В ловушке у затмения

***

Дорожная разметка белого оттенка разделяла транспортные потоки в противоположных направлениях… Одинокая трасса освещалась лишь дальним светом фар, звёздным небом и луной... Высокий чёрный кроссовер следовал по ней на средней скорости, а в его салоне, казалось бы, скоро образуется неимоверная духота из-за томных вздохов, что заставят запотеть стёкла изнутри. Кровь ещё не остыла от ощущения желанной плоти под пальцами. Возможность снова дотронуться до него, как было утром, на приёме в клинике – казалась нереальной, учитывая реакцию в тот миг. Но сейчас, кисть совсем не болела от крепкой хватки. Ладонь свободно гуляла по его. Итачи, сосредоточенный на выстроенном в навигаторе пути к дому, справлялся с рулём «механики» лишь одной рукой. Удерживая на весу бутылку колы, он наивно полагал, что девушка всё же отдастся желанию утолить жажду? Конечно нет. Coca-Cola Zero – последнее, о чём она думала. Понял это сразу, после уверенного первого касания. А после дорожки, проведённой от тыльной стороны ладони до сгиба локтя, оттуда до шеи – понял ещё и то, что хочет ощутить, узнать дальнейший маршрут передвижения тонких девичьих пальцев. До чего же они притягательны. Обладали особенной нежностью, непостижимой «лапам» шлюх, которых он имел прежде. К слову, учитывая факт того, что мужчина крайне педантичен – не удивительно, почему ненавидит касаний посторонних. Но Сакура другая. В глазах Итачи – особенная. Далеко не из-за предвзятости, в ключе наличия тесных связей с родным младшим братом. Она вызывала неподдельный интерес. Желание быть рядом – такое странное и всё ещё непонятное для него. Что-то новое, неизведанное, поселилось внутри. Нужно посвятить размышлениям на эту тему сутки: запереть дверь, ведущую в комнату, на замок; заварить горький кофе, не изменяя любимому крепкому эспрессо; обжечь горло первым глотком, нетерпеливо желая испить напиток горячим; затянуть косяк высококачественного дорогого табака и думать... О ней. Долго. Много. Автомобиль проехал нужный поворот. Голос виртуальной помощницы тут же сообщил об этом, заставляя Итачи недовольно цокнуть языком. Проглядел. Задумался. Чёрт. – Ты напряжен, – её ладонь гладила затылок, а нежный голос снизил громкость, переходя на соблазнительно-эротический полушепот. Он редко распускал фирменный хвост, ведь не любил возиться с патлами. Но и отрезать их не решался. Потому скрывал копну под одеждой, а чёлка создавала видимость мужской стрижки средней длины. Машина медленно сдала назад, возвращаясь к необходимому повороту, указанному на ярком дисплее с детальной картой местности и жёлтой стрелкой маршрута. – Я могу тебя расслабить, – ремень безопасности мешал, туго натягивая трос, что сжимал грудь, регулируя своё собственное разрешение на близость пассажира и водителя. Отыскав необходимую кнопку, Сакура избавилась от него, полностью поворачивая корпус к Итачи. Теперь, у её рук появилось куда больше возможностей. Собственно, она этим и воспользовалась, располагая правую прямиком на ширинке Учихи. Ощутимая твёрдость члена, даже через ткань костюмных брюк, не оставила Харуно равнодушной. Сердце колотилось. Внизу живота всё сжалось. Колени крепко-накрепко прилипли друг к другу, в попытке заглушить дрожь. Да, тело Сакуры вздрагивало от прилива возбуждения. Ведь сейчас, ладонь прямо на… Поглаживая половой орган, она истязала зубами свою нижнюю губу, сильно кусая. Итачи задержал дыхание. Его терпение было на исходе, ведь оставаться несокрушимой скалой, не проявляя никаких эмоций от приятных ласк – невозможно. Блять. Стоит прийти в себя и начать мыслить здраво. Эта девушка для тебя недоступна, она ведь является женой Саске! Грёбаные принципы даже сейчас не отступали, а Учиха не решался прекратить приятные муки, продолжая изображать внешнюю отстраненность, когда внутри полыхал пожар. Она подожгла его дремучий лес лишь одной спичкой. Надо же, этот человек так влияет на тебя, Итачи… Он готов совершить ошибку, воспользоваться мнимым состоянием девушки из-за воздействия алкоголя