Роза ветров среди облаков (Wind Rose in the Clouds)

Вэй Усянь устал. Вэй Усянь еще и злился на себя за эту усталость. Он целую неделю просыпался от малейших изменений в дыхании Лань Чжаня, каждую минуту бодрствования наблюдал за ним, ожидая, когда он откроет глаза. Всякий раз, урвав пару часов для отдыха, Вэй Усянь впадал в странное состояние, в путаницу снов, где пытался заговорить со своими родителями, которые его не слышали. Он умолял их не ходить на ночную охоту. Они не замечали его. Улыбались и беседовали друг с другом, собирая припасы. И всякий раз уходили, не слыша его криков и не оглядываясь. Ежедневно кто-нибудь приходил. Поначалу они радовали Вэй Усяня возможностью поговорить и отвлечься, но чем больше он уставал, тем сильнее портилось его настроение. Рядом с Лань Сичэнем становилось не по себе. Очевидно, он не был готов покинуть затвор, а теперь оказался втянут в очередную сумятицу, внесенную Вэй Усянем. Который каждый раз во время его визитов внутренне собирался и готовился защищаться. С мальчишками часто приходил Вэнь Нин. Как обычно, он вел себя тихо и предупредительно, излишне поощряя рассказы о других. Вэй Усяню давно следовало поговорить с ним, но сейчас не хотелось. С парнями он тоже вел себя не лучшим образом. В таком состоянии чувство юмора исчезало. Вэй Усянь не увидел ничего забавного в том, как его оттащили от Лань Чжаня, чтобы облить водой. Его не повеселил Цзинъи, который выбросил первые две лавки, поспешно сделанные для Лань Чжаня. Он плохо справился с этими лавками, потому что был нервным, рассеянным и страдал от одиночества, через каждые пару мгновений заглядывая к Лань Чжаню, чтобы убедиться, держит ли Сычжуй его за руку, выполняя приказ. Вэй Усянь едва не разразился бранью, когда вторую лавку тоже пришлось выбросить. Цзинъи рассмеялся, вынес ее на улицу и сломал, не замечая выражения его лица. Но Сычжуй заметил и заговорил так мягко и успокаивающе, что ему стало стыдно. Его, взрослого человека, утешал ребенок, да еще из-за такой малости, как лавка. Только Цзинь Лин был спасением. Вэй Усянь чувствовал необычайное удовольствие, являя племяннику свои худшие стороны. Он понимал, что чувствовал бы себя куда лучше, оставаясь надменным и невозмутимым дядей, но сейчас сил на это не хватало, и похоже, его племянника все устраивало. Цзинь Лин садился рядом и заполнял тишину новостями о Башне Кои, но чаще просто сидел, кажется, совершенно не смущаясь того, что Вэй Усянь лежит рядом с Лань Чжанем, держа его за руку, что выглядит он ужасно и в основном реагирует рассеянным ворчанием. Цзинь Лин был хорошим юношей. Возможно, он привык к вспыльчивым дядьям. Они оба избегали разговоров о Цзян Чэне, но как-то за письмом Цзинь Лин проговорился, что Цзян Чэн взял на себя часть его обязанностей. — Почему бы тебе не вернуться? — полюбопытствовал Вэй Усянь, в то время как Цзинь Лин царапал пергамент, радуя своим почерком, таким же небрежным и торопливым, как у самого Вэй Усяня. — Как видишь, все в порядке, уже нет нужды вытирать мне лоб или подтыкать одеяло. Цзинь Лин закатил глаза и неловко поерзал. — Кое-чем я занимаюсь и отсюда, а кроме того, Лань Цижэнь позволил мне поучаствовать в подготовке к весеннему Совету Кланов, чтобы набраться опыта. Поэтому дядя велел задержаться здесь, все равно осталась пара недель, — ответил он. Вэй Усянь недоверчиво поднял брови. Несмотря на свой возраст, Цзинь Лин был главой клана, а путь сюда на мече из Башни Кои занимал всего день. — Срочных дел нет? — аккуратно спросил он. — Нет, всем занимается дядя, и он велел мне остаться и присмотреть… — Цзинь Лин оборвал себя, быстро закрыл рот и кашлянул, торопясь сменить тему. Охваченный чувствами, Вэй Усянь опустил взгляд. Он так не умел. Не мог справиться со всем сразу. Поэтому промолчал. Когда пришел Лань Цижэнь, почти раздраженный предсказанным улучшением состояния Лань Чжаня в цзинши, Вэй Усянь огрызнулся. Лань Цижэнь до сих пор не назвал причин, по которым умолчал о своих опасениях, подвергнув их опасности. Вэй Усянь понимал, что подозрения были сомнительными, но считал молчание непростительным, о чем и сказал. Они поругались. Он приказал Лань Цижэню убираться и больше не появляться здесь. А потом плакал, уткнувшись в рубашку Лань Чжаня, закапал слезами его лицо и очень сожалел об этом. Вэй Усянь знал, что плохо справляется с новыми знаниями о смерти родителей. Лань Цижэнь ожидал такой реакции со времени его появления в Облачных Глубинах подростком, и потому ничего не говорил. Кто еще знал? Все свободное время Вэй Усянь копался в памяти. Он действительно ничего не помнил о родителях, только поездку на осле. Воспоминания были смутными. Он даже не имел понятия, как они выглядели. И не помнил большую часть времени, проведенного на улице. Там Вэй Усянь прожил год или два. Он вспомнил собак и холод, вспомнил, как выучил, что люди дают пищу, если он улыбается, и не дают при отсутствии улыбки. Он сосредотачивался слишком сильно. Но сейчас было не время разбираться. Все внимание следовало отдавать Лань Чжаню. Вэй Усянь все время злился на себя. Он знал, поменяйся они местами, Лань Чжань спокойно играл бы ему на гуцине, терпеливо ожидая пробуждения. Вэй Усянь не обладал такой силой духа. Не хотелось даже играть на флейте — тогда пришлось бы отпустить Лань Чжаня. Дни тянулись медленно и беспокойно, а все известное о Баошань Саньжэнь крутилось и преобразовывалось в его сознании, порождая смятение в груди. Потом Лань Чжань очнулся. Вэй Усянь сразу же пришел в себя. Когда Лань Чжань сказал название мелодии, которую когда-то напевал, он сломался. И повел себя во время срыва эгоистично и глупо, а Лань Чжань снова заснул, даже не сказав, что любит его, и не попросив воды. Вэй Усянь прижался к нему, от беспокойства не в силах двинуться, отстраниться или позвать Лань Ифэн, хотя знал, что нужно это сделать. И почти час ничего не соображал, опасаясь, что все испортил, что Лань Чжань опять впал в беспамятство на несколько дней. Пока он снова не проснулся. Казалось, Лань Чжаню… хорошо. Да, со сломанной ногой, бледным лицом и усталым видом, но он был собой. Вэй Усянь