Глаза цвета «Слизерин».

***

      Комната утопала в мягком полумраке. Солнечный свет едва пробивался сквозь тяжёлые шторы, медленно расползаясь по каменному полу. В воздухе всё ещё витали остатки их магии, подогретые ночной страстью и смешанные с ароматом воска догоревших ванильных свечей. Вацлав проснулся первым. Он медленно и лениво открыл глаза, позволяя сознанию постепенно прийти в себя. Его тело было расслаблено, укутано приятной тяжестью одеяла и… Теплом. Совершенно точно не своим, немного непривычным но таким странным теплом: рядом с ним, свернувшись в уютный клубок и посапывая, мирно спала Юджиния.       Вацлав замер. Первые несколько секунд он не двигался, просто смотрел на неё, не до конца веря, что всё это не сон, что она всё ещё здесь, рядом с ним, в его постели. Он тайком щипнул себя и легкая боль подтвердила: это не было сном. Он чувствовал её дыхание: тёплое, ровное. Чувствовал лёгкое прикосновение её руки, неосознанно сжимающей клочок его одеяла. И что самое интересное — он впервые за долгие годы спал крепко, без кошмаров. Он точно помнил, что ему снился тёплый, спокойный сон, из которого его не вырывали ни воспоминания, ни тревоги, ни сны, что обычно оставляли горькое послевкусие. Он моргнул, медленно осознавая это.       Юджиния сонно пошевелилась, зарылась носом в его плечо, её дыхание защекотало его кожу, и Вацлав вдруг понял, что… Она не сбежала.       Воцарилась абсолютная, несвойственная ему растерянность. Она не сбежала. Не проснулась раньше и не улизнула, не попыталась сделать вид, что этой ночи не было, не спряталась за оправданиями и не сказала, что это была ошибка. Она всё ещё здесь. И более того — её губы тронула слабая, едва уловимая улыбка во сне, будто она была счастлива. Он, правда, в глубине души ожидал и боялся, что проснётся в пустой постели.  Но чёрт возьми. Он теперь даже и не знал, что ему делать с этим открытием. Его грудь наполнилась странным, непривычным теплом— тяжёлым, но в то же время лёгким и обволакивающим. Он чуть приподнялся на локте, наблюдая за ней, стараясь не разбудить. Её волосы, слегка спутанные, каштановой рекой рассыпались по подушке. Кожа светилась в мягком утреннем свете, губы слегка приоткрылись, а ресницы чуть дрогнули, когда он медленно провёл пальцем по её скуле.       Она была красивой. Даже нет, не так. Она была  не просто красивой: теперь она была его. Мысль захватила его так внезапно, что он едва не рассмеялся. Кто бы мог подумать, что вот так он встретит утро — не в одиночестве, не со злостью или усталостью, а с этим странным, совершенно непривычным для него спокойствием и… переполняющим счастьем.       За окном звонко каркнула ворона. Юджиния нахмурилась, вздохнула и медленно открыла глаза. Несколько секунд её взгляд был рассеянным, она моргнула, затем её зрение сфокусировалось, и она увидела Вацлава.       Парень, облокотившись на локоть, с прищуром наблюдал за ней, на его губах играла ленивая улыбка. Она моргнула. Её брови слегка нахмурились, словно мозг только сейчас начал собирать все события воедино. А затем она улыбнулась.       Не испугалась, не попыталась сбежать, не вскрикнула в ужасе от осознания, а просто потянулась, издав довольный звук, и, запрокинув голову на подушку, вздохнула:       — Какой прекрасный день.       Вацлав удивлённо приподнял бровь.       — Вот так просто?       Юджиния медленно повернула к нему голову, её губы тронула улыбка.       — А как ты думал?       Он чуть прищурился, его пальцы нежно пробежались по её плечу.       — Я думал, ты будешь в панике. Будешь убегать, говорить, что это ошибка, вино, минутный порыв.        Юджиния фыркнула, прикрыв глаза.       — Вацлав, после того, как ты чуть не сломал кровать, уже поздно о чем-то жалеть.       Он тихо рассмеялся.       — Так значит, ты не сбежишь?       Она приоткрыла глаза, заинтересованно глядя на него из-под черных ресниц.       — Куда мне бежать? Я устала. Ты… — она неопределённо махнула рукой. — Ты был очень настойчив.       Он довольно ухмыльнулся.       — А ты не жалуешься.       Юджиния потянулась, затем резко перевернулась на бок и положила голову на его грудь, закутываясь в одеяло.       — Нет, совершенно не жалуюсь, — пробормотала она.       Вацлав усмехнулся, его рука вновь нашла её талию.       — Значит, не зря постарался.       