на организм, только бы почувствовать желанную близость с ней. Целовать шею, кусать соски зубами, сплести языки во рту, срывать громкие стоны, поставить раком, заставить напрячь поясницу и развратно выгнуться, смачно шлёпать по ягодицам, оставлять бесчисленное количество засосов, войти в неё…Любить её. Если бы только она могла принадлежать ему... – Ты хотела пить, – иного способа оборвать эту пытку не было. Итачи выронил бутылку из руки. Она упала на пол, касаясь пальцев холодных босых ног. – Пей скорее, пока не выбросил, – уже освобожденная рука провела по сенсорному дисплею, включая первое попавшееся радио. Наконец, появилась возможность разрядиться. Выдох. Вдох. Он тяжело дышал, суетливо ослабляя воротник рубашки. Двумя руками, расположенными на кожаном руле, куда проще вести транспорт. Но в штанах слишком туго, чтобы полностью сфокусироваться на дороге. – Зануда, – громко бросила Сакура, недовольно вглядываясь в его безразличный профиль. Знала бы она, что он мысленно молил её не убирать ладонь от твёрдого бугра – продолжила бы свои манипуляции, но уже с куда большим эффектом, расстегивая штаны. Корпус наклонился вниз, а лоб ударился об бардачок. Достала бутылку, откручивая крышку, а содержимый внутри газированный напиток издал характерный «пшик». Сухие искусанные губы жадно припали к горлышку. Глоток. Ещё один. Тёмные, липкие капли потекли по подбородку и шее. Она нарочно облилась, наигранно изображая кашель, мол, подавилась. Кола намочила и плащ, любезно подаренный Итачи, и его пассажирское кресло. – Твою мать, Сакура! – недовольно выругался, заметив проделки хитрой девицы боковым зрением, ежесекундно нажимая на тормоз. Машина резко остановилась на обочине, включая «аварийку». Гул скучной и неуместной джазовой музыки, что трезвонила с динамиков, мгновенно прервался. Взвизг ремня безопасности, вернувшегося в корпус автомобиля со стороны водителя, и вдруг, в его руках что-то зашуршало. Итачи достал упаковку влажных салфеток. Победа! Она добилась этой желанной остановки. Его внимание – лишь на ней. Больше не сможет отводить взгляд на переднее зеркало, контролируя ситуацию на дороге позади движущегося автомобиля. Больше, его рука не сможет отстраниться от её, обвивая руль. Почему так в этом уверена? Да потому, что он ненавидел грязь. Как в людях, так и в своей машине. Только, подобная грязь – заметна, она на поверхности. От неё легко избавиться, использовав лишь одну мокрую салфетку. А в людях, к сожалению, дерьма побольше. И сотни тысяч упаковок не хватит, чтобы смыть всю грязь с их мерзких душ. – Ты умеешь злиться? Удивлена, что подобная мелочь вывела тебя из строя. Значит, я хорошо постаралась, – лукаво ухмыляясь, она выбросила пустой пластик вместе с крышкой за спину, наблюдая за его действиями. Но реакция мужчины вызвала противоречивые чувства… Он добродушно улыбнулся, глядя ей в глаза. И постепенно его улыбка перешла в серьёзный, грубый взгляд. От этого стало не по себе. Мурашки под кожей. Учащенное сердцебиение. Явное волнение Сакуры, расцвело перед ним во всей красе. Так легко свёл на «нет» её победу, переигрывая партию под себя. Лишь взглядом, выбил из неё лихо смелую уверенность. Лишь жестом – вжал спиной в сиденье. Итачи первым делом распахнул плащ, что мигом отправится в стиральную машину по приезду домой, и ухватился за край её узкого платья, резко поднимая его выше. Липкая ткань оставила мерзкий след на пальцах. – Знаешь, что я ещё умею? – влажная салфетка в его руке приземлилась на шею, опускаясь согласно каплям колы всё ниже. По груди, животу, бёдрам, останавливаясь на колене. – Высаживать непослушных девиц из машины, которые забавно стремятся ощутить на себе мою ярость, – медленно, остатки газировки на её ногах удалились. Теперь, следовало бы очистить и запачканное сиденье под ней. Сильная мужская ладонь заставила Сакуру расставить ноги, надавливая на колено, насильно отводя его от второго. Из приоткрытых губ вылетел протяжный томный выдох, когда мокрая салфетка коснулась внутренней стороны бедра, следуя прямиком