Научите меня магии!

Как только навстречу им вышла Радобольская, Василисе показалось, что Константин Афанасьевич переглянулся с Протеем. А затем почудилось, будто за спиной Константина вспыхнул на миг маленький голубой шарик. После этого всё вокруг поплыло, как в помехах, и Василиса очутилась посреди улицы с оживлённым движением. Прямо посреди проезжей части. Слышались гудки недовольных водителей. С одной стороны дороги чёрными стволами деревьев, тянувших свои скрюченные пальцы к небу, наступал парк, а с другой стороны высился серый город. Прямо через дорогу расположился небольшой уютный Рождественский магазин. За стеклянными витринами стояли нарядные пряничные домики, а двери украшали венки омелы. Внезапный треск и крик вывели Василису из оцепенения. — Василиса! Девочка обернулась и увидела, что дерево, располагавшееся у самой кромки парка, взорвалось гадом щепок. Машины визжали и тормозили, прохожие разбегались. Над скрюченными пальцами парка сюда летела Радобольская. Василиса метнулась прочь с дороги и у самых дверей магазинчика выхватила из кармана толстую записную книжку, раскрыв на странице с надписью: «железные цепи». Воздух наполнил лязг и свист, асфальт под ногами трескался, уступая дорогу тонким блестящим змеям. Безымянный пешеход с испугу отскочил в сторону, но как только цепи вышли из его поля зрения, он спокойно пошёл дальше. Блестящие металлические змейки закрутились возле Радобольской, словно её окружал какой-то невидимый прочный и скользкий пузырь, а затем разом лопнули, со звоном упав на проезжую часть. Маша приземлилась перед магазином. Василиса была уже внутри, Радобольская видела это через стеклянные двери. Красные глаза вспыхнули ярче, раздался звон, и стекло разлетелось по магазину. Василиса успела скрыться за стеллажом с ёлочными игрушками, но один осколок всё же больно оцарапал Василисину щёку. Люди с криками стали спешно выбегать из магазина, и когда внутри не осталось ни продавцов, ни случайных посетителей, Радобольская вошла внутрь. — О, ты решила свалить на меня что-нибудь? – взгляд Радобольской опрокинул прилавок, за который юркнула Василиса. По полу рассыпались разноцветные коробочки, но Василисы там уже не было. – Хочешь натравить на меня гигантского плюшевого медведя или устроить атаку игрушечных самолётиков? Я готова, давай. Покажи, на что способна! – Маша прошла вдоль касс, украшенных еловыми веточками и гирляндами. Плюшевые медведи и деревянные солдатики словно следили за ней немигающими бусинками глаз. – Выходи! Давай наконец сделаем это. Петя, Вика, Миша, Коля – все они теперь нежить. Тебе ведь в любом случае придётся пройти через меня, чтобы спасти их. Нельзя вечно играть в кошки-мышки. Маша различила движение ветви искусственной ёлки в соседнем проходе. Радобольская заглянула за стеллаж со сказочными фарфоровыми гномиками, и увидела Василису. Красные глаза вспыхнули, но Василиса не взорвалась и не упала замертво. Она исчезла. К ногам Радобольской упала бумажка-стикер. Надпись на ней гласила: «обман». Радобольская подняла стикер. На обратной стороне было ещё два слова: «мой голос» — У тебя сложился ложный образ обо мне, – зазвучал голос Василисы. – Мы не станем громить магазин, пускать дым, искры и заниматься подобной чепухой. Маша бросила взгляд на стеллаж с гномиками. К нему был приклеен стикер с надписью: «апатия». Маша тут же почувствовала невероятную слабость. — Извини уж, но у меня на тебя нет времени. – продолжал голос. – Я должна быть сейчас со своими товарищами, со своими друзьями. Должна помочь им. А ты оставайся здесь. Полицию я уже вызвала. Маша посмотрела на искусственную ель. Своей нарядной пестротой – свечками, гирляндами, самолётиками, шарами – она была призвана завлечь покупателей. К блестящим в свете люминесцентных ламп шарам были приклеены еще разноцветные бумажки, и каждая с надписью: «сядь», «забудь», «тяжесть», «оцепенение» и «даже не думай об этом». Радобольская медленно опустилась на пол возле ели. Мысли её растекались, никак не удавалось сконцентрироваться. Она чувствовала теперь себя не снежным барсом и даже не кошкой, а маленьким белым мышонком. Она больше не ощущала той бешеной энергии – у неё словно вынули батарейки. Как же так! И здесь Василиса обошла её! И здесь Василиса была первой и лучшей! Через проход меж стеллажами виднелась витрина, а за ней улица. Казалось, что до неё теперь очень далеко. За витриной появился человек в аккуратном костюме, посмотрел на Машу, поправил чёрные очки, улыбнулся и исчез. Вместе с ним исчез и свет в магазинчике. Лампы с глухим безжалостным звуком погасли. Радобольская осталась одна. По щеке девочки прокатилась слеза. Пустым, рассеянным взглядом Маша посмотрела на стикер, приклеенный к большому красному шару на новогоднем дереве. Затем взгляд её словно от усталости сполз в сторону, и Радобольская увидела себя, отражающуюся в новогодней игрушке. Удивительно, но несмотря на красноту шара, глаза у Маши в нём выглядели прежними, синими. Большие синие глаза. Раздалось шипение, и стикер вспыхнул ярким в полумраке покинутого магазина пламенем. Пламя перекинулось на ветвь, поползло дальше, поедая другие стикеры. Вот уже вся ель была охвачена огнём. Радобольская ощутила запах гари. Это был едкий, выдирающий из забытья запах. К девочке вернулось чувство реальности. Пламя уже плясало по стеллажам, когда Маша, кашляя, выбежала из магазина и упала на холодный асфальт. — Поднимайся, – позвал её голос. Радобольская подняла голову, над ней стоял высокий суровый человек в форме, рядом в машине его дожидался напарник. Маша оглянулась на магазин. Огня не было. Всё было как прежде, не считая небольшого беспорядка, разбитых дверей и потухшего света. — Поднимайся живей, – вновь окликнул её полицейский. — Ты меня не видел, – ответила ему девочка и прошла мимо остолбеневшего полицейского. Провожаемая оторопелым взглядом напарника, Радобольская подпрыгнула и взлетела. Преодолев таким образом полосу улицы, Маша неловко упала в снег в парке. Былой силы с ней больше не было. Нет, теперь Маша понимала, что возможно есть кое-что поважнее могущества… личные отношения, например. Маша вспомнила их разговор с ребятами, состоявшийся тридцатого дня декабря на пути в школу. Эффектность, высокое качество, обязательное счастье… Всё это оказалось лишь мишурой, пылью, не оправдавшей ожиданий. Оставались личные отношения, идеал которых в своём сердце стойко хранила Василиса. О, теперь Радобольская даже хотела, чтобы этой длинноволосой девочке удалось уберечься от Вия… Вий… Вот кто внушил Маше, что главным в жизни является сила! В голове у Маши, подобно лампочке, загорелась идея, как помочь Василисе и тем самым отомстить Василию Брутову. Радобольская нахмурилась, выдохнула и вновь взмыла в воздух. Летела она теперь выше, над деревьями, и больше не сбивалась.