Она слабо шлёпнула его по животу, но он только тихо засмеялся, прижимая её к себе крепче. Теперь, когда свечи давно догорели,а солнечный свет, наконец, пробился сквозь массивные окна, мягко освещая комнату, позволяя дневному свету рассеять остатки ночного полумрака, Юджиния могла по-настоящему рассмотреть Вацлава. Он лежал на спине, его рука покоилась на ее талии, а глаза были полуприкрыты, но она видела, что он не спит. Девушка чуть приподнялась на локте и, прищурившись, внимательно осмотрела его. Теперь, когда на его тело падал естественный свет, она могла разглядеть, насколько оно... впечатляющее. Его грудь, рельефный пресс, широкие плечи — все выглядело так, будто выточено искусным скульптором. И она задумалась.       — Вацлав, — наконец проговорила Юджиния, её пальцы аккуратно очертили контур его груди, затем спустились вниз, по его прессу.       Он приоткрыл один глаз, наблюдая за ней с лёгким любопытством.       — Что?       Она задумчиво подвела палец к его губам.       — Ты всегда был таким?       Он приподнял бровь, усмехнувшись.       — Таким каким?       Она махнула рукой, обозначая его торс.       — Таким... мускулистым.       Вацлав тихо засмеялся, затем грациозно потянулся, специально напрягая мышцы, так что они красиво обозначились под кожей.       — А как ты хотела? — в его голосе звучало нескрываемое развлечение.       Юджиния сжала губы, ее взгляд снова скользнул по его телу, а затем она пробормотала:       — Просто под этими твоими дурацкими профессорскими мантиями этого не видно.       Вацлав усмехнулся, слегка опрокидывая голову назад.       — Дурацкие профессорские мантии?       Юджиния пожала плечами.       — Конечно дурацкие. Они скрывают твоё тело. А вот та бордовая форма Дурмстранга с портупеей тебе идёт гораздо больше.        Вацлав посмотрел на неё с любопытством, затем его губы тронула тень ухмылки.       — Хм... Значит, тебе нравится моя парадная стандартная форма?       Юджиния кивнула, осторожно проведя пальцем по его прессу.       — Определённо. В ней ты выглядишь... — она замялась, подбирая слово, а затем улыбнулась, — более соответствующим себе.       Вацлав рассмеялся, затем, наклонившись к её уху, прошептал:       — Ты забываешь, что я был ловцом в квиддиче.       — Точно. Ты же играл в квиддич!— Юджиния моргнула, вспоминая Вацлава в серебристой форме.       — Именно. И был лучшим. Я привык тренироваться. — гордо ответил тот.       Юджиния задумчиво кивнула, её пальцы снова пробежались по его прессу. Она явно наслаждалась тем, что ей теперь позволено делать это.       — Да, теперь всё сходится...       Вацлав с нежной ухмылкой наблюдал за выражением её лица, а затем, прежде чем она успела что-то сказать, его пальцы скользнули по её бокам, сжимая их.       — Но ты тоже хороша, — его голос был обманчиво мягким, в глазах сверкнуло что-то хитрое.       — Хороша? — нахмурилась Юджиния.       Он наклонился, его губы скользнули по её плечу, а пальцы нежно сжали её талию.        — Твои пухлые бока такие мягкие и милые...       Юджиния замерла.       — Что ты сейчас сказал? — её голос понизился, в глазах вспыхнуло опасное предупреждение.       Но Вацлав только ухмыльнулся, совершенно не раскаиваясь в своих словах и искренне не понимая, что он ляпнул что-то лишнее.        — Пухленькие. Очень милые. — наивно повторил он.       Она несколько секунд молча смотрела на него. А затем...       — Ах ты гад! — её рука метнулась к ближайшей подушке, и, в следующее мгновение, Вацлав получил удар прямо по голове.       Он разразился смехом, но не остался в долгу — подушка, вторая, третья, и вот уже в комнате началась полноценная война. Юджиния визжала, злилась, уворачивалась от его атак, Вацлав ловил её, прижимал к себе, но каждый раз она выскальзывала, смеясь, лупя его подушкой и заставляя его снова и снова хватать её. И в какой-то момент, когда он, наконец, прижал ее к кровати, удерживая ее запястья, оба застыли, тяжело дыша, глядя друг другу в глаза.       Воцарилась тишина.       И затем, внезапно, Юджиния засмеялась. Чистым, искренним, звонким смехом. Вацлав улыбнулся, его взгляд смягчился. Она лежала на мягких простынях, растрёпанная после их импровизированной подушечной битвы, её дыхание было чуть сбивчивым от смеха, а волосы рассыпались по подушке беспорядочными волнами. Вацлав, нависнув над ней, с хитрой ухмылкой наблюдал за ней, определённо наслаждаясь видом. Но её глаза всё ещё щурились с подозрением. Она положила ладони ему на грудь, задумчиво глядя на него.       —Подожди-ка... Давай кое что уточним.        Вацлав изогнул бровь, откатываясь на бок и проводя пальцами по её талии, затем ниже, по изгибу бедра, словно проверяя, насколько она податливая в его руках.       — Что же мы уточним? — спросил он.        — Ты сказал, что у меня мягкие пухленькие бока... — Юджиния сузила глаза ещё сильнее.       — Да, сказал.       Она нахмурилась ещё больше.       — То есть ты считаешь, что я... жирная?       Вацлав сначала просто моргнул, затем его губы растянулись в широкой, самодовольной улыбке, а через секунду он разразился громким, искренним смехом, запрокинув голову назад. Юджиния прищурилась, хлопнув его по плечу.       — Что смешного?       Он всё ещё смеялся, проведя рукой по лицу, пытаясь взять себя в руки.       — Ты правда думаешь, что я считаю тебя жирной? — его голос был наполнен таким неподдельным весельем, что Юджиния начала злиться ещё больше.       — Ну, ты же сказал «пухленькая.» Это звучит жирно, знаешь ли!       Вацлав усмехнулся, затем, прежде чем она успела сказать ещё что-то, наклонился к её уху и хрипло прошептал:       — Это не значит «жирная».       Она замерла, её дыхание сбилось, когда его пальцы скользнули по её талии, затем выше, обводя плавную линию её груди.       — Ты женственная, — его голос стал ниже. — Тебя так и хочется щупать... мять...       Юджиния мгновенно покраснела, её брови резко взлетели вверх.       — Что?!       Вацлав рассмеялся снова, его грудь слегка вздрогнула от низкого смеха, а затем он, наклонившись ближе, скользнул губами по её шее.       — Что, не согласна? — его голос был шёлковым, обволакивающим, опасно ласковым.       Юджиния стиснула зубы, её разум метался между возмущением и тем, как приятно ощущались его губы на ее коже.       — Ты... ты какой-то непонятный, — пробормотала она, всё ещё не до конца понимая, комплимент это или оскорбление. Вацлав усмехнулся, зарываясь носом в её волосы, его дыхание было горячим, тяжёлым.       — И знаешь, что ещё?       — Даже боюсь спросить...       Он ухмыльнулся, его пальцы скользнули к ее груди, сжимая ее ровно настолько, чтобы она ощутила его прикосновение всей кожей.       — У тебя прекрасная пухлая грудь.       Юджиния моментально покраснела, но прежде чем смогла выдать возмущённый ответ, Вацлав накрыл её губы глубоким поцелуем, и все её мысли тут же растворились в нём. Оторвавшись от поцелуя, Вацлав горячо провёл пальцами по её талии, затем уверенно скользнул выше, к её груди, сжимая её ладонями, словно смакуя это ощущение. Юджиния дёрнулась от неожиданности.       — Эй!       Но он не обратил внимания на ее протест, вместо этого медленно провёл пальцами по её коже, с довольным выражением лица.       — Ты знаешь, котёночек, — протянул он, задумчиво прищурившись, — у тебя прекрасный размер. — его ладони продолжали жмякать грудь шокированной Юджинии.        Она приподняла бровь, глядя на него с подозрением.       — Это что сейчас было?       Он ухмыльнулся, в очередной раз сжав её грудь.       — Почти третий, если я не ошибаюсь.       Юджиния застыла.       — Чего?       Вацлав ухмыльнулся ещё шире, его глаза хитро сверкнули.       — Когда я выбирал тебе платье, я не ошибся.       Она вытаращилась на него, затем приподнялась на локте, её губы дрогнули в улыбке.       — Подожди...       Он склонился ближе, его губы скользнули по её плечу, затем ниже, но его руки всё ещё держали её грудь, будто он пытался окончательно убедиться в своих расчётах.       — Ты хочешь сказать, что определил мой размер на глаз?       — Ну... не совсем. — он дерзко провёл носом по её ключице, Юджиния ахнула.       — Что значит «не совсем»?       Он усмехнулся, его пальцы вновь сомкнулись на её груди, а затем он, не меняя выражения лица, произнёс:       — Я ещё в заповеднике оценивал твой размер.       Она несколько секунд молчала, просто переваривая эту информацию.       — Когда это?       Вацлав, наконец отпустил её грудь и лениво потянулся, словно кот. Затем вновь склонился над ней, его губы прошлись по её шее, а затем он выдохнул:       — Когда по вечерам обучал тебя танцам.       Тишина. Юджиния всё ещё осмысливала сказанное. А затем... Она разразилась громким, искренним смехом.       — Ты что, весь месяц пялился на мою грудь?!       Вацлав усмехнулся, но в его глазах не было ни капли раскаяния.       — Ну... да.       Она хохотала, прижавшись лбом к его плечу, её тело содрогалось от смеха, а он только наблюдал за ней, наслаждаясь этим видом.       — И я даже не заметила?!       — Нет, котёночек. — он усмехнулся, накло-няясь к её губам. — Ты была слишком сосредоточена на правильных движениях.       Юджиния прищурилась, но в ее глазах плясал огонёк веселья.       — Хитрый змей.       — Скорее кот. — самодовольно ответил он.       Юджиния несколько секунд ещё смеялась, а затем, вдруг прикусила губу, задумчиво изучая его лицо. Когда он уже собирался спросить, о чём она думает, Юджиния вдруг наклонилась к его уху и совершенно невинным голосом прошептала:       — Ну, тогда я тоже скажу.       Он приподнял бровь, чуть насторожившись.       — Что именно?       Она медленно провела пальцами по его животу, затем ниже, очерчивая кончиками пальцев линию его бедра.       — Твой размер меня тоже не разочаровал.       Вацлав замер, его зеленые  глаза чуть расширились. И затем он... покраснел. До ушей. Юджиния тут же расхохоталась ещё громче.       — О Мерлин, ты краснеешь!       — Не неси чушь, котёночек, — пробормотал он, но было поздно: она уже смотрела на него с широкой ухмылкой, её глаза сияли весельем, а губы дрожали от сдерживаемого смеха.       — Я не ожидала, что тебя можно так легко смутить.       Вацлав фыркнул, но его уши предательски покраснели ещё сильнее. Юджиния довольно вздохнула, прижимаясь к нему ближе.       — Теперь-то точно не убежишь, я знаю все твои секреты. — ухмыльнулась она, спрятавшись в его объятиях.       Вацлав тихо рассмеялся, притягивая её ближе, а затем, прижимая её к себе, пробормотал:       — Как будто я собирался.       Юджиния рассмеялась, затем потянулась, с довольным вздохом расправляя мышцы и выбираясь из объятий Вацлава.        — Всё, я окончательно проснулась. И теперь я хочу в душ.       Вацлав приподнял бровь.       — В душ? У меня есть еще и ванная.        Юджиния ухмыльнулась, сев на кровати и оглядевшись.       — Ну да.  Точно, ты же у нас преподаватель с особыми условиями проживания.        Вацлав усмехнулся, приподнявшись на локте.       — О, да, котёночек. Джакузи — большой плюс преподавательских комнат.       Она фыркнула и гордо поднялась с кровати, подхватывая одеяло, чтобы завернуться в него, и направилась в сторону двери, ведущей в ванную. Вацлав пристально наблюдал за ней, затем, когда она скрылась за дверью, нервно провел ладонью по лицу и глубоко вздохнул.       «Она не убежала. Она дала потрогать грудь. Не ударила за это и сейчас… Сейчас в моей ванной…»        Его щеки запылали, он нервно улыбнулся, проматывая в своей голове пошлые картинки, но затем резко расслабился, осознав, что совсем наглеет. Он помотал головой, пытаясь не думать о том, что происходит за дверями ванной.       — Чёрт, я голоден. И Юджиния наверняка тоже. — сказал Вацлав самому себе.        Взглянув на дверь ванной, он решил, что у него есть время, чтобы раздобыть завтрак, пока она не закончит. Накинув одежду и мимоходом взглянув в зеркало, чтобы убедиться что выглядит прилично, он открыл дверь и вышел в коридор. И, конечно же, судьба решила подкинуть ему сюрприз. Потому что стоило ему повернуть за угол, как он буквально столкнулся с Чарли Уизли.       Рыжий, всё ещё слегка помятый после ночных гуляний, с расстегнутой темносиней мантией и со следами чего-то красного на шее и на белой рубашке, зато  с привычной ухмылкой, стоял прямо перед ним, скрестив руки на груди. На секунду воцарилась тишина.       — Каркаров, — протянул Чарли, оглядывая его с головы до ног с каким-то слишком уж довольным выражением лица.       — Уизли, — ответил Вацлав ровным, но напряжённым голосом.       Чарли хмыкнул, его ухмылка стала шире.       — Ты выглядишь… отдохнувшим.       Вацлав с интересом приподнял бровь, его губы тронула тень улыбки.       — А ты выглядишь хреново, будто пил всю ночь.        Чарли рассмеялся.       — Возможно.       Он сделал шаг вперёд, всё ещё внимательно изучая лицо Вацлава, явно ища подтверждение каким-то своим догадкам.       — И всё же… — протянул он, медленно склонив голову набок. — Где Юджиния? Я её искал всю ночь.        Вацлав чуть прищурился.       — Это не твоё дело.       Чарли усмехнулся.       — О, я думаю, что это очень даже моё дело.       — Правда?       — Правда.       Они смотрели друг на друга несколько секунд, напряжение между ними постепенно нарастало, словно туго натянутая струна. Они обменивались долгими взглядами, словно решая, кто первый сломается в этом противостоянии.       — Она случайно не в твоей комнате? — нарочито небрежно спросил Чарли, но его взгляд стал острее.       Вацлав не ответил сразу, но уголки его губ дернулись вверх.       — Да. Она случайно в моей комнате. Юджиния очень, очень сильно устала после бала. Он был слишком… Насыщенным.  — протянул он, словно смакуя каждое слово.       Чарли напрягся.       — О Мерлин, — выдохнул он, покачав головой. — Серьёзно? Ты затащил бедную девочку в свою комнату воспользовавшись тем, что она уставшая и чуть пьяная? — Чарли старался звучать спокойно, но Каркаров умел читать людей и четко видел, что рыжий нервничает.        Вацлав чуть склонил голову набок, не сводя с него взгляда.       — О чём ты, Уизли?  Она сама решила остаться… Моя Юджиния, знаешь ли, совершеннолетняя ведьма, которая вполне способна принимать решения.  С кем ей быть, кому принадлежать, у кого ночевать…       Чарли усмехнулся, но в его глазах сверкнула нотка раздражения.       — Моя Юджиния? Ещё вчера она была свободной девушкой, а теперь ты заявляешь, что она твоя собственность?       Вацлав ухмыльнулся.       — Она не собственность, но да. Она моя.       Чарли фыркнул.       — Ты всегда так уверен в себе, Каркаров?       — Да.       — И всегда такой самодовольный?       — Разумеется.       Чарли покачал головой.       — Вот почему я тебя ненавижу.       Вацлав рассмеялся:       — Поверь, Уизли, это взаимно.       Чарли хмыкнул, но затем сузил глаза.       — Ты ведь помнишь, что я сказал тебе вчера?       Вацлав слегка прищурился, его взгляд стал холоднее, но улыбка не исчезла.       — О, я прекрасно помню, что ты сказал.        Чарли кивнул, затем, дерзко ухмыляясь, снова повторил:       — Я трахнул её в заповеднике. Поэтому даже не старайся. То, что она провела ночь в твоей комнате — не значит ровным счетом ничего. На секунду в воздухе повисла тишина. А затем Вацлав... рассмеялся. Громко, искренне, с каким-то особым удовольствием. Чарли слегка дёрнулся, не ожидая такой реакции.       — Что?       Но Вацлав продолжал смеяться, его плечи вздрагивали, а в глазах плясали развесёлые искры.       — О, Уизли... — Вацлав провёл ладонью по лицу, стирая слёзы смеха. — Это даже не смешно. Это грустно.        Чарли нахмурился.  Вацлав глубоко вздохнул, успокаиваясь, затем, шагнув ближе, наклонился к нему.       — Ты правда думаешь, что я поверю, что ты «трахнул» её в заповеднике? Юджинию? Которая ничего не делает необдуманно?       — Я не лгу. — стиснул челюсти Чарли.       — О, правда? — ухмыльнулся Вацлав.       Чарли кивнул, но уголки его губ слегка дёрнулись. Вацлав тяжело вздохнул, выпрямился, скрестив руки на груди, а затем с видом высшей степени удовлетворённости произнёс:       — Ты даже не можешь это сказать уверенно, Уизли. Голосок то дрожит.        Чарли нахмурился.       — Да что ты...       — Если бы ты действительно спал с ней, Уизли, — прервал его Вацлав, — то ты бы не пытался убедить меня в этом и она сейчас была бы с тобой.       Чарли сжал челюсти, но ничего не ответил. Вацлав довольно кивнул сам себе, явно наслаждаясь его молчанием.  Он уже собрался было идти дальше, но тут вдруг остановился, обернулся на Чарли и  усмехнулся.       — Кстати, Уизли. Знаешь, в чём разница между нами?       Чарли прищурился.       — В чём же?       Вацлав не шагнул навстречу, но наклонился ближе, его голос стал низким и холодным.       — В том, что я знаю, как она звучит, когда кончает. А ты - нет.        Чарли резко выдохнул, его ноздри раздулись, а кулаки сжались. Но Вацлав лишь шире ухмыльнулся.       — Ты хотел вывести меня из себя? — продолжил он, наблюдая, как Чарли напрягается. — Прости, Уизли. Я просто сегодня слишком доволен собой, чтобы злиться. — и Вацлав, учтиво поклонившись, хохотнул и что-то насвистывая направился в Большой Зал даже не оглядываясь.       Чарли молча смотрел ему в спину, а затем тяжело выдохнул, пытаясь сохранить самообладание.       — Ты — мерзкий ублюдок, Каркаров.       — Верно подмечено. — Вацлав рассмеялся, расправляя плечи.       Чарли снова покачал головой, но не умело ничего сказать, так как Вацлав скрылся за поворотом, довольно открывая двери в Большой Зал.  Его настроение теперь было на высоте. Он был доволен собой до такой степени, что совсем перестал скрывать свое отличное самочувствие. 

***

      Большой Зал постепенно оживал. Его заполняли звуки сонных голосов, звон тарелок и приглушённые разговоры студентов и преподавателей, которые медленно приходили в себя после вчерашнего бала. Воздух был наполнен ароматами свежего хлеба, жареного бекона и кофе, но при этом в нём ещё витала та особая расслабленная атмосфера утра после праздника, когда никто не спешил возвращаться к повседневной рутине. И именно в этот момент в зал вошёл Вацлав Каркаров.       Поначалу никто не обратил на него особого внимания — в конце концов, он был всё тем же Вацлавом: высоким, уверенным, беловолосым, с привычной летящей походкой, с чуть прищуренными глазами и холодной, но при этом властной аурой, к которой все уже привыкли.  Но что-то, всё же, было не так.        Во-первых, он напевал. Низким, глухим голосом он напевал на русском какую-то старую мелодию, которую никто не понимал, но которая звучала удивительно… довольно.       Во-вторых, он подмигнул Хельге. Хельга, уставшая, но всё же пытавшаяся есть свой подгорелый тост, замерла, затем подавилась и начала дико кашлять, стуча сама себе по спине.        — Что за хрень? — просипела она, не в силах поверить в то, что увидела.       Но Вацлав уже двинулся дальше, и пока Энни пыталась помочь и похлопать подругу по спине, Каркаров-младший подмигнул и ей. Энни застыла, её рука  зависла в воздухе, и она недоверчиво уставилась на него, будто он был не человеком, а миражом.       — Я что, ещё сплю? — прошептала она.       Но на этом его абсолютно странное поведение не закончилось. Он, всё так же насвистывая, ощутимо хлопнул по плечу Джорджа Уизли, который только собирался откусить кусочек пирога. Джордж замер, а пирог завис в воздухе. Глаза рыжего медленно расширились и он в ужасе посмотрел на Вацлава.        — Джордж… — прошептал Фред, вцепившись в край стола.       — Да, Фред? — тихо ответил Джорд.        — Это был Каркаров?       — Кажется он, но я не до конца уверен.       — Он только что тебя похлопал?       — Ага.        — Как будто вы друзья?       — Да.       Близнецы переглянулись.       — Ну и утро, — пробормотал Джордж, наконец, откусывая пирог.       Но настоящий шок случился секунду спустя. Вацлав, не снижая темпа, опустил поднос прямо на стол Гриффиндора, с таким видом, словно он всю жизнь питался именно тут, затем протянул руку…       …и без зазрения совести украл два лучших сэндвича с тарелки Фреда. Фред медленно моргнул, а затем остолбенел, когда Вацлав трепанул его по волосам, словно младшего брата.       — Вы… — прохрипел Фред, хватаясь за голову. — Вы только что…       Но Вацлав уже не слушал. Он поднял поднос, сделал пару шагов, а затем поднял ладонь в знак приветствия своему отцу и помахал ему. Тремя пальчиками.  Игорь Каркаров, до этого момента совершенно спокойно потягивавший утренний кофе, едва не поперхнулся. Один из преподавателей, сидевших рядом, повернулся и с любопытством посмотрел на директора, явно не понимая почему тот подавился.        — Всё в порядке, Игорь?       Игорь не ответил. Он просто смотрел вслед очевидно подменённому сыну, который, как ни в чём не бывало, вновь подмигнул Энни, а затем… Исчез. Нагло исчез, оставив после себя абсолютную, тотальную тишину. Фред, всё ещё держащийся за волосы, медленно оглядел всех, затем уставился на брата.       — Это его близнец.       Джордж задумчиво кивнул.       — Вероятно, да.       Энни всё ещё не верила в происходящее.       — Он еще пьяный? Или это я еще сплю.        Хельга, которая уже ничему не удивлялась, только покачала головой.       — Всё это… очень странно. И страшно.       За преподавательским столом Игорь Каркаров мрачно смотрел в пространство.       — Что-то случилось, Игорь? — ещё раз осторожно спросил один из коллег.       Директор тяжело выдохнул.       — Ничего такого. Просто мой сын потерял рассудок. — он, наконец, опустил чашку кофе и долго, очень долго смотрел в сторону, куда ушёл его сын.       И думал. Потому что он не был уверен, но у него появилось подозрение, что весь этот идиотизм и поведение несвойственное аристократу — непосредственно связаны  с  той девчонкой, дочкой Долохова. Юджинией Фоули.

***

      Комната встретила его всё тем же мягким полумраком, ароматами свечей и влажного пара, что клубился от приоткрытой двери в ванную. Было очевидно, что Юджиния всё ещё там — расслабленная, забывшая о времени, позволившая себе «утонуть» в тёплой воде после насыщенной ночи. Вацлав поставил поднос с завтраком на стол, но даже не взглянул на еду. Вместо этого он направился прямо к источнику тепла и пара, с совершенно определённым намерением. Дверь в ванную была не заперта. Он толкнул её плечом, входя внутрь, и тут же его встретила  картина, от которой что-то горячее сжалось внутри и … снаружи. Юджиния сидела в джакузи, ее тело едва выглядывало из-под мыльных пузырей, длинные волосы были скручены в небрежный пучок, а голова откинута на край ванной. Она, казалось, даже не заметила его появления — была слишком расслаблена, закрыв глаза и проводя ладонью по поверхности воды. Но когда он, всё же, сделал несколько шагов вперёд, её глаза резко открылись.       — Вацлав?!       Он даже не сделал вид, что колеблется. Прежде чем она успела среагировать, он  взмахнул палочкой, и в воздухе тут же закружились темно-алые лепестки роз, медленно осыпаясь на воду, создавая вокруг неё атмосферу слишком откровенной романтики. Юджиния только успела открыть рот, чтобы что-то сказать, но затем он, не сводя с неё взгляда, не торопясь, одним движением стянул с себя рубашку, затем следом сбросил штаны, и, наконец, не смущаясь ни капли, избавился от нижнего белья.       Её глаза расширились, когда она увидела его в чем мать родила, ещё и с внушительным, даже пугающим стояком. При свете он всё-таки выглядел… большим.       — Вацлав, что ты...       Он усмехнулся.       — А ты думала, я оставлю тебя тут одну?       И прежде чем она успела осознать, он вошёл в ванну, погружаясь в горячую воду, оставляя позади себя только лёгкое движение ряби. Юджиния всё ещё сидела, ошарашенно глядя на него. Он нагло уселся напротив неё, его губы изогнулись в победной ухмылке.       — О, котёночек, у тебя такое лицо, будто ты увидела меня впервые.       Юджиния хлопнула глазами, затем всплеснула руками, подняв брызги.       — Что за вторжение, Каркаров?! Еще и голым!       Вацлав, растянувшись в горячей воде, уверенно вытянул руку и схватил её за запястье, притянув к себе так, что её ноги оказались между его бедер.       — Разве это вторжение? — его голос был низким и теплым.       Юджиния почувствовала, как что-то тёплое завибрировало внутри неё от одного только тона его голоса. Она замерла, затем нахмурилась, чувствуя, как его руки уверенно скользят по её ногам под водой.       — Ты просто... ты...       Он ухмыльнулся, наклоняясь ближе, его губы оказались у её уха.       — Я просто скучал.       Юджиния прикусила губу.       — Мы не виделись полчаса от силы!       Он прижался к её шее, его губы скользнули по влажной коже.       — Этого хватило, чтобы захотеть снова тебя увидеть.       Она медленно втянула воздух, её пальцы сжались на его широких плечах       — Вацлав...       Он хмыкнул, зарываясь носом в её волосы.       — Да, Юджи?       Юджиния выдохнула, чувствуя, как его руки медленно скользят по её бёдрам, по её талии, затем выше, туда, где её кожа была горячей, чувствительной, и в ней вспыхивало что-то слишком знакомое со вчерашней ночи. Она закрыла глаза и просто сдалась. Горячая вода ласково окутывала их тела, а лепестки алых роз плавно кружились в пузырящейся воде, оседая на коже, прилипая к влажным плечам и шее Юджинии. Вацлав держал ее близко, его пальцы скользили по её спине, мягко, лениво, с едва сдерживаемым наслаждением от того, что она снова была в его руках. Юджиния, чувствуя его слишком уверенное и откровенно собственническое поведение, хмыкнула, её пальцы лениво пробежались по его груди.       — Ты чертов романтик, Каркаров, — усмехнулась она, наблюдая за ним из-под ресниц.       Вацлав ухмыльнулся, его рука скользнула к её бедру, пальцы мягко сжали её кожу, чуть сильнее, чем необходимо.       — О, котёночек... — его голос был низким, он был явно слишком доволен ситуацией. Юджиния уже знала этот тон. — Я ещё даже не начал показывать тебе, что такое романтика…       Она даже не успела осознать его намерение, как в следующий миг его руки крепче сомкнулись на её талии, и он, не спрашивая, не предупреждая, одним уверенным движением усадил её на себя. Горячая вода всколыхнулась вокруг них, пузырьки мягко зашипели, а затем… Она замерла, почувствовав под водой, как он упирается в неё.  Её пальцы вцепились в его плечи, её дыхание сбилось, когда она почувствовала, как он легко вошёл, наполняя её, как он протискивается глубоко, слишком глубоко, оставляя её без единого шанса сохранить ясность мыслей. Вацлав застонал низко, глухо, его губы скользнули к её шее, прикусывая кожу, оставляя на ней тёплые, ленивые следы.       — Вот это и есть романтика, — сбивчиво прошептал он, двигая бёдрами, заставляя её выгнуться и издать прерывистый стон.       Юджиния попыталась что-то ответить, но не смогла: её разум мгновенно затуманился, а тело полностью растворилось в ощущениях.       Чёртов Вацлав не торопился.       Он двигался размеренно, плавно, доводя её до безумия каждым своим толчком, каждым ленивым, властным движением. Горячая вода мягко плескалась вокруг них, их тела скользили друг о друга, его руки сжимали её крепче, а его губы не давали ей передышки, оставляя на её коже горячие поцелуи. Она потерялась во времени. Потерялась в нём. И когда, наконец, её спина выгнулась, когда ее ногти впились в его плечи, когда её голос сорвался  в прерывистый сладкий стон, и  Вацлав  почувствовал, как она сжимается вокруг него, он и сам достиг своего пика, думая лишь о том,  она снова принадлежит ему. Окончательно.       И в этот момент... В этот самый момент, когда их дыхание только начало выравниваться, когда Юджиния обессиленно прижималась к нему, а он всё ещё нежно водил пальцами по её пояснице, в комнате раздался...       Стук в дверь.       Юджиния напряглась, судорожно вцепившись в его плечи.       — Кто это может быть?! — прошипела она, пытаясь не паниковать.       Но Вацлав уже узнал этот уверенный, неторопливый ритм. Глухой, властный стук.       — Чёрт.       Юджиния заметила, как его выражение лица изменилось, и ее охватила тревога.       —Что? Кто это?       Вацлав тяжело вздохнул, провёл рукой по лицу, затем наклонился ближе, его губы коснулись её уха.       — Думаю, что это мой отец.       В дверь снова постучали.       — Вацлав, — раздался низкий, хриплый голос Игоря Каркарова.       — Чёрт, чёрт, чёрт! — прошипела Юджиния, сжимая голову руками.       Вацлав же, прищурившись, посмотрел на дверь, а затем глубоко вдохнул, чувствуя, как его раздражение медленно растёт. Конечно, его отец появился именно сейчас, когда он только собирался насладиться утренней романтикой с Юджинией. Чёртов Игорь Каркаров.              Юджиния, всё ещё сидящая в горячей воде, выглядела так, будто была готова утонуть в джакузи, лишь бы избежать встречи с директором Дурмстранга. Она округлила глаза, затем прошептала:       — Вацлав, что делать?       Он медленно повернул голову к ней, затем усмехнулся и нежно провёл пальцами по её щеке.       — Вытирайся, одевай мой халат и присоединяйся к нам. А я пока открою.        Юджиния захлопала глазами.       — Что?       Он прищурился.       — Я пошёл открывать.       Она напряглась, её дыхание сбилось, а затем, прикусив губу, быстро зашипела:       — Ты что, собираешься сказать ему?! Вацлав, чёрт возьми!       Он тихо рассмеялся, но затем, зная, что его отец не любит ждать, вздохнул и потянулся к халату. Быстро накинув его, он завязал пояс, убедившись, что выглядит достаточно прилично, а затем, бросив последний взгляд на Юджинию, уверенно направился к двери. Стук повторился, на этот раз более настойчивый.       — Иду, иду, — проворчал он, подходя ближе.       Остановившись перед дверью, он глубоко вздохнул и открыл. Игорь Каркаров стоял на пороге, его фигура отбрасывала длинную тень в коридоре. Его мантия была безупречно приглажена, волосы собраны назад, а взгляд… О, этот взгляд говорил о том, что он знал. Знал, что его сын не просто случайно решил вести себя по-другому. Знал: что-то произошло.       Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Вацлав, лениво опираясь о дверной косяк, с лукавой полуулыбкой и Игорь, холодный, мрачный, изучающий его ястребиным взглядом. Первым заговорил отец.       — Ты выглядишь… довольным, сын.       Вацлав усмехнулся, приподняв бровь.       — Разве я не имею на это права?       Игорь медленно оглядел его с ног до головы.       — Ты носишь халат.       Вацлав хмыкнул.       — Это не преступление.       — И пахнешь розами.       На это Вацлав чуть прищурился, но уголок его губ всё ещё был приподнят.       — Ты пришёл, чтобы обсуждать мой выбор ароматов?       Игорь слегка склонил голову набок, его глаза сузились.       — Я пришёл, потому что хочу знать, что за чёрт тут происходит.       Вацлав вздохнул, потёр шею, затем усмехнулся.       — Ну что ж, отец… — его голос стал мягким, но в нём чувствовалась нотка насмешки. — Я думаю, тебе стоит войти.