Нет дыма без огня

      Ритмичный стук по лакированному дереву был единственным звуком в тёмной спальне. Шторы едва шумели у приоткрытого окна, поддаваясь слабым порывам тёплого ветра. В небе властвовал сияющий полумесяц в окружении крошечных звёзд.       Чернила на грязном пергаменте светились наравне с ярким пламенем. Хай Лин выводила их старательно, изредка поглядывая на раскрытый том — знания о целительстве прибыли к ней подарком прямиком из Древней Азии в кожаном чешуйчатом переплёте. Их нельзя было назвать очередными или обычными. Потому когтевранка жертвовала несколькими часами сна. Не без наслаждения. Глубокая тишина и отсутствие раздражающих разговоров соседок способствовали душевному покою не хуже качественной рисовой настойки.       Кончик пера почти коснулся незаконченного слова, когда за дверью раздался грохот. Во имя всего. Снова гремели волшебные твари в канализационных трубах. Привыкшие к подобному ночному шуму, спящие девушки даже не шелохнулись в постелях. Одна только Хай Лин потеряла связующую с иероглифами нить и запнулась. Так и не дописав последних строк, потому что на этот раз её отвлек внезапный запах протухшего мяса и крови. В женских спальнях Когтеврана никогда не пахло чем-то кроме жасмина и книжных страниц.       Аккуратно захлопнув трактат, Хай Лин обернулась к двери. Палочка на обнажённых коленках покалывала кожу, словно колючий сорняк. Рвалась в бой. Сама девушка вдохнула, совершенно спокойно, прежде чем подняться и на носочках добраться до ванной комнаты. Будто бы не впервые её тревожили ночью, да ещё и в Хогвартсе — самом защищенном месте всей волшебной Британии.       Принято считать, что отважными и бесстрашными храбрецами выступали Гриффиндорцы, бросаясь и в огонь, и в воду, и в пасть Дементора. Хай Лин с этим никогда не спорила, признавая восхищение к некоторым ученикам особенного факультета. Но ей казалось, что не существовало в эту секунду более бесстрашного волшебника, чем она. Сердце билось истошно, однако рассудок держало чувство холодное, имеющее голос дражайшей бабушки и тепло её прикосновения. Собранность. Ян Лин учила ему всю жизнь.       Скрипнули дверные петли. — Люмос, — шепнула она, направив вперёд палочку и озаряя просторное помещение ярким светом.       Босые ступни липли к холодной плитке. С кранов в раковину стекали капли, закрытые ставни ревностно охраняли мрак. В дальнем углу что-то беспрестанно вздыхало. Так болезненно. Словно жить оставалось не больше минуты. И по полу тянулся смрадный след. Разбавленные зельями внутренности: частицы прожжённых тканей, дырявые лоскуты чёрной кожи, густая кровь, раздробленные клыки в месиве слизи. К горлу рефлекторно подкатила тошнота.       Только настоящий ужас ждал дальше, балансируя на острие жизни. А под ней — пропасть смерти. Такая же смердящая. Вжавшись в угол, Корнелия пыталась стереть с лица застывающую кровь. Скребла уже ногтями, создавая борозды на щеках. Не видя перед собой застывшую Хай Лин. Не видя ничего, кроме острых челюстей у своего носа.       Обеим потребовалась секунда. Корнелии — для того самого всхлипа перед истеричным криком и надрывным плачем. Хай Лин — для рывка вперед и жёсткого касания к чужим искусанными губам. По коридорам расхаживали авроры, за стенкой сопели однокурсницы, а её ладонь не могла поглотить в себя всю громкость голоса. — Молчи, — беззвучно протянула когтевранка, непозволительно громко уронив палочку. — Не вздумай кричать!       Колени засаднило от падения. За спиной зашуршали одеяла. Задержав дыхание, Хай Лин прижалась к Корнелии, с силой закрывая её рот рукой. Их не должны заметить. Особенно, в таком виде. Рядом с чьими-то потрохами и лужей крови.       Корнелия принялась неистово качать головой, царапаясь зубами. Вырывалась. Принимала её за страшное нечто, в упор не видя брошенных поодаль клыков. Когтевранка нахмурилась, всего на мгновение подумав, что проще было бы сразу оглушить, чем возиться с приступом паники и мараться неизвестной дрянью. — Смотри на меня! — высекла одними губами она, пальцами свободной руки стискивая её липкое запястье. — Здесь только я.       Объясняться не требовалось, хотя Хай Лин была бы рада услышать даже нечто невразумительное. Они ведь друг друга понимали с полувздоха. Разбитые коленки, заломы на юбках, которые тщетно растягивались пальцами, потому что палочка делала хуже, а за стенкой ждал очередной суженый на звание идиотской любви.       Непринужденные прикосновения к волосам, когда выбивались прядки, марая внешнюю безупречность. Одолженные без срока любимые украшения, потому что в них она смотрелась волшебно. Своя комната в семейном поместье, место за круглым столом во время ужина, пара раскупленных туфель, желейные разноцветные мишки — бери, что хочешь. Оно твоё без разговоров.       Корнелия глубоко вдохнула, морщась от острой вони. Всё ещё не осознавая, что брошенная очередной ставкой секунда спасла ей жизнь. В буквальном смысле. Задержись она ещё хоть на мгновение в том лесу, разлетелась бы внутренностями совершенно так же, как и ошмётки неподалёку. — Всё? — Вопросительно шепнула Хай Лин, почувствовав ровное сердцебиение. — Всё. — Корнелия обмякла.       Незабываемое чувство — остывающий в жилах адреналин. Хуже только от рвотного привкуса во рту. Минуту назад тело, превозмогая боль, действовало отдельно от рассудка. Хотело выжить сильнее, чем связки мыслей в черепе. Она не помнила, как добежала по заросшей тропинке до домика Хагрида, а после очутилась в потайном проходе Когтеврана. Ни разу не запнувшись по пути. Не спутав повороты в вечернем полумраке.       Это должно было остаться шалостью и позабыться с переходом на шестой курс. По крайней мере, Хай Лин не раз просила Корнелию не использовать подаренный браслет в Хогвартсе. Побрякушка на её запястье не имела ничего общего с фамильными драгоценностями: золотом, жемчугом, огранёнными сапфирами в каждом плетении ожерелий.       Но было дороже всего перечисленного, потому как плелось вручную. Корнелия особенно дорожила этой красной нитью с бронзовыми монетами. Однажды в поезде Хай Лин достала из рюкзачка хлопковый мешочек. Воздух в закрытом купе зарябило от сильной магии, таившейся в невзрачной нитке. — Я попросила бабушку сделать тебе оберег, — когтевранка нерешительно ослабила узел, боясь дотронуться до заколдованных побрякивающих монет. — Не вздумай смеяться, я знаю, как это может звучать.       Причиной смеха мог послужить выбор Ян Лин, осуждаемый в Магической Британии. А именно — практика тёмной магии. Префектура, в которой родилась Хай Лин, славилась в узких кругах сильнейшими целителями, не брезговавшими использовать чёрное колдовство в своей работе. Они не делили мир на чёрное и белое. И потому жили долго, беззаботно, не вступая понапрасну в конфликты. — С ним тебя не смогут проклясть и сильно ранить. — С придыханием произнесла Хай Лин. — Надевай только, если другого выбора нет. Оно заключает в себе поглощающее заклинание. И защищает.       Ни одна из них не знала по сей день, какие использовались чары, но в их эффективности не было сомнений. Хай Лин доверяла бабушке и ещё более желала помочь подруге с её недугом в левой руке. Излечиться не получалось, сколько бы Корнелия не засыпала в браслетом в пальцах.       Но последняя битва в Ямах запомнила рекордное количество выпущенных заклятий. И ни одно из них не задело Корнелию. — Ты… — Хочу заключить сделку. У Седрика работает сестра в Визенгамоте, — устало пробормотала Хейл. — Мне нужно знать, какие обвинения на моего отца есть у прокурора. — Расследование уже завершилось? — Хай Лин удивлённо вытаращилась, неловко повозившись ладонью по полу в поиске палочки. — Если нет, то ты просто так чуть не сдохла. В эти шесть месяцев можно оспорить любое обвинение. Где ты была?       Им приходилось говорить шёпотом, срывая эмоции в мучительных вздохах и смешках. В спальне стояла умиротворяющая тишина. Когтевранка нервно поглядывала на дверь, готовая в любую секунду оставить их в абсолютной темноте. — В Запретном Лесу. Это пока всё, что я могу тебе сказать, — Корнелия оттерла с кончика носа грязь, и взгляд Хай Лин наполнился слишком колючим сочувствием.       Она в порядке.       С слизью, кровью и грязью по всему телу. Просто до кончика носа дотянуться легче, чем стянуть с себя испорченную форму и взглянуть на гематомы. — Из всех полезных связей ты выбрала именно Седрика. Хотя только полгода назад мы обходили стороной его лавку. — Полгода назад моя мама была жива, — резко процедила Корнелия. Только никакого влияния на Хай Лин подобная выходка не оказала.       Девушка с сомнением оглядела крупные склянки с ядом, привязанные к поясу. По горлышку ползли мелкие трещины. И характерные раны, которое оставить могло лишь одно чудище, сложили воедино пугающую картину. Это должно быть взрослая особь. Самка, вероятно, только отложившая яйца. Количество вырабатываемого яда впечатляюще увеличивалось при появлении потомства.       Она вновь посмотрела на Корнелию. Куда более тревожно, чем в первые разы. Если её задела хоть одна лапка тарантула… — Нет, — угадав направление мыслей, твёрдо высекла Корнелия. — Это всё от падений и ударов об валуны. — Хочешь сказать, ты одна одолела акромантула? Не получив царапины?       Не то чтобы Хай Лин сомневалась в магических силах подруги после всех схваток в могильных Ямах. Но акромантул был из тех неприятностей, что оканчивались смертью, а не захватывающей историей. Поздней или ранней гибелью — не столь важно. Он не отпускал с одними лишь царапинами на память. — Я его подожгла. — голос Корнелии дрогнул. Правда из учебников всегда звучала убедительнее сбитого дыхания и бессвязных слов. — Как видишь, яда осталось совсем мало. — Мало?! — Хай Лин приподняла брови, едва удержавшись от возгласа. — Этим можно убить целые факультеты в празднование Хэллоуина! Неужели…       Она тут же потянулась к браслету, будто бы желая проверить красные нити ещё раз. Словно хотела увидеть на них связку иероглифов, объясняющую внезапную магическую силу, повергнувшую опасное чудище.       Корнелия обиженно выдернула руку, чуть не порвав узелок. — Дай мне мази, зелье сна без сновидений и я уйду. — О, Мерлин, — она раздражённо толкнула девушку обратно к стене. — Я верю-верю. Но с трудом. — И тебя вовсе не смущает, что я перед тобой? Сама говоришь, акромантулы опасны. Либо вру я, либо ты умом тронулась и меня здесь нет. — Заткнись, — шикнула Хай Лин, обернувшись на сонный голосок в спальне. Следом прошуршала поправленная простынь.       Ещё мгновение они молчали, пока не послышалось сопение. — Я всё принесу. Сиди тихо, — приказала девушка. — Ну вот. Мне так хотелось пошуметь в таком положении. — Седрику и твой бы яд подошёл! — бросила напоследок Хай Лин, прикрыв дверь за собой.       Корнелия выдохнула, прижав к ноге светящееся древко. Палочка не побрезговала чужим касанием, став будто бы теплее. Тут же обожгло на секунду запястье — сверкнула бронза, проявив зачарованные символы. Она бы запомнила каждую линию, если бы не гадкая и усиливающаяся боль.       Браслет неведомым образом запечатал её с местонахождением Хай Лин. Пользуясь возможностью перемещения, Корнелия всерьёз подставляла Ян Лин. Вот только она никогда не задумывалась о механизме перемещения, как при трансгрессии и волшебном порохе. Чаще её выбрасывало из пространства при смертельной угрозе.       И всегда приносило к Хай Лин.       Девушка не проявляла особой нежности в такие моменты. Кем бы они друг другу ни приходились, когтевранка более всего ценила сохранность семейного клана. Мало кто из профессоров знал, чем занимались её бабушка и мать.       Думала ли о них Корнелия, желая избежать гибели? Её присутствие в тёмной и холодной ванне Когтеврана было ответом. — Итак. — Вернувшись, Хай Лин расстелила себе плед и разложила картонные корзинки с позвякивающими склянками. — Ты напала на акромантула. Но ещё хуже проявила магию бабушки в Хогвартсе. При живом-то Дамблдоре. Скажи, где болит, я надавлю туда посильнее. — Тебе не кажется, что Ян Лин попросту бы не отдала браслет, если бы он ставил под угрозу её жизнь? — Ты недооцениваешь доброту моей ба, — девушка нервным жестом попросила подвинуться. — Я не шучу. Ещё раз подумаешь о телепортации тут, заберу его себе. Ты и меня подставляешь. — С каких пор ты такая осторожная? — Корнелия сощурилась. Лезвие ножниц плавно разрезало рукав, задев кожу.       Когтевранка остановилась, сжав баночку с дезинфицирующим зельем. Мягкие черты исказило от внутренних мыслей. Громче всего была злость. — Корнелия, ради Мерлина, — угрожающе протянула она, надавив на ножницы, — вспомни, что в школе находится с десяток авроров, которым только предателей министерства и подавай. Я тобой очень дорожу. Но если по твоей вине аврорат и мракоборцы заинтересуется моей семьей…       Невысказанное обещание рассекало больнее мороза. Корнелия притихла. Вид подруги, той, что всегда улыбалась и потешалась над всеми, насторожил. Это не было обыкновенной гневной гримасой. Тёмные радужки пропитывались клятвой. — Ладно-ладно, — сдалась Хейл, только сейчас задышав. — Но я не контролирую резкие переходы. Оно само. — Плевать. — цинично заявила Хай Лин, отбросив на мягкую ткань ножницы. — Значит, учись контролировать. Представь, что будет, если каждый в школе узнает, какую побрякушку ты на запястье носишь? — Она недовольно зыркнула на неё. — Я тебе дарила её не для таких случаев. — Знаешь, украшений мне по горло хватает, — обиженно съязвила Корнелия, слегка дёрнувшись от болезненной хватки на локте. — Было бы лучше узнать всё от твоей бабушки. Я до конца не понимаю, как он на самом деле оберегает. — И не узнаешь. Тайны не выходят за пределы клана ни при каких обстоятельствах.       К той секунде Хай Лин уже методично промывала неглубокие порезы. Молчание врезалось в настенную глянцевую плитку. Вонь вовсе перестала чувствоваться, разбавившись запахом спирта и толчёных трав. Корнелия припала затылком к стене, стиснув челюсти. К утру все шрамы сойдут, а синяки оставят после себя лишь блеклое воспоминание.       Останется только один рубец. Но до него едва ли доберется сама Ян Лин. — Главное, что ты жива, — тише прежнего сказала когтевранка, осторожно уперев кончик палочки в одну из ран. — Со всем остальным можно разобраться. Что там с Седриком? Я в его снисходительность и жертвенность ни за что не поверю.       Обе заметно скривились от упоминания мужчины. Корнелия кивнула словам подруги. Благодарить после стольких использованных бинтов и пролитых слёз было как-то странно. И едва ли она что-то могла сделать с образовавшимся внутри отторжением. Оно было скорее рефлекторным. Её не отвергли, но дали понять. Теперь ей дорожат с не той же пылкостью. — Я не спрашивала, зачем ему нужен яд. Он назвал цену. Я согласилась. — Знаешь, связаться с семьей Лестрейндж не самая лучшая идея. Хотя, кому я это говорю, — сокрушительно вздохнула Хай Лин, обмазав очищенные заклинанием пальцы мазью. — Сама должна понимать, кто они. В Азкабан захотелось?       Во имя Мерлина. За один только разговор им могли устроить выговор. Корнелия осеклась, уставившись на закрытую дверь. Полупрозрачная дымка шумоизолирующего барьера плыла в воздухе. — Это же не… Блэки, — фыркнула Хейл, повернувшись на правый бок. На левом давно запеклась кровь поверх разорванной кожи. — Я осторожна. Седрик тоже. У авроров не найдётся на меня компромата. — Ты слишком самоуверенна, — когтевранка замерла, представляя, как менее болезненно вытащить застрявший кусок камня. — И что значит… не Блэки.? Комитету Визенгамота не удалось доказать их связь с…       С Тем-Чьё-Имя-Нельзя-Называть.       Корнелия не выразила явного согласия. Быть дочерью аврора значило многое. Некоторые правительственные тайны не терпели тишины и равнодушия, взрываясь в семейных поместьях при воскресных завтраках. Девушке доставало ума не показывать собственную осведомлённость.       И она ещё даже не получила письмо-приглашение в Хогвартс, когда отец впервые за обедом прошептал жене особую фамилию. — Это и кажется мне странным, — хрипло поделилась Корнелия, стойко перенося режущее ощущение от заклинаний. — Не мог… он действовать в одиночку. Нам никогда не раскрывали имён помощников. Едва ли в его круге состояли грязные, вшивые грязнокровки. Сама подумай. Нам известно всё о священных семьях. — Но о Блэках почти ничего, — уловила суть Хай Лин. — Попробуй осторожно подняться. Так, ты уверена, что Седрик захочет иметь с тобой дело? — У меня есть чистая кровь и связи отца, — только ответила она, отстегнув ремешок плаща у шеи. — Моё великодушие может однажды спасти ему жизнь. На его несчастье, я столь же злопамятна.       Когтевранка бы обязательно высмеяла эти слова, если бы не чувствовала их правды. Помимо богатства, Хейлы входили в справочник чистокровных волшебников. Гарольд, несмотря на происходящее недоразумение, всё ещё имел связи в Министерстве. И мог попросить что угодно для дочерей, тем самым превратив жизнь любого в кромешное проклятье.       Потому Хай Лин придержала усмешку, молча рассматривая новые аккуратные стежки в костюме. Ощупывая каждый дюйм тела, Корнелия мысленно восхитилась умениями китаянки. Боль утихла, прекратился лихорадочный жар, до того пронизывающий каждую клетку организма. И новизной сиял походной костюм: заблестели высокие сапоги, пропали бурые пятна с зелёной ткани, зашитыми оказались дыры. — Превосходно, — улыбнулась Корнелия. — Только ты так умеешь. — Я всё ещё жду подробностей о Седрике. — задиристый и упрямый тон сбавил градус радости. — Не пытайся откупиться лестью.       Взмах палочки положил конец беспорядку у их ног. Мигом исчезли опустошенные ампулы, влажные бинты… и, наконец, кровь с останками. Хай Лин напоследок взглянула на них, не утаив голодного интереса. Хоть пахло и скверно, она так мало знала об этих смертоносных существах. — Хочу посмотреть твои воспоминания, — резко выпалила, после чего направила палочку на нахмуренный лоб. — С момента встречи.       Корнелия напряглась. Излишне громко сглотнула. Любая другая просьба сказалась бы на её нервах менее болезненно. Но Хай Лин никогда не выбирала скучную невзрачность, предпочитая возиться с тем, что пострашнее. Безумнее. — После уроков, — шепнула неуверенно Хейл. — Иначе я просто упаду здесь и не встану. Ты… серьёзно хочешь увидеть этот позор? — Я держала твои волосы, когда тебя тошнило испорченной шоколадной лягушкой, — незамедлительно парировала китаянка. — Встречаемся в южном дворике перед ужином. Не вздумай улизнуть или опоздать. Знаешь, так и быть… — секундой позже она с отчаянием вздохнула, схватившись за браслет. — Ты сейчас не пройдешь в свою спальню ни под каким предлогом даже через потайные ходы. Вы слизеринцы живете, как подвальные крысы. Используй как-нибудь перемещение. Я… собью магический след заклинанием.       Ни комки ваты, ни потраченные зелья не стояли рядом с подобным решением. Риск пресекал критическую отметку, гремя в мыслях аварийным звуком. Но, казалось, Хай Лин не боялась, подбирая в уме самые безопасные приёмы.       Пока Корнелия рядом не смела произнести ни звука. От волнения. От прилипших чувств смятения за собственное поведение. Семья была лишь вторым золотым билетом в жизни. Первый стоял напротив, тщетно сдувая с пальцев остатки лекарственных трав.       Ей… так сильно повезло. — Ничего не обещаю, но давай попробуем, — Корнелия сжала красные узелки. — Насчёт три… Один…       В мыслях возникла её комната. Приятная в ней прохлада. Тепло ровных полов, устланных расшитым ковром. Она вообразила, как зарывается в мягкую подушку, сминая в пальцах наволочку. Пламя нескольких свечей трепещет от её движений — необходимо удобно лечь, чтобы заснуть. Воздух напитан древесным ароматом — размытой примесью хвои и можжевельника. По каменным стенам ползают причудливые тени, сливаясь с темнотой под самим потолком.       Перед тем, как закрыть веки, Корнелия услышала тонкий голосок Хай Лин, выкрикивающей заклинание. Пространство вмиг сжалось, едва не раздавив их — магия заклубилась вокруг, одновременно вырвавшись из кончика палочки и браслета.       Последовала неестественно-громкая тишина, и Корнелия успела перепугаться, зажмурив до звёздочек глаза. Что если её вновь выбросит в холодный лес к сожжённым паучьим яйцам и скользким тропинкам? Она не умела орудовать браслетом настолько. Мерзкая тошнота подкатила к сомкнутым губам, тело вмиг растеряло всё тепло, отчего закололо пальцы.       До первого занятия оставалось не больше семи часов. Подземелье оживёт ещё раньше. Правое бедро тянуло от тяжести переполненных склянок.       Осмелев, Корнелия едва-едва решила раскрыть веки, как мгла стремительно рассосалась и её выбросило наружу.       Удар пришёлся на край стола, наверное… Или скамьи. Нечто крепкое, неподвижное, больно задевшее предплечье. Сосуды шумно прокатились по полу, столкнувшись с такой же неподвижной преградой. Внутренности сжало, как от судороги, и по рукам пробежала зябкая дрожь. Мерлин. В её спальне никогда не было так холодно. И плотные ковры поглощали каждый громкий звук, не позволяя падающим предметам нарушать покой.       Сумев побороть тошноту, Корнелия замерла. Из-за жёсткого падения колени ощутимо трясло. Она осторожно подняла голову, желая увидеть вокруг ровные стены коридоров или дверь в собственную спальню, но глаза её безошибочно узнавали ровные ряды письменных столов и учебную доску.       Во имя всего. На тёмно-зелёном полотне до сих пор остался нарисованный инфернал. Мел тогда раскрошился в его руке. Осыпался прямиком на лакированные классические туфли. Корнелия запомнила эту деталь, потому что не могла перестать рассматривать профессора. Благо, человеческая эволюция не допустила нахождение глаз на спине или затылке.       Но. Всё же.       Это было подземелье тёмных искусств.       И она оказалась в самом незавидном положении.

***

— Выглядишь паршиво, — смело подметила Хай Лин, приземлившись рядом на узкой скамье. — Здесь нет спинки. Давай пересядем.       Закатное солнце целовало небо, оставляя на нём тёмно-оранжевые следы. Горизонт тонул в грозовых облаках. Вестниках очередной беспокойной ночи. Корнелия поёжилась от набежавшего ветра, принёсшего запахи рыхлой почвы, сгнивших листьев и георгин. Принёсшего нечто более тревожное, нежели ощущение утекающего солнечного тепла. — На, взгляни, — она вяло передала пергамент, не шевельнувшись в сторону свободной и более удобной скамьи. Лист выглядел хуже, чем страницы ветхих книг.       Как раз в тот момент, когда Хай Лин взяла письмо, ученики Пуффендуя заняли желанное местечко. Когтевранка недовольно вздохнула, не потрудившись выглядеть более дружелюбной. Её колкий взгляд прошёлся по видимым изъянам двух девушек, кажется, обсуждавших последний чемпионат по Квиддичу. Заметив прямой и наглый взор девушки, одна из них напряглась и рефлекторно поправила волосы, с которыми итак всё было в полном порядке. — Мерлин, отстань ты от них. — Я провела на метле два с половиной часа, Хейл. Не указывай мне, — сухо произнесла Хай Лин. — Моя спина сейчас ничем не отличается от вопросительного знака. Я думала, ты встанешь. — Мне насрать, — бесстрастно ответила Корнелия. Услышь их кто-нибудь ещё, непременно бы изумился. Благородная девушка, воспитанная в лучших английских традициях… сквернословила. — Я не спала всю ночь. Но пришла ради тебя, хотя могла бы растянуться на кровати. Можешь сесть на асфальт и прислониться к моим коленям, если это как-то уймёт вашу боль, госпожа Лин.       Последние слова, хоть и были сказаны с изрядной порцией безобидной иронии, пришлись, как кипяток по открытой ране.       Хай Лин недоверчиво прищурилась. — Куда тебя выбросило? — В кабинет профессора Блэка.       Ей не пришлось даже поворачиваться. Последовавший звук удивления, смешанный с внезапным глотком воздуха, был красноречив. Округлив от шока глаза, когтевранка оцепенела. Лес в самом деле казался не самым плохим вариантом. Студентам полагалось находиться в учебных комнатах только в отведённое время. Ни минутой позднее. Наказание редко шло в паре с исключением из школы, но всё же… — И–и… что? — Хай Лин вмиг позабыла о боли в спине, придвинувшись ближе. — Он там был? Тебя увидели? Скажи, что нет. А к-как ты в спальню вернулась? Неужели авроры не заметили тебя — без умолку тараторила она срывающимся тоном. — Ко мне вломились спустя пару минут!       Усталость была настолько сильная, что Корнелия не подняла руки, дабы остановить шквал вопросов. Её пустой взор уткнулся в мокрый бортик миниатюрного фонтана. Брызги воды доставали до цветочных кустарников, посаженных ровным рядом вдоль мощёной дорожки. — Я не знаю, — вымолвила она спустя целую вечность, — заметил ли он меня. Там никого не было. Я, наверное, выглядела безумно, пока пыталась рассмотреть проклятую темноту. — Обычно, спальни профессоров примыкают к классам, — сказала тихо Хай Лин, словно ветер мог бы донести их разговор до ушей самого Дамблдора. — У него ещё такой… жёсткий каменный пол. Ты равновесие удержать смогла? — Нет, — с лёгкой ноткой истерики выдохнула Корнелия. — Я шлёпнулась и чуть не разбила сосуды с ядом.       Когтевранка решительно притронулась к резинке её белых гольф. На коленной чашечке красовалась разодранная кожа. Она удивлённо ахнула, тут же вернув всё в прежний вид. — Но… ты же смогла вернуться обратно? — в вопросе мелькнуло издевательское недоверие.       Корнелия глубоко вдохнула, закрывая веки. Её обуяло не обыкновенное чувство безысходности. Ладони потели, несмотря на частые порывы ветра. Непредсказуемость медленно терзала. Срасталась с волнением, образуя фатальное сочетание. Вдобавок, отсутствие крепкого и долгого сна расщепляло нервы. Одно за другим. За один только день на неё напала безудержная раздражённость, хандра, отчаяние, безразличие и вой тревожных мыслей.       И всё это за каких-то пару часов! — Да. Мне показалось, что твоя бабушка издевается надо мной. Знаешь, сколько раз я попыталась переместиться? — Юмор у ба, конечно, своеобразный, но тебе она уж точно плохого не желает, — по-доброму усмехнулась Хай Лин, вытянув ноги. — Так бывает, когда чары иссякли. Нужно было подождать. — Я и ждала, — сквозь стиснутые зубы процедила Корнелия. — С позором пряталась под столом. Судорога не оставляла мои ноги в покое. — Я бы на твоём месте порылась бы в его столе, — непринуждённо заявила когтевранка, смахнув прядь с носа. — Признай, его умения впечатляют. И вдруг нашла бы ответы на тесты.       Хейл чуть было не фыркнула. Столько противоречий её собственным мыслям. Во-первых, отец запрещал ей обыскивать личные предметы руками. Если магглы мастерски справлялись с отпечатками, то что стоило разобраться с ними сильному волшебнику? Было бы невероятно глупо использовать палочку.       Особенно, в его классе. До конца не зная, отсутствует ли Блэк в самом деле.       Во-вторых, его навыки действительно впечатляли. Но Корнелия не настолько выжила из ума, чтобы лезть в его личные записи и подставляться снова. Тесты волновали её не так сильно, как практические занятия. Тем более, по рассказам некоторым гриффиндорцев, профессор Блэк даже не ставил оценки за них.       И в-третьих. Корнелия вжималась в угол стола, изогнув шею так, что позднее связки заныли от правильного положения. Её колени упирались в острые края скамьи — до сих пор не прошли багровые следы. Вонь яда просачивалась из трещин сосудов, затмевая запах стерильности и свежих чернил.       Она безостановочно молилась Мерлину упрятать Калеба Блэка куда подальше от его же подземелья. Или же обратить его в глухого. Невероятно глухого человека. Потому что не услышать её шум было попросту невозможно. — Получается, он тебя не видел, — вслух принялась рассуждать Хай Лин, позабыв о пергаменте в руке. — Было уже за полночь. Либо его спальня находится в другом месте, либо он где-то бродил. Ночные свидания? — Предположила она, не сумев побороть ехидную усмешку. — В любом случае, ты выбралась. И раз Минерва до сих пор не вызвала тебя к Дамблдору, всё обошлось!       Неподдельный оптимизм поражал. Доля правды сказывалась на состоянии не меньше. Её бы в самом деле не оставили бы в покое, узнай кто-нибудь из профессоров о ночных похождениях. Корнелия постаралась расслабиться, выпрямив спину. Погода выдалась замечательная. Благоухали цветы, покачивались на лёгком ветру ветви низких деревьев — Хогвартс цвёл, несмотря на приближающуюся зиму.       И она с первого раза сдала проверочную работу по нумерологии. Впереди её ждал сытный ужин, а за ним…       Пуффендуйки резво вскочили, освободив скамейку. Корнелия вяло кивнула на неё, но Хай Лин тоскливо смотрела вдаль, подёргивая угол пергамента. — Тебе сделали выговор? — Поднявшись, спросила Корнелия. Без движений её клонило в сон. — Авроры сбежались на шум? — Я отмазалась. Уже не помню, как, — пожала плечами когтевранка, звуча совершенно искренне. — В этот раз пронесло. Но больше ты так не будешь делать.       Только сейчас вспомнив, для чего они договаривались встретиться, Хай Лин оживилась. Уговор с Седриком. Визенгамот. Закинув одну ногу на другую, девушка вперилась взглядом в острый профиль Корнелии. Мимо них пробегали младшие классы и оттого пришлось растянуть молчание, делая вид, что обе погружены в размышления.       Обе переглянулись, когда возле них прошёл первокурсник, нелепо поправляя на плечах мантию.       Собравшись, Корнелия только-только открыла рот, а Хай Лин навострила слух. Их разговору не суждено было сбыться. Со стороны библиотеки и астрономической башни в компании профессора Блэка шёл Альбус Дамблдор. Корнелии хватило одной секунды, чтобы разглядеть их головы за живыми изгородями. Она тотчас опустила подбородок, выразительно посмотрев на спокойную когтевранку. — Он там, — беззвучно высекла Хейл. Кровь стремительно отлила от лица, собравшись где-то в груди тяжёлым комом. — Ужас. — Розы или лилии? — Что? — Вспыхнула Корнелия, пригнувшись. — На могилу тебе что принести? — Хай Лин забавлялась, облизнув нижнюю губу. — Не зря Хагрид начал ту яму копать у озера, м? Тебе и твоему самомнению места как раз хватит.       Веселье пронзало тёмные радужки наравне с паникой, таящейся в голубых.       Мерлин.       Корнелия сглотнула, спрятав подрагивающие пальцы в карманы мантии. Сознание скрутило представленными кошмарами: исключением, прилюдным позором и проигрышем в затеянной против Смерти партии. Едва ли хоть кто-то принесёт к её ногам убийцу матери. У Корнелии оставалась надежда лишь на собственные силы.       Которые могли в любую секунду рухнуть.       Она почувствовала их приближение задолго до того, как они обогнули пару обеденных столиков. Его приближение. По черепу словно мазнули молотом — боль почти что ослепила.       И если бы не хлестнувшие по щекам сухие листья, Корнелия бы свалилась.       Хай Лин обеспокоенно взглянула на подругу и, мгновенно приняв беззаботное выражение, перевела взгляда на директора. Дамблдор добродушно улыбался. Профессор Блэк по правую сторону от него не сиял той же доброжелательностью, оставаясь неизменно серьёзным. Не угрюмость, но нечто другое покрывало его черты. Отдавало могильным холодом и тёмной запертой комнатой. — Добрый вечер, директор Дамблдор. Профессор, — Хай Лин поприветствовала их первая, поднявшись вслед за Корнелией. Она выступила вперёд, незаметно заслонив собой растерявшуюся Хейл. Вести непринужденные беседы у неё всегда получалось лучше. — Приятно видеть вас в том же здравии. — Вы как всегда полны учтивости, — хохотнул Дамблдор. — А вы, Корнелия, выглядите крайне встревоженно. Пришли вести из Министерства?       О поработившем её семью горе знали, кажется, уже все. Никто не стеснялся обсуждать незавидное положение Хейлов громче положенного. Авроры, дежурившие в школе, без стеснения разговаривали между собой о Гарольде Хейл и о его замороженных банковских счетах. После такого смотрели прямо в глаза старшей дочери, угадывая, сломается ли та под тяжестью навалившейся ответственности и боли. Корнелия вымученно улыбнулась директору. Он искренне желал ей помочь справиться со всем. — Пока нет, — с лёгким поклоном ответила она. — Я как раз собиралась отправить отцу письмо. Присутствие авроров меня угнетает, и я не могу уснуть уже третью ночь подряд.       — Они были приглашены, чтобы защитить вас в первую очередь, — взяв её за руку, уверил Дамблдор. — Обстановка сейчас слегка накалилась. Как только я пойму, что больше опасаться нечего, в Хогвартсе станет чуть просторнее. — Эти люди пытали моего отца и чуть не разрушили мой дом, — холодно напомнила Корнелия, приподняв голову. — Мне с ними не тесно, директор. Мне с ними страшно.       Слова прозвучали скорее грозно, чем отчаянно. В самом конце дрогнул голос. И хоть настоящая причина беспокойства крылась совершенно в другом, сердце ни на секунду не оставляли терзания о родном доме. Намёк на него уколол хуже безотчётной злости. Позабылось даже волнение о прошедшей ночи.       Корнелия держалась ровно, лишь изредка поглядывая на ожидающего профессора. Ему словно не было дела до поднятой темы. Вероятно, он принадлежал к той категории людей, что предпочитали не замечать чужие боль и страдания.       Вот только будь оно так, он бы оставил её в лазарете после неудачной легилименции, а не приглядывал, будто всерьёз опасался за её состояние.       Сплошные противоречия. Корнелия поспешила выбросить лишние заботы прочь из головы. — Я подумаю, что можно сделать с дежурством авроров в подземелье Слизерина, — мгновение спустя, уверенно пообещал директор. — Не беспокойтесь, мисс Хейл. Правда всегда останется на вашей стороне. — Благодарю, — сухо кивнула Корнелия, вытащив вспотевшие ладони из карманов. — Вы хотели о чём-то с нами поговорить?       Хай Лин принялась накручивать на палец тёмную прядку, не зная, куда себя деть от возникнувшей неловкости. В компании директора мало, кто ощущал лёгкость и непринуждённость. К тому же хотелось наконец прочесть пергамент и поговорить о Седрике.       Девушка нахмурилась, заметив, пронзительный взгляд профессора. Блэк не шевелился, сжав руки за спиной.       Корнелия упорно делала вид, что не замечала его липкого внимания. Он не просто смотрел. В первый раз, когда она столкнулась с его долгим и изучающим взглядом, её внутренности вместе с воспоминаниями чуть не покромсало. — На следующей неделе в Хогсмид прибудет девушка из Бостона, — начал издали Дамблдор, прервав напряженную паузу. — Её зовут Миранда. Хай Лин, я думаю, тебе захочется встретиться с ней. Ты пока не выиграла кубок по Квиддичу. Некоторые её советы могли бы тебе помочь. Я сам видел, как она летает на метле. У неё несколько золотых кубков.       Когтевранка радостно захлопала в ладоши, уже решив, что обязательно отправится на встречу. Ничего в мире не могло порадовать и вдохновить её столь же сильно, как семья и полёты на метле. Избавленная от зависти, Хай Лин только и искала новые встречи с более сильными волшебниками.       Потому едва услышав предложение, она засияла от притока впечатлений так, что Корнелии пришлось отступить на шаг. — Да-да-да, я согласна! — Горячо воскликнула когтевранка. — Спасибо, что рассказали! А в какой день… — Пятница, — Дамблдор небрежно махнул рукой. — Скажи Хагриду, он тебя проводит. Что до вас, Корнелия…       Воодушевление вмиг пропало с его лица. Он осторожно подступил к ней, нежно дотронувшись до плеча. — Я попросил профессора Блэка уделить тебе время на одиночные занятия до конца года, — предвидя неоднозначную реакцию, директор тут же вскинул руку. — Корнелия, ты можешь добиться успехов, — настойчиво выделил он её имя. — Министерство сейчас как никогда нуждается в мракоборцах. Через год-другой ты запросто можешь податься туда с твоими навыками и моей характеристикой. Это даст тебе преимущество, чтобы помочь отцу и сестрёнке. Помочь себе.       Поневоле глаза её отыскали мрачную тень за спиной директора. Профессор ни проронил ни слова, пока она не спросила самую правдивую вещь: — Но занятия с классом… — Неэффективны для вас, — Блэк перебил её и приблизился к ним. — Когда в комнате свыше двадцати человек, моё внимание рассеивается. Директор настоял на том, чтобы отдельно с вами я прорабатывал более сложную программу занятий.       Она ясно помнила собственное рвение к защите тёмных искусств. Отец наставлял её с ранних лет, словно уже тогда знал события будущих лет. Её вынужденное одиночество. Неизлечимую боль от потери всего.       Корнелия притихла, всматриваясь в профессора. Его невозмутимость в какой-то мере успокаивала и вместе с тем настораживала. Он не обмолвился и намёком о ночи, подземелье, высохших следах яда под столом. Он не мог не заметить стойкого запаха целебных мазей.       Дамблдор наивно полагал, что в эти бесконечные минуты Корнелия справлялась с нахлынувшими эмоциями. Не доставал лишними расспросами и уговорами, бросившись переговариваться с Хай Лин о прошедшем квиддиче. — Я бы хотела увидеть, что вы умеете, — без запинки потребовала Корнелия к удивлению когтевранки. — Мой отец всю жизнь изучал науку тёмных искусств. И делился со мной знаниями. Предыдущие профессора защиты умирали, как только я привыкала к ним. — Не беспокойтесь, мне эта участь не грозит, — безапелляционно заявил Блэк. — Если хотите дуэль, так и скажите. Мадам Помфри заскучала по вам. — Я не хочу терять понапрасну время. — Для меня Калеб один из сильнейших магов, Корнелия, — мгновенно вмешался Альбус, повернувшись к девушке. — Вы знаете, я не разбрасываюсь признаниями просто так. Я попросил его стать учителем не за богатства и фамилию.       Конечно же. Часть её ни сколько не сомневалась в могуществе богатств его дома. Там, где объявлялись Блэки, никогда не звучали отказы. Кроме редких исключений. Как, например, сорвавшаяся помолвка Корнелии с младшим наследником этого дома. — Где учился ваш отец? — Калеб не придал значения похвале, сцепив пальцы в замок. — Здесь, — ответила Корнелия, готовясь отразить любое обесценивание в сторону дражайшего родителя. — В таком случае он ничего не знает о тёмных искусствах. Уж прости, Альбус, Хогвартс не стоит рядом с Дурмстрангом, — Калеб склонил голову, отвечая резкому скептицизму фактами. — Там, где меня обучали, мисс Хейл, было принято создавать дементоров. А не возиться с окклюменцией на последнем курсе.       Возмущение в ней едва достигло критической отметки от столь наглого признания её слабостей. Корнелия мало верила рассказам о прошлом, доверяя одному лишь настоящему. И оно совершенно не лгало в этот раз. Не с ним. Она желала ощутить от подсознания хоть один знак того, что идея паршива и печальна, что не могло быть столько сил у одного человека, прибывшего совсем недавно в школу.       Но подсознание молчало. Не чувствовалось вовсе, хотя обычно задавало ритм сердцебиению. — Хорошо, — её возглас был принят неоднозначной усмешкой. — Насчёт класс… — Не раскатывайте губу, — Блэк пресёк строгим тоном. — И там, и тут, Корнелия. Вы должны присутствовать на всех моих занятиях.       Славно. По-крайней мере, так поиски закончатся намного раньше. Предвкушение сместило всякое чувство, заставив Корнелию поверить в обещанный ей успех. Она совсем незаметно приосанилась, только сейчас увидев потемневшее от туч небо. Потеря драгоценного времени ужаснула наравне возможностью промочить уложенные волосы.       И, пока Седрик наслаждался обществом в Хогсмиде, она должна была непременно навестить его. Не затягивать. — Директор, профессор, — не потрудившись склониться в знак прощания, Хейл ограничилась кивком. — Прошу простить, мне нужно покинуть вас. Хай Лин, увидимся завтра.       Не дождавшись ответа, она направилась к тяжёлым дверям и пыталась не думать о тех взорах, что провожали её спину. Неизменно прямую, как натянутая струна. Как только ладонь её потянулась к ручке, раздался приглушённый голос профессора. Задремавшая в ней паника разом смела всю собранность. — Вы знали, что стебли этих цветов ядовиты? — неожиданно он обратился к Хай Лин. Зазвучал совершенно умиротворённо в контраст их ускорившемуся сердцам.       Корнелия замерла, вцепившись в прохладное железо. Ей захотелось обернуться и вместе с тем одновременно сбежать прочь. — К сожалению или к несчастью цветы, которые хранят при себе яды, не редкость. — Поспешил добавить Блэк, будто бы нарочно повысив голос. — Выпейте отвар из ягод омелы перед ужином. Вы могли надышаться пыльцой. Сейчас как раз сезон цветения.       Последующий разговор затмил громовой раскат. И Корнелия была рада тому, что не расслышала ответ подруги на подобный нахальный намёк.