второй раз назвал его любимым. Больше не хотелось ждать. Он надеялся, что Лань Чжань понимает его слова, не пребывая в лихорадочном безумии. Лань Чжань понимал. Он обхватил Вэй Усяня руками и прошептал, что Вэй Ин принадлежит ему, опять заставив глупо задрожать. Едва очнувшийся Лань Чжань заботливо вытирал его слезы и поддерживал, а Вэй Усянь совсем растерялся, забыв обо всем на свете. Теперь следовало проявлять заботу как следует. Отбросив все лишнее, Вэй Усянь делал то, что делал бы сам Лань Чжань — думал только о нем и его нуждах. Нельзя оплошать. Он делал все возможное, даже убеждал Лань Чжаня, что тот не стал слабее потеряв способность ходить со сломанной ногой после двух недель, проведенных в постели. Сердце Вэй Усяня сжималось. Лань Чжань воистину был слишком строг к себе. Стыдно признаться, но из них двоих слабейшим предпочитал быть Вэй Усянь. Ему нравилось, когда Лань Чжань заботился о нем и защищал. И сейчас это стало одной из причин ошибок и упущений — он не привык. Лань Чжаню забота давалась легко. Вэй Усянь же привык думать, что со всем справится Лань Чжань. Следующим утром он снова выставил себя в глупом виде перед ним и его братом. И чувствовал себя из-за этого ужасно. Потом дело приняло совсем неожиданный поворот и едва не закончилось… Вэй Усянь не был уверен, чем именно, но понимал, что едва не кончил, ощутив руку Лань Чжаня сквозь штаны. А потом он все испортил, задев сломанную ногу. Казалось, Лань Чжань не возражал. Казалось, он совершенно счастлив, даже умиротворен, проведя день за поцелуями и прикосновениями. Вэй Усянь всей душой тянулся к нему, позволяя поцелуям затмевать все остальное. Только это, а также пробуждение рядом с Лань Чжанем, успокаивало после всего случившегося. А еще это было невероятно, восхитительно приятно. Вэй Усянь вздрогнул, вспомнив, как наблюдал за спящим Лань Чжанем. Рассвет еще не наступил. Он проснулся с томлением в груди и не смог уснуть. Состояние его стало намного лучше. Прошлым вечером он заснул почти сразу, облегченно осознавая, что с Лань Чжанем все хорошо, однако по-прежнему привычно просыпался всякий раз, чувствуя движение, и сполна ощутил последствия недельного рваного сна и усиленной работы мозга. Когда свет начал проникать сквозь ширму, Лань Чжань зашевелился. Видимо, наступило пять часов. Вэй Усянь улыбнулся, вспомнив, как расстроился Лань Чжань, когда перед сном он забыл поцеловать след на лбу. Так мило. Невозможно было представить, как сильно Вэй Усянь его любил. Лань Чжань шевельнулся и открыл глаза. Вэй Усянь сполз с его груди и лег на бок, как они ложились, желая видеть друг друга. Он не мог выбрать, какой облик Лань Чжаня был самым приятным, но сонный вид определенно входил в пятерку лучших. Лань Чжань подался к нему, осторожно притянул за талию, пока они не оказались совсем рядом. Вэй Усянь знал, что ему нравилось соприкосновение их лбов, и прижался именно так, поглаживая его волосы. Лань Чжань лениво, как кот, закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Спишь? — шепнул Вэй Усянь. Лань Чжань приоткрыл глаза. Помолчал мгновение, рассматривая его лицо. — Ты плохо спал? — Казалось, ему не понравилось увиденное. — Я в порядке, Лань Чжань. Все хорошо, — заверил Вэй Усянь, моргнув. Не следовало добавлять беспокойств. Он решил всеми силами скрыть свою усталость. Лань Чжань коснулся его бока, нежно провел пальцами. Вэй Усянь вздрогнул. За последние несколько месяцев он привык находиться рядом с Лань Чжанем, очень близко к нему, но вчерашний день открыл столько новых возможностей, что трудно было сдержать дрожь при одном прикосновении. — Ты ранен. Тебе удобно? «Не совсем», — подумал Вэй Усянь. Сломанные ребра мешали спать с удобством. Но в основном они пострадали со стороны спины, поэтому легче всего оказалось лежать на животе или на боку. Самое плохое уже прошло. Пусть его ядро было слабым, оно все равно помогало. — Я в порядке. — Вэй Усянь состроил строгое лицо и нахмурился. — Побеспокойся о себе. Лань Чжань глубоко вздохнул, слегка потянулся. Вэй Усянь подавил смех. Даже после трех месяцев, проведенных в одной постели, Лань Чжань держался как… ну, как Лань Чжань, только лежащий. Редко потягивался и всегда скрывал это. Еще реже зевал и старался подавить зевоту. Ему удавалось сохранять церемонность в постели. Ну… исключая вчерашний день. Вэй Усянь покраснел, едва вспомнив случившееся. Радовало, что Лань Чжань оказался таким страстным. И что сам он угадал с местечком под ухом. Вэй Усянь мягко прижался к его лбу, желая поцеловать, но теряя самообладание. — Хочешь поспать еще? — прошептал он. Лань Чжань несколько мгновений спокойно дышал. — Я отдохнул. Но так лежать приятно. Вэй Усянь тихо рассмеялся. Приятно. Страстный, скованный мужчина. — Мгм. Верно. — Его пальцы неспешно поглаживали шею Лань Чжаня над воротом рубашки. Некоторое время они лежали в постели, а потом Вэй Усянь впервые услышал звук, который собирался хранить как драгоценность до конца своих дней. У Лань Чжаня заурчало в животе. Он выглядел почти виноватым, в то время как Вэй Усянь расплылся в широкой улыбке и спросил: — Голоден? — Мгм, — Лань Чжань отвел взгляд, его уши покраснели. Вэй Усянь с трудом смог вынести его вид. Он набрался смелости и быстро поцеловал Лань Чжаня, кажется, слегка удивив, а Лань Чжань потянулся к нему и поцеловал по-настоящему, заставив задохнуться. Они прервались, когда желудок снова заурчал. Припухшие губы Вэй Усяня покалывало. Что он собирался сделать? А. Еда. — Точно, Лань Чжань, надо… ммм… завтракать. Хочешь бульон или твердую пищу? — Вэй Усянь не мог сосредоточиться. — Твердую, пожалуйста. — Лань Чжань казался растерянным. Внешне он ничуть не изменился, только губы потемнели и влажно блестели. Вэй Усянь старался не смотреть на них. Он принес небольшую чашку конджи с тофу, самую простую пищу из возможной, но Лань Чжань съел все, поэтому Вэй Усянь принес вторую чашку, а он съел и ее. Вэй Усянь был счастлив. Лань Чжань действительно чувствовал себя хорошо. Вэй Усянь чуть беспокойно вертелся поблизости, пока Лань Чжань пытался передвигаться самостоятельно, пользуясь костылями, оставленными вчера целителями. Вэй Усянь не хотел создавать впечатление, будто сомневается в его силах, но все же опасался падения. Лань Чжань прошелся вокруг цзинши, и вернувшись, дышал чуть тяжелее. Потом он неловко устроился в месте для медитации, вытянув сломанную ногу, а вторую согнув как обычно. — Собираешься медитировать? — поинтересовался Вэй Усянь. Лань Чжань решительно кивнул. Вэй Усянь видел, что сегодня он хочет заняться чем-то привычным, поэтому больше ничего не сказал, но сам не стал ничего делать, чтобы не шуметь и не отвлекать его, и в постель не вернулся, так как слишком разволновался. Лань Чжань открыл глаза ровно через час. Развлекая себя, Вэй Усянь быстро проглотил несколько ложек конджи и теперь читал сборник стихов, перечитанный уже трижды. Он беспокоился. Вчера был день объяснений, а сегодня придется разбираться с делами. А ему хотелось спрятаться вдвоем с Лань Чжанем. Он устал от постоянных препон. Сейчас они были в безопасности. — Что собираешься делать сегодня? — спросил Лань Чжань, потянувшись за костылем. Вэй Усянь вскочил, чтобы помочь ему подняться, и держался рядом, провожая к постели. — Сегодня? Пойду в библиотеку, попробую найти там что-нибудь про… нее… или Яньлин Даожэня, — ответил он. — Вряд ли найду. Лань Чжань кивнул, лежа поверх одеяла и почему-то поглаживая его. Казалось, он глубоко погружен в свои мысли, а еще избегал взгляда Вэй Усяня, который растерянно стоял у кровати. Поставив костыли так, чтобы Лань Чжань мог до них дотянуться, он начал заваривать чай. Лань Чжань молча наблюдал за ним. Вэй Усянь задумался, не оставить ли Лань Чжаня в одиночестве. Он был из тех людей, которые любят побыть одни, и Вэй Усянь почувствовал вину, осознав, что постоянно вертелся рядом, начиная с момента его возвращения в сознание. — Лань Чжань, — нерешительно сказал он, неся чай. — Если хочешь побыть один, только скажи. Меня здесь слишком много. Лань Чжань помолчал, взял пиалу с чаем и держал ее в руке. — Вэй Ин, — мягко позвал он, когда Вэй Усянь уже собрался уйти, чтобы оставить его в покое. Его взгляд был серьезным. — Я должен тебе кое о чем сказать. Вэй Усянь с опаской вернулся. Сел на кровать. — Ладно. О чем же? — спрашивая, он старался казаться невозмутимым. Лань Чжань сглотнул. — О моем ядре. Лань Ифэн… что-нибудь говорила? — Она… сказала, что ядро повреждено. — По спине Вэй Усяня медленно полз страх. — Ударом молнии. Но я проверял его, пока ты был без сознания, и оно, вроде бы, в порядке. Он действительно одержимо проверял его. Много раз за день. Оно было на месте и оставалось сильным. — Да, — кивнул Лань Чжань. И осторожно добавил: — Оно на месте. — Найти Лань Ифэн? — Вэй Усянь всматривался в его лицо. — Она может проверить еще раз… — Не нужно, — решительно отказался Лань Чжань, а потом тихо вздохнул, нашел его руку и сжал. Вэй Усянь старался подавить дрожь. — Она уже знает, — глубоко вздохнул Лань Чжань. — Ядро… на месте, но неустойчиво. Как ты можешь чувствовать, сейчас оно спокойно. Но молния изменила его. Я чувствую. Вэй Усяню хотелось затрясти головой. Нет. Он ощущал ядро, и оно было сильным. — Оно… пульсирует, — продолжил Лань Чжань. — Иногда сильнее, иногда слабее. Теперь оно… ненадежно, и я не знаю, как и когда могут проявиться его изменения. На глаза Вэй Усяня навернулись слезы. Он сердито смахнул их. Собственная эмоциональность утомляла, особенно когда Лань Чжаню требовались его силы. — Но… со временем оно все же исцелится, — он пытался говорить убедительно. — Возможно, станет лучше, — медленно покачал головой Лань Чжань. — Но все поменялось. Я не уверен, что смогу использовать его без опасений. Вэй Усянь с силой прикусил изнутри щеку, не желая слушать его. — Оно просто задето, Лань Чжань, как твоя нога. Нужно немного подождать. — Вэй Ин, — очень серьезно посмотрел на него Лань Чжань. — Оно стало другим. И все станет другим. Изменятся мои способности. Я не против. Все в порядке. — Ты не можешь просто… смириться, — Вэй Усянь яростно затряс головой. — Я помогу. Вместе мы справимся. Почему Лань Чжань кажется таким, мать его, спокойным? Он Верховный Заклинатель, и просто собирается принять, что скорее всего, больше не сможет сражаться с помощью ци? Едва об этом узнают, его лишат положения. — Я готов исследовать пределы своих сил, все верно. Но не создавая опасности. А я чувствую, что могу представлять опасность для других. — Ты не знаешь точно. Мы займемся этим. Я смогу все исправить. Смогу помочь. Лань Чжань опустил глаза. — Исправить? — тихо спросил он. — Да, — горячо закивал Вэй Усянь. — Исправить. Я помогу. Разве не я вернул Вэнь Нина? Его сознание было почти разрушено. Я смогу восстановить и ядро. — А если не сможешь? — медленно спросил Лань Чжань. Он оставался предельно спокойным. — Не думай так, — быстро сказал Вэй Усянь. — Для начала ты должен верить, что у меня получится. — Дрожь рук выдавала притворство его уверенности. Лань Чжань выглядел странно. Будто разочаровался. Он долго молчал. — Я должен знать, что ты почувствуешь, если ничего изменить не получится. — Лань Чжань, — удивленно посмотрел на него Вэй Усянь. — Серьезно, я могу помочь… — Вэй Ин, — резко оборвал его Лань Чжань. Вэй Усянь уставился на него во все глаза. Он сердился? — Прошу, просто ответь, — устало попросил Лань Чжань. Вэй Усянь на миг открыл рот, не зная, что сказать. Какой ответ будет правильным? Почему Лань Чжань сердится? — Я не сдамся. — Вэй Ин надеялся, что этих слов хватит. Он не сдастся. Он всю свою жизнь положит на помощь. Лань Чжань долго смотрел в ответ. Его лицо дрогнуло, он отвел взгляд и отвернулся. Страх Вэй Усяня возрос. Ответ оказался неправильным. Лань Чжаню не понравились его слова. — Лань Чжань, я… — Мне хотелось бы остаться одному. Из Вэй Усяня будто выбили дух. — Но… Лань Чжань, какой ответ ты хотел услышать? Объясни, и я скажу, — умоляюще попросил он. — Я хотел услышать твой ответ. Ты его дал. Мне нужно побыть одному, — решительно ответил Лань Чжань, по-прежнему не глядя на него. Вэй Усянь потрясенно молчал. — Л...ладно. Я пойду, — наконец прошептал он. Поднявшись, он тихо вышел из цзинши, стыдясь оглянуться.

