Хан велит тебе осататься

В народе есть поверье, что Тенгри видит везде и каждого, дабы следить за неугодными и присматривать за своими детьми. Саин подобно ему видел всё. Имея его дар, хан видел каждый взгляд, и хозяин заволновался по поводу заносчивого слуги, который витает в облаках и не может отвести от хозяина взгляд.

***

- Ты хотел что-то сказать мне. Батый поставил его перед фактом, не спросил, лишь поставил в известность. В тупик, сказать честнее. Ведь это было очевидной ловушкой. Бату-хан мог и не знать о странном увлечении евнуха, а допросы устроил лишь для запугивания. Однако обвинить Цогт его не мог сейчас, когда немилость ослепительного подобно лавине сокрушилась на него сбив того с ног от чего помимо плеч обмякли у будущего смертника и его ноги, став ватными и ненадежными, готовые в любой момент предать хозяина. Надо было что-то сказать. С уст белолицего не вышло ни слова, а голова стало заметно тяжелеть и опускаться вниз. Пульс участился, а руки незаметно для себя потянулись к лицу, намереваясь скрыть своё лицо от хана. Тот огромный ком не опускался ниже горла и перекрывал ему голосовые связки и часть дыхание. Цогт открыл рот чтобы лучше дышать, и почувствовал холодок в своём влажном и горячем рту, который заполнился от страха слюнями при попытке умолчать тайну. Саин раздражённо повернул его к себе лицом, после дёрнул руку Цогта от его лица и дал тому пощёчину, заставив белолицего жалобно промычать. Даже так он не выронил ни слова, хоть щека очень болела, и евнух за неё схватился. - Тебе нравится смотреть, когда я не вижу? Монгол опустил голову и робко покачал головой, пока грудь сковалась как от удушья. Белолицый буквально боялся вздохнул в полную грудь чтобы не получить очередную пощёчину. - Ты думаешь обо мне какую-то гадость? Цогт помахал головой, в более быстром темпе. Бату скрестил руки у груди и поднял подбородок, смотря с высока на женственного евнуха, с уже более спокойным голосом родив новый вопрос. - Ты скрываешь от меня плохую новость? Снова тот же ответ. Допрос мог и дальше продолжиться, и хан бы даже не утомился вести его. На удивление голос Саина звучал спокойно даже несмотря на то, что за всё время их однобокого разговора Цогт только кивал и махал головой, скорее всего он даст ему пощады. Мольба богу бесполезна. Цогт попал ему в немилость, как и его земному обличию в лице ослепительного. Однако, как же этот голос был томным, соблазнительным и таковым становился с каждым разом и становился призрачным, что в какой-то момент слуга желая уйти из реальности представил себе, что этого ещё не случилось, а сейчас он уже находится дома и давно решил для себя что отныне не станет и взгляд поднимать на хана. Вдруг мысли прервались грубым захватом евнуха за горло. - Ты же течёшь по мне? Странно сформировал вопрос хан. Цогт непонимающим взглядом попытался отрицать. Его глаза округлились, а зрачок забегал по лицу хана, брови нахмурились. У Цогта оказались очень красивые глазки. Чем-то похожий на камушки на глубинах речек. - Я имею ввиду, что ты содомит которому нравится всё это... Не мужественное. Бату то ли специально, то ли от омерзения формулировал слова непонятно, ожидая ответа от молчаливого, шипя и приближаясь к его лицу. Цогт остановил взгляд на Бату и молча кивнул, это облегчит ему страдание, его убьют побыстрее. Эта мысль его озарила, и Цогт наконец сказал свои первые слова. - Я правда в-восхищаюсь в-вами. И... Я люблю в-вас. Хан вопреки ожиданиям принял признанием с лёгкой кошачьей улыбкой. И после с издёвкой ухмыляясь спросил, с каким-то приподнятым настроением, с радостью. — Значит тебе нравится когда тебя берут сзади как кобылу? Цогт опустил взгляд. Он не надеялся на взаимность конечно, и уважать грязных и дефектных нахлебников господин не обязан, однако Цогт влюбленный в душу и характер Бату не признал холодного философа и стратега в хане, который сейчас вовсе не слышит его и принимает его признания совсем по другому. Хотя, больше вероятно, что никто из суровых кочевников не может поверить в существование любви к себе в столь извращённой форме. - Ты хочешь побыть в роли моей женщины? Грезишь наверняка об этом? Евнух опустил в след и голову. Если бы ордынец имел ввиду нежность... То да. -Сколько в тебе уже побыло? Цогт молчаливо выслушал каждый вопрос, но на последнем вопросе почувствовал стеснение, и отрицательно помахал головой, тихо пробормотав. -Ни одного, мой хан.. Бату на то сказал, опуская руку ниже оголяя часть ключицы. - Так-то... После Саин приказал