Согрей моё сердце

— Ну что, согрелись? Специально подал вам погорячее, чтобы уж наверняка перестали мёрзнуть. Дрожали оба, как тростинки на ветру… — но вдруг Такаги замолчал, а после медленно перевёл свой взгляд на Канао, будто что-то замышлял. Ей стало не по себе, — Особенно ты. Ты вообще была на ледышку похожа… — после старик совершенно не постеснялся ткнуть в неё пальцем, словно специально указывая застенчивой Канао на то, что речь шла именно о ней, — Кожа была вся синяя, закоченевшая… Тряслась от любого вздоха, но зато сейчас прям похорошела! Вся порозовела, взбодрилась, перестала дрожать, теперь настоящее загляденье!.. И Канао, поначалу, совершенно не понимала, должна ли была что-то на это ответить… Она могла молча принять это, как факт, лишь безэмоционально кивнув, но сейчас отчего-то не могла себя сдержать… Пожилой мужчина, который изначально казался ей крайне странным, вдруг ни с того, ни с сего теперь делал ей комплименты, на которые та реагировала лёгкой краснотой щёк и частым дыханием… — …вы слишком сильно меня нахваливаете, — наконец, робким голосом прошептала она, боясь поднять глаз на присутствующих. Канао упорно продолжала смотреть на свои ладони, словно видела в них что-то занятное и не переставала вспоминать недавние слова старика, поразившие её до глубины души… «Похорошела», «Настоящее загляденье»… — Ну, как знаешь, — тогда скучающе пробормотал мужчина, пожав плечами, — Я всего лишь говорю то, что вижу, а ты, похоже, просто не болтлива… А может, я не попал под нужное настроение? Тогда Канао окончательно вспыхнула и даже нашла в себе силы отвернуться, пряча от всех своё милое личико… и Танджиро, до этого молчавший, окончательно убедился, что терпеть ей стало невыносимо. Он знал — Канао была другой, сдержанной, не выдерживала такой огромной похвал, и потому сам он лишний раз на неё не давил, даже если уж очень хотел чем-то поощрить или похвалить… И вот, уж было, юноша уже раскрыл свой рот и хотел приостановить старика, как вдруг незамолкающий Такаги опередил его, так и не позволив сказать желаемого: — Повезло тебе с невестой. Молчит так, что и скандалов никаких в доме не будет, — после мужчина снова залился громким, хрипловатым смехом, — Даже немного завидно… а моя вот шумная была… И эти слова отозвались в них, точно удар током. Танджиро как сидел с раскрытым ртом, так с ним сидеть и остался, отказываясь верить своим ушам… Ничто и никогда его ещё так сильно не удивляло, как это резкое, и при этом весьма уверенное заявление… Потом из его груди вырвался нервный смешок, а затем ещё один, и ещё… Юноша смеялся, сам того не контролируя, и делал это не потому, что ему так хотелось, а из-за того, что никак иначе реагировать на это не получалось, не говоря о Канао, которой теперь и вовсе хотелось провалиться сквозь землю. Более того, девушка случайно чуть не подавилась воздухом, когда только-только услышала! — Прошу прощения, господин, но вы явно ошибаетесь, — тогда низким тоном произнёс Танджиро с уже более спокойным лицом, чем прежде, однако местами до сих пор боролся с глупой нервной улыбкой… — Мы не помолвлены… просто вдвоём выполняем свою работу… не более, — теперь ему было даже стыдно. Возможно от того, что он сам давно понимал понимал — Канао значит для него намного больше, чем может показаться… И чувства эти взращивались в его сердце с каждым днём, какой он проводил рядом с ней… Она ничего не отвечала. — А-а, так вы просто напарники?! — казалось, старику с трудом в это верилось. Широко раскрыв глаза, мужчина чувствовал, как его брови быстро поднимались вверх и замирали от удивления. Мужчина просто не мог смириться с тем, что так сильно ошибся, ведь их глаза при каждой встрече буквально признаются друг другу в любви… — Виноват!.. Подумал, что вы так близки… поторопился… — Да… Ничего страшного!.. Не берите в голову… — теперь отмахивался Танджиро с виноватым лицом, — Такой пустяк… А Цуюри до сих пор молчала и, едва дыша, вновь замкнулась в себе, целиком уйдя в пучину своих мыслей: «если нас умудрились перепутать с влюблёнными и даже помолвленными, может ли это означать, что со стороны общение выглядит так странно?.. Или всё это лишь глупая шутка?..» — Пустяк пустяком, но мой глаз за столько лет меня ещё никогда не подводил, и потому я никогда прежде не ошибался… — неспешно продолжал мужчина, теперь разочарованно качая головой. Вид его лица отчего-то стал твёрд и холоден, — До тех пор, как ушёл в горы, жил я в маленьком городишке и с детства прослыл, мол, смотрю на всех и вижу, что с кем будет… Но не всё, разумеется, а только самое важное, будь то состояние, смерть, брак… А людишки у нас суеверные, с чего-то поверили в эту несусветную дрянь и постоянно спрашивали: «что будет со мной?», а когда я отвечал, то начинали либо рыдать, либо радоваться так, что забывались до беспамятства… Сам я ни во что не верил и говорил лишь то, что сердцем чувствовал, а потом диву давался, что те, кому я когда-то бред наплёл благодарили меня, приговаривая: «видит Будда, очи у него божьи, самим богом к нам послан»… Так я и жил… Потом стал денег за свои «рассказы» просить когда осознал, что да как… женился, умерла жена от горячки, потом ещё несколько лет прошло, потом всё надело и я в горы ушёл, лишь бы век свой дожить в покое… — казалось, больше этот рассказ не вызывал у старика никаких чувств. Он был совершенно спокоен, как и прежде… даже при рассказе об убийстве девушки был куда эмоциональнее!.. Но обоих не покидало странное чувство, словно когда-то это приносило старику немало боли… и тем не менее, продолжали завороженно слушать, — Верю ли я в эту чепуху? Уже и сам не знаю. Тех, кто говорил, что всё правда было столько, что я давно запутался в этом омуте — шарлатан я или взаправду людей насквозь вижу? — его неторопливая речь звучало двойственно, сеяла множество сомнений и заставляла сомневаться не только самого старика, но и его гостей, — Так что тут уже сам решай, Танджиро Камадо, верить в эти «сказки» или нет. Если я сказал, что суждено вам быть вместе, то так тому и быть… ежели не так, значит растерял я весь свой дар, — на этом Такаги закончил. «То так тому и быть»… эти слова ещё долго звучали в голове обоих странным эхом… Тогда Танджиро на полном серьёзе задумался над его рассказом о своей жизни и над теми словами, от которых замирало его сердце… и всё же, почему-то ему хотелось в это верить. Хотелось верить в то, что сейчас взаправду казалось лишь какой-то сказкой, ведь для него нет будущего, если в нём не будет Незуко, его друзей и… Канао. А она, в свою очередь, теперь ещё больше была сосредоточена на своих мыслях и даже терялась в них. Танджиро — её единственный свет, в будущем она его невеста… В голове и без того творилась такая каша, а старикашка, вдобавок, вдруг стал пророчить её будущее… разум вскипал, отдаваясь жгучей болью в висках! — Ну, знаете, господин… — наконец, заговорил Камадо после продолжительной тишины, подняв голову, — Я предпочитаю не заглядывать судьбе в глаза. Пускай всё идёт своим чередом, и я уверен, что со временем всё само встанет на свои места… И я уверен, что Канао считает так же… — на её имени голос заметно смягчился, стал плавнее. В то же мгновение Танджиро снова посмотрел на неё такими глазами, словно хотел что-то ими сказать… что-то понятное только ей одной, а после неспешно приобнял за плечи… И она, почувствовав на себе его руки, словно выдохнула всё то напряжение, какое так долго держала в груди… Ей было незачем зацикливаться на том, что может и не случиться, и оттого Канао стала расслабленней, отпустила этот груз… В отличие от многих остальных, девушка не жила будущем, а пребывала в настоящем, где прямо сейчас рядом с ней был Танджиро, где они были сыты и безумно хотели спать… — Тут уже дело ваше, верить в это или нет, — после Такаги и сам ненадолго замолк, а после словно о чём-то резко сообразил… — Вы мне лучше вот что скажите… может быть, хотите передохнуть? — Передохнуть? — тотчас непонимающе переспросил Камадо и, явно отвлёкшись, вопросительно прищурился, — А мне казалось, что мы и щас отдыхаем… разве нет? Тогда Такаги уточнил: — Может, кто-то хотел бы поспать, прилечь… — продолжал мужчина своё перечисление, при этом активно жестикулируя рукой и загибая пальцы при упоминании каждого возможного варианта, — Я об этом… Глаза юноши в то же мгновение загорелись от удивления. Он не верил своим ушам: «поспать», «прилечь» — о таком уж точно можно было только мечтать! Даже Канао воспряла духом. — О-о, теперь понял! — радостно воскликнул Танджиро без тени всякого сомнения, а после аж порозовел, — Премного благодарен, господин Такаги!.. Вы так много делаете для каких-то путников вроде нас, даже немного совестно… — Оставь это, как только у тебя ещё хватает сил со своим извечным «спасибо… — юноша словно забылся, что старика это раздражало… — Вместо этого дело говори: хочешь или нет?.. Тогда Танджиро, недолго думая, быстро ответил: — Я бы не отказался, господин. Только… позвольте кое-что узнать… — отдых отдыхом, но нечто странное уж очень его интересовало, так что он не мог не спросить, — Вы хотите, чтобы мы отдыхали здесь, прямо при вас?.. Иногда казалось, что ответ был и без того очевиден, но ему было безумно важно это знать… Настолько важно, что их лица на пару приобрели нетерпеливый вид. И девушка, к тому же, ещё немного напряглась. Для неё эта тема была особенно трепетной… — Что ты, конечно нет! Я ещё не настолько из ума выжил, чтобы сидеть и часами смотреть на спящих людей… — тогда громко заявил старик аж закашлявшись от удивления, — Дверь видите? — Такаги незамедлительно указал пальцем на неё пальцем, — Там ещё одна свободная комната, в которой никто не живёт уже много лет… Именно там я и предлагаю вам отдохнуть. И теперь, когда всё стало ясно, на смену нетерпению пришло облегчение. Особенно легко чувствовала себя Канао. Словно камни спали с плеч, когда та поняла, что не будет отдыхать под пристальным взглядом старика… не самое приятное. — Это же замечательно! Огромное вам спасибо!.. — он снова забылся, но сейчас ему не было до этого дела. Его радости не было придела! Теперь он точно решился, что заплатит доброму старику за ночлег, — Ну а ты как, Канао? Хотела бы прилечь? — теперь в тоне его голоса слышалось небольшое беспокойство и волнение, тесно переплетающееся с заботой. — Если кому-то из вас всё же не приспичило придремать, то можете остаться здесь, не возражаю, — быстро вставил парочку своих слов Такаги между делом, пока Канао всё ещё раздумывала над ответом. Хотя старик и без того был уверен: оба слягут одновременно, дай только повод, — Я итак почти не сплю, так что всё равно… Хотя любой бы на вашем месте предпочёл бы закрытое пространство, я прав? И вот, торопливым взглядом оглядев сначала Танджиро, а потом и старика, Канао будто думала, на чей вопрос ответить в первую очередь… — Да, господин… — обращалась она к Такаги, — Хотелось бы… — прозвучало для Танджиро. Её голос был робок, еле слышен. Старику понадобилось некоторое время, чтобы её понять, а вот юноша всё понял сразу, и потому быстро ей кивнул с добродушной улыбкой на лице. Теперь мысли и желания Танджиро окончательно сводились лишь к одному: как можно скорее предоставить себе и ей покой вместе с отдыхом. Им всё равно придётся уйти с восходом солнца, чтобы как можно скорее поспеть к поместью бабочки, так что отдохнуть получится всего, от силы, около двух или трёх часов, но даже столь которое время сейчас было на вес золота. — Ну, что ж… в таком случае… — медленно, чуть кряхтя снова заговорил старик, для разогрева хлопнул себя по коленкам, после чего попытался встать. Ему требовалось подыскать парочку запасных футонов, чтобы уложить гостей отдыхать и не класть их на холодный пол… И Танджиро, наблюдая за покачивающимся мужчиной, уж было, снова чуть не изъявил инициативу помочь ему, но в самый последний момент, когда даже раскрыл рот, опомнился и предпочёл держать язык за зубами, вместо этого лишь спросив: — Что вы делаете, господин? А старик, тем временем, уже успел подойти к большому деревянному шкафчику, затем со скрипом открыл его дверцу и тут же закашлялся. Должно быть, там было настолько пыльно, что лишний раз это место лучше не заглядывать, но уже было поздно… — Да так… Нужно футоны для вас подыскать… не станете же вы прямо на полу лежать? Холодно и твёрдо это, — продолжал мужчина, пока среди кучи всякого давно ненужного ему барахла глазами искал запасные свёрнутые футоны… — Ну… да, неприятно, согласен. Боюсь, что в зиму от такого и простудиться можно… — Можно, если очень захотеть… — произнёс он, и наконец, не без усилий, вытащил залежавшийся матрас с вложенной внутрь подушкой, а потом отчего-то замер в недоумении… Танджиро насторожился. Глядя на растерянное лицо старика, он понимал — что-то явно было не так, пошло не по плану… И Канао, наблюдающую со стороны, теперь тоже не покидало странное чувство. Помимо мыслей о том, что будь на месте старикашки Аой, то для пыли уже бы давно места не нашлось, ей с чего-то показалось, что об отдыхе можно было забыть… — Что-то не так, господин Такаги?.. — тогда обеспокоенно спросил Танджиро, чуть наклоняясь вперёд… внутренне он опасался худшего: «Неужто постельное прогнило? В ткани завелись клопы?..» — Футон у меня один… — нехотя отвечал мужчина пониженным тоном, почти что шептал, опустив свой взгляд в пол так, словно в чём-то провинился… могло показаться, что старику было даже стыдно из-за такой неожиданности. Тогда Камадо слегка прищурился, взглянув на старика непонимающим взглядом. — К чему вы клоните, господин?.. — в какой-то степени тембр голоса Такаги даже пугал его… И без того расстроенного старика раздражали эти глупые вопросы… будто бы Камадо не понимал, в чём было дело! А вот Канао уже всё поняла, и потому лишь расстроенно вздыхала. В целом, именно этого она и ожидала. — К тому, что футон у меня всего один, а вас двое, так?.. — резко буркнул он, раздражаясь уже не от его непонимания, а от собственной оплошности, — Вы же не единое целое, пораскинь головой!.. И до него, наконец, дошло… Теперь-то и Танджиро понял, в чём заключалась причина расстройств старика, но всё равно продолжал глядеть на него так, будто до сих пор на что-то надеялся, наивно хлопая глазами… — Понял… — затем он медленно ему кивнул, как бы принимая неизбежное. Только что все его надежды хоть ненадолго сомкнуть глаза рассыпались в прах, раз уж футон был один… И то, кому он достанется уже итак было очевидно. Без всяких зазорных мыслей юноша уступит своё место Канао и глазом не моргнув. А если она станет настаивать на обратном, зная её характер, то тот будет твёрдо стоять на своём, не слушая, — Футон один, а нас двое… Канао теперь, кажется, снова заметно забеспокоилась и занервничала так, что довела себя до полного напряжения всех мышц в теле и разума в том числе. Вот беда-то! Спальный футон всего один, но они оба такие уставшие, что хоть щас бы уже легли… — И что… что же нам делать?.. — растерянно спрашивала она, пока пыталась придумать, как будет делить единственный спальник с Танджиро… Иногда ей казалось, что все его слова, сказанные на этот счёт, уже начинали звенеть эхом в её голове, — Может быть, можно придумать какую-то альтернативу?.. — О какой альтернативе ты говоришь?.. — снова буркнул Такаги в ответ, резко повернувшись в её сторону, — Я живу в бедности, почти без денег… разве я могу предложить тебе что-то ещё?.. Не задавай глупых вопросов, сама же всё видишь. От услышанного та дёрнулась, как от лёгкого испуга. Вроде бы не страшно, а сердце всё равно бежит… Действительно, о какой альтернативе могла идти речь, когда из-за метели и отдалённости те буквально были отрезаны от внешнего мира? И чем она только думала, когда спрашивала?.. Теперь душу Цуюри заполонило далеко не самое приятное чувство стыда, а сама девушка, на вид, даже слегка осунулась. — Простите… — на большее она не была способна. Такаги же не услышал её слов. Более, того, старик даже не понял, что она что-то говорила и потому продолжил некогда начатое с серьёзным видом: — Есть только три варианта… а какой вам больше нравится, решайте сами: первое — никто из вас не ложится, оставаясь здесь. Второе — отдыхает тот, кому это нужнее, ну а третье… — посреди непрекращающихся слов мужчина вдруг замолк, словно в чём-то сомневался и оттого скривился, — Понятия не имею, как, но вы разделите эти тряпку между собой и, дай бог, уместитесь на ней вдвоём. Больше мне нечего предложить, так что решайте, а я пока пойду… расстелю для вас этот несчастный футон, а то мало ли. И сразу после старик скрылся со свёрнутым футоном в руках в соседней комнате, из которой сразу же повеяло холодом, перед этим захватив с собой старый подсвечник, на котором свеча ещё не выгорела до тла… Впервые за продолжительное время Танджиро и Канао снова остались наедине… Такаги специально ушёл в другую комнату, чтобы не только подготовить спальное место, как подобает хорошему хозяину, но и чтобы дать им двоим всё обдумать… Всё-таки, спать вдвоём на одном футоне — весьма резкое заявление, но выбора у них не было… Однако Танджиро, кажется, всё равно был настроен решительно, а вот Канао рассуждала иначе… Нечто подобное просто не укладывалось у неё в голове, и оттого девушка себе места не находила. Спать рядом с Танджиро? На одном футоне? Уму непостижимо!.. Шинобу бы убила, если б узнала!.. Так… оба молчали, всё ещё глядя вслед ушедшему старику, пока Танджиро не нашёл в себе силы заговорить первым: — Что думаешь, Канао? — прозвучало необычайно спокойно. Он не был сосредоточен ни на чём другом, и потому даже его лицо сейчас не выражало никаких эмоций, что было для него странно. И она, услышав своё имя снова, поёжилась, словно устала сидеть, а после выдохнула. В ней боролись две стороны: одна была за, а другая против, и к какой метнуться девушка не знала… на душе было тяжко. — На самом деле… я не знаю… Всё это так странно… — не без грусти отвечала она, опуская взгляд в пол. Ей так сложно было решиться на какой-либо из вариантов… Почему всё должно зависеть от неё? Почему ей больше не всё равно, как было когда-то?.. — Странно, согласен, но нам некуда деваться, раз уж футон всего один… — со стороны могло показаться, будто всё в один миг перестало его волновать, но это не так. Танджиро тоже, как и Канао, мучился от раздумий, — Нужно что-то решить, причём как можно скорее, а то ты уже едва держишься… Того гляди, снова упадёшь без сознания, как это было по дороге… И тогда Танджиро легонько придвинулся к ней, снова обхватил руками её плечи. По ощущениям, прикосновения его были мягче самого пуха… — Ах… нет… нет… — бубнила себе под нос растерянная Канао, до последнего с ним не соглашаясь, — Нет… тебе кажется… я не хочу… — ощущение его рук на спине и плечах сбивало с толку. Это было подобно чему-то мягкому, приятному, в какой-то мере даже щекотало. Казалось, что Танджиро нарочно её убаюкивал, и она, как назло, поддавалась… Цуюри тут же одолела зевота, а взгляд сделался сонным и пустым… — Ну вот, а говорила, что не хочешь, — еле слышно посмеиваясь над её словами, которые звучали ничуть неубедительно, Танджиро аккуратно облокотил голову Канао на своё плечо и позволил ей придремать… а она снова не противилась, — Вот-вот заснёшь. И он был прав. Дай ей только возможность — Канао тут же заснёт самым крепким сном даже на холодном твёрдом полу. Держаться в сознании становилось всё труднее и труднее, особенно когда он был рядом, и когда его нежные руки мягко её поглаживали… По ощущениям Танджиро был таким горячим, что ей невольно хотелось прикоснуться к нему в ответ, обнять за шею, коснуться волос и щёк, заглянуть в глаза и прошептать, что дороже его нет никого… — Неправда… Я ещё полна сил. — Не придумывай, Канао, — тихо возражал он, мягко улыбаясь, и нежно глядел на ту, кого любил всем сердцем. В его глазах гигантским бликом отражалась вся его забота и любовь, и это были совершенно иные чувства от тех, какие тот испытывал к Незуко. Эта любовь была другая, более чувственная… — Я же всё прекрасно вижу. Да и к тому же, пахнешь ты сильной усталостью, ничуть не бодростью. В ответ на это Канао не смогла придумать ничего дельного, и потому просто слегка прикрыла свои глаза, тяжело вздохнув. От него ничего не скрыть, хотя она и не пыталась. И тогда юноша мягко коснулся кончиками пальцев её головы, будто проверял, не задремала ли… В один миг Канао стала так податлива, что, казалось, и вовсе перестала всё чувствовать… а Танджиро больше не мог остановиться. Аккуратно, но не менее нежно Камадо гладил её по чёрным, слегка растрёпанным волосам, а они ему в ответ отливали оранжеватым, тусклым блеском горящего очага… Он глядел на её усталое, ныне спокойное лицо и не мог им налюбоваться. Оно было прекрасно. Каждый дюйм её бледноватой кожи был гладок и красив; чёрные, похожие на веер ресницы беспокойно подрагивали под влиянием первых снов, а мягкие и тонкие губы невольно манили к себе жгучим соблазном, и этот соблазн его покорял… Тогда все его мысли смешались в одну, а разум словно стал туманным и расплывчатым. Танджиро вмиг позабыл, о чём думал, чего хотел… Перед глазами всё померло, перестал быть виден свет очага, и среди этого пелены осталась только одна Канао… Теперь им движило только одно единственное желание, мгновенно одурманившее… И он медленно склонился к ней, к её лицу, горячо и тяжело дыша, но после вдруг замер, будто в испуге. Ещё бы совсем чуть-чуть, и Танджиро бы точно поцеловал её, но… в один момент почему-то остановился, словно что-то внутри него противилось, не позволяло переступить черту… И этим чем-то был странный, давно терзающий его душу вопрос: «Кто он для неё? Напарник, друг, нечто большее?..» Иногда казалось, что и сам юноша терялся в своих чувствах, ведь это было для него так ново, так сложно… И тогда он отстранился, разочарованно вздохнув, поморщился и мотнул головой, словно ему от самого себя вмиг стало противно… — Не знаю, слышишь ли ты меня, но я категорически отказываюсь от всех вариантов, где тебе придётся бодрствовать, — затем прошептал Танджиро ей на ухо. В его голосе всё ещё слышались нотки отчаяния, и даже если бы она могла их расслышать, то вряд ли бы поняла, что послужило причиной… Впрочем, его голос звучал для неё каким-то невнятным эхом, доносившемся со всех сторон и одновременно из ниоткуда. Канао всё глубже и глубже погружалась в пучину сна, так что в ответ промычала что-то невнятное: — М-м-м… От услышанного глаза его раскрылись шире, а сердце словно пропустило удар: — Ты слышала меня, Канао?.. — следом взволнованно переспросил он, чуть её встряхнув, но зря беспокоился. В таком-то состоянии, в каком находилась она, Цуюри навряд ли восприняла его слова всерьёз… — Значит, придётся решить за тебя, да?.. Пусть всё ещё в несколько расстроенных и смущённых чувствах, невольно Танджиро снова улыбнулся Канао своей маленькой улыбкой, прикрывая глаза. Он понял, что больше не получит от неё никакого ответа даже в виде тихого невнятного мычания. Канао, как ни в чём не бывало, продолжала тихо сопеть у него на плече, напрочь позабыв о том, где находилась и что делала до этого… Тогда Танджиро снова нежно провёл ладонью по её голове, приобнимая так, словно желал спрятать её от всего мира и сохранить её покой. — Впервые вижу, как ты спишь… Прости, что смотрю на это… — продолжал Танджиро свой томный монолог с некоторым чувством вины в голосе, — Но у меня нет выбора, так что если ты и чувствуешь это, то просто пойми, что мне некуда деться… Уж было, только-только успел прошептать он, как вдруг дверь соседней комнаты громким хлопком отворилась, а уже в следующее мгновение оттуда показался теперь отчего-то гордый старик. А Камадо, кажется, был настолько погружен в свои мысли, что даже не услышал звук приближающихся шагов, впоследствии чего вздрогнул от испуга. Тогда Танджиро резким движением повернул голову в сторону появившегося Такаги и ошарашенно взглянул на него, а потом и на спящую Канао… Она по-прежнему спала. Громкий старик не разбудил её, и юноша с облегчением выдохнул. Теперь и Такаги вмиг переменился, замер с искренним недоумением на лице. Он всё никак не мог понять, что же такого успело случиться за три, или, может, пять минут, пока тот разбирался с футоном… Казалось бы, старик отсутствовал всего пару минут, но чувствовал, будто прошла целая вечность. Мужчина был крайне удивлён и не менее напуган, когда увидел, что девчонка теперь почти что лежала на Танджиро, в то время как во время его ухода сидела с ним рядом и даже что-то говорила… — Что это с ней такое?.. — не постеснялся спросить он, намеренно сделав свой голос тише, — Отравилась иль прикимарила?.. — Спит, господин Такаги… — прошептал Камадо в ответ, не отрывая от неё глаз, и после медленно приложил указательный палец к своим губам, показывая, что следовало быть тише… Старик же тогда так и не расслышал, что тот ответил ему юноша, но всё понял по его губам, а когда увидел особый жест, то ещё раз убедился в правоте своих мыслей — Канао и вправду умудрилась уснуть за какие-то считанные мгновения… На его памяти даже младенцы никогда не засыпали так быстро…