Сынок

Дмитрий Сергеевич Они дали Косте новые фамилию и отчество. Несколько часов бумажной волокиты стоили того, и теперь уже Сеченов Константин Дмитриевич переступил порог их дома. Застенчиво осматриваясь, он семенил по коридору квартиры осторожными маленькими шагами, периодически оглядываясь на новоиспечённых родителей. Его глаза в такие моменты испуганно округлялись, будто он ждал, что они бросят его одного в новом незнакомом месте и уйдут. Но Дмитрий и Татьяна никуда не собирались, с интересом глядя на мальчика. Малыш прошëл в коридор и присел там на палас. Сеченов с женой переглянулись. По всей видимости, мальчик был в растерянности. Дмитрий Сергеевич подошëл к нему и, взяв за руку, поднял с пола, решив для себя, что нужно помочь ребëнку освоиться. Чтобы малыш не боялся, Сеченов не отпускал его крохотную ладонь, аккуратно ведя по квартире. Таня следовала за ними очень тихо. Почти бесшумно. - Итак, Костик,- начал Дмитрий,- это гостиная. Здесь мы принимаем гостей и иногда сами отдыхаем. Сеченов чувствовал некую неловкость. Мальчик крепко сжимал его руку, и Дмитрий немного поразился отчаянности и недоверию в этом жесте. Костя боялся снова оказаться в одиночестве среди чужих людей, которые были слишком жестоки с ним. Сеченов вывел его из комнаты, после того как малыш легонько потрогал футляр для очков, лежавший на тумбочке рядом с креслом, и направился к ним в спальню. Он немного крепче сжал ладошку мальчика, чтобы вселить в него уверенность, что всë это не сон и не иллюзия. Что они с Таней не исчезнут. - Это наша спальная комната. Здесь я и Таня..- он качнул головой в сторону женщины и мальчик устремил на неë взгляд, - Спим. - Таня.- произнëс Костик имя женщины. И неожиданно добавил, - мама Таня! Татьяна кажется задержала дыхание. Через несколько секунд всë еë лицо, казалось, искрилось от счастья. Она чуть смущëнно улыбалась, глядя на Костика. Их сынишку. Дмитрий улыбнулся Косте и кивнул. Малыш улыбнулся в ответ. Затем он начал рассматривать помещение, в котором оказался. Сеченов выпустил его ручонку, чтобы он мог сам пройтись по комнате. Мальчик уже без страха прошëл вглубь, внимательно разглядывая шкаф-стенку с расставленными в его нишах книгами. Полка художественной литературы, полка с учебниками по физике, математике, ниже - по нейрохирургии, биологии и химии. Атласы человеческого тела, тома анатомии и физиологии. Социология и география. Словари. Его взгляд останавливается на их свадебной фотографии. Дмитрий слегка улыбается, погружаясь в тëплые воспоминания того дня: пошëл нежный летний дождь, Таня стояла в белом, лëгком платье прямо под крупными каплями и выглядела, как самая счастливая женщина на свете. Так же как сейчас, глядя на Костю и Диму. Женщина подходит к Дмитрию со спины и приобнимает за плечи. Она с мягкой улыбкой следит за тем, как Костя изучает полку шкафа, где стояли учебники по физике. Мальчик отходит от книг через какое-то время, переключаясь на окна спальни, выглядывая на улицу, во двор. Там бегала малышня его возраста. Верещала, веселилась, буйствовала своей жизнью. Он наблюдал за ними с воодушевлением в глазах. Малыш обернулся и посмотрел на родителей. Чего-то ожидал пару минут, а затем бросился к Тане, вцепляясь в подол еë платья. Женщина, не ожидавшая такого, слегка пошатнулась. Костя хрипит, утыкаясь в ткань, сминая еë пухлыми маленькими пальцами. Слышаться подвывания. - Не бросайте пожавуйста. Я буду холошим.. – Костик захлëбывается истерическими всхлипами, пытается отдышаться, - Я буду холошим, люпить вас