Corbeau

У Жасмин есть четырнадцатый номер в команде воронов, комната в красном крыле, и напарница Анна. У нее есть позиция защитника, место в запасном составе, и это все, что у нее есть. Она ворон. Она часть системы, команды, одного организма. У воронов нет отношений с людьми из вне, они никогда не ходят одни, они живут по системе и если нарушают правила, то получают наказания. Вороны самая сильная команда первого дивизиона, самая известная. Они чемионы, они знаменитости. У них есть кубки и медали. У них есть их капитан - первый и самый сильный игрок. Король их маленького мира. У них есть хозяин, его жесткая трость, и обещание на контраты на суммы с шестью нулями. Так было в пятницу. В субботу у них забрали все. В субботу пришли люди в черных костюмах, согнали их в гостиную, и сказали, что Рико самоубился. Тетсуси ушел с поста тренера. Им показывают его речь по телевизору. О племяннике, о воронах, о том, как он не хочет уходить со своего поста, но не может жить в том месте, где так многое напоминает о его любимом Рико. Вороны знают Хозяина, знают Рико. Их характеры, поведение, привычки. Это естественно - считывать каждую микроэмоцию на лице человека, который просто из-за плохого настроения может одним ударом тяжелой вратарской клюшки сломать тебе ребра. Они все сидят в маленькой гостиной, смотрят на экран телевизора, с которого говорит человек, синяки от трости которого так и не сошли с ног, и говорит он о своем племяннике, на ранах, от ножей которого, у них были швы. Жасмин выкалупывает кровь и чью-то кожу из-под ногтей, потирает запястья, на которых следы от наручников, и слушает, как человек на экране им врет. Как и все они. Вороны единый организм, они чувствуют настроение друг друга. Первой не выдерживает Анна. Она кидаеться со своего места и в дребезги разбивает телевизор. Ее оттаскивают мужчины в черных костюмах. Вперед выходит женщина. Она представляеться как Джанко. Джанко говорит, что она новый психотерапевт их команды. Она говорит спокойным, ровным голосом, с улыбкой, присущей всем женщинам ее возраста, пока Анну тащат мужчины в черных костюмах, и ее крик отдаеться эхом от стен гнезда. После этого они не вороны. Корабль не может быть без капитана, стая без предводителя, а вороны - без своего короля. У воронов есть лето, чтобы прийти в себя найти нового тренера хозяина, выбрать капитана. Так говорит Джанко. Только она совсем не знает, что чтобы исправить такое не хватит никакого лета. Не хватит и года, и трех. Потому что такое не справить. Подобное не поддаеться починке. Нельзя отрубить животному голову, и ждать, что оно останеться живым. Останеться принимать решения, жить той же жизнью. Такое просто невозможно. Их разводят по своим комнатам. Инвентарь и форму у них забирают, запирают, у закрытой подсобки дежурят по двое мужчин в черных костюмах. На стадион их не пускают, заниматься не дают. В их дом, в их маленький мир, вторгаються посторонние, и рушат все. Кто-то плачет, кто-то рыдает навзырд. Кто-то пытаеться договориться с Джанко и людьми в черных костюмах, кто-то пытаеться с ними драться. Все справляються по-разному. Жасмин лежит на своей кровати. Ей странно не слышать копошение Анны в ванне, крики из коридора, топот ног. Ей странно лежать так долго на кровати, не будучи избитой или измотанной тренировкой. Ей странно это все. Она поступила в Эдгар Аллан три года назад, и столько же была с воронами. Эти три года ее сильно изменили. Жизнь Жасмин это разделило на "до" и "после". До воронов она была капитаном своей школьной команды, всегда яркая, активная, лидер и душа любой компании. Гнездо это сломало. В гезде нельзя быть ярким и шумным, если не хочешь, чтобы тебя осадили. В гнезде нельзя стремиться к лидерству, потому что лидер тут только один. Все это легко вытравилось избиениями, изнасилованиями, психологическим насилием. За пару месяцев из активной и жизнерадостной девушки Жасмин стала частью системы. Такой же серой, послушной, сливающейся с черными стенами и черной формой. Она стала еще одним безимянным вороном, подтанцовкой для великих братьев экси. Как отдельная личность она больше не существовала. Она была всегда с командой, или по крайней мере с напарницей. Стерлись грани ее желаний, привычек, вкусов. Все это начало ломаться под давлением воронов. Сейчас она даже не могла сказать, какую музыку любила, было ли у нее любимое блюдо, может, любимый цвет? У воронов не было времени на музыку, только на сопрт. В гнезде были только черный и красный. Еда была та, что ели все в столовой, на музыку времени не было. Не было и самой Жасмин. Ей не принадлежали не ее мысли, не ее тело. У нее не было ничего, кроме того, что дали вороны, и это теперь отобрали Джанко и ее ребята в черных костюмах. Первую неделю это ощущалось странно. Жасмин вставала по режиму, шла со всеми в столовую, но не знала, что делать дальше. На стадион никого не пускали, не давали никаких заданий, не говорили ничего. Она даже не знала, могла ли ходить по гнезду одна, без напарницы, и в конце концов решила, что нет. Ей было сложно поверить, что это конец. Что именно на этом закончаться вороны, гнездо, все. Она просто сидела и ждала, когда все прийдет на круги своя. Со временем у нее прошли гематомы от трости, хорошо зажили раны от ножа Рико. Это было так странно. Обычно, ничего из этого не заживало в принципе, перекрываясь новыми травмами. Раны восполялись, гноили, из-за отсутствия правильного ухода и нанесения новых. Этот год был плохим для Рико, поэтому этот год был плохим для всех воронов. Он стал заводиться буквально с пол оборота, и доставалось всем за все. Саму Жасмин за день до финальной игры за ошибку на тренировке избили и пустили по кругу. Сексуальное насилие даже после трех лет в гнезде все еще было для нее достаточно жестоким наказанием. А сейчас она стояла и смотрела на свое обнаженное тело в зеркале в ванной. За последние пару лет на нем прибавилось огромное количество шрамов. Было трудно поверить, что с бедер сошли отпечатки чужих пальцев, на ногах и горле нет синяков, швы с ран скоро снимать, раны от наручников на запястьях скоро перестанут быть видны. Жасмин все это казалось сюрреалистичным. Эта странная свобода без напарницы, ненадобность соблюдать режим и играть, зажившие раны. На мгновение она допустила мысль, что не хочет, чтобы все прежнее возобновлялось. Это был странный момент осознания, когда она смотрела на свое изуродованное тело, и по-настоящему понимала то, что с ней происходило последние годы. Но она уже привыкла. Она знала, как правильно. Этому моменту осознания вторил голос в голове, что ничего не измениться. Что это небольшая пауза, что скоро будует новый хозяин, новый король. Что эта небольшая передышка, ошибка, сбой. Что снова все будет как раньше. Тем утром Жасмин вошла в столовую, и не смогла смотреть на сокомандников как раньше. Она следила за реакциями всех, за их поведением, словами, жестами. Жасмин заметила, что двух с половиной недельная передышка почти никого сильно не изменила. Все соблюдали режим, с недоверием относились к чужакам и скорее хотели вернуться на поле. Отличались лишь парочка ребят, которые пришли после Жасмин, и пробыли в команде не больше двух лет. У них были заметны несмелые взгляды в сторону Джанко, сомнение в глазах и некоторая расстеряность. Они еще полностью не научились сливаться с черной формой, определять кто идет по звуку шагов из коридора, и просыпаться при звуке открытия двери. По сравнению с остальными они были все еще слишком яркими, слишком живыми, слишком белыми, и выделялись в черных стенах. Когда Жасмин думает об этом, у нее снадят на запястьях следы от наручников, которые почти зажили. Она думает о том, что ее мысли неправильны, что она предает свою команду. Она чувствует чужие фантомные пальцы на своем горле, на своих бедрах, и молча утыкаеться в тарелку. Она всегда чувствует прикосновения, которых нет, когда в голове появляються протестные мысли. Для Жасмин воспоминания об изнасилованиях хороший стимул отказаться от таких идей. Впервые ее изнасиловали в первый же день, зажали в раздевалке, когда она была еще в душе, повалили на пол, заломали руку. Она помнит, какими были на вкус свои же слезы, и как она видела отражение происходящего сзади в черном кафеле душевой. Тоже самое повторилось в течение нескольких следующих дней около трех раз, только уже в ее комнате. Жасмин помнит, как Анна сидела за своим столом и делала тест по французкому, когда Жасмин закричала, потому что Сэл - крупный защитник, который выпустился в прошлом году - вошел в нее. Анна тогда спросила, может ли она делать свое домашнее задание в гостиной, так как крики Жасмин ее отвлекают. Рико сказал, что нет. Жасмин допустила огромную ошибку - показала, как сильно она боиться испытать это снова. Разумееться, Рико это заметил. Разумееться, ее изнасиловали еще раз. Жасмин помнит, как сидела в ванной в своей комнате и остервенело терла мочалкой все те места, где ее касались ее насильники\обидчики\сокомандники. Она ненавидела это больше, чем синяки, гематомы, и даже раны от ножа. Но она показала Рико свое слабое место, и конечно заплатила за это. За все годы в гнезде ее изнасиловали более тридцати раз. После она перестала считать. На пятый раз она узнала, что звать на помощь - бесполезно. На восьмой, что умолять - тоже. На двеннадцатый - не срывай голос понапрасну. На двадцатый - сопротивляться вообще смешно. На двадцать седьмой - наказание не зависит от ошибок, а от настроения Рико. На тридцатый она просто тихо плакала в подушку и ненавидела себя. В тот раз Анна молча принесла аптечку и помогла обработать раны. Именно в тот момент, лежа на окровавленых простынях, и чувствуя соленый вкус на губах, Жасмин начала понимать ее. Жасмин начала ломаться. И вот сейчас она сидела, уткнувшись в тарелку уже остывшей овсянки, и терзалась противоречивыми мыслями. Очнулась она тогда, когда заметила несколько неодобрительных взглядов со стороны сокомандников. Она слишком долго просидела за столом, и явно затягивала свой завтрак. Жасмин уже должна идти и переодеваться к тренировке. Так делают все, в пустой надежде, что сегодня наконец-то их пустят на поле. Она не должна подводить всю команду. Она ворон - она часть команды. У команды есть только экси и ее капитан, больше ничего. Значит, она должна ждать как и все, что скоро все станет на круги своя. Что Джанко и ее парни в черных костюмах уйдут, и к ним вернеться их король, чтобы вести их за собой. Поэтому Жасмин парой быстрых движений ложкой доедает свою остывшую кашу, и поднимается с подносом в руках. Если достаточно долго жить в гнезде, то тебе даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что началась драка. Ты это просто чувствуешь. Ты слышишь повышенные голоса за спиной, ты за секунды считываешь эмоции на лицах сокомандников перед тобой, ты за мгновение чувствуешь напряжение в воздухе. Поэтому, когда Жасмин оборачивается, она уже знает, что драка началась. Вороны уже успели понять, что если драться при Джанко или ее ребятах в черных костюмах, то их быстро растащат, и возможно, вас уведут из гнезда туда же, куда Анну и ещё двоих парней. Поэтому теперь они обступали плотным кольцом дерущихся, чтобы со стороны не было заметно. Единственный парень Джанко в столовой довольно удачно смотрел за остальной командой, которая складывала подносы на стол с грязной посудой. Возможно, они выжидали удобный момент для драки. Обычно, в драки в гнезде никто не лез. Никто не заступался. Никто не хотел отхватить вместо вместо того, кого избивают. Потому что обидчики обычно легко переключались. Им было все равно, кого бить, только если они делали это не по приказу Рико. Им просто нужно было сорваться, и они выбрали для этого слабейщего. И поэтому все в гнезде уже выработали как рефлекс не слышать крики, и обходить драки стороной. В гнезде было нормальным засыпать под слезы и мольбы своего напарника, радуясь, что не отхватил вместе с ним. Поэтому Жасмин сейчас следовало опустить голову и отнести свой поднос. Ей и так повезло, что пока никто не захотел оторваться на ней. В гнезде социальное деление было такое: сильные и слабые. Сильные это самые преданные подчинённые короля, слабые это те, на ком они отрываются. Все. Девушки от парней отличались лишь тем, что их насиловали чаще. Нет, Анну например, никто не трогал, она была той ещё вспыльчивой интриганкой, знающей, наверное, секреты каждого в гнезде, поэтому трогать ее боялись. Но Жасмин перепадало часто. На самом деле, многие парни вороны спали друг с другом, но были и больно принципиальные натуралы, которые хотели спать только с девушками. И если очередному такому Жасмин недостаточно твердо и равнодушно отказывала, то ее брали силой. Рико это даже одобрял. Потому что знал, как сильно это бьёт по ней. Именно поэтому сейчас ей нужно было пройти мимо. Просто пройти мимо, поставить поднос и выйти из столовой. Проходя она заглянула через плечо одному из ребят окруживших дерущихся. На полу лежал Луис. Луис был второгодкой, и настоящей белой вороной, на котором отрывались все, кому не лень. Повод был один и очень простой: он не нравился Рико. А раз не нравился королю, значит не нравился всей команде. Ну и, еще Луис дружил с Веснински. В гнезде это тоже рассматривалось как очень веская причина на ком-либо отыграться. Веснински был слишком ярким, слишком живым в этих стенах. Его поведение, его характер, да просто сами его рыжие волосы выглядели как гребаный протест. Он единственный кто смог дать отпор, за это его и ненавидели. Из-за того, что он ломал систему, из-за зависти, из-за того, что он не нравился королю. Но до Натаниэля было добраться сложно. А до его друзей - нет. Всегда, когда он отлучался из гнезда один (что не было позволено не одному ворону) начинали отыгрываться на его друзьях. Не только ребята из свиты, а вообще все кто мог. Такой была их цена за то, что они шли против системы. А не появлялся Веснински в гнезде, на беду его друзей, еще ни разу, после финала. Где он был, не знал никто. Сам по себе Луис был милым, добрым. Они вместе с Жасмин сидели вместе на французском, и иногда тихо переговаривались во время пар. Они непродолжительное время даже, можно сказать, дружили. Но в гнезде каждый сам за себя. А Жасмин не перепадало так давно, что у нее упели зажить все раны. И она не хотела себе новых. Она не шла, как Натаниэль, или Луис против системы. Поэтому Жасмин опустила голову и пошла мимо, к столу, на котором стояла грязная посуда. Она осторожно поставила свой поднос на край стола, отодвинула пустую тарелку и чашку, чтобы они не упали, и пошла вместе со всеми к выходу. Потому что так было правильно, в рамках гнезда и его жестоких правил. Из-за спины раздался пронзительный крик Луиса. Кажется, ему сломали пальцы. Жасмин опустил взгляд на свою ладонь, сжатую в кулак. На ее бледной коже были еще более бледные шрамы, которые оплетали безымянный и указательный пальцы ее правой руки. Ей тоже ломали пальцы. И на тренировке, и в те разы, когда прилюдией к изнасилованию было избиение. Поэтому ей стоило опустить голову еще ниже и пойти к раздевалкам. Но она развернулась, и пошла к другому выходу из столовой. Она вновь мимолетно заглянула через плечо одного тех, кто скрывал дерушихся. Луис прижимал свою ведущую, правую руку к груди. Другой рукой он прикрывал голову, глаза держал закрытыми. Кажется, он почти плкал от боли. Жасмин прошла мимо, и заглянула в коридор, который вел в жилое крыло. Наигранно округлила глаза и кинулась обратно к толпе. -Там эта, психологиня!- Она подбежала, и потянула за плечо ближайшего парня. Тот оберулся и зло посмотрел на нее.-Да там Джанко идет!-Почти крикнула Жасмин, но тут же понизила голос до шепота.-Со своими, этими, прямо к столовой...-Она кивнула в сторону двери. На ее слова бернулось еще несколько человек из кольца. На пару секунд повисла тишина, за которые вороны осознавали ее слова, и осознавали риски, связанные с тем, что их так застанет сама Джанко. Сама Жасмин нечем не выдавала свою ложь, лишь тревожно смотрела на тот вход в столовую, через который должна была выйти психотерапевт. Наверное, это длилось не дольше секунды, но для Жасмин это была вечность. С каждым мгновением идея ей казалось все глупее. Очевиднее. Что ее замысел легко раскусят, поймут, повалят на пол, и она получит вместе с Луисом. Но наконец однин из воронов осторожно дотронулся до спины Дейва. Дейв был старшекурсником, преданнейшим псом Рико. По приказу короля он бил, насиловал, не смотря на пол и возраст. Он был жесток, и был готов выполнять любую команду с особой кровожадностью, но своих мозгов не имел. Он всегда только исполнял приказы, но не был способен их отдавать. Наверное, он после потери короля был в бо́льшем отчаянии, чем они все. Дейв резко обернулся. Его взгляд упёрся в Жасмин. -Чего?-Резко спросил он. Парень, который стоял рядом успел сказать раньше Жасмин. -Она видела Джанко в коридоре. Она идёт сюда. Если нас увидят, нам... К счастью, Дейв принимал решения быстро. Он тихо прошипел что-то матерное под нос, и начал размахивать руками. -Расходимся, живо! Там психотрахнутая идёт!-Он старался говорить громко, но в тоже время тихо, чтобы его не услышал парень в черном костюме на другом конце столовой. На лицах сокомандников появился страх. Кольцо вокруг дерущихся начало быстро и неловко рассасываться, потому что никто не хотел быть замеченным Джанко в драке. Дейв наклонился к Луису и что-то прошептал, после чего схватил своего нечего не понимающего напарника за плечо, который избивал парня вместе с ним, и вывел из толпы. Жасмин старалась наблюдать за этим с отстранённым выражением лица. Когда большая часть ребят отошла в другую сторону столовой, подальше от Луиса, Жасмин присела на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Судя по тому, что парень до сих пор лежал на полу, досталось ему не слабо. -Идти сможешь?-Тихо спросила Жасмин. Луис открыл глаза и странно посмотрел на нее. -Чего?-Охрипшим голосом спросил парень. -Мы либо бежим сейчас либо огребаем оба.-Сказала Жасмин уже чуть громче.-На ноги встанешь? Луис зажмурился и кивнул. Жасмин подхватила его под руку и потянула вверх. С тихим стоном боли парень встал на ноги, но простоять на своих двоих не смог дольше секунды. Почти тут же он всем весом облокотился на Жасмин. Девушка охнула от неожиданности. -Ты точно сможешь идти?-Уточнила она. -Точно.-Ответил Луис. Жасмин потянула его за руку, и рванула из столовой так быстро, как только могла, имея балласт из парня на две головы выше ее и коллограм на пятнадцать тяжелее.