***

Когда это случилось, Вэй Усянь сидел с кроликами. Ранее он несколько часов бродил по тропам возле водопада, размышляя о своих ошибках. Подумывал сходить к Вэнь Нину, Цзинь Лину или парням, но был не в том состоянии. В последней надежде почувствовать себя чуть лучше он пошел к кроликам, но вместо этого они только напомнили, каким удивительным был Лань Чжань, как хорошо он заботился о животных, в то время как сам Вэй Усянь продержался всего два дня в заботах о взрослом человеке, прежде чем все испортил и, будто бы ожидаемо, причинил боль. Следовало сидеть в библиотеке, искать знания, которые могли бы защитить Лань Чжаня. Но Вэй Усянь слишком сильно переволновался, чтобы заняться даже таким делом, и потому чувствовал себя ужасно. Нужно так много успеть! Как, демоны побери, вообще противостоять противнику, который дважды едва не убил его и даже не удосужился сообщить из-за чего? Возможно, лучшее, что он мог сделать для Лань Чжаня — уйти. Отвлечь ее. Но раны делали Вэй Усяня слишком уязвимым. Нужно защитить Лань Чжаня. Как именно? Одного желания недостаточно. Она слишком сильна. Он гладил крольчонка, как вдруг заметил, что сердце забилось быстрее. Дрожь не уходила с того момента, как он покинул цзинши, но сейчас усилилась. Стало одновременно жарко и холодно, выступил пот. Вэй Усянь начал задыхаться, сердце грозило выскочить из груди. Наверное, Баошань Саньжэнь что-то сделала с ним. Прокляла. Кажется, он умирает. Кое-как Вэй Усянь добрался до Павильона Целителей и хрипло назвал имя Лань Ифэн встревоженному младшему целителю, которого напугал когда-то, ворвавшись в комнату Лань Чжаня. Лань Ифэн поспешила на зов, усадила Вэй Усяня на кровать и быстро начала осматривать, проверяя ребра, светя в глаза талисманом и проверяя меридианы. — Проклятие, — выдавил он. Вскинув бровь, Лань Ифэн посмотрела на него. — Уйди, — велела она младшему целителю, который сразу послушался. Она загородила Вэй Усяня ширмой, хотя в этом пустом крыле все равно никого не было. Вэй Усянь удивился, когда она осторожно присела на кровать рядом с ним. — Вы не прокляты, — ее голос звучал успокаивающе, будто при разговоре с раненым животным. — Что? Я же умираю, — выдохнул Вэй Усянь, сгорбившись и держась за грудь, по-прежнему ощущая, как что-то стискивает его внутренности. Лань Ифэн помолчала и неловко похлопала его по руке. — Это приступ тревоги, — спокойно сказал она. — А… что? — задохнулся Вэй Усянь. — Совершенно нормальный, — бодро ответила Лань Ифэн. — Бывает часто. Ощущение, словно умираешь. Даю слово, ничего не случится. Дышите. Скоро пройдет. Некоторое время Лань Ифэн растирала спину Вэй Усяня, пока его грудь едва поднималась, не позволяя вдохнуть глубже. В конце концов, грудные мышцы расслабились, и он смог набрать в легкие воздуха. В руках и ногах началось покалывание, заставив понять, что они занемели, а Вэй Усянь даже не заметил. Постепенно его состояние улучшалось, и он смущенно осознал, что Лань Ифэн поглаживает его спину не меньше четверти часа. — Приступ тревоги? — выдавил он сквозь зубы. — Да, — коротко подтвердила Лань Ифэн. — Как я сказала, не редкость. Последствий нет, но очень неприятно. Вы пребывали в сильном напряжении, ухаживая за раненым Ханьгуан-цзюнем. За вами следовало смотреть получше. Приношу извинения. Тяжело дыша, Вэй Усянь уставился на нее. Извинения? От Лань Ифэн? — Напряжение? Да я неделю просто валялся рядом с Лань Чжанем, — беспечно произнес он. — Ну и как? Отдохнули? Наверное, вволю спали и ели, да? — Она окинула его многозначительным взглядом. Вэй Усянь молчал, глубоко дыша, медленно переживая самое тяжелое состояние. — Так вы говорите, я теперь… буду таким? Когда перенапрягусь? — Раньше подобное случалось? — уточнила Лань Ифэн. — Нет, я… — Вэй Усянь умолк. На самом деле, случалось. В той гостинице. После того, как он уловил запах редиса. Она смотрела на него понимающе. — Всего один раз, — смущенно признался он. — Это может случится снова, а может никогда не повториться. Все зависит от того, как вы справляетесь с перенапряжением и потрясением. — С… с чем? — Вэй Усянь все еще держался за грудь. — С перенапряжением и потрясением. — С потрясением? — усмехнулся он. — Хотите сказать, у вас не было потрясений? — приподняла брови Лань Ифэн. Вэй Усянь заморгал. — Ну, у каждого есть… что-то свое, — слабо сказал он. — Полагаю, вы единственный подопечный, которого насильно воскресили после самоубийства в битве против почти трех тысяч человек. Поэтому вряд ли «что-то свое» у вас особенно легкое, — просто сказала Лань Ифэн. Вэй Усянь открыл рот. Временами он забывал, что о нем известно… все и всем. Не похоже, что Лань Ифэн интересовали слухи, но в то же время, такие подробности о Старейшине Илина не были слухами. Их знали все. — Но я… я справлюсь. — Вэй Усянь понимал, насколько неубедительны такие слова из уст человека, который только что ввалился в Павильон Целителей, чуть не крича ее имя. — С чем справитесь? — насмешливо поинтересовалась Лань Ифэн. — С моей… Это же только в голове. Это просто… что-то мое, с чем я… справлюсь. — Он сжал в кулаках свои одежды. — Плохие вещи происходят не только в голове. И разум не отделен от тела, оба они являются частями целого. Не думала, что такое придется объяснять заклинателю, — сказала Лань Ифэн. Вэй Усянь понимал ее правоту. Колебания ци часто сказывались на эмоциональном состоянии, это было известно. Возможно, усмотрев согласие в молчании Вэй Усяня, она продолжила: — Телу может потребоваться больше времени, чтобы переварить