Вер/сти

Маленький кулачок постучался в деревянную дверь. Это значило, что необходимо убрать с лица все эмоции и сказать тихое: «Заходи». Нежная улыбка на лице закрывает всю боль, но маленькие дети, к сожалению, даже сквозь маску чувствуют истинное состояние души. — Что такое, малыш? – пальцами Хёнджинни вытерла остатки слёз с щеки. — Кошмар снова приснился? — Мамочка, – пятилетний ребёнок подбежал к матери и положил руки на её колени, — ты плакала? — Зачем мне плакать? – женщина погладила сына по кудрявым чёрным волосам. — Просто что-то в глаз попало. Так бывает. — Можно я сегодня посплю с тобой? – Чан опустил голову вниз, будто боялся получить отказ. — Мне одному страшно.. — Конечно, сыночек, – нестерпимо больно осознавать, что причиной этого страха стал родной отец ребёнка. Разве такой должна быть семья? — Ложись на кровать, я сейчас приду. Мальчик, кивнув головой, запрыгнул на кровать и стал ожидать мать. Хёнджинни отправилась на кухню за очередной дозой успокоительного — сердце болело от бесконечных переживаний, и таблетки в бутыльке раз за разом уменьшались. Налив воды в стакан, женщина высыпала пару белых таблеток в руку. — Прекрати, – голос старшего сына, Чанбина, заставил остановиться. В момент парень оказался рядом, чтобы отобрать ненавистные таблетки. — Ты делаешь себе только хуже. — Бинни, это не.. — Мам, ты зависима от них, – Бин говорил грозно, но тихо, чтобы младший брат не услышал этот разговор. — Посмотри на себя: мешки под глазами, потухший взгляд. Ты улыбку для Чана с трудом выдавливаешь. Хочешь дальше так продолжать? — Со мной всё нормально, – каждый раз повторяла она, что изрядно надоело ему. — Это просто.. привычка. Я избавлюсь от неё. Обещаю тебе, – той же слабой улыбкой наградила сына и погладила его по щеке. — Я постараюсь ради вас. — Старайся ради себя, – Чанбин отдёрнул руку матери и пошёл прочь. Его бесило, что мать не слушалась. Бесило, что она боялась подать на развод, аргументируя тем, что: «Мальчикам нужен папа». Только папе было глубоко до лампочки на состояние братьев. И если старший давно это понял, сдерживая себя при фальшивых проявлениях любви, то младший иногда тянулся до отцовского тепла. В этом возрасте ребёнок не поймёт, почему его папа проводит время с другой тётей и заставляет маму лить горькие слёзы. Ребёнок не видит полной картины. Женщина правда корила себя за слабость, но ничего не могла поделать — запила пару таблеток и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Ещё один день без мужа. Кажется, что весь календарь уже перечёркнут, но при любых обстоятельствах мама должна оставаться сильной. В спальне выключился свет, и Хёнджинни легла рядом с сыном. Мальчишка тут же прижался к матери, обнимая её за шею. — Мамочка, я очень люблю тебя, – прошептал он, чуть всхлипывая. — Пожалуйста, не бросай меня, как папа.. Она не ответила, лишь крепче прижала ребёнка к себе, сдерживая новый поток слёз, и едва слышно запела колыбельную. Колыбельная рассказывала о счастливой семье, где все жили в любви и заботе, помогали и поддерживали без злого умысла получить что-то взамен. В этой колыбельной цвёл красивый лес, в котором жило много волшебных существ и все они были друзьями. Жаль, что в жизни нет места сказкам. Чан заснул спустя пару минут, но Хёнджинни не решалась встать. Сон у младшего сына был чуткий. Почти каждую ночь мальчишке снился кошмар, как «что-то» забирает папу из дома. И почему-то у этого «что-то» было лицо тётушки Лино. Моментами тётя пугала своим резким поведением, но после смеялась, говоря: «Волчонок, ты испугался»? В этом вопросе не было насмешки — Лино хоть и холодный человек, но прекрасно понимала, что дети не имеют никакого отношения к разборкам взрослых состоявшихся людей. Сидя в гостиной с бутылкой красного вина, Хёнджинни услышала, как аккуратно открылась входная дверь. Сжав челюсть, женщина сделала вид, будто ничего не заметила, но определила по шагам, что домой вернулся точно не Чанбин. Мужчина подошёл сзади, мягко сжал плечи супруги и чмокнул её в макушку. — Привет, дорогая, – прошептал Джисон и провёл руками по плечам вниз. — Почему не спишь? «Дорогая». С данного слова всё понеслось не в том направлении. С «дорогая» Хан Джисон сделал предложение 20 лет назад. С «дорогая» муж встречал жену с новорождённым Чанбином, которого пара усердно пыталась зачать три года. С «дорогая» он захотел завести с любимой женой второго ребёнка. С другой «дорогой» он сейчас проводит время. — Не спалось, – сделала глоток. — Ты спишь на диване. Не хочу, чтобы Чанни почувствовал её парфюм. — Дорогая, – на выдохе сказал Джисон, — что за глупости ты говоришь? Не узнаешь запах своего же парфюма? — И какой он? – развернувшись, спросила она, глядя на мужа. В уголках глаз начали скапливаться слёзы, но Хёнджинни держалась. — Какой запах у моего парфюма? Хан Джисон молчал, отвёл взгляд в сторону, вспоминая. — Вишня, – ответила она. — Запах вишни. — Запамятовал, – он почесал затылок. — Сама понимаешь, что на работе завал, да и бытовых дел.. — С которыми Лино помогает разбираться, да? Я устала от твоей лжи, Хан. Тебе плевать на меня, но подумай о наших детях. Чанбин не желает слышать даже твоего имени, пока Чан колеблется, но и до него тоже скоро дойдёт, что его папаша тот ещё подонок! – резко поставила бутылку на стеклянный стол, после чего по нему разбежались маленькие трещины. — Спокойной ночи.