белому раздеться и вышел из юрты. Цогт подчинился приказу почти сразу, хоть делал это неохотно. Сделал он это довольно быстро, коль из одежды носил лишь пару слоев халатов и шалобар. Из одежды остались только штаны, которые тот не решился снять. И так как хозяина дома не было пока, он находился за дверью, бледный наконец то задышал, схватившись рукой за грудную клетку, а другой за пирамидку из одеял и подушек хана. Советник был бледный и без этого, благодаря своему статусу, а тут его руки и вовсе остыли. Набрав воздух, евнух огляделся по сторонам. Нет, он не будет ждать своего хана с наверняка ужасными планами в сопровождении шаманов для изгнания бесов, даже если придется встретить смерть на голой степи, а он её встретит, но без позора как мужеложец. А хан... Хана он забудет если не будет видеть. Решением было сделать дыру в юрте и вылезли из неё, как это сделали орусы. Гологрудый нашёл оставленный бывшими гостями напоминание о прошлых событиях. Цогт подбежал к зашитой дыре, закрытой маленькой полочкой с книжками, и начал рвать швы на ней, что выходило плохо, когда швов несколько. Только ножом и порезать. Батый отпустил стражников, избавляясь от лишних ушей. Сам вернулся к Цогту начав раздеваться сразу на пороге, хоть это было не точно, коль хан снял только верхнюю одежду в виде чапана голубого цвета. Евнух уже лазил у него в сундуке и искал что-то острое, пока дверь не открылась, и он не отскочил в сторону и не присел на пятую точку. - Я не удивлён, потому что я так и знал. И если ты сам хочешь залезть ко мне в постель, то определенно не будешь никому говорить о том, что будет с тобой сейчас. Бату решительно снял с себя халат и остался в черных штанах парашютах и в таком виде направился к перепуганному слуге, попутно излагая ему. - Бедный, маленький, грязный мужеложец... Так бы и взял, и казнил. Эх.. Ты мне нравишься только. Забавно вышло. Снимай штаны. Цогта такие слова не привлекли, и тот, наоборот, поспешно встал с места, отходя назад. Тупик наступил моментально и выхода не оказалось. -Я... Хан прижал его к стене и нахмурился. -Штаны. Мужчина казался сердитым и писцу не хотелось, чтобы их предполагаемый секс закончился изнасилованием. Штаны быстро упали на пол. Бату одобрительно приподнял уголок губ, начав осматривать бледное тело мужчины, как бы думая "откуда начать". Взгляд скользил по опущенным рукам обычно скрытые под рукавами, и напоминающие берёзовые палочки, по выступам от рёбер, таза и ключиц из-под кожи, и остановился на пахе. У Цогта не было члена, что делало его более нечеловеческим, а чем-то на подобии бесполых существ вроде пери или даже ангелов.. Цогт же стянул живот, выпирая свои рёбра. Писец не был доволен таким обращением. Наоборот, он был напуган. И вдруг Бату опускает край губ и смотрит на глаза пассива. -Ты не выглядишь радостным. Что тебе не нравится? Цогт поднимает брови. - Ничего. Мне не нравится ничего. - Тц. У тебя наглости хоть хватает на этот ответ? Батый не из тех кто прощает такое, и в случае чего мог лишить писца его не сдержанного языка, воспользовавшись средством от которого Чингиз хан перевернулся бы в своём кургане, а белоликий отправился к нему и к Тенгри от травматического шока. Хоть и это тоже не сказать точным образом, опять же, чингизид непредсказуемый. Но сейчас он скорее выглядел готовым выслушать, и это означало что у писца не всё печально. Цогт чувствовал себя словно окруженный скалами запуганный горный баран, неудачно угодивший во владение снежного барса. Он долго молчал, но очень быстро думал, мысленно торопясь ответить, хоть сам лишь дёргал бровями и истощал терпение господина. Бату вздохнул. -Я не хочу умирать. Обещайте, что меня не убьют.. Наконец выдал ответ фаворит, который уже потерял всю суть вопроса. Он не так важен, главное не умереть и не прослыть как мужеложец. Цогт даже слов таких не знал. Ослепительный молчаливо глядел на него и наконец, с присущей ему грацией прикоснулся к длинным локонам Цогта завязанные в тугие косы по сторонам от его угловатого лица. В юрте стало слишком тихо чтобы писец слышал даже чужое дыхание. Это так пыхтел всемогущий посланец Тенгри закручивая волос на свой указательный палец и окутывая бездарного чернокостного внимательным взглядом. -Ты умрёшь только когда посмеешь развеять свой грязный рот кому то, и это дойдёт до моих ушей. Цогт вроде как удовлетворился этим ответом. Однако возникал другой вопрос. Что делать сейчас, когда они оба стоят голые в углу юрты. Хан сам готов напасть на него, он же не знает даже, что