все случившееся с ним. Раньше вы могли думать, что беды окончены, что вы примирились с прошлым. Продолжая говорить, Лань Ифэн встала и налила воды, которую Вэй Усянь, еще дрожа, выпил. — Настоятельно советую не сопротивляться. Пусть пройдет. Просто смиритесь с мыслью, что ваше тело еще усваивает некоторые события. Дело не в слабости и не в изменчивости. Я тоже страдала от приступов тревоги после напряженной работы. Учитывая все знания о вас, удивительно, что вас беспокоят только они. Вэй Усянь старался не смотреть на нее. Признание о ее приступах тревоги поражало. Было любопытно, что еще она переносила. — Вэй Усянь, у вас точно случаются только приступы? — обратила внимание Лань Ифэн. Вэй Усянь смял одежды. — Ночные кошмары, — в конце концов, тихо признался он. — И… я застыл на месте, во время одной ночной охоты. Вэй Усянь никому этого не рассказывал. Слишком сильно стыдился. Лань Ифэн коротко кивнула. — Кошмары влияли на сон? Вэй Усянь помолчал. Первые полгода после воскрешения он чуть не сошел с ума от недосыпа. Но потом стало лучше, он начал исцеляться, а рядом с Лань Чжанем почти всегда чувствовал себя хорошо. — Не сильно, — признался он. — Значит, сильно. — Лань Ифэн строго сложила руки на коленях. — Сон имеет решающее значение. Сложно передать словами, насколько он важен. Несколько дней без сна могут привести в состояние близкое к безумию. Колебания ци будут обязательно. Как только кошмары будут приближать вас к такому состоянию, немедленно приходите ко мне. Вэй Усянь кивнул. — Какое-то время я был в порядке, пока… — он замолчал. Пока не появилась Баошань Саньжэнь. Лань Ифэн хранила спокойствие. — Пока вы с вашим спутником на стезе совершенствования едва не погибли и оказались серьезно ранены при попытке убийства, — терпеливо договорила она, будто объясняя всем известные вещи. И сдержанно добавила: — При таких обстоятельствах нарушения сна естественны. Вэй Усянь молчал. Ему не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь называл их с Лань Чжанем спутниками на стезе совершенствования. О них правда так думают? — Вэй Усянь, — вздохнула Лань Ифэн, — я хочу предложить весь следующий месяц приходить ко мне на час, пару раз в неделю. — А? Зачем? — с подозрением спросил он. — Для лечения, — объяснила она. — Для какого лечения? — прищурился Вэй Усянь. — Кажется, вы сказали, что ничем помочь нельзя? — Прекратить приступ тревоги — нет, нельзя. Его можно только переждать. Однако чтобы предотвратить их возникновение, а так же облегчить последствия ночных кошмаров, бессонницу и потрясение в ответ на перенапряжение, мне понадобится час вашего времени два раза в неделю. — Это ведь не медитация? — почувствовал раздражение Вэй Усянь. — Нет, хотя медитация тоже поможет, настоятельно рекомендую, — заметила Лань Ифэн. — Приходите через несколько дней. Тогда и начнем. — Она встала с кровати, собираясь уйти. — Подождите, куда вы? — спросил он. — Я целитель, Вэй Усянь, у меня есть дела, — деловито сказала она. — Отдохните здесь пару часов. Пейте больше воды. Отдохните сегодня. Увидимся через несколько дней, — решительно закончила Лань Ифэн, будто отметая дальнейшие возражения. Она кивнула и оставила его в полуденном свете, струящемся в открытые окна. Ветерок коснулся холодного пота на шее. Наступила весна. Вэй Усянь провел в Облачных Глубинах три месяца. Он мог уйти, если бы захотел. К демонам это «лечение». Снега тают. Можно опять пуститься в путешествие, оставив Облачные Глубины. Вэй Усянь начал думать о них как о доме, но в глубине души знал — всякий раз, находя дом, он разрушал его своими же руками. Вэй Усянь вздохнул. По крайней мере, стоит закончить все это с достоинством. Он был многим обязан Лань Чжаню. И не имел никакого желания причинять ему боль дальше. Лань Чжаню нужен покой, а не приставания с восстановлением ядра. Вэй Усянь откинулся к изголовью кровати, когда его настигло понимание. Я не сдамся. — Глупец, — пробормотал он вслух. Хотелось дать себе пощечину. Он же почти открыто сказал, что никогда не примет Лань Чжаня с поврежденным ядром. Полный идиот. Конечно, Лань Чжань был задет. Он и так чувствовал себя слишком слабым, а теперь и Вэй Усянь заявил, что не успокоится, не вернув его в прежнее состояние. Но он не… Лань Чжань точно знает, что он… Знает же? Наверняка Лань Чжаню известно, что его любовь не станет меньше из-за поврежденного ядра. Мысль казалась нелепой. Разве он мог не понимать?.. «Нелепой? — подумал Вэй Усянь. — А как ты себя чувствовал, потеряв ядро?» Осознание пульсировало в висках. Тогда он был уверен, что вызовет у Лань Чжаня только жалость и отвращение. Всего день, как они открылись друг другу в любви. Они же не обсуждали все это, не говорили, что она означает для них обоих. Он вспомнил, как однажды вечером, несколько месяцев назад, Лань Чжань сказал о своей любви. О Вэй Усяне. «Он не уверен в своих чувствах ко мне». Очень, очень сильно захотелось закатить себе оплеуху. Вэй Усянь был настолько уверен, что любит Лань Чжаня сильнее, чем тот его, что даже не подумал — Лань Чжань может ощущать нечто похожее. Он сел, собираясь бежать в цзинши, а потом замер. Лань Чжань сказал, ему нужно побыть одному. Еще только наступил полдень. В любом случае, следовало чем-то заняться. Вэй Усянь немного отдохнул, а потом вышел из Павильона Целителей и отправился в кабинет, в дверь которого неохотно постучал. — Входите, — отозвался Лань Цижэнь. При виде вошедшего на его лице вспыхнуло удивление. — Учитель, — тихо сказал Вэй Усянь кланяясь. Лань