буду.. Мама… Мамочка. Я буду холошим. Папуля. Мальчик задрал голову, встревожено глядя на взрослых. Он продолжал захлëбываться слезами; лицо его раскраснелось, а с носа свисала маленькая слезинка. Татьяна протянула руку, чуть пригибаясь. Еë ладонь легла на светлую макушку мальчика. - Ну что ты, малыш? Как мы можем тебя бросить. Костя упрямо встряхнул головой, зажмуриваясь. Он боялся, не верил, что может быть любим. Не верил, что может вот так просто стать для кого-то ребëнком. Сыночком. Он не знал своих родителей. Они оставили его, бросили. Предали. Дмитрий понимал это. Нужно доказать мальчику, что теперь он не один. Что они семья. Мужчина присел перед ребëнком, который раз за этот день. Костя держался за Таню, так, будто она сейчас испариться, и смотрел в глаза Сеченова. Серые озёра в зарослях сухого тростника - так можно было бы описать два широко распахнутых ока, в испуге таращащихся на взрослого. Дмитрий видел в них своë отражение, будто смотрелся в старинные серебряные зеркала. Он взялся за плечо Кости. - Костик, - начал он спокойно и уверенно, - мы не бросим тебя. Никогда не бросим, слышишь? Мальчик поспешно кивнул шмыгая вздëрнутым носиком. - Мы станем тебе настоящей семьëй. – он аккуратно прижал малыша к себе, зарываясь пальцами в блондинистые волосы на его затылке, - Ты наш сын. Наш ребëнок. Мы всегда будем рядом с тобой. Всегда. Дмитрий чувствовал, как намокает его рубашка, там где мокрое лицо мальчика касалось еë. Теперь пальцы Кости крепко держали его за грудки. Таня присела рядом, поглаживая ребëнка по макушке. - Шшш, - мягко прошелестела Татьяна, успокаивая мальчика. - Костик,- снова начал Дмитрий, - это не по-мужски… Лить слëзы - удел женщин. Ты же не девочка в самом деле. Он легонько похлопал малыша по спинке. Костя издал какой-то не членораздельный гнусавый звук, уткнувшись лицом в его грудь. Мальчик отлепился от мужчины через минуты две, вытирая лицо ручками. Дмитрий Сергеевич мягко улыбнулся ему, а Татьяна поцеловала в нос. Малыш, не привыкший к такому, сморщился, вызвав у женщины тихий смех. - Пошли, мы покажем тебе твою комнату. Теперь уже Таня вела мальчика в его спальню, держа за маленькую сырую ладошку. Дмитрий галантно распахнул дверь перед ними, пропуская внутрь небольшого помещения. Костя незамедлительно просеменил к рисунку на стене, ведя за собой Таню. Он заворажëнно уставился на него. Дмитрий подошëл ближе и взял мальчика за свободную ладонь. - Класиво, - сказал мальчик восторженно, - отень-отень. - Нравится? – спросила Таня улыбчиво. Мальчик кивнул и внимательно посмотрел ей в глаза. - Да! – заявил он довольно звонко. Затем они позволили ему самому поизучать квартиру. Он обошëл свою комнату. А затем.. Похоже, Костя стал гораздо уверенней. Он носился по дому из угла в угол, из комнаты в комнату. Заглянул в ванную, в туалет, на полки в чулане, где висела зимняя одежда и стояли мëтлы, швабры и совки. Побывал у них под кроватью и нашëл учебник по механике и пыльный носок Дмитрия. Не то чтобы мужчина был неряхой, скорее даже наоборот, но в порыве страсти вещи могли летать по комнате, так что.. Тем временем малыш посидел на кресле, посмотрелся в зеркало, изучая своё отражение, и направился на кухню, где пересчитал все столовые приборы, исключая ножи. Таня вовремя выхватила опасную утварь из любопытствующих рук. Но Костя не сильно расстроился, ведь Дмитрий принялся считать посуду вместе с мальчиком. Потом к ним присоединилась Татьяна, попутно намывая всë, что они доставали с полок. Так они насчитали двенадцать тарелок, пять