к эпицентру вожделения. Задранная заранее юбка платья, отлично открывала вид на бритый, гладкий лобок. Он не считал грязным то, что естественно, но всё равно прошёлся по её половым губам, снимая «слой» возбуждения, приобретенного ещё в клубе. Вот это уже грязно, ведь намокла из-за паршивца Хидана. Таз девушки плавно скользил по пассажирскому сидению, отчего яркие розовые прядки на затылке слегка взъерошились. Она выглядела безумно сексуально. И просто смотреть, как вздымается её грудь от очередного глубокого вдоха, как закрываются изумрудные глаза в эйфории, когда влажный материал из хлопка, по воле Итачи, двигается по промежности – неимоверно трудно, учитывая уже приобретённую тугость в штанах. Блять. Всё выходит из-под контроля. Он отбросил непригодную больше салфетку вслед за бутылкой. Уже плевать, что это совсем не в стиле Учихи старшего – разводить мусор в том месте, где проводит большую часть своего досуга. Только бы ничего более не мешало. Когда он подался ещё ближе, Сакура вцепилась, словно хищная, голодная кошка, ногтями в его плечо. Даже через ткань рубашки, острые когти вонзились в кожу. Пьянящий взгляд из-под полуприкрытых век – сообщал о безоговорочной капитуляции сознания и разума. В наличии лишь пылающее желание, страсть и азарт. – Прошу, Итачи… – ни один женский шепот не обжигал его шею так, словно древесно-угольный брикет, предназначенный для растопления камина. Её дыхание могло бы оставить ожог, если это было возможно. Но пока что, только горячий влажный поцелуй, а его большой палец в эту секунду скользил ровно между складок. Запах Итачи… Вызывал головокружение. Это как аромат какого-то пряного булочного изделия. Мы осязаем его каждый раз, когда проходим мимо какой-нибудь пекарни. Ловим себя на мысли, что этот запах безумно аппетитный, но всегда уходим прочь, не решаясь подойти по разным причинам. Но «пройти мимо», в этот раз, не выйдет. Аппетит окончательно сорвал крышу, а когда Итачи надавил на нужную точку, Харуно жадно вцепилась в его плоть зубами, оставляя след. Он процедил сквозь зубы что-то, наподобие заглушенного прерывистого рычания, ощущая болезненный укус. Тягучая влага под пальцами становилась чересчур явной. Но теперь, это реакция организма не на какого-то стриптизера-Хидана, а именно на Итачи. Приятно осознавать. И чертовски неправильно… Касаться Сакуру там, теребить её внутренние половые губы, мастурбировать, медленно вводя длинный средний палец в её влагалище… Она ведь сейчас, совершенно не понимает, что творит на пьяную голову. Возможно, будь девушка в здравом рассудке, не подпустила бы к себе старшего брата мужа. Но Итачи то совершенно трезв. Потерял самообладание. А ведь так боролся с диким желанием. Безнадёга. С невообразимой легкостью отдался ей, словно зачарованный. Что на тебя нашло? Что же в ней такого особенного? Что так сильно влияет на всё тело, на все мысли, дыхание… И даже сердце. Такое твёрдое, безразличное, мрачное, хмурое сердце, как у него – не должно тянуться к её, чистому, доброму и светлому. Однако, сейчас они стучат в унисон. Он может чувствовать её, осязать, ощущать тепло изнутри, слышать… Постепенно, мягко, его пальцы расслабляли напряжение. После активной стимуляции средним, он дразнил её медленной пробежкой вниз и вверх. С каждым разом, темп скольжения увеличивался, а когда испытание трением довело Сакуру до оргазма и звонких, протяжных стонов, незамедлительно, внутрь вошёл не только средний, но на этот раз, в паре с указательным. Больше медлить не было смысла. Резкие толчки продолжались до тех пор, пока Учиха старший не обратил внимание на странное передвижение за спиной, бросив короткий взгляд на заднее стекло авто. Припаркованный вдалеке серый BMW, потушил фары, чтобы не привлекать лишнего внимания. – За нами следят, – вынес своё предложение мужчина, вынимая мокрые пальцы с влагалища. За ним последовала вязкая «ниточка», обрывающаяся мгновенно. Всё это время, вжатый в корпус подлокотника живот, одаривал его ощутимой неприятной болью, вместе с взрывающимся вулканