Резонанс душ

      Резонанс душ невозможно описать словами. Лишь орудие и его владелец могут понять это; пробирающие по телу мурашки, дыхание, которое перехватывает, а потом, когда ты вдыхаешь вновь — вас дышит двое.       — О-о-о! Цзян Чэн! Какая крутотень!       — ПРИДУРОК!!! УВОРАЧИВАЙСЯ!!!       — Бу~у       Вэй Усянь с лёгкостью прогнул спину, уворачиваясь от цепких когтей. Коса в его руках, будто была продолжением руки и читала мысли. Цзян Чэн был вредной косой, которая могла неожиданно перевоплотиться человеком, когда раздражён. И Вэй Усянь был тем, кому это было только на руку. Вот и сейчас Цзян Чэн перевоплотился, обращая руку в лезвие и отрубая чужие ноги.       — Цзян Чэн!       — Да знаю я!       Цзян Чэн вновь обратился, с лёгкостью ложась в чужую руку. Лезвие засветилось алым, как и глаза Вэй Усяня, когда он шагнул вперёд с улыбкой.       Это было будоражущее чувство. Резонанс этот.

***

      — Кха!..       Цзян Чэн с холодностью смотрел на своего владельца. По его руке в форме лезвия стекала кровь.       Странно, но даже когда он хотел его убить, его вновь пробрала эта знакомая дрожь.       — Цзян… Чэн…       Вэй Усянь пошатнулся, приближаясь к обрыву скалы. Он был в отчаянии. Он был рад, что его коса это поняла во время резонанса и он был рад, что Цзян Чэн самолично нанёс ему рану.       Это цена жизни А-Ли…       — Ты!..              Глаза Цзян Чэна налились кровью. Несмотря на то, что знакомая рука не сжимала рукоять, он слышал, он чувствовал то, о чём думал Вэй Усянь.       И также как Вэй Усянь питал ненависть к себе сейчас, Цзян Чэн тоже ненавидел его.       Стоило Цзян Чэну только закрыть глаза — моргнуть — Вэй Усянь растворился. И лишь по тому, как его сердце на миг сбилось, а потом вернулось в норму — если бешеный ритм можно так назвать — Вэй Усянь мёртв.       Его владелец мёртв.       — Ха…       Ходит одна байка среди профессионалов. Если орудие теряет своего владельца — оно сходит с ума.       Цзян Чэн потерял Вэй Усяня.       Его родственную душу.       Цзян Чэн сошёл с ума.

***

      Цзян Ваньинь был бесхозной Косой Смерти. Нет, он называл это — «самодостаточный».       Его руки становились лезвием, которое защищало его племянника. Его неохочий до общения характер ранил хуже, чем порезы на теле. Серые, цепляющиеся на самом дне за жизнь глаза заставляли застыть на месте, будто к их шее приставлено оружие.       И Цзинь Лина он учил быть таким же:       — Ты не должен брать эту косу. Твои руки — твоё оружие.       — Нет! — ребёнок прижимал к себе несоразмерную для него косу с излишней нежностью. — Ты скрывал это… всхлип… эт-та коса… коса моего отца… это мама?       «А-Чэн»       Цзян Ваньинь нахмурился и отобрал у хнычущего ребёнка простенькую на вид косу, которая хранилась в самом недоступном месте, его комнате. Боль, не физическая, пронзила его, когда он вновь коснулся Цзян Яньли.       Она была в таком отчаянии, когда хотела защитить Вэй Усяня, что стала оружием. Навсегда.       — Больше не заходи в мою комнату.       — Цзюцзю!..       Тиск!       Он стиснул в руках косу, а потом, будто это придало ему сил, как когда его держала за руку сестра, успокаивая, он выдохнул. Присев на колено перед Цзинь Лином, он сказал:       — А-Ли… Твоя мама не хотела бы, чтобы ты использовал её. Ты должен найти «её» сам.       Когда ты был оружием, ты мог пойти по пути самодостаточности, или выбрать владельца, который умело направит твои действия и раскроет потенциал в полной мере. Цзян Ваньинь такогового потерял. Цзинь Лин ещё не нашёл, цепляясь за простую косу, которой никогда не стать настоящим оружием.       Мужчина прижал к себе плачущего ребёнка. Его руки были крепкими, а объятия болезненными, как бы он ни старался. Будто он был оружием даже сейчас.       — А-Лин, просто подожди и ты найдешь…       — Не ха-о-очу-у-у… ма-а-ам-а-а. всхлип!       Коса, что потеряла своего владельца — сходила с ума. Коса, что не нашла своего человека — не ведала успокаивающего тепла.       Могла ли коса существовать сама по себе?              — да.       Жить?       — нет.       Это то, чему учат с пелёнок. По крайней мере всех, кроме Цзян Ваньиня.

***

      — Ха… ха-ха-ах…       Тёплая кровь касалась металла, приятно стекая и согревая внутренний холод. Да, ему было так холодно… будто сердце не билось, будто больше не было той половинки, чьё биение он мог ощутить и подстроиться под него. Не было тепла и лёгкого успокаивающего движения пальцами, когда он злился, или чужого голоса, что звучал в его голове, ударяя набатом и в то же время проясняя собственные мысли.       Без владельца коса сходит с ума.       Коса Смерти Цзян Ваньинь сошёл с ума, обнажив лезвие против людей.       — Ха… ха-ха-ах… Вэй Усянь… ублюдок, ты не имеешь права говорить о сестре…       — Цзюцзю…       Дрог!       Кровь, что приятно грела изнутри, заливая собой разрушающую пустоту, постепенно стала вязкой. Знакомой. Это было так похоже на то, как его А-Ли истекала кровью, лёжа в его руках, прежде чем стать косой… Это был так похоже, похоже…       На мгновение его зрение прояснилось и он с ужасом промямлил:       — А-Лин…       Нет, он не хотел… он не мог навредить ему. Только не ему. Только не…       «Что я наделал?»       Лезвия, вырастающие на месте кожи, исчезали и появлялись. Из спины вырвался изогнутый диск, чтобы вернуться назад. Руки, покрытые кровью, меняли свою форму, не находя нужную. Его внутренности жгло от этого безумия, а взгляд затуманился.       Ему нужен был кто-то. Ему нужно было то ненавязчивое движение пальцами, чтобы успокоиться и прийти в себя.       «Цзян Ваньинь»       Чей-то голос раздался у него в голове. Мягкий, расслабляющий, совсем отличающийся от голосящего Вэй Усяня.       «Теперь всё хорошо»       «Теперь»…       Он не чувствовал той будоражащей дрожи, как от резонанса с Вэй Усянем. Нет, это было лишь успокоение, будто долго барахтаясь, он нашёл свою опору. Крепкую, которая не исчезнет как раньше.       И Коса Смерти, оружие, что превосходило другие и несло саму смерть, расцвело в руках нового владельца, которого он принял.       — Цзян Ваньинь, благодарю за положительный ответ.       Лезвие косы в руках насмешливо блеснуло, явив мужчину. Он бросил прожигающий взгляд, полный неприязни. Не хотел он заключать с кем-то новый контракт, особенно если это был кто-то из Ланей, тех ещё дотошных в воспитании оружия владельцев…       Просто он почувствовал тогда, что должен принять это контракт.       «Пока взаимно, Лань Сичэнь»       На губах Лань Сичэня расцвела улыбка. Его дядя ему не поверил, если бы тот сказал, что покорил самую вредную ещё с юношества косу, косу, что стала орудием самой смерти и почти достигла полной самодостаточности, проживя более четырнадцати лет без владельца…       Но так уж вышло, что Лани используют лишь лучшее оружие.       И Лань Сичэнь был лучшим владельцем, которому нужна была лучшая коса.       И пока он держит её в руке, не даст своему новому напарнику сойти с ума вновь.