блюдечек, пять чашек, четыре стакана, семь рюмок, девять ложек, семь вилок, три кастрюли и две сковородки. Дмитрий заметил, что у них катастрофически мало чайных ложечек. Их всего четыре штуки. Было восемь, насколько он помнил. - Кто-то из наших гостей не чист на руку, - подметила женщина, расставляя посуду по местам. Затем был ужин. Дмитрий с Костей увлеклись изучением хирургического инструментария в кабинете мужчины и не сразу заметили, что наступил вечер. Они оторвались от своего занятия только, когда Таня позвала их кушать. Гречневая каша с мясом и чаëк с баранками. Костя очень быстро ел. Давился, пока пихал всё в рот, словно хомяк. Дмитрий немного поразился такому аппетиту. А затем его осенило. «Костя хоть и крепкий парнишка, но достаточно худенький. Можно даже сказать на грани болезненной худобы» Мужчина немного нахмурился. «Похоже, его плохо кормили. Или может вообще еду отбирали… Они же сироты. Беспризорники. Уличные мальчишки, живущие по законам животного царства. У слабого всегда можно отобрать, чтобы сильные могли жить. Либо - ты, либо - тебя, да?» Нерадужные мысли накрыли его, пока он наблюдал, как судорожно мальчик опрокидывает в себя чай. - Костик, ты не торопись. Здесь никто не отнимет, - сказал Дмитрий Сергеевич. Мальчик притормозил. Он начал плавно пережëвывать всë, что было во рту. Это выглядело немного забавно. Круглые щëки размеренно двигались. «Действительно, как хомячок» - Сеченов снова улыбнулся. После трапезы они все вместе убрались на кухне. Костика сильно разморило и потянуло в сон. Таня помогла ему вымыться, умыла его, переодела в чистую пижаму. Вещей у Кости было не так много. Всего-то двое штанишек, сандалии, пара потрëпаных временем рубашек, телогрейка на вате, которая была ему сильно велика, и дырявая шапка. Сменного нижнего белья не было вообще. Зато был крохотный, сшитый из лоскутков разных тканей пёстрый щенок, с которым мальчик не расставался всë то время, что они добирались до дома, держа его на руках. Теперь же его вещи покоились в шкафу, до момента, когда будут куплены новые. А игрушка лежала рядом с мальчиком, который крепко прижимал еë к себе, засыпая в кровати, под тëплым одеялом. Рядом с ним на краю разместилась Таня, а Дмитрий сидел у изголовья на стуле, слушая, как женщина читает мальчику сказки Пушкина. Мужчина внимательно смотрел на малыша, глаза которого постепенно смыкались, и гладил его по влажным волосам, которые от воды стали чуть темнее и теперь напоминали золотой самородок. Мальчик зевнул в ладошку и ей же потëр пухлую щëчку. Раздавалось тихое сопение, перемешивающееся с таким же тихим чтением. Дмитрий и сам еле сдерживался, чтобы не зевнуть. Он и не заметил, как сильно утомился за день. Жена улыбалась, глядя на его попытки не задремать. Малыш же уже не подавал признаков какой-либо активности. Он сладко спал, разморенный лаской и сказками. Женщина нагнулась над ним, легко поднимаясь с кровати, и невесомо коснулась губами его лба. - Пошли спать, - пробормотала она на ушко мужу. - Сейчас.. Сейчас, - кивнул Дмитрий расторможенно. Он аккуратно встал и, обойдя стул, так же навис над ребëнком. - Спокойной ночи, малышок, - прошептал мужчина и поцеловал мальчика в щëку. Таня ждала его у входа, мягко и устало улыбаясь. Они закрыли дверь в его спальню и синхронно вздохнули. - Боже.. -выдохнула Татьяна, прижимая ладони к лицу. Женщина светилась от счастья. Как же хорошо. Дмитрий крепко обнял жену. - Он такой красивый, Дима. Такой умница, - она обняла его в ответ. - Да.. – кивнул он, утыкаясь носом ей в волосы, - Я думаю он вырастет хорошим человеком… Мы воспитаем его хорошим человеком. Женщина подняла на него глаза и нежно поцеловала. - Люблю тебя, - прошептала она в его губы. - Я тоже тебя очень сильно люблю, - ответил мужчина также шëпотом. - Пошли. Пора спать. Она взяла его за руку и потянула за собой в спальню. - Да. Пойдëм спать.

