Янтарный горшочек и пустота

В день, когда Тарну и Густава собрались отправить на большую землю сообщить о грабителях, с самого утра небо начало хмуриться. — Лишь бы дождь не зарядил, — сказала Дорис перед завтраком. — Я в общем-то люблю дождь, но не хочу, чтобы он испортил нам занятия. — Да. А ещё он помешает нашему плаванию на большую землю, — тревожно произнёс Густав. — Вы ни в коем случае никуда не отправитесь в ненастную погоду, — твёрдо заявила Дорис. — С этим делом спешить некуда. Грабители не собираются никого грабить аж до шестого июня. — Шестое — это только их план, — проговорил Денеш, приняв глубокомысленный вид во время помешивания овсянки в кастрюльке на огне. — Как говорится: если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. А я думаю, что если ты расскажешь ему, что в чём-то полагаешься на ЧУЖИЕ планы — Бог от ржаки свалится с небушка. Чаяния ребят не были услышаны матерью-природой. Густав смог поймать сеть, залез в интернет и тот ему наобещал, что над Онейроярви сегодня весь день будет лить дождь. Сразу после завтрака дождь зарядил, подтверждая прогноз интернета. Молодая учительница тем не менее живо нашла выход. Она организовала временный перерыв в практических занятиях по травоведению и устроила занятия теоретические. Прямо перед входом в девчачью палатку установили на шестах широкий тент под которым все пятеро студентов удобно, хоть и не без тесноты, устроились и стали слушать лекции учительницы: — Вы, ребятушки, в лесу ищите всегда только ту траву, за которой пришли. На бабочек да козявочек не засматривайтесь. Цветку причудливому не кланяйтесь, а отпускайте поклоны только настоящей Траве, с большой буквы «Т». И не гуляйте по лесу, а бегайте: дальше пробежите — мешочек полнее будет. — И ещё многому она учила ребят, например: еду в лес с собой не брать, потому что только и будешь думать, где и когда присесть да проглотить припас, а ещё говорила, что умываться перед сбором трав не надо — примета плохая, и даже, что с вечера надо ложиться спать в той одежде, в которой пойдёшь в лес. — А почему так надо? — удивлялась Юля. — Это всё знания древних ведьм и колдунов. Сама я впервые узнала эти вещи из источников 13-го века. А когда проверила на практике, то просто поняла, что это работает! Денеш не уставал слушать сладкий голосок Дорис весь день напролёт и наблюдать за ней, расхаживающей под тентом. Ему это дождливое времячко казалось нежданным благословением. Это было настоящим блаженством, сидеть перед ней, созерцать её великолепную фигурку. Денеш находил Просто-Совершенно-Женственные формы её тела — самыми соблазнительными, какие только могут быть у женщины. А ух уж этот её мягкий, добрый, весёлый голосок! Он завораживал даже тогда, когда учительница начинала нести совсем уж непостижимо трудную для Денеша травоведческую чушь. Едва ли не половина лекций звучали вот так: — Идеальное время сбора растений для отваров бывает тогда, когда третий день новолуния совпадает с днём наивысшей солнечной активности. В первой фазе Луны, особенно в период новолуния, лучше собирать коренья трав, так как максимальная энергия и наибольшее количество лечебной энергии концентрируется в корнях. А с новым лунным циклом они готовы вновь пойти в рост и развитие растения. Надземную часть растений древние монахи японского монастыря Киёмадзу собирали в период полнолуния, когда идущая снизу жизненная энергия растения проявляла себя полностью и накапливала особенно чистую энергетику в верхней части растения. А по опыту монахов Храма Западного Просветления в Шараматрапута-Мани следует, что в полнолуние лучше всего собирать травы тогда, когда Луна видна на небе и не закрывается облаками. В периоды же, когда видна ровно половинка Луны, лучше всего собирать растения, которые будут использоваться в качестве успокоительного. В эти периоды энергетика Природы наиболее уравновешена, успокоена и сообщает подобные же качества растениям. Для Денеша эти слова, причём произнесённые весьма быстро и с обильной жестикуляцией, звучали как хорошая песня на иностранном языке. Смысла не понимаешь, но ОЧЕНЬ красиво. Прошло два дня лекций под тентом. Дождь не лил беспрерывно, лишь урывками; небольшой двадцатиминутный заряд перемежался с двумя часами ветра и простого пасмурного неба, с которого ни капли не капало. Но тем не менее, никаких планов уводящих далеко от палаток такая погода строить не позволяла. Вечер был тихий, с лёгким ветром, временами с сильными порывами. Облака потихоньку рассеивались и с неба не капало, поэтому ребята устроились под открытым небом вокруг костра. Дорис с ними не было — учительница рано легла спать в своей палатке. Денеш любовался на огонь в поздних, пасмурных сумерках, ветер то и дело вдруг усиливался в непредсказуемые моменты и раздувал жаркие языки пламени, Денешу это очень нравилось. А его брат пялился в экран телефона. — Что ты там читаешь без интернета? — поинтересовался Денеш. — Фанфик про попаданца в тело Драко Малфоя. Он у меня в закачанных, мне не нужен интернет. — Слэш? Юля рассмеялась. Тарна не знала, что такое фанфики, и недоумённо смотрела на ребят, стесняясь расспрашивать. — Какой слэш?! — рассердился Густав. — Нормальный гет. Хотя тут вообще не про это. Это хороший сюжетный фик. Про попаданца в Малфоя, который знает всю историю Гарри Поттера наперёд вплоть до седьмой книги. И всех нагибает с этим знанием, и Поттера, и Волдеморта, и становится самым крутым. Денеш встал, походил и снова опустился перед костром, найдя удобное местечко в развилке между двумя корнями сосны, выступающими из сухой песчаной почвы и камней плитняка, словно жилы под кожей человека. Самой сосны, которой принадлежали эти корни, к слову, давно уже не было поблизости. От неё оставался старый пенёк, но его сожгли в костре ещё в первые два дня стояния лагерем на этом месте. У костра властвовала непроницаемая тишина. Пламя потрескивало и шипело, пожирая сырое дерево, и ветер гудел среди стволов деревьев и каменных развалин неподалёку от лагеря. — Густав, вот мы все легко готовы расстаться со своим телом, да? — решил нарушить тишину Денеш. — В смысле? — Густав не понял, о чём говорит брат. — Я про попаданчество. — Денеш сложил ладони вместе и уставился взором в костёр. — Вот ты наверняка не против оставить своё тело и вселиться в тело кого-нибудь поинтереснее. Например, ты был бы не против вселится в тело Драко Малфоя, отправиться в мир Поттерианы и трахнуть Гермиону Грейнджер, ведь так? — Я не хочу Гермиону Грейнджер, я хочу трахнуть Флёр Делакур. Но только книжную, а не киношную. — Да хоть Елену Троянскую. — Кто такая Елена Троянская? — Прекраснейшая из женщин, согласно древнегреческой мифологии. — А она есть в Гарри Поттере? — Не помню. Может и есть. Где-нибудь на картине в Хогварсте висит. Суть не в этом. Суть в том, что почти все мы готовы, хотя бы ради развлечения, переселиться в чью-нибудь жизнь поинтереснее, чем наша. Занять другое тело, хотя бы на время. Так? — Ну-у, так. — Пожал плечами Густав, выключая экран телефона и устремляя всё своё внимание на Денеша. — А вот ты был бы готов переселиться в чью-нибудь интересную жизнь, но при этом потерять всю память о себе и о том, что было раньше? Например, ты переселяешься в тело Малфоя, но тебя тут же долбанули «Обливиэйтом» и ты забыл кто ты, у тебя полная амнезия. Но при этом ты наследник богатого аристократического рода и у тебя есть волшебная палочка, а ещё ты женат на книжной Флёр Делакур. Ты бы пошёл на такое? — Конечно, нет. — Хмыкнул Густав. — Какой смысл попадать в более интересную жизнь и при этом забывать себя? Весь смысл «попадания» в том, чтобы интересные штуки произошли со мной. А если я не помню себя, то меня там вроде как и нет. Вся интересность получается от того, что ты сравниваешь то, что у тебя есть в новом мире, с тем, что у тебя было в старом, привычном и знакомом мире. — Хорошо, — Денеш сложил вместе подушечки пальцев и стал постукивать ими. — То есть мы можем уверенно утверждать, что «Я» — это мои воспоминания. Так? Никто не утверждает, что «Я» — это моё тело. Тела мы готовы менять как перчатки. Главное — это наши воспоминания. Из них состоит наше «Я». — Ну да. Это очевидно. — Густав опять пожал плечами и окинул взглядом Юлю и Тарну, ожидая их реакции. Но девочки просто слушали их разговор и не стремились в нём участвовать. Вот тут у Денеша на лице расплылась улыбка огромного удовольствия. Он в предвкушении потёр руки и сказал: — То есть, ты хочешь сказать, что когда ты был новорождённым младенцем, то этот младенец не был тобой, а был каким-то совершенно отдельным от тебя и чужим тебе существом? Ведь у этого младенца ещё не было твоих воспоминаний, которые делают тебя тобой. У этого младенца никаких воспоминаний не было, а значит это не был ты. Ведь ты — это твои воспоминания! — Э-э... — Густав впал в ступор, не зная даже, что сказать. — Это какой-то очень странный и сложный вопрос, однако. Наверное это так, но всё же не совсем. А Денеш продолжал: — Если бы это было так, то можно было бы подменить в роддоме младенца-тебя, на какого-то совершенно другого младенца. И предположим, что этот подменыш пережил ровно все те же самые события, что и ты, прожил жизнь ровно с теми же самыми родителям и тем же самым братом. Можно ли тогда сказать, что этот второй младенц, проживший твою жизнь, — это ты? — Нет! — Ужасно возмутился Густав. — Это однозначно точно не я. Я в любом случае остаюсь первым младенцем, даже если он проживёт совсем другую жизнь и наберёт набор воспоминаний отличный от того, что есть у меня сейчас. — То есть, если новорождённого младенца-тебя отдать другим родителям или вырастить в другой стране, с другими набором воспоминаний, то это всё-таки будешь ты, а не какое-то совершенно отдельное и чужое существо? — Да, это буду я. С другими воспоминаниями и другой жизнью, но всё же я. Денеш поднял руки к небу и изобразил очень недоумевающий вид. — Тогда ведь получается, что ты — это твоё тело, а вовсе не твои воспоминания. — Заявил Денеш. — Ведь младенец — это начало твоего тела. А воспоминания могут быть любыми — они не меняют Того, с кем происходят события формирующие воспоминания. В итоге «Я» — это моё тело, а вовсе не мои воспоминания. — ХА! Ты перевернул всё с ног на голову! — Тарна хлопнула себя по коленкам и засмеялась. — Бля. — Озадаченный братом Густав на долгие две минуты погрузился в сосредоточенное молчание. Наконец, он нашёл, что сказать: — Это неправильно. Я это не моё тело. Но и не мои воспоминания также. Я — это та штука, которая смотрит из тела. Смотрит на происходящие вокруг события. — Ага! — поддержал его Денеш. — Кажется, это называется сознанием. — Именно потому, что я эта штука, я сказал, что другой младенец — это не я, даже если этот гадкий подменыш проживёт всё то же, что и я и наберёт тех же воспоминаний, что есть у меня. Здесь нет... не знаю... — Непрерывности? — предложил слово Денеш. — Да. Непрерывности. Или нет. Может, лучше — «продолжённости»? Другой младенец никак не продолжает моё сознание. Вообще не имеет с ним связи. Зато настоящий младенец-я продолжает моё сознание, даже если со мной в итоге случится совершенно другая жизнь, я всё равно останусь собой. — Верно. Утверждение, что я это мои воспоминания — абсурдно. События твоей жизни могут быть любыми, но ты тот кто наблюдает эти события и запоминает их, а не сами эти события и запомненное тобой. — Блин, наверное. — Это очень неочевидное открытие. — Радостно сказал Денеш. — Обычно люди не сомневаются в том, что моё «Я» — это мои воспоминания. Сколько популярных фильмов ты смотрел, где бы персонажа воскрешали из мёртвых, вселив его воспоминания в новое тело? — Дофига. — А ведь это тупо. Все твои воспоминания и твою личность можно записать на флешку ёмкостью миллиард терабайтов, вроде той, что во втором Аватаре. Где главного злого военчугу, противника синекожей семейки, воскрешают, записав память, а потом загрузив её в новое, уже аборигенское, тело. И тебя так же можно записать на флешку. Но пока эта флешка лежит на полке, то нет никакого тебя. Все эти записанные воспоминания не имеют никакого смысла без живого сознания читающего их. Воспоминания отделённые от сознания — совершенно мёртвый предмет. Густав потёр подбородок и выдал: — Правильно сказать, что я — это Мои воспоминания ПЛЮС сознание, Живое Сознание читающее их. — Вот это очень точное определение. — Согласился Денеш. — Но даже оно не до конца верное. Вот смотри, если флешка, на которую записана вся твоя память и твоя личность просто лежит на полке и пылится, скажем, сто лет, двести, тысячу, то разве ты живёшь в этой флешке? — Нет. — Когда воспоминания не читает никакое сознание, Живое Сознание, они не имеют смысла. Пока ты не сделаешь их доступными для чтения Живым Сознанием, они безполезны! Воспоминания отделённые от света Живого Сознания, созерцающего их — это ничто, кусок мёртвой материи. Но что такое Живое Сознание отделённое от всех воспоминаний? — Что? — Нечто вполне себе живое, — развёл руками Денеш. — Живое Сознание отделённое от всех воспоминаний просто продолжает созерцать чтобы-то там перед ним ни было и, наверное, чувствует себя вполне прекрасно. Собственно говоря, каждый из нас однажды был таким сознанием, свободным от всех воспоминаний. Когда мы родились. Тогда мы были живы и смотрели по сторонам и тянулись к сиське, но у нас не было ещё никаких воспоминаний. Мы были просто светом Живого сознания, заключённым в тело, и ещё не связанным ни с какими воспоминаниями. Так? — Охереть! Так! — радостно воскликнула Тарна. Кажется, девочку беседа заинтересовала даже больше, чем Густава. — Видишь, неправильно говорить даже, что «Я» — это мои воспоминания плюс живое сознание, читающее их. Воспоминания тут совершенно излишни. Если мы хотим очистить всю шелуху и докопаться до глубины, то «Я» — это только Живое Сознание, а Мои Воспоминания — внешний по отношению ко мне предмет. — Подвёл итог Денеш. — Пожалуй, — медленно протянул Густав, почёсывая нос и уставившись в огонь. — Вернёмся к вопросу о попаданце с амнезией, — продолжил Денеш, нисколько не сбавляя энергии. — И даже усложним его. Представим такую ситуацию. Ты попаданец в тело Драко Малфоя. Но попав в его тело ты полностью теряешь все свои воспоминания, но зато у тебя открывается доступ ко всем воспоминаниям Драко Малфоя, потому что воспоминания сохранились в мозге Драко, записаны в его тело. И так его воспоминая становятся твоими. Это всё ещё ты? — Очень сложный вопрос... — Густав пытался найти лазейку и усомниться в этом, однако никаких лазеек ему видно не было. — Всё-таки как не крути, а это буду всё же я, которому кажется, что он Драко Малфой. Хотя, когда такой попаданец проснётся, он даже не заметит что что-то произошло и просто продолжить жить жизнь Драко Малфоя. Как будто ничего и не случилось. Всё же как не крути, я — это свет живого сознания, который созерцает своё присутствие сначала в одном теле и наблюдает одни воспоминания, а потом видит вокруг себя другое место, другое тело и видит перед собой другие воспоминания. — Так можно пойти ещё дальше и переселяться из одного тела в другое, а потом в третье, а потом в четвёртое и каждый раз забывать все предыдущие воспоминания. И отождествлять себя с воспоминаниями нового тела. Но ты остаёшься неизменным. Ты словно видишь всё новые и новые сны, в каждом из которых ты помнишь только то, что записано в твоём теле в этом новом сне, но совершенно не помнишь того, чего ты не помнишь. — Блин, вот тут я уже запуталась, — пожаловалась Юля со смущённой улыбкой. Она впервые решилась вставить в беседу хоть слово. — Но такое попаданчество совершенно не интересно! — завопил Густав недовольно. — Смысл куда-то попадать есть только, если ты сохраняешь память о себе. — А я и не затевал разговор о попаданчестве, — пожал плечам Денеш. — Я хотел разговор о том, что такое «Я», а попаданчество привёл в пример. О чём ещё болтать во время долгих вечерних посиделок перед костром? Разве этот разговор не был интереснее твоего тупого фанфика про попаданца, а, Густав? — Нормальный фанфик! Чё ты на него гонишь, когда даже не читал? — Густав был возмущён. — Ладно, я тебе поверю, — засмеялся Денеш благодушно. — Вы так громко тут строили из себя древнегреческих философов, что я проснулась и теперь до полуночи не усну! — раздался зевающий голос из-за спин ребят. Дорис вышла из палатки, стояла, ёжилась от холода и пыталась получше укутать себя в шаль и в то же время встряхнуть себя ото сна. — Простите, профессор Ноябрёва. Идите к нам греться! Дорис направилась к костру, села на корточки рядом с Денешем и он вручил ей кружку. Дорис достала из кучи продуктов поблизости бутылку гранатового сока и налила себе немного. Пока она медленно пила сок, Денеш украдкой смотрел на её растрёпанные от сна тёмные волосы. — Вы замёрзли и пьёте холодный сок? — с улыбкой спросил её Денеш. — Наверное, я не так уж и замёрзла, — пожала плечами Дорис Сергеевна. Затем, улыбнувшись, Дорис снова пригубила сок. — Вам нравится гранатовый, Денеш? — Нравится. Дорис допила сок и поставила пустую кружку себе под ноги. Озноб прошёл по спине Денеша, при виде чувственного рта учительницы, в углу которого ещё таилась красная капелька. Она нерешительно слизнула её кончиком языка. Страсть вспыхнула в сердце Денеша ярким пламенем. Из головы начисто вылетели все рассуждения про сознание и о том, что такое «Я». В голове осталась только Дорис. К полуночи тучи рассеялись настолько, что в больших просветах между ними стали видны звёзды. Погода улучшалась и понадеявшись, что завтра она окончательно исправится, ребята и учительница затушили костёр и разошлись по своим палаткам.