Клуб по интересам

Я стою один неподалёку от преподавательской кафедры. Она, постукивая тростью, медленно нарезает вокруг меня круги. Выносить это со всей стойкостью получается на оценку "удовлетворительно". Взгляд то и дело блуждает от одной чёрно-белой фотографии до другой, медленно, уже раз сотый повторяя чужие даты рождения и смерти. — Вы, Адэр, поменяли химические реактивы, смешали их, в следствии чего сорвали мой урок, испортили мою одежду, испортили имущество приюта и навредили остальным воспитанникам. — её лакированные туфли постукивают о пол вместе с тростью. Остальные дети много раз пытались выяснить откуда у этой высокой с небольшой бледностью женщины хромота, но все попытки оказались провальными. В прочем, как и мои. — Всё верно? — она останавливается напротив меня. И я не выдерживаю — отвожу взгляд. Да, я строил разного рода планы, чтобы довести её, чтобы она уволилась и ушла, как остальные учителя. Но я не думал, что сейчас всё зайдёт настолько далеко. — Да, всё верно, мадам Ребекка. — я держу спину и голову прямо, стараюсь, чтобы голос не дрожал. — С ними всё?.. — спотыкаюсь о слово, замолкаю. — Хорошо? — мой взгляд с мольбой смотрит на неё. — Пара царапин. — она кивает, а я выдыхаю. Признаться, я очень испугался, когда произошёл небольшой взрыв, от которого осколки битого стекла полетели в моих ребят. Я вздрогнул от воспоминаний, отвёл взгляд от внимательных цвета морской глубины глаз. — Господин Директор оставил за мной право выбирать и осуществлять наказание. — её негромкий спокойный голос рекой проникал в мои уши. — И я приняла решение, что ваше наказание будет состоять в следующем, — она будто нарочно выдержала паузу. Я замер, даже дышать перестал. — Порка розгами по ягодицам. — внимательный чужой взгляд прошёлся по мне. А я наконец выдохнул. Это не такое страшное, учитывая мою репутацию хулигана, наказание. — Согласны ли вы с этим решением? — Да, согласен. — кивок, на мой взгляд, вышел слишком быстрым, резким. Но я ничего не мог с собой поделать. Здесь я действительно виноват и признаю это. — Тогда оголяйтесь и устраивайтесь. — она кивнула в сторону лавки. И я, шумно выдыхая, неспеша направился к ней. — Ударов будет двадцать пять. — я не видел, но знал, что сейчас она прокручивает в пальцах тонкие прутья, выбирая нужный. Я молча кивнул, наверняка не зная видит ли она мой жест, но мне казалось, что видит. Она всё всегда видит. Я расслабился, вытянулся на лавке. — "Не в первый и не в последний. Я справлюсь." — мысленно подбадривая себя, прикрыл глаза. Но от первого же удара я распахнул их, с губ сорвался ещё недоумённый вскрик. — О-один! — немного запоздало воскликнул я, широко распахнутыми глазами глядя перед собой. Как у такой хрупкой и болезной на вид женщины такая тяжёлая рука?! — Не считайте, — её спокойный тон сейчас отчего-то вызвал во мне мурашки. — Счёт мешает сосредоточиться на мыслях, внутренних и внешних ощущениях. — произносит она и снова опускает розгу. Я вновь вскрикиваю и кусаю кулак. Порка приостанавливается. — У вас нет с собой платка, Адэр? — негромко спрашивает мадам Ребекка. Я качаю головой. У меня в принципе нет платка. Но говорить ей об этом необязательно. Раздаётся шорох её одежды. А после перед моим лицом возникает белый чистый даже на вид платок. — Кусайте его, а не руки. — всё также негромко и спокойно произносит она. Я осторожно прикусываю самый кончик. Нос приятно щекотал запах стирки. Удары я действительно не считал, но и, признаться, не думал ни о чём кроме того, что мне больно. Эту порку ни с чем нельзя было сравнить, даже порка от директора тростью за все мои выходки казалась не такой уж и болезненной. Хотя так, наверное, со всеми порками. Каждая новая всегда ощущается ярче, чем прошлая. Я кричал, вздрагивал, но лежал на месте. Однако, в какой-то момент, не удержавшись, потянул руки назад, коснулся пальцами вспухших полос, провёл. Мадам Ребекка не мешала мне, не кричала на меня и вообще никак не реагировала, видимо, ожидая, когда я успокоюсь. Я убрал руки, посмотрел на них, ожидая увидеть кровь — до того мне было больно. Но нет, ладони остались чистыми. Я выдохнул, расслабился. — Простите, мадам Ребекка, продолжайте, пожалуйста. — негромко произнёс я. Новый удар тут же обжёг мои ягодицы. Не знаю в какой момент я начал думать о своём поведении, но я думал. И выводы мои мне не нравились. Очень. Потому что по ним выходило, что мадам Ребекка женщина неплохая, можно даже сказать хорошая. Учитель она тоже неплохой и рассказывает интересно, а ещё терпеливо объясняет непонятное. А я в этих выводах неблагодарный хулиган и место мне на лавке. Эти мысли неприятно обжигали самолюбие. И я бы наверняка разозлился или насупился, но не сейчас. Сейчас я ревел в открытую и громко всхлипывал и шмыгал носом. Белый платок учителя пропитался моей слюной и слезами. Стало стыдно. Сначала испортил этим взрывом её одежду, оставив на ней следы копоти и прожжёные дырки, а сейчас ещё и платок. От этого слёзы потекли с новой силой и к ним прибавились сопли. В моей голове даже появилась мысль украсть этот платок, чтобы не возвращать ей его таким грязным. Я так увлёкся рыданиями, что не сразу услышал её слова. — Наказание закончено. Можете немного отдохнуть и одеваться. Позволив себе небольшой отдых, я поднялся, кое-как натянул штаны и бельё. Зашипел от боли, чувствуя как по щекам скатываются крупные слёзы. Утерев их рукавом, я посмотрел на учителя. Она стояла ко мне спиной. Её чёрные короткие волосы завивались на кончиках и на них танцевало солнце. От этого мне от чего-то стало грустно и стыдно. Я несмело сделал несколько шагов к ней, шмыгнул носом. — Используйте платок, который я вам дала. — от чего-то её негромкий тон я воспринял, как наставнический. Как если бы она была моей... Матерью. В груди что-то защемило, я закусил нижнюю губу, шмыгнул носом и послушно, хоть и со стыдом, использовал платок. Неловко скомкал его, спрятал в карман брюк. — Можете оставить его себе. — она поворачивается ко мне лицом, смотрит долго, внимательно. — Мадам Ребекка, — зову её тихо. — Простите меня, пожалуйста. Мне очень стыдно за своё поведение. — я отвожу взгляд, смотрю на её туфли. От чего-то вспоминаю как при первой встрече плюнул на них, надеясь сорвать урок. Но она невозмутимо вытерла обувь салфеткой, выбросила её в корзину, выставила на стол непонятные мне приборы, показывала опыты, а после допустила весь класс кроме меня. Я тогда очень разозлился и обиделся и на неё, и на себя. — Простите. — повторяю я, не находя в себе мужество посмотреть ей в глаза. Туфли медленно, под стук трости, приблизились ко мне. Тёплая ладонь ложится на мой затылок. И я с широко распахнутыми от удивления глазами осознаю себя уткнутым в чужую одежду. Шмыгную носом, не зная как мне себя вести. — Я прощаю вас, Адэр. — она поглаживает меня по голове. Никто никогда не делал этого в приюте. И мне от этого стало так... В общем я снова разревелся. Она дала мне успокоиться. Я закашлялся, прикрывая рот изгибом локтя. — Спасибо, мадам Ребекка. — я говорю шёпотом, поднимаю глаза и вижу её улыбку. Никогда ещё никто из воспитанников не видел её улыбки! А я увидел! И от этого, признаться, я почувствовал себя таким значимым в тот момент. Мы отстраняемся, к моему сожалению. Уходить сейчас мне не хотелось. — Не забудьте выучить уроки на завтра. — произносит она. — Я настояла, чтобы вас не отстраняли от занятий. — Я не понимаю заданную тему. — уныло произношу я, хотя в груди моё сердце стучит как бешеное. — "Пожалуйста, пусть она разрешит остаться." — мысленно молю я. — Что ж, — мадам Ребекка не спеша идёт к своему столу. — Достаньте тетрадь и учебник из шкафа. И я готов прыгать от радости, но не прыгаю. Задница болит так, что я не хочу её напрягать. — Присаживайтесь. — произносит она, поменяв стулья. Я недоумённо стою с учебником и тетрадью, смотрю на удобный даже на вид, обшитый чем-то мягким стул. — Присаживайтесь. — повторяет мадам Ребекка, усаживаясь на простой деревянный стул, предназначенный для учеников. От этого жеста к глазам вновь подступают слёзы. Я кладу на парту тетрадь и учебник, поворачиваюсь к ней, медленно подхожу, обходя стол, он напротив моей парты. В тот момент я до конца не знал, что делаю. Мне просто стало так невыносимо, что я решил — будь что будет. Я выдохнул и обнял её за шею, пряча лицо в чужое плечо. Сейчас, когда она сидит, а я стою, я дотягиваюсь и могу это сделать. Секунда, вторая и меня обнимают в ответ. Её ладони приятно ощущаются на моей спине. И от неё приятно пахнет. Не так как пахнет от чужих людей, а чем-то своим, пусть и никто из приютских не может позволить себе духи с цветочным запахом. — Ты прощён, Адэр. — негромко повторяет она, впервые обращаясь к кому-то на "ты". — Вы настоящий учитель, мадам Ребекка. — тихо говорю я. — Не уходите, пожалуйста. У вас очень интересные уроки и вы... — я давлюсь то ли слезами, то ли словами. — Очень замечательный и хороший человек. — наконец выговариваю я, сглатывая солёные капли. — Не уйду, — так же тихо произносит она. — Я же учитель-репейник. — в голосе звучит усмешка. А я краснею. Потому что это самое мягкое прозвище, которое мы придумали ей. — Извините. — бормочу я. — Извиняю. — она вновь гладит меня по голове. Боже, как приятны эти прикосновения! — Пойдём я объясню непонятные темы. — учитель отстраняется, встаёт со своего места и усаживается за ту парту, на которой я оставил свои вещи. — Да, учитель. — киваю я и осторожно усаживаюсь рядом. Этот урок я не забуду.