***

Через неделю Костя уже без опаски ходил по их квартире. Дмитрий привыкал к тому, что из-за угла кухни на него мог выскочить, как чëрт из табакерки, перепачканный вишнëвым вареньем озорник. Малыш научился доставать его с верхней полки над раковиной. Каким образом? Костя никому не поведал, но они внимательно следят за ним и возможно узнают эту тайну. Он оказался достаточно активным ребëнком. Дмитрий гулял с ним днями на пролëт, пока Татьяна была на работе. По началу соседские дети сторонились малыша. Они не приглашали его играть с ними, опасаясь новенького. Но один хулиганистый мальчик по имени Саша, который был предводителем дворовой ребятни, завлëк Костю в один погожий день поиграть в салки и он согласился. Дмитрий с тихим восторгом наблюдал, как его сынишка бегает за другими детьми. Малышня с писком и смехом разбегалась кто куда, когда Костя проворно и быстро влетал в толпу детей. Он догонял их одного за другим. Веселья было море. Малыш был счастлив. Смеялся вместе с ними и улыбался, без страха и недоверия. С улицы они вернулись только когда неожиданно пошëл дождь: Дмитрий довольный, а Костя - с горящими от восторга глазами и перепачканный в грязи, в которую бухнулся, забегая в подъезд. Сеченов не ругал проказника за грязную одежду и чумазое лицо. Просто постирал всë и вымыл Костика, внимательно слушая, как тот, задыхаясь от чувств, бормотал что-то о том, как ему было весело. Конечно, многое было не понятно из его речи, но общая мысль была ясна. Теперь у малыша была компания. Тане тоже, после прихода с работы, пришлось выслушать эмоциональный рассказ о том, как они погуляли и, конечно же, Диме влетело за то, что позволил ребëнку изваракаться в грязи, но нагоняй длился не долго. Видимо женщину порадовало то, что ребëнок счастлив. Ещë через две недели Костя пошëл в садик. Дмитрий смог вернуться к работе на предприятии. Снова к изучению и разработке машин. Погрузиться в работу с головой. А вечером вернуться домой: туда, где с порога, с радостными визгами, на шею вешается комочек энергии и позитива; туда, где, улыбаясь, целует в щëку любимая женщина. Где царит мир и любовь. Где тихо на кухне они все вместе пьют чай с баранками и вишнëвым вареньем, которого осталось слишком мало. Костик показывает ему тетради в линейку и клетку, исписанные ровными и аккуратными чëрточками, закорючками и цифрами, рисунки животных, особенно кошек, рассказывает коротенькие стишки и поëт песенки, которые он разучивает с Таней. Ночью, когда малыш уже спит, они с женой обсуждают планы на завтра и вообще на будущее, обнимаясь в кровати. Недалеко от их дома находится отличная школа. Женщина хочет, что бы Костя учился там. Дима кивает. Да, он тоже об этом думает. Покой.. Покой это то, что не может длиться вечно. Через три месяца в садике мальчик сильно меняется характером. Не резко. Дмитрий замечает это ежедневно. Всë страннее и страннее становится поведение сына. Сначала по возвращению с работы он видит, что малыш как-то не спешит к нему в объятья. Он подходит медленно и без энтузиазма. Тогда мужчина насторожился, но виду не подал. Он решил проследить за этим. Затем странности начала замечать Татьяна. Она пожаловалась мужу, что почерк сына ухудшился