Цижэнь явно стиснул зубы. — Что такое? — раздраженно спросил он. Вэй Усянь вздохнул и выпрямился, принимая почтительную позу. — Вероятно, вам будет интересно узнать, что Лань Чжаню уже лучше. Он хорошо ест и спит, а теперь передвигается на костылях. Думаю, примерно через неделю будет ходить без них. Лань Цижэнь пристально посмотрел на него, а потом кивнул. Вэй Усянь понимал, что Лань Сичэнь, должно быть, уже рассказал все это, но из его уст слова имели некое дополнительное значение. — Это все? — фыркнул Лань Цижэнь. — Нет. Думаю, он хотел бы вас видеть. Прошу прощения за мои резкие слова. Приходите, когда пожелаете. Лань Цижэнь свел брови и некоторое время молчал. — Это он тебя попросил? — его голос смягчился. — Лань Чжань не просит о желаемом, — вздохнул Вэй Усянь. — Но я могу понять. Он не хочет расстраивать меня, однако это слишком малая причина, чтобы встать между вами. Наши с вами разногласия касаются только нас. Не хотелось притворяться, что он простил Лань Цижэня, но к Лань Чжаню это не имело никакого отношения. С его стороны было эгоистично вклиниваться между ними. Лань Цижэнь посмотрел на него, вздохнул. — Тогда я навещу его. Вэй Усянь кивнул. — Меня… там сейчас нет, как видите. Если вдруг хотите отправиться немедленно. — Почему? — Лань Цижэнь вскинул бровь. — У меня сложилось впечатление, что тебя можно оттащить только силой. — Только когда Лань Чжань без сознания, — невесело усмехнулся Вэй Усянь. — Теперь ему лучше. А у меня есть дела. Лань Цижэнь сцепил пальцы и внимательно всмотрелся в него. — Ты плохо выглядишь, — заметил он. Вэй Усянь фыркнул. — Вы и сами не образец крепости, — парировал он, не успев себя одернуть. Лань Цижэнь прищурился, потом опустил глаза и глубоко вздохнул. — У нас с тобой остались разногласия, но я знаю, что ты сделал для Ванцзи. Я совершил ошибку. И сожалею о ней. — Не поднимая глаз, он начал что-то писать. Вэй Усянь медленно кивнул. Наверное, это было большее, что он мог услышать. — Нам понадобится ваша помощь, — просто сказал он. — Во всем разобраться. Когда ему станет лучше. Это не конец. Будь я проклят, если спущу кому-то с рук попытку убить Лань Чжаня. Лань Цижэнь поднял руку и помассировал точку между бровями. — Да. Тут мы на одной стороне. — В его глазах вспыхнула непоколебимая решимость. — Тогда я пойду. — Сделай милость. Вэй Усянь коротко поклонился и ушел, каждое мгновение ожидая, что Лань Цижэнь что-нибудь добавит вслед, как он часто это делал, чтобы только в последний миг раскрыть, что на самом деле имел в виду. На этот раз он ничего не добавил. Неплохо. Сегодня Вэй Усянь мог выдержать только беседу. Разобрались. Хотя бы с Лань Цижэнем. Но Вэй Усянь должен был Лань Чжаню еще один разговор. Он держал путь к ханьши, и при приближении под ногами заскрипели камешки. Перед дверью Вэй Усянь собрался с силами. Возможно, адреналин после приступа тревоги заставил почувствовать себя сильнее, а необходимость сделать это для Лань Чжаня перевесила его собственные чувства. Вэй Усянь постучал. — Цзэу-цзюнь, — позвал он. — Это Вэй Усянь. Некоторое время стояла тишина. Он уже собирался уйти, по крайней мере, попытка была сделана, когда Лань Сичэнь открыл дверь. Молча встретив взгляд Вэй Усяня, он жестом пригласил его войти. Вэй Усянь вошел целеустремленно, сцепив руки за спиной. Лань Сичэнь по-прежнему казался очень уставшим. Явно плохо спал. Неизменно вежливый, он молча начал заваривать чай. Вэй Усянь не мешал. Лань Сичэнь любил формальные ритуалы. Некоторое время за чаем они оба сидели молча, и казалось, смирялись с предстоящим сложным разговором. Вэй Усянь начал первым. — Я всегда высоко ценил ваше мнение. — Да? — Лань Сичэнь с настороженным выражением поднял взгляд. Вэй Усяня часто упрекали в плохой памяти, но беседу в Юньмэне он помнил дословно, как и о том, что Лань Чжань был заключен в Облачных Глубинах за преступления, связанные с ним. «Надеюсь, ты не будешь думать только о себе, ведь твои действия затрагивают и тех, кто тебе дорог». Лань Сичэнь не скрывал вкладываемого смысла. Вэй Усянь причинил вред Лань Чжаню, пойдя Темным путем. К своему стыду, тогда он повел себя как самоуверенный мальчишка, заявив, что может стать гением, который подчинит темную энергию. Это выходило само собой. Почему-то спокойная твердость духа и неизменная невозмутимость Лань Сичэня превращали Вэй Усяня в капризного ребенка. Он кивнул. — Я всегда знал, что вы великодушный человек. Не такой… как я. Поэтому ваше указание на мои ошибки и замечание, что они влияют на Лань Чжаня, справедливы. Мне было сложно смириться. Не очень приятно, когда человек, которого уважаешь, видит тебя насквозь и высказывает заслуженные упреки. — Я всего лишь хотел защитить Ванцзи. — Лань Сичэнь держался благосклонно. — И вижу теперь, что ошибался. — Почему же? — нахмурился Вэй Усянь. — Потому что он оказался прав насчет вас, — устремленный на него взгляд Лань Сичэня ничего не выражал. — Его вера была уместной. Казалось, это заявление должно было подарить Вэй Усяню тепло и лишить сомнений, но только заставили почувствовать неуверенность. Он долго смотрел на Лань Сичэня. — Цзэу-цзюнь, я… неважно, был ли он прав в отношении меня. Это не извиняет… Я хочу сказать, что понимаю, насколько по-детски вел себя, и приношу извинения. Надеюсь, вы сможете меня простить, а если же нет, то не позволите неприязни влиять на ваши отношения с Лань Чжанем. Лань Сичэнь медленно кивнул. — Понимаю, — ровно произнес он. Вэй Усянь растерялся. Он сказал все, что намеревался, но вряд ли Лань