажется, что он просто маленький, маленький котенок, который ничего не понимает. У Чифую много проблем, но он зажмуривается и идет вперед. У Ханмы проблем тоже много. Но они несильно его заботят. На самом деле, его мало что заботит в принципе. Всего несколько вещей: чтобы всегда были сигаретки в кармане, чтобы Чифую отвечал на звонки и чтобы день сегодня был нескучный. Как-то так. Деньги Ханму не заботят. Разве что на какие-то деньги нужно покупать сигареты. А еще иногда он ищет деньги на подарок для Чифую — на день рождения или после ссоры, на Рождество или просто так. Чифую старше на пару лет, но уже перекрасился обратно в свой естественный черный, снял серьгу и устроился на работу пять через два. У него машина, купленная в кредит, небольшая квартирка-студия, но прямо возле работы, абонемент в фитнес-зал и список задач и обязанностей, который не заканчивается. Ханму в детстве то ли много били, то ли, наоборот, не допиздили. Он выясняет, где переночевать примерно в одиннадцать ночи, обзванивая всех многочисленных знакомых, иногда не ест весь день и особо не чувствует голод, очень радуется, когда находит работу, на которой можно переночевать — в будке или в бараках — и совершенно не заботится о своем здоровье. У Ханмы синяки под глазами и тремор, улыбка, прилипшая к лицу на вечность, Ханма уже поработал закладчиком и сбежал от копов на своих длинных ногах. У Ханмы все еще нет судимости, и это какое-то чудо, думает Чифую. У Ханмы щетина отросла, и они целуются, слизистая и губы у Чифую ею стерты. — Побрейся. А то больше не поцелую. Ханма аккуратно целует ему руку, говорит: — Все что ты захочешь, — и послушно бреется. Чифую хотел бы, чтобы было по-другому. Чтобы Ханма согласился жить вместе, чтобы взялся за ум и нашел работу. Чтобы денег не занимал и не отдавал их бесконечно. Чифую уже простил ему несколько долгов. Оставшееся Ханма отдал, подзаработав на стройке и работая аниматором в костюме клоуна на детском празднике (ему тогда недоплатили, потому что такого огромного клоуна дети попросту испугались и начали плакать). Чтобы пошел хотя бы в колледж и получил образование, потому что «тебя хоть куда-то возьмут», а Ханма только лишь хочет, чтобы Чифую заткнулся. И затыкает его поцелуем. Уже побритый и гладкий, у Чифую почему-то каждый раз выбивает землю из-под ног, когда он целует. Когда Ханма вот так легко его поднимает за бедра и садит на стиральную машину. Когда притягивает к себе вплотную, притирается нежно, но настойчиво, и кажется, что остальное уже неважно: ни работа, ни деньги, ни бесконечные попытки понять, как жить. В голове становится пусто. Такое вот сияние чистого разума. В такие моменты Чифую вспоминает, зачем Ханма существует в его жизни. — Малыш, у тебя не будет до субботы? Я отдам другому человечку долг. А потом тебе отдам, правда. — Так не делается, это глупо. — Не начинай, а. — А работа? — Меня выгнали. — С чего бы? — Пришел в нетрезвом виде. Ханма правда отдает, и Чифую, конечно, знает, что он с ним не из-за денег. У Чифую и денег-то хватает на еду, химчистку костюма и на бензин, а если б Ханма хотел только денег, то у него просто талант охмурять — да и охмурил бы сына депутата или наследницу компании. — Почему ты со мной? — Чифую смотрит на парня. Ханма отрывается от взгляда на закат, стряхивает пепел, смотрит в ответ. — Я же люблю тебя. — Я не очень-то веселый и даже скучный иногда. — Ничего страшного. Ты что-то типа якоря, чтобы я совсем с ума не сошел. — Ты же все равно уходишь. — От этого возвращение только желанней. Выходит, по-другому никогда не будет. Ханма стоит перед ним, выворачивает карманы, явка с повинной — там даже сигаретки нет, даже трухи от сигаретки. Там нет ничего. Но Ханма гладит его по коленкам, греет замерзшие плечи, обволакивает его коконом от мира взрослых и скучных. — А что ты на день рождения хочешь? — Финансовую независимость, стабильную зарплату, оплаченную на год вперед страховку, — отвечает Чифую, Ханма кривится с каждым выговоренным словом. — А если более приземленное? — с энтузиазмом. — Банку пива. Потом Ханма пропадает. Пишет сообщение: «Не волнуйся, все нормально, скоро перезвоню» и не перезванивает. Чифую сгибается пополам на кухне и закрывает лицо руками — не плачет, вталкивает обратно слезы, сглатывает подступивший ком. Нет больше ночей этих теплых и даже жарких. Нет больше запаха курева на балконе и нет цветов с клумбы, заботливо поставленных в вазу. Цветы с клумбы завяли, а уведомлений на телефоне нет, в последний раз звонила мама и этот хороший парень-механик, который постоянно зовет Чифую пообедать. У него черные длинные волосы и колкий взгляд, он любит животных и еще никогда не просит денег, только угощает, заботливо спрашивает «тебе с сахаром или без», а потом и вправду запоминает, как ему лучше, с сахаром или без. Но Чифую даже не выбирал между ними, у Чифую в сердце только он — такой высокий, неряшливый, клоун, который смеется сквозь слезы. — Чиф! Прости, что не перезвонил. Ты дома? — Какая разница? — Ты обиделся? — Ты меня бросил? — Что за хуйня? Все, отключаюсь, — и правда отключается, а потом через полчаса долбится в дверь. Чифую волосы не уложил, и они у него разные стороны, а еще после сна так и не почистил зубы. Впрочем, все это казалось ему неважным до сих пор, но за дверью Ханма. Он стучит еще раз своим огромным кулаком. — С днем рождения! — раздается этот бас на весь долбанный подъезд, Чифую хочется от стыда перед соседями дверь захлопнуть. Ханма протягивает торт, на нем кремом коряво нарисован лохматый черный кот и написано «Моему малышу». Тьфу, какая глупость, думает Чифую. Малыш тут только Ханма ведь. Но руки почему-то дрожат, он протягивает их и принимает подарок. — Где ты пропадал? — Да тут дельце одно появилось, — господи, думает Чифую, надеюсь к нам не приедет полиция, — я решил подзаработать. Вот тортик и вот, — он достает маленькую коробочку, в ней — два кольца, все так банально и так пафосно — коробка красная, бархатная, а кольцо натянулось Чифую разве что на мизинец. — М-да, как всегда косякнул. Чифую на некоторое время выпадает из реальности. Руки у Ханмы такие гигантские и такие горячие, шершавые подушечки, черный облупленный лак. Чифую только стонет глупо, произнести не может ни слова, потому что Ханма вытрахивает из него слова. Ханма стонет прямо в его ухо, и у Чифую сносит крышу, нет никакого спасения, нет его. Омут.