и что он реже стал разговаривать с ней, когда она забирала его из садика. - Молчит, как партизан, до самого дома, - тихо пробормотала она, всплëскивая руками. Дмитрий лишь кивнул на это. Затем Костя стал молчать и за столом. Он сидел насупленный и с яростно-красным лицом ковырялся в еде. Таня спрашивала нравиться ли ему то, что она приготовила, а мальчик лишь хмурился и тихо говорил: «Да..». Он стал хуже есть. Часто его одежда после садика была грязной. Терялись карандаши и перья. Рвались рисунки и тетради. Иногда пропадала обувь - обычно левый сандалик. Находили его где-то в прихожей садика, в уголке между дверью и стеной, а иногда и вовсе где-нибудь в каморке со швабрами. Дмитрий пытался поговорить с Костей, но тот упорно молчал и качал головой. Татьяна обсуждала это с воспитательницей Шмелëвой Софьей Ивановной (стройной, сухой женщиной средних лет, с большими чëрными глазами и кудрявыми тëмными волосами с намечающейся проседью), но та заверяла, что всё хорошо и что это просто капризы ребëнка. - Такое бывает, - говорила она, скромно улыбаясь. - Но как же? – возмущалась Таня. - Такой уж у него характер, - отвечала воспитательница, намекая на окончание разговора. Последней каплей в чашах терпения Татьяны и Дмитрия стал, ужасающий по своей жестокости случай. Дима уже на пороге квартиры почувствовал неладное. Никто не встречал его. Он медленно поставил портфель с документацией к стене, закрывая входную дверь. Тут же Таня выбежала из гостиной. Лицо еë было красным от слëз, а губы вздрагивали от еле-сдерживаемых рыданий. - Дима! – она бросилась к нему, хватая за руку. - Что.. Что случилось? Где Костя? Что произошло? – его сердце пропускало удары от предчувствия беды. - Пошли! Пошли скорее! – она потянула его в комнату. Он не мешкая, двинулся за ней и.. Остолбенел на входе. Грудь сдавило раскалëнным железом. Ладонь невольно прижалась ко рту. Глаза распахнулись в ужасе. На кресле в углу сидел заплаканный Костя. Светлые волосы растрëпаны и в пыли. Под носом засохшая, бурая дорожка крови. Нижняя губа распухла, у правого уголка виднелась рана. Рубашки на мальчике не было, но тело его, от самой груди до низа живота, было пëстрым от синяков разной степени давности: от жëлто-зелëных, до лилово-бордовых. На костяшках пальцев - ссадины и болячки. Царапина на левом плече. На коленках под шортами - синяки. И ниже на голенях тоже.. Без счëта. Они покрывали его, словно одежда. Раны, кровь и гематомы. - Папа, - всхлипнул он и протянул ручки к Дмитрию. Мужчина отмер. Подбежал к креслу, падая перед ним на колени, сгребая малыша в объятия. Очень осторожно, чтобы не было ещë больнее. - Милый.. Сынок, кто это сделал? – Дмитрий чуть отодвинулся, чтобы видеть лицо ребëнка. - М.. Миня бют.. Угу злые, - он глубоко вздыхает и слëзы бегут по щекам. - Детки? – спрашивает Таня дрожащим голосом. Мальчик кивает, закрывая личико руками, и всхлипывает, давя в себе плачь. - Папуля, не ругася тойко.. – мальчик обвивает руками шею отца. - Я.. Я не буду ругаться. Что ты, маленький мой? – удивлëнно спрашивает Дмитрий. - Я не плакса!