Сичэнь по-настоящему услышал его. Неужели он вызвал такой гнев своей грубостью? «Вэй Ин. Не все вертится вокруг тебя», — эхом раздался в голове голос Лань Чжаня. Несколько мгновений он смотрел на Лань Сичэня. Тот выглядел не лучше, чем в день, когда Вэй Усянь очнулся. Вряд ли он достиг такого состояния за неделю, прошедшую с инцидента на озере Цайи. Уже давно он чувствовал себя плохо. Вэй Усянь задумался. Лань Сичэнь выглядел… поверженным. Вот подходящее слово. Поверженный. — Цзэу-цзюнь, — нерешительно позвал он. — Надеюсь, вы простите меня за сказанное… Лань Чжань скучал по вам. Вэй Усянь сомневался, что братья говорили друг другу такие вещи, но это была правда. — Да, — губы Лань Сичэня дрогнули в блеклой улыбке. — Я тоже скучал по нему. — Вам стоит прийти, — быстро заговорил Вэй Усянь. — Когда пожелаете. Вчера я помешал, но… вам нужно немного побыть вдвоем. Я оставлю вас одних. Сожалею о случившемся. Вы впервые увидели его с тех пор, как… а я думал только о себе. Говорят, я склонен к такому, — закончил он самоуничижительным тоном. На самом деле, Цзэу-цзюнь предупреждал об этом задолго до того, как пострадал Лань Чжань. Он был хорошим братом. — Да, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Временами. Он ничего не сказал про посещение. Может быть, Вэй Усянь слишком давил на него. — Цзэу-цзюнь… вы хотите снова уйти в затвор? Лань Сичэнь удивленно приподнял брови. Вэй Усянь понимал, что перешел границы, и поспешно объяснил: — Просто… вы же вышли раньше, чем собирались, уверен, Лань Чжань поймет… — он замолчал. Стоило прикрыть рот. Его это не касалось. Лань Сичэнь помолчал, будто не находя ответа. — Я противился возвращению. Но противился и уединению. Вэй Усянь понимающе кивнул. Будучи в уединении, он явно испытывал смешанные чувства. Приходилось уйти из мира, чтобы увидеть все случившееся со стороны, но это не походило на приятный отдых с размышлениями. — Конечно. Прошу прощения. Мне не следовало подталкивать вас к чему-либо, вы сами знаете, что для вас лучше, — тихо сказал он. Лицо Лань Сичэня на какой-то миг дрогнуло. — Знаю ли? — едва слышно сказал он, невидяще глядя в сторону. Вэй Усянь растерянно замолчал. Некоторое время они сидели в тишине. На сей раз первым заговорил Лань Сичэнь. — Приятно слышать, что Ванцзи лучше. Вы хорошо за ним ухаживаете. Он выглядит счастливым. Вэй Усянь опустил голову, вспомнив утро. — По большей части, — пробормотал он. — Когда не делаю глупости. — Он счастлив благодаря вам, что очевидно, — рассеянно улыбнулся Лань Сичэнь. Вэй Усянь смолчал. Он был и причиной несчастий Лань Чжаня. — Что бы вы ни решили, мы на вашей стороне, — в конце концов, сказал Вэй Усянь. Лань Сичэнь налил себе еще чая. — Я не хочу мешать, — серьезно сказал он. — Вы… мешаете Лань Чжаню? — уставился на него Вэй Усянь. — Чем? Лань Сичэнь посмотрел на свою чашку и тяжело вздохнул. — Он очень долго ждал счастья. Я все время сомневался в нем. Советовал идти дальше, не оглядываясь. Говорил, что он заблуждается на ваш счет, не понимая, как разрушительно на него действуют мои слова. Теперь… могу представить. Моя расплата будет длительной. Вэй Усянь вдруг понял, что сидит с открытым ртом, и закрыл его. Было неловко. Он хотел радоваться хрупкому миру, старался быть добрее. Но Лань Сичэнь сам произнес слова, которые, казалось, не предназначались для посторонних ушей. — Я… хорошо, я понял, — неловко сказал Вэй Усянь. — Вы хотели защитить Лань Чжаня. Никто не верил в меня, и я их не виню, так что, наверное, сам сказал бы ему то же самое. Не во всех моих дурных поступках был виноват Цзинь Гуанъяо. — Он услышал резкий вздох Лань Сичэня. — В смысле… Я только хочу сказать… все намного сложнее. Думаю… наверное, Лань Чжаню вы нужны больше, чем ваша… расплата. Думаю, он бы расстроился, услышав ваши слова. Лань Сичэнь посмотрел прямо на него, впервые с тех пор, как они сели за стол. — Вэй Усянь, — медленно произнес он. — Кажется, роли поменялись. Может статься, на сей раз эгоистичны уже мои поступки. — Думаю, вы слишком далеки от эгоизма, Цзэу-цзюнь, — издал тихий смешок Вэй Усянь. — Как я узнал, за эгоизм легко принять самобичевание. — Невзирая на это, у вас хорошо получается защищать Ванцзи, — мягко улыбнулся Лань Сичэнь. — Вы… несколько ошибаетесь на сей счет, — фыркнул Вэй Усянь. — Я многое порчу. Лань Сичэнь внимательно посмотрел на него. — Даже если ваши слова правдивы, думаю, список ваших заслуг говорит о том, что Ванцзи вряд ли отвернется от вас. Вэй Усянь коротко рассмеялся, принимая расклад. — Мне не стоит вас задерживать, — сказал Лань Сичэнь. — Уверен, вам не терпится вернуться к Ванцзи. Вэй Усянь попробовал улыбнуться, но только поморщился, разгладил одежды. — Он… Я дал ему побыть одному. — Одному? — вскинул бровь Лань Сичэнь. — Не беспокойтесь, — ответил Вэй Усянь. Эти трудности не касались Лань Сичэня. — Я вас оставлю. Едва он собрался уйти, как перед ним возник талисман. — Вэй Ин, — послышался голос Лань Чжаня. — Возвращайся. Прости меня. Талисман рассыпался. Вэй Усянь, стоявший в неподвижности, смущенно обернулся. — Эм. Это… — Не мое дело, — великодушно закончил за него Лань Сичэнь. — Вам стоит поспешить. Он кажется расстроенным. Вэй Усянь мгновение смотрел на него, пока в груди расцветало странное чувство симпатии. Для него голос Лань Чжаня звучал совсем как обычно. Иногда следовало вспоминать, что кое-кто знает некоторые стороны Лань Чжаня лучше. Предстояло еще многому научиться. — Я… спасибо, Цзэу-цзюнь. — Признателен вам за визит, Вэй Усянь.

***

В Облачных Глубинах было запрещено бегать. Но Вэй Усянь бежал. Это было ошибкой — из-за плохо тренированного тела и тяжелого дыхания болели ребра, но нетерпение не давало идти шагом. Обогнув цзинши и заскрипев камнями под ногами, он резко остановился. Лань Чжань стоял на мосту, в полном одеянии, причесанный, с лентой на голове, но казавшийся очень неуверенным из-за костылей. Их взгляды встретились. Сердце Вэй Усяня замерло. Что, демон побери, Лань Чжань делал здесь? Невероятно нелепый в клановых одеждах и на костылях. Невероятно прекрасный. — И куда ты собрался, а? — Вэй Усянь уперся руками в бока, подходя ближе. — На вечернюю прогулку? Казалось, Лань Чжань застигнут врасплох. — Я не знал, где ты, — строго сказал он. — Ага. — Вэй Усянь склонил голову набок, забавляясь. — Так какой же был план? Обшарить все уголки Облачных Глубин? — Я сомневался, что ты… еще здесь. — Лань Чжань смотрел себе под ноги. Вэй Усянь вздохнул, чувствуя вину. Хотелось сказать, что о его уходе и думать нечего, но это было бы ложью. От осознания, что опасения Лань Чжаня оправданы, ему стало плохо. Следовало что-то сделать с мыслями о побеге и ожидании самого худшего. Теперь эти мысли казались настоящим безумием. — Я хотел дать тебе свободный день, — решил сказать он. Лань Чжань кивнул. — Я думал… ты уйдешь на час. Вэй Усянь шагнул ближе и встал прямо перед ним. — Ты… не уточнил, — мягко напомнил он. Лань Чжань, казавшийся напряженным и смущенным, отвел взгляд. — Я хотел твоего возвращения через минуту, — тихо сказал он. Сердце Вэй Усяня сжалось. — Пошли. Давай вернемся, — ласково сказал он. Вэй Усянь положил руки на плечи Лань Чжаня, развернул его и, отведя в цзинши, позволил остановиться только у самой кровати. Они долго смотрели друг на друга, а потом заговорили одновременно. — Я был не прав… — начал Вэй Усянь. — Я совершил ошибку… — сказал Лань Чжань. Они замолчали. Вэй Усянь рассмеялся, садясь рядом с ним. — Я буду первым, хорошо? — спросил он с быстро колотящимся сердцем. Он соскучился. — Утром мне казалось, что ты ищешь моей помощи. Лань Чжань застыл. — Но ты не искал, верно? — уточнил Вэй Усянь. Лань Чжань степенно смотрел на него. — Прости. Я поглупел, расстроился и сразу начал думать, чем могу помочь, вместо… ответа на твой вопрос. А ты спрашивал, буду ли я любить тебя по-прежнему, да? Лань Чжань приоткрыл губы, но кажется, не собирался говорить. Вэй Усянь взял его руки и сжал. Прерывисто вздохнул. — Конечно, буду. Конечно… упрямый ты человек. Даже если ты завтра проснешься без ядра, это не будет иметь значения. Лань Чжань с трудом выдохнул, ненадолго стиснув его руки. И в конце концов, заговорил: — Я тоже был не прав. Мне не удается выражаться правильно. На самом деле… я не хотел, чтобы ты уходил, но я… — он указал на себя, — не смог сохранить спокойствие, поэтому повел себя как ребенок. В юности я часто сбегал, когда чувства переполняли. Вэй Усянь с улыбкой покачал головой. Он помнил. — Все в порядке, Лань Чжань. Я понимаю. — Нет, — с нажимом продолжил Лань Чжань. — Вэй Ин. Я два года донимал тебя. Пытаясь вернуть на путь меча. В каждой беседе пытался… переделать. Неудивительно, что ты реагировал резко. Теперь я в таком же положении, с поврежденным ядром и… ждал, что ты не повторишь моих ошибок. Мне сейчас очень стыдно. Вэй Усянь тихо рассмеялся, закрыв глаза. Когда Лань Чжань вел себя так абсурдно, до него можно было достучаться только одним способом — не воспринимать слишком серьезно. — Лань Чжань, мы, наверное, перечитали стихов. — О чем ты? — нахмурился Лань Чжань. — Ну… романтика в них заканчивается на признании, верно? Споры идут раньше. Все обрывается, как только прозвучат слова любви. Но нам… — вздохнул Вэй Усянь, — наверное, нам часто придется сталкиваться с трудностями. Каждый день не может быть идеальным. Иногда я буду совершать глупости и плохо тебя понимать. Лань Чжань некоторое время молчал. — А я — тебя, — медленно сказал он. Вэй Усянь кивнул. Лань Чжань погладил его руки большими пальцами. — Приходил шуфу, — вдруг сказал он. — О, да? — Вэй Усянь изобразил удивление. — Мгм, — понимающе сказал Лань Чжань. — Куда ты еще ходил сегодня? Вэй Усянь заколебался. Он очень хотел все скрыть. Но терпеть не мог врать Лань Чжаню, и не хотел, чтобы утаивание привело к новым случаям, похожим на сегодняшний. Поэтому Вэй Усянь рассказал. О приступе тревоги, о Павильоне Целителей, о разговорах с Лань Цижэнем и Лань Сичэнем, обо всем. Лань Чжань терпеливо слушал и казался потрясенным, услышав рассказ о приступе тревоги. — Вэй Ин. — Он сжал его руки. — Я… ты потратил слишком много сил в заботах обо мне. Это… — Не говори так, — Вэй Усянь накрыл его рот ладонью. Лань Чжань смотрел на него, смущенный неожиданным прикосновением. — Не говори, что ты виноват, — нежно взглянул на него Вэй Усянь. — Не нужно взваливать на себя ответственность за все. Она слишком тяжела. Ты имеешь право чувствовать расстройство и желать уединения, а я имею право иногда недопонимать и волноваться, и все это никак не зависит от другого человека. Согласен? Взгляд Лань Чжаня метнулся вниз, к ладони, накрывшей его губы, и медленно кивнул. Вэй Усянь осторожно убрал руку, криво улыбнулся и посмотрел на Лань Чжаня увереннее. — Я люблю тебя, Лань Чжань, — застенчиво сказал он, будто впервые. Лань Чжань одарил его мягким взглядом, который Вэй Усянь так любил. — Я люблю тебя, Вэй Ин, — прошептал он. Вэй Усянь почувствовал себя мотыльком, летящим на свет. Он коснулся губ Лань Чжаня своими в нежном, извиняющемся поцелуе, слегка прихватил нижнюю губу, что было менее целомудренно, нежели он намеревался, но можно ли было противиться? Ему нравились губы Лань Чжаня. Их форма и цвет. Бледный до поцелуя и розовый после. Не стоило недооценивать Лань Чжаня. Он ответил не хуже. Когда они отстранились друг от друга, Вэй Усянь тяжело дышал, а его волосы спутались, потому что Лань Чжань тянул их. Вэй Усяню нравилось, когда он так делал. Во всяком случае, хотелось, чтобы тянули сильнее. Их отвлек неловкий, но вполне оправданный звук. Желудок Вэй Усяня громко заурчал. Взгляд Лань Чжаня скользнул вниз, губы слегка изогнулись. — Голоден? Вэй Усянь почесал в затылке. — Кажется… я сегодня почти не ел, — неохотно признал он. Точнее, он съел пару ложек конджи. — Ужинать, сейчас же, — нахмурился Лань Чжань. — Ладно, — согласился Вэй Усянь. Властный Лань Чжань. Хотелось, чтобы он приказывал чаще. Думая об этом, Вэй Усянь не сразу заметил, что Лань Чжань с ним говорит. — М? Что такое? — Юноши. Вэй Ин улыбнулся. Верно. Хотелось бы поужинать с ними. — Да. Конечно. Я попрошу их прийти и принесу поесть. — Он погладил руку Лань Чжаня и нехотя встал с кровати. — Вэй Ин? — М? — он обернулся. — Я все же попробую. С твоей помощью. Посмотрим, что можно сделать. С ядром. Вэй Усянь внимательно посмотрел на него. Лань Чжань казался уверенным. Вэй Усянь улыбнулся. — Как хочешь, любимый, — пожал он плечами. Все время, пока Вэй Усянь занимался ужином, Лань Чжань сам себе улыбался.