хочет увидеть в ослепительном, завоевателя или Саина. Цогт заметил, что мужчина потерял к нему интерес и отпустил его косу. В этот момент с его плеч свалился груз заставив тело ощутить приятную усталость. Но в тот же миг их губы соприкоснулись, а тело ударилось в край юрты. Прямо на столб, на котором держалась дорогая, голубая ткань. Батый не долго продержался ожидая, когда бесхребетный любовник уже сам оттопырит ему свой перийский зад. Целуясь в губы, охотник оценил, насколько они сладкие от яблочного сока на них. Мягкие, с ними поцелуи кажутся тягучими, словно мёд, коль ими приятно владеть и кусать их, несмотря на то что они тонкие. Цогт машинально схватился за плечи повелителя сжимая их от волнения и даже попытался ответить на поцелуй, что у него не вышло, когда тот причмокивал пухлые губы мешая Батыю затянуть евнуха в поцелуй. Ослепительный отстранился и грубо притянул черноглазого к себе за талию возобновив поцелуй, но инструктируя неопытного в то, как быть. -Приоткрой челюсти. Терпеливо проговорил Бату жадно вторгаясь в рот "небинарного" языком и пронизывая его полость рта. Цогту оставалось только быть покорным и открывать рот. Евнух обнял мужчину за шею и опустил веки сузив глаза от удовольствия. Он даже не заметил, как его лицо начало розоветь от белой краски и естественного покраснения во время смущения. Их глаза смотрели друг на друга, однако совершенно по-разному. У евнуха это было влюблённостью и восхищением, а у хана торжествующий взгляд охотника, пожирающий свою долгожданную дичь. Миг с правителем длился словно вечность за который песец расслабился в руках хана и забыл о страхе. Мужчины отстранились. Слуга растерянно оглянулся назад господина, а другой мужчина тут же вцепился губами в его шею напористо её целуя до покраснения заставив евнуха простонать и прижаться сильнее. Торс монгольского хана и впрямь был крепким и горячим, как гласили легенды среди его любимых женщин, крепкие мышцы груди и... Цогт сам открылся для поцелуев закинув голову в сторону как пойманная антилопа. -Х-Хан! Я не готов к такому.. Вопреки сказанному евнух не сопротивлялся и прижимал правителя сильнее. Однако он и удовольствие не получал, сгорая от стыда от слишком близкого контакта. Но тот послушался воле Саина и сам открылся ему, как это делают собаки показывая живот. -Не готов? Не строй из себя деву в первую ночь, ты же гомосексуалист. В голосе Батыя читалось лёгкая напыщенность, что свидетельствовало о том, что себя он не считает таким. Цогт решил промолчать. Хоть и кому как не чингизиду знать кто кем будет. Но от странствия мужчины по шее своего слуги у второго плыл разум и воздуха не хватало. Батый же, видя это лишь сильнее кичился, да, догадки верны. Чингизид не силён в понятиях не присущие ему и культуре, но если мужчина возжелал мужчину приняв бабье обличие, то он не мужчина, а гомосек. Что касается любви, её - нет. Ни у нормальных пар, ни у садомитов. Всё что не присущее кочевнику вмиг собрал в себе один евнух. Но почему-то он, старший чингизид, ответил ему взаимностью. В том плане что он говорил грязные словечки, которые должны были возбудить бледного. Но в итоге... Возбудился, кажется, он сам. Грязный садомит явно этого и добивается строя из себя недотрогу. Он знает правду, Цогт оглядывает его всё время, а когда подвернулся шанс то не хочет им даже воспользоваться. Он к тому же ещё и красивый очень, до того, что хана... злило почему Цогт не соблазняет его сам? Принимает что бы с ним не делали. - Я сделаю всё не забываемо и возможно сделаю своим любимчиком. Дам охранную грамоту. Сделаю кем хочешь. Прощу любые провинности. Твоя же задача - работать. Приказал Батый. Днём служба вечером работа, пока никто не видит. Цогт почувствовал даже какую-то обиду за то, что его пытаются подкупить. Но чёрт бы побрал, он бы не отказался. Это какая безграничная власть для него. Но, он же и без этого приближённый самого хана, куда ему столько? Хотя, если провинности будут. То ему это сойдёт с рук? -Ахм.. Хан. Вы правда... Не будете гневаться? За провинность? -Пока не убьёшь кого-то. Отстранился Саин от шеи скрывая свою радость. Но нет, если он откажется, то Цогта возьмут силой и не пожалеют. -А за слова... Сказанные? -Говори, я подумаю, насколько они тяжкие. Цогт замешкался. Ожидался другой ответ, где с ним соглашаются сразу и не прибьют в случае чего. -Я считаю.. Что я недостаточно хорош. Что бы не было надо было усидеться на двух стульях. Быть при своём мнении, имея гордость, и не отказаться в лицо от заманчивого предложения. Однако быть любимым ханом звучало заманчивее, чем развеять рот на большую рыбу. Ему не привыкать чтобы закрывать рот в удобное ему время. То есть всегда. -Научишься. Строго заявил земное обличие неба. К нему вновь вернулась улыбка и нежность, не очевидная, но нежность. -Не переживай. Твой сладкий голосочек не надорвётся от удовольствия, поэтому опускайся на колени и займи свои уста мной. Не забывай только подавать голос, мне нравится, когда ты разговариваешь. Цогта отпустили и он плавно опустился на колени. Бату же спустил с себя штаны на что евнух печально вздохнул. -У вас красивый... такой. Я имею ввиду он... так тяжело выглядит.. Хан сам велел занять уста и говорить, и подавать голос, но что ещё можно было сказать? Робко писец поднял взгляд на Батыя и начал искать в нём вдохновение. И он его нашёл. -Но мне нравятся больше ваши глаза. В них я теряюсь словно мой разум погрузился в ледяной прорубь. И ваши волосы, они на вид такие шелковистые.. Воистину воплощение Тенгри. Ослепительный на миг замер и замешкался. Задумываясь о том, что сказано ему заместо минета. -Не смей упоминать небесного отца. И открой рот. Я научу тебя заниматься делом. Батый сразу понял, что евнух туп как олень. Ему нужно учиться. Кастрат же послушно открыл рот и ожидал чуда, как вдруг по его губам прошёлся член господина а его сильная рука упала на его голову. -Оближи его снизу вверх. -Прям буквально? Я не уверен, что бог создал его для этого, мой хан. Цогт опустил взгляд на пах господина. От Саина довольно приятно пахло, цветами и мёдом, что значило что никакого запаха из прекрасного ротика Цогта не пойдёт. Значит не всё плохо. -Язык. Я его отрежу. Писец начал напористо нализывать ханский стояк и чувствовать на рецепторах языка как отчётливый пульс от вен начал захватывать поверхность статного пениса, по которому текла голубая кровь настоящих завоевателей. Но сейчас она голубилась далеко не от благородного происхождения обладателя. Миловидный любовник успел только прикоснулся влажным и горячим языком к плоти Батыя, как тот уже томно промычал. - Медленнее.. Евнух прекратил. И легонько вздохнул, не отрывая мышечный орган от полового, из его рта пошёл горячий поток воздуха, который обхватил собой уретру заставив джихангера запустить пальцы в волосы своего сладкого приятеля, и даже слегка двинуть пахом вперёд чтобы прочувствовать дыхание Цога. Тот, не отвлекаясь принялся за дело, очищая плоть ослепительного своим языком. -Вы довольны? Поинтересовался монгол для большей уверенности охватив одной рукой ствол по всей длине принявшись его "доить". -Будь нежнее, и я буду доволен. А сейчас ты.. М.. Монгол прошёлся языком по уретре и её обхватил губами. Однако тут же рефлекторно отстранился. — Вот так? Движения постепенно нормализовались и Бату наконец смог прочувствовать удовольствие от рук тоже. До этого евнух будто пытался выжать из него всё семя или вовсе обесчестить, оторвав детородный орган. -Угу.. Сделай как сделал до этого. Возьми его в рот... Бледный подчинился и окутал чувствительную плоть губами посасывая её от чего от него исходили сочные чмоки в перемешку с томными вздохами самого хана. Бату старался не издавать громких звуков, поэтому прикусил свою руку, параллельно помогая неопытному обольстителю справиться с минетом. Хан не спешил кончать но и не был против закончить с отсосом. Так что момент когда рука бережно убрала руку пассива и положила её на свою ладонь, а ханский член оказался во рту слуги на пол длины был вопросом времени. Цогт чуть не блевнул, но вместо этого промычал и прослезился. После начал медленно двигаться во рту у слуги. Пока бледный делал оральные ласки, господин пронизывал взглядом его лицо, изумлённое и растерянное новым положением дела, но потихоньку делающий что ему велено.. Хан сжал пальцами ладонь евнуха. Бату старался не издавать громких звуков, поэтому прикусил свою руку, параллельно помогая неопытному обольстителю справиться с минетом. Хан не спешил кончать, но и не был против закончить с отсосом. Так что момент, когда рука бережно убрала руку пассива и положила её на свою ладонь, а ханский член оказался во рту слуги на пол длины был вопросом времени. Хан сжал пальцами ладонь евнуха. -Умница. Теперь попробуй без моей помощи… Соси.. И монгол так и сделал, начав сосать всё то богатство что поместилось ему в рот не забывая дышать. Взгляда он не поднимал. Но когда поднял то быстро опустил, встретившись глазами с Саином и его возбуждённым взглядом, пожирающий его. (Исправлено)