- взвизгивает Костя и ,похоже, уже не в силах держаться, плачет в голос. - Ну-ну, шшш, - мужчина поднимается с ребëнком на руках, поглаживая его по спине в попытках успокоить. Таня тоже заливается слезами и в Сеченове кипит ярость. Только не это. - Кто ещë обижал тебя? – тихо говорит он. - Софя Ванна, - мямлит мальчик, - она обзывается. Говолит я свинья и пледатель…Сын суки и шивого пса. - Понятно, - спокойно проговорил мужчина, глядя на то, как по лицу его жены бегут слëзы. Как она вытирает их платком. И снова… И ещë. - Я уже его помыла, - всхлипывает она, - нужно только обработать всë… Женщина окидывает мальчика взглядом полным сожаления, вины и страха. - И пижаму надеть, - дополняет Дмитрий холодно. Он пытается душить гнилую злость внутри себя. Подавляет желание убить воспитательницу. Забить еë до смерти. Они говорили ей, чтобы она ни словом не обмолвилась о том, что Костя приëмный. Что он ребëнок репрессированных. Как она может так говорить о маленьком мальчике? Сын суки и вшивого пса, да? Ну, посмотрим кто здесь бóльшая сука. Таня обработала раны и синяки Костика йодом. Малыш мужественно перенёс «пощипывание» препарата. Кажется, это меньшая из проблем, что волновала его. Затем они долго и упорно пытались уложить мальчика спать, но он отказывался закрывать глаза. Нервное напряжение ребëнка плавно перетекло в полуночную истерику, в которой Костя бился в течение получаса. В конечном итоге Таня легла с ним и мальчик всë-таки уснул. Дмитрий же ушëл в кабинет дабы успокоиться. Выходило это плохо. Он наворачивал круги по комнате, садился за стол, разбирал бумаги, читал учебники, делал заметки и снова поднимался. Так по кругу несколько раз, пока окончательно не вымотался. Он задремал, откинувшись на спинку стула. Выходные прошли относительно спокойно. Костя и Таня гуляли во дворе. Ребëнок игрался в своей компании и выглядел почти счастливым. Эти ребята не знали, что он не родной для своих родителей и относились к нему, как к своему. Он, кажется, стал их любимчиком. Дмитрий Сергеевич смотрел на них из окна гостиной. Зрелище успокаивало его и усмиряло кипучий гнев в сердце. Он покажет воспитательнице еë место. Обязательно разбирëтся с ней и тем, кто сделал такое с его ребëнком. Ладони сжимались в кулаки. В понедельник в садик Костю не повели. Малыш и без этого настрадался. Оставили его с пожилой соседкой - бабой Ритой. Не хватало ему видеть разборки взрослых людей. Они с Таней пришли сами. Хотели спокойно поговорить и возможно получить извинения. Или хотя бы минимальное объяснение происходящего. Их встретила молодая девушка Алеся - воспитательница старшей группы. - Здравствуйте, мы бы хотели встретиться с директором сада и Шмелëвой Софьей Ивановной. Татьяна говорила ровно, но видно было, как она выпрямляет спину, напрягаясь, словно струна, готовая лопнуть. - Да, конечно, а по какому вопро… - Это вас не касается. – прохладно ответил Дмитрий, перебивая девушку. Он и сам был на взводе. Мужчина и подумать не мог, что будет так разозлëн. Кажется, за всю жизнь его никто не выводил из себя так, как сейчас. Перед выходом он выпил ромашкового чая, но видимо тот не подействовал. И сейчас он не собирался извиняться ни перед кем. Он пришëл защищать интересы своего ребëнка. Чувство вины за своë поведение оставит на потом. - Хорошо. Пройдёмте за мной, - девушка поспешно отвернулась от них и зашагала вглубь по коридору. Они следовали за ней прямо к двери директора детского сада. На табличке на входе фамилия и инициалы - Сотников Д. Д. Дмитрий Демьянович был человеком умным и понимающим. А ещё он бесконечно сильно любил абсолютно всех детей, не деля их на приёмных и своих, красных и белых, что и было главным аргументом для того, чтобы отвести Костю именно в этот детский сад. Алеся постучалась и зашла внутрь, когда ей басовито ответили: «Войдите». Несколько минут еë не было. Затем она выскользнула, пропуская их в помещение. - Я сейчас приведу Софью Ивановну. – оповестила она. Алеся удалилась, оставив их наедине с