To remember you...

Одни говорят, что судьба предопределена. Другие, что в жизни всё зависит только от тебя — прожить её в вечном поиске, счастье и любви или сожалениях и страданиях. Но Чан бы не согласился ни с одним из этих утверждений. Он считал, что они существовали не по отдельности, а вытекали друг из друга. Подтверждение тому — сидящий перед ним Феликс. Может, он и думает, что встреча с Ханом и Лино была всего лишь волей случая, но Чан чувствовал, что Феликс и сам искал что-то, преследуя какую-то свою цель. Восьмой. Чан был лидером этого места, этого дома, маленькой компании. Он провёл здесь больше всех времени, и что он знал точно — попасть сюда не просто. Дело не в том, что кто-то другой не сможет увидеть или войти в это место. Дело в том, что не каждый сможет понять, зачем его тянуло именно сюда и почему теперь хочется остаться. Этот дом, он словно образует связь и чувствует, кому она нужна. Он посылает людей навстречу тому, кто эту связь также ищет, кого она ведёт. Каждый из них здесь яркий тому пример. Такой и Феликс. Чан заинтересованно смотрел на новенького. Феликс с любопытством осматривался по сторонам. Временами на его губах мелькала улыбка от шуточек Минхо и Лино. Пару раз он бросал взгляд на Чана. Было видно, что у него были тысячи вопросов, но он не решался их задать. Чан вздохнул. Пусть Феликс ещё этого не знал, но теперь они одна семья. А в семье не может быть места настороженности и боязни спросить что-то не то. — Ты, наверное, голодный? — в который раз кинув взгляд на часы, произнес Чан. Ожидание затягивалось и неизвестно, была ли у Феликса возможность до этого поесть. — У нас есть рамен, будешь со мной? А то я заработался и совсем забыл поужинать. — А нам ты значит не предлагаешь? — протянул Хан. — У вас вроде ещё осталась миссия доставить в живых мороженное остальным. Минхо и Хан перевели взгляд на изрядно запотевшие пакеты и, дружно подхватив их, кинулись в сторону одной из боковых дверей. Чан лишь покачал головой. Обернувшись к Феликсу, он увидел, что тот трясется от смеха, стараясь не рассмеяться в голос. «Какой же скромный ребенок», — подумал с теплом Чан. — Давай их догонять, — кивнул он в сторону двери, в которую убежали два неудавшихся курьера мороженого. — Кухня в той стороне, там и посидим. Феликс кивнул, молча поднимаясь и следуя за Чаном. *** Хенджин медленно шел по улицам. Закат постепенно выцветал, уступая место сумеркам. Уступая место теням. Между пальцев Хенджина пробегали нити-разряды энергии и лёгкая дрожь, свидетельствовавшие о нарастании силы. Приближении новолуния. Ночь его время. Но Хенджин не хотел этого признавать. Да, лучше всего он чувствовал себя ночью, но эта тьма вызывала лишь отвращение. Он противился этой силе, всем её разноликим голосам, что маняще звали. Тени удлинялись, переплетались, протягивали ему руки. Но врезались в стену безразличия и света от фонарей и вывесок, ярко освещавших улицы. Благо в Сеуле ночью светло, как днём. Мысли Хенджина перепрыгивали с одной на другую, как рассыпающийся по полу бисер. Хенджин все пытался представить, как может выглядеть человек, обладавший таким необычным, глубоким голосом, и выбравший для телефона чехол с сердечком. В воображении одно не вязалось с другим. Но то, что у них новенький было абсолютно ясно. Хенджин остановился, поднимая голову к небу. Из-за света города на нем не было видно ни звезды. Хенджину не хотелось участвовать в знакомстве. Ему... В этом доме царило доверие. Но Хенджин ощущал себя инородным элементом. Ему об этом никогда не говорили, но мимолётные взгляды, жесты, отражения мыслей на лицах не могли лгать — ему не доверяли. Хенджин понимал беспокойство Хана, ведь тот его не видел и определенно рассказал об этой странности другим. Он понимал беспокойство Лино. Вот только Чан его не выгнал. Его взгляд всегда был наполнен теплом, когда Хенджин ловил его на себе. Словно тот что-то знал или чувствовал что-то, что могло объяснить эту странность. И Хенджин был благодарен за это. Чан полагался не на способность. Он полагался на свое собственное суждение о людях. Из-за огней города не было видно звёзд, но где-то там они точно были. Как и один человек, который приходил к нему во снах. Он тоже абсолютно точно где-то был. Человек с таком же яркой душой, как свет звезды, способный пробираться в сны. Почему-то его существование, так же, как мерцание далёких галактик, дарило сердцу надежду на что-то хорошее. Вот только Хенджин совсем не помнил его черт. Лишь какие-то обрывки, сколько бы он ни пытался вспомнить. На попытку копнуть глубже лишь голова начинала болеть. Хенджину очень хотелось домой. Почувствовать себя на своём месте. В тех объятиях. Вот только он чувствовал, что у него почему-то больше нет на это права. В животе заурчало. Хенджин опустил голову, засунул руку в карман, касаясь чужого телефона, и неспеша направился к зданию 3E. *** Бан Чан выудил из шкафа кастрюлю, пощелкал кнопкой, зажигая печку, подумав, достал ещё сковородку, разные соусы, сосиски и сыр. Феликс наблюдал за этим с искренним удивлением. — Что? — заметив его взгляд, улыбнулся Чан. — Н-нет, ничего. Просто думал, для лапши понадобится лишь кипяток. — А мы сейчас будем готовить особенную лапшу. По рецепту шеф-повара Бан Кристофера Чана. Феликс прыснул в кулак, представив Чана как есть, одетого во все чёрное, с белым беретом на голове, поворежкой, усами и говорящего «белиссимо». Бан Чан подошёл к смеющимся Феликсу, растрепывая его волосы. — Что ты там такое себе только что представил? На минуту Феликс подумал, что забылся, но от прикосновений Чана, почувствовал лёгкость, расслабился и засмеялся в голос. Заразительный солнечный смех разнесся по помещениям тихого здания, словно луч, освещая и наполняя жизнью. Феликс давно так не смеялся, открыто, беззаботно, ярко. Впервые за долгое-долгое время он осознал, что ощущает лёгкость и может дышать полной грудью. Открыв глаза, Феликс увидел теплые искры в глазах напротив. Глаза, в которых читалось — добро пожаловать домой. Феликс часто заморгал от подступивших слез, стараясь их скрыть, но Чан остановил его, потянув за руку. Феликс сделал шаг и оказался в крепких объятиях. Таких простых и нужных. Ощущая громкое сердцебиение напротив, тепло рук, по щеке одна за другой покатились слезы. — Добро пожаловать. Больше не нужно скрывать эмоции. Ты дома, Феликс. Феликс крепко обхватил Чана в ответ. Ему так не хватало этой простоты, этой искренности. Когда не надо думать, а можно просто быть собой. С самой первой встречи Чан не возводил между людьми никаких рамок и границ, и от этого складывалось чувство, что вы были знакомы уже сто лет. С Чаном не нужно было идти с осторожностью. В общении с ним можно было идти твердым шагом, в любую сторону, не боясь оступиться. *** Хенджин зашёл в холл, но помещение встретило его пустотой и тишиной. Роза ветров на полу слабо переливалась розовыми всполохами, свидетельствуя, что ещё одна часть их многолетней головоломки найдена. Ещё один человек нашел свой дом. Поджав губы, Хенджин пошел в сторону кухни. Дверь, ещё одна, поворот. За своими мыслями, только почти взявшись за ручку Хенджин заметил, что дверь приоткрыта и оттуда льется смех. Чан, Лино и Хан воевали за тарелку лапши, скорее всего приготовленную самим же Чаном. Оттудаже раздавался незнакомый голос, что смеялся заразительным теплом. Хенджин медленно отошёл от двери. Эта лёгкость, свет, чувство уюта окутывали даже на расстоянии. Хенджину не хотелось спугнуть эту атмосферу. Стоит ему зайти и как минимум двое тут же замолчат и выйдут под первым пришедшим в голову предлогом. Недолго подумав, Хенджин вернулся в приемную и оставил чужой телефон на небольшом столике. Затем, открыл список контактов и, набрав Чану сообщение, побрел к себе. *** — А сколько здесь человек? — Смотря кого ты хочешь посчитать. — сказал Лино, выхватывая палачками часть лапши, пока Хан отвлекал Чана щекоткой. Так продолжалось уже какое-то время, местами менялись лишь те, кто ест и отвлекает, так что Феликс подумал, что Чан просто даёт им возможность почувствовать, что они его одурачили, ну и поесть. — Например, есть те, кто пришел сюда, услышав, что тут исполняют желания, есть те, кто тут работает, а есть те, кто почему-то искал это место, которых сюда что-то тянуло. Кого ты хочешь посчитать? — Перестань Лино. Любишь же ты говорить загадками египетского сфинкса. — Хан отобрал у того палочки и подцепил лапшу, тут же отправляя в рот, — Теперь с тобой, Феликс, если не считать всех остальных, нас девять. — Восемь. — фыркнул Лино. Чан смирил его недовольным прищуром, качая головой. Феликс заметил, как потемнел его взгляд. — Кстати, что-то наш любитель закатов задерживается. И стоило прозвучать этим словам, как раздался сигнал входящего сообщения. Чан, достал телефон и, хмурясь, прочитал его. «Я оставил телефон на тумбочке. Ушел спать.» — Зашёл бы. — прошептал Чан. — Ты тоже часть этой семьи. *** Когда Хан и Лино, доев остатки, всё-таки ушли, Чан принялся мыть всю скопившуюся посуду. Феликс сначала порывался помочь, но был усажен пить чай. — Так значит, ты тоже из Австралии? Откуда именно? — Сидней. — Как твои родители отпустили тебя в такую даль? — Просто в один вечер я собрал их и попытался объяснить, что чувствую. В итоге после долгого разговора, мне разрешили, но с условием, что, если ничего не получится, я не постесняюсь и вернусь. У нас достаточно обеспеченная семья, а мама всегда позволяет следовать за сердцем. Она говорит, что если у нее есть возможность помочь обрести крылья, она никогда не будет препятствовать нашим стремлениям. — Мои родители такие же. Если быть честным, я здесь с четырнадцати лет. — Четырнадцати!? — Ага. Многие удивляются. Остальных начало тянуть сюда с восемнадцати, кого-то с двадцати. У тебя разве не так? — Если честно, я не помню ничего, что было до девятнадцати. — Не помнишь? — Совершенно. Мама рассказывала, что я попал в аварию, идя домой. Врач сказал, что амнезия — это странная вещь. Возможно, однажды вернутся все воспоминания, может, часть, а может, всё так и останется. — Тяжело тебе было. — К тому времени я уже закончил школу, так что просто заново знакомился с семьёй какое-то время. Потом пошел в универ, но решил пока взять перерыв. Потому что... — Потому что случилось что-то необычное и тебе хотелось найти ответы? — как ни странно, совершенно обычным голосом произнес Чан. Феликс смотрел, как из чашки поднимаются клубы пара, рисуя витиеватые узоры, и молчал. — Ты здесь не один такой. Это может показаться необычным, для большинства, но на самом деле является обычным делом в реальном мире. Просто от общества скрывают некоторую правду. Уж не знаю, правильно это или нет. Но расслабься. Людей, умеющих делать что-то, что не могут другие, немало. — Чан, скажи, что это за место. — Для многих это место развлечения. Здесь есть личная студия танцев Лино ну и ещё вокала. Для других это место для расследования неординарных происшествий. Ну а для некоторых дом. Кстати, ты можешь остаться. По крайней мере сегодня уже точно, на улице ночь, не стоит плутать по теням. А дальше как сам решишь. Феликс ничего не ответил, промолчав. Но это молчание сказало Чану всё. Феликс останется. — Дом там, где спокойна душа. — произнес Чан, вытирая руки полотенцем. — О, кстати, твой телефон уже доставлен. Подожди секунду, сейчас принесу. Феликс кивнул, провожая Чана взглядом. Дверь закрылась, и в комнате стало тихо. Но эта тишина была словно окутана теплом. Как объятия. Каждая деталь, предмет этого места словно приветствовали Феликса. Парень опустил голову на руки, прикрывая глаза. Это чувство покоя и уюта, как мурчание кошки, убаюкивало. Феликс позволил себе расслабиться, постепенно проваливаясь в дрёму. Ему всё казалось, что что-то невидимое и доброе гладит его по волосам, приговаривая, — «ты дома, малыш». *** Выйдя в хол, Чан обнаружил Чанбина на другой стороне помещения. Тот стоял, рассматривая розовые всполохи, пробегающие по изгибам розы ветров. — Бин, — окликнул его Чан Тот поднял на Чана глаза. — Как новенький? — Ты уже в курсе? — Некоторые здесь слишком громко думают.— усмехнулся Чанбин, подходя ближе к Чану. Некоторое время они стояли, молча рассматривая пляску огней. — Ты не видел Хенджина? — Нет. Он уже вернулся? — Да. Принес телефон, который новенький потерял. Сдается мне, это не случайность. Дом послал Хана и Лино встретить Феликса. Но... — Хенджин почему-то тоже оказался там. Я понимаю, о чем ты думаешь. — Ещё бы ты не понимал. — игриво стрельнул глазами в его сторону Чан. — Хей, — возмутился Чанбин, — Сейчас я ничего такого не делал. — Знаю, знаю, — устало вздохнул Чан, — Просто шучу. — Хенджин тоже часть этого места. Лино и Хан понимают это, не переживай. Просто они не могут объяснить себе причину помех в своих способностях, из-за этого ведут себя так настороженно. — Да, я знаю, Бин. Просто... Хенджин... — Ты обо всех волнуешься. Чувствуешь ответственность и хочешь помочь. Поверь, уже только за это Хенджин тебе от всей души благодарен. — Иногда мне кажется, что я мог бы сделать больше... — Не взваливай всё на себя. Сделать больше могли бы и другие, не ты один должен стараться сглаживать углы. Чан устало вздохнул. После стольких лет, проведенных вместе только по этому вздоху Чанбин мог определить, что с ним сейчас не согласились. Такой уж он, этот Чан. Сделать максимум, когда другие и пальца о палец не ударят, и при этом всё равно в итоге корить и винить только себя. — Завтра я хочу провести маленькое собрание в честь новенького. Представимся, расскажем о себе. Сможешь оповестить всех? — Не вопрос. — Тогда до завтра. — Чан хлопнул Чанбина по плечу и, подхватив телефон, пошел обратно на кухню. Но там его ждал уже спящий Феликс. Улыбнувшись своим мыслям, Чан подхватил своего нового ребёнка, который, сильнее свернувшись на руках, уткнулся носом в его плечо, и понес в одну из пустых комнат их общежития.