Невообразимое

      “Спокойной ночи, Грейнджер” — да этот флоббер-червь издевается!       Гермиона уже десятый раз поправляет подушки, но сон так и не приходит. Полог укрывает остов кровати, создавая непроглядную темноту, но это не помогает провалиться в царство Морфея. Каждый раз, когда она закрывает глаза, ей мерещатся теснота алькова и пальцы Драко, которые творят с ней такое…       Сдавшись, девушка произносит глухое ругательство и запускает руки под одеяло. Она робко проводит пальцами по коже ног, воспроизводя путь, который прокладывала рука Малфоя. Спустив шорты и бельё до колен, Гермиона указательным и средним пальцами правой руки дотрагивается до лона и сначала совершает несколько легких круговых движений, а затем водит пальцами вверх и вниз вдоль всей длины клитора. С её губ срывается еле слышный стон, а левая рука ныряет под футболку и нежно касается чувствительного соска, слегка сжимая его.       Девушка представляет, что её руки — это руки Драко. Она выгибается навстречу своим пальцам, вздрагивая каждый раз, когда они доходят до горошины клитора, увеличивая напряжение в теле и градус наслаждения.       Постепенно медленные движения переходят в нетерпеливые, резкие, напористые. Бедра то приподнимаются, то опускаются. Пульс зашкаливает. Всё её тело будто в огне, она медленно плавится на белых простынях в эротическом безумии.       Быстрее, быстрее, быстрее. Гермиона проводит влажным языком по пересохшим губам, и с них срывается тихий шёпот: “Да, пожалуйста, о да”, который поглощает тяжелая ткань полога. Оргазм уже близко и она сжимает челюсть, чтобы сдержать громкий стон, готовый вырваться из горла.       Экстаз накрывает яркими волнами. Грейнджер сводит ноги, чтобы продлить сладкие судороги, вибрации которых достигают каждой клеточки тела.       Какое-то время она лежит не двигаясь, прислушиваясь к своим ощущениям и восстанавливая дыхание. В голове становится восхитительно пусто и тихо, а по конечностям распространяются нега и приятная усталость. Девушка натягивает шорты и с облегчением проваливается в долгожданный сон.       Суббота, а это означает, что впереди поход в Хогсмид, а ещё это означает, что сегодня и завтра не будет занятий с Драко. Этот факт очень радует Гермиону, потому что сейчас в ней укоренилось желание задушить этого белобрысого заносчивого придурка или же замуровать его навсегда в выручай-комнате, напоследок сказав: “Хорошо провести время, Малфой”.       Студенты стоят во дворе Хогвартса, дожидаясь когда их всех выпустят в деревню. Погода не радует: моросит мелкий дождик, а небо затянуто свинцовыми тучами. Грейнджер пробивает дрожь, и она покрепче кутается в свой мягкий шарф, запахивая полы пальто. Дин Томас подходит к ней, чтобы вместе сразу направиться в Три метлы. Дин очень уютный: именно это слово возникает в её голове в его отношении. На нем шерстяной серый свитер, коричневое пальто и шапка в тон. Парень приобнимает её за плечи, а его глаза светятся мягким теплом.       В этот момент взгляд Гермионы падает на Малфоя. Уютным этого парня точно не зовёшь, на ум приходят другие прилагательные: наглый, высокомерный, страстный, сексуальный… На нём сегодня вязаная водолазка цвета бутылочного стекла, чёрный плащ, на голове ничего нет — видать слизеринца греет его высокомерие.       Драко ловит её взгляд и Гермиона резко отворачивается, её щёки покрывает предательский румянец.       Губы Драко трогает еле заметная улыбка. Он видит её смущение и оно вызывает в нём тёплую волну ликования: Грейнджер точно не безразлична к нему. Она его хочет, причём её влечение очевидно как бы девушка ни желала его скрыть. Но к своей досаде слизеринец вынужден признать, что и сам испытывает к этой девчонке слишком сильное сексуальное притяжение, и этот факт становится для него настоящим открытием.       Кто бы мог подумать, что эта пыльно-книжная Зубриона способна заставить кровь Малфоя бурлить, а мозг отключаться, превращая парня в идиота, не способного себя контролировать.       Он не планировал вчерашнее соблазнение, всё произошло само собой, руки без участия головы принялись наглаживать нежные ноги. Только когда Грейнджер была на грани, Драко понял, что всё происходящее можно использовать в свою пользу: не дать ей кончить, чтобы она побыла в его шкуре, чтобы ещё больше его хотела, чтобы Малфой прочно засел в её мыслях. И он успешно осуществил эту идею, хоть и было чертовски сложно оторваться от неё и оставить в темноте алькова такую разгорячённую, такую податливую.       Драко уверен, что девушка в гневе: на него за то, что он не довёл начатое до конца; на себя за то, что снова позволила случиться их близости и поддалась импульсу момента. Пусть позлится, ей это полезно.       Для Малфоя вообще-то это всё тоже не прошло без последствий. Вчера он настолько возбудился, что даже после самостоятельной разрядки и прохладного душа, в теле всё ещё присутствовали отголоски того предельно эротичного момента с гриффиндоркой. Как бы слизеринец того ни желал, у него не получается абстрагироваться и играть в соблазнение с холодной головой. Каждый раз все его тщательно продуманные действия разбиваются вдребезги, когда он лишь касается этой девчонки.       Парень хмурит брови. Этот Дин слишком долго держит свои поганые пальцы на талии Грейнджер. Волну ярости, которая синим пламенем понимается в нём, Драко оправдывает тем, что этот жалкий Томас может стать серьёзным препятствием в достижении Малфоем его цели. Не хотелось бы проиграть из-за придурка с гриффиндора: если Зубриона начнёт с кем-то встречаться, то можно в то же мгновение отдавать Блейзу сто галеонов.       Ворота наконец-то распахиваются, и замерзшие студенты направляются в Хогсмид. Гермиона с Томасом, непринужденно болтая, быстро достигают дверей паба, который встречает их теплом и рокотом голосов посетителей. Ребята занимают самый дальний столик у окна, расположенный поближе к камину и укрытый колонной от посторонних глаз. В этой части не так шумно и можно разговаривать в более комфортных условиях. Дин отправляется к стойке, чтобы добыть два бокала горячего сливочного пива, которое особенно популярно в такую погоду. За стойкой достаточно много людей, поэтому девушка располагается поудобнее и обращает взгляд в окно на мрачное тяжёлое небо.       — Решила поразвлечься с Томасом?       Драко бесцеремонно приземляется на стул напротив Грейнджер, даже не сказав слов приветствия. У него похоже входит в привычку появляться подобным способом.       — А тебя то это каким образом касается?       В глазах Гермионы мгновенно вспыхивают искры гнева. Да как он смеет?       — Просто хотел предостеречь. Если ты думаешь, что этот слащавый олух способен доставить хоть какое-то удовольствие девушке, то тебя ждёт горькое разочарование.       — Ты с ума сошёл? Мы пришли выпить пива и поболтать, потому что у нас хорошие дружеские отношения. Хотя чего я распинаюсь, для тебя наверное “просто поболтать” с особью женского пола — это что-то на грани фантастики.       — Ха, держи карман шире. Этот парень смотрит на тебя не так словно его в тебе интересует только содержательная дружеская беседа.       — В любом случае, Малфой, это не твоё слизеринское дело, с кем я общаюсь и в каком ключе происходит это общение.       Малфой порывисто наклоняется к ней через стол.       — То есть для тебя, Грейнджер, это нормально: вчера таять от моих прикосновений, а сегодня флиртовать с другим?       — Всё то, что произошло между нами, чистая случайность и такого больше не повторится.       — Да что ты говоришь. Может всё-таки признаешься, что сегодня ночью дрочила, думая обо мне.       Драко произносит эту фразу только для того, чтобы её подразнить, разозлить, спровоцировать на эмоции. Но неожиданно для него на лице девушки отражаются неверие, шок, смущение. Её кожу покрывает краска стыда, а губы раскрываются в удивлении.       Малфой торжествующе улыбается. Она действительно это делала! Зубриона этой ночью, лёжа в своей кровати, ласкала себя, вспоминая его.       Грейнджер отчётливо видит, что блондин просто светится самодовольством от того, что попал в яблочко, и её одолевает непреодолимое желание стереть эту улыбочку с наглой физиономии. Она обращается к своей храбрости и наклоняется к слизеринцу через стол, повторяя его позу, приблизив губы к благородному уху, и понижает голос до шёпота.       — Ты прав. Это было так… восхитительно. Представляешь, я была абсолютно голой, с раздвинутыми ногами, гладила себя там… а также здесь, — она проводит рукой по груди. — Сначала всё было очень медленно, нежно, но потом движения стали нетерпеливыми, быстрыми, грубоватыми. Оргазм был фееричным, надо признать.       У Драко пересыхает во рту, а брюки становятся дискомфортно тесными в районе паха. Его разум заполняют нарисованные Грейнджер сладостные картинки, и улыбка тает, сменяясь страстным огнём в глазах. Будь его воля, он бы повалил её на этот стол и показал, что такое действительно фееричный оргазм.       — Но думала ли я о тебе в эти мгновения? О, нет, я представляла руки Дина.       Сказав это, она обратно откидывается на стуле и отворачивается к окну, давая понять, что беседа закончена. Слизеринец пару раз недоверчиво моргает, затем окидывает девушку презрительным злобным взглядом.       — Можешь врать сколько угодно, Грейнджер, о том, кого ты представляла этой ночью. Но мы с тобой оба прекрасно знаем, что это был не Дин.       Малфой поднимается из-за стола и, не оглянувшись, покидает Три метлы.