директором: мужчиной лет пятидесяти, грузным и низким, с плешью на голове и сизыми глазами, под которыми залегли мимические морщины. Он улыбнулся им и жестом предложил присесть на стулья напротив его стола. Села только Таня. Дмитрий встал за ней, положив ладони на узкие плечи жены. - Итак, чета Сеченовых,- начал он, - здравствуйте. Могу ли узнать цель визита? - Здравствуйте, товарищ Сотников. Да, можете. - спокойно ответил Дмитрий, стараясь выглядеть непринуждённо. - Нашего сына обижают, - продолжила Татьяна, - мы требуем наказания для виновников и ответа воспитателя. - Вот как.. – директор нахмурил лохматые брови, - Откуда вам известно, что его обижают, а не он сам наносит себе раны. Вы же наверное знаете, как дети непоседливы. - Вы не видели его состояние,- Дмитрий немного повышает голос, нервы начинают сдавать, - ребëнок не мог сам себя так искалечить. - Почему не привели мальчика? Как я могу вам верить? – мужчина вздëрнул бровь. - Мы не хотим, чтобы он подвергался ещë большему давлению. Мальчик находится в подавленном состоянии, его пугает воспитатель. Она оскорбляет Костю из-за родителей. Разве это профессионально? - Сеченов поджал губы. На секунду наступила тишина. В этот момент зашла Шмелëва. Таня опускает голову, пытаясь скрыть покрасневшее от гнева лицо. Дмитрий же, не скрываясь, смотрит прямо воспитательнице в глаза. Остро и колко. Та немного теряется. Отводит взгляд. - Здравствуйте, - произнесла она холодно. - Здравствуйте, - хором сказали Сеченовы без воодушевления. - Софья Ивановна, проясните ситуацию, - бормочет Сотников,- почему эти люди жалуются мне на то, что их сына обижают? Вы обзываете мальчика и подстрекаете детей к издевательствам? Женщина вздрогнула и нервно улыбнулась. Дмитрий Сергеевич напрягся сильнее. Она явно не чувствует себя виноватой. - Что вы, Дмитрий Демьянович! Никаких издевательств и насилия не было! – уголок еë губ начал подрагивать. Татьяна вцепилась в ладонь мужа на своëм плече. Она тряслась от ярости. Еë дыхание участилось. - Но эти граждане говорят обратное, - продолжил мужчина. - Хмм, может это издержки недосмотра за ребëнком с их стороны. Мальчик мог сам травмироваться, а затем найти «виноватых». Дети любят перекладывать ответственность за свои промахи. Я никогда бы не стала издеваться над ребëнком! – она шагнула вперëд, вставая напротив Дмитрия Сергеевича. - Да что вы? – Сеченов сощурился, готовый разорвать воспитательницу на части голыми руками, - вы сейчас действительно решили сравнить нас с детьми, перекладывающими ответственность за промахи? Хотите сказать, что мы недоглядели за нашим мальчиком? Знаете что? Могли бы придумать что-то получше! Его голос срывается на рычащий и хриплый. Угрожающий. - Я, много неуважаемая, думаю, что вы заврались! Не напомните мне, как вы называете нашего ребëнка? Ну же! Ну! Скажите это! – тоны становятся громче. Дмитрий не в силах держаться. Он и так слишком долго терпел. Пора идти на разрыв. Женщина потупила взгляд, опуская голову. Отводит глаза влево. Нервно облизывает губу. - Я ещë раз повторяю, я никогда бы не!..- начала она было препираться. - А я ещë раз говорю вам! Скажите, как вы называли нашего мальчика! Как?! – Дмитрий нависает над ней, - Давайте напомню. Кажется, что-то вроде: предатель, свинья, сын суки и вшивого пса.. Может было ещë что-то? Его голос вибрирует. Напряжение в воздухе вокруг почти осязаемо. Софья Ивановна вскидывает голову и улыбается ему в лицо без стеснения. - А может и было! Он действительно предатель! Потому что был рождëн от предателей! И мне не стыдно! Да, я рассказала детям об этом! Я открыла им глаза и они совершают свой суд, потому что иного он не достоин! Так должно быть с выродками, которых породили репрессированные и кулаки! А так как вы усыновили это, зная кто он такой, так и к вам нет у меня ни малейшего уважения, каким бы вы отличным учëным не были, и какой бы хорошей медсестрой не была ваша пустоцветная жена! Она взвизгнула на последних словах, притопнув ногой. - Да как ты смеешь! – тут уже встрепенулась Таня. Струна лопнула. Она вскочила со стула, вставая рядом с мужем. - Как ты смеешь говорить так! Да что ты вообще знаешь о жизни, сволочь! Как у тебя мозга хватило говорить так о Косте! О моëм муже! Обо мне! Таких, как ты, по ссылкам нужно таскать да по лагерям! Наш сын в первую очередь человек! Человек, слышишь?! Гражданин нашей страны! Гражданин, что раз в сто лучше и умнее, чем ты! А мой муж уважаемый и почитаемый человек! Светлый ум, который в будущем обязательно перевернёт мир науки! И не иметь уважение к ним - это в первую очередь плюнуть самой себе под ноги! А что до меня.. Так мне и не нужно уважение какой-то хабалки и садистки вроде тебя! Издеваться над ребëнком, который слабее и беспомощнее тебя.. Ха! Да ты трусиха просто! - Поддерживаю! Как я уже говорил однажды - дети не несут ответственности за выбор и ошибки своих родителей! Костя - не предатель! Костя - наш ребëнок! Наш сын! И ни одна старая ведьма не тронет его, и тем более не будет судить безвинного! Иначе встретит последствия! Дмитрий глубоко дышал, как и Татьяна. Вновь воцарилась тишина. Мужчине показалось, что он оглох от гула собственной крови, пульсирующей в ушах. Воспитательница красная от злости смотрела то на него, то на Таню. Она пыхтела, пытаясь подобрать слова, но не находилась, что ответить. Директор сада прервал молчание, длившееся казалось вечность. Он поднялся из-за стола. - Софья, выйдите из моего кабинета ненадолго. - Но как же!.. -запнулась воспитательница. - Софья, - мужчина нахмурился, и повысил свой и без того громкий голос, - выйдите из моего кабинета. Женщина развернулась, в последний раз бросив яростный взгляд на Сеченовых, и вышла из помещения, громко хлопнув дверью. - Что ж, - спокойно продолжил Дмитрий Демьянович, - я и предположить не мог, что эта с виду спокойная женщина может так относиться к воспитанникам нашего садика. Приношу свои глубочайшие извинения за еë поведение. И за свой недосмотр. Скорее всего, это последний еë рабочий день здесь. - Вы же понимаете, что дети не станут лучше относиться к Косте даже после еë ухода? – тихо спросил Дмитрий Сергеевич, оборачиваясь к директору. - Конечно понимаю, поэтому.. - он опустил голову, глядя на свои ботинки, - как бы не прискорбно это было говорить, вам лучше забрать мальчика и найти другой детский сад. - Да, наверное так будет лучше..- тихо сообщила Таня, - но жаль никто не сможет дать гарантий, что в другом саду не окажется таких.. Она кивнула на дверь. - Мы придумаем что-нибудь. – ответил Сеченов. - В таком случае, - Сотников достал из шкафа папку с документами и передал Дмитрию Сергеевичу, - желаю удачи и здоровья вашему мальчику. - До свидания. - До свидания. Мужчины пожали друг другу руки и разошлись. Сеченовы выходили из здания сада опустошëнными и молчаливыми. Они не обернулись, даже когда почувствовали на себе гневный взгляд Софьи Ивановны. Им было всë равно. Между ними витало единое желание: вернуться домой к их сыну. Обнять и обласкать малыша, который так же нуждался сейчас в любви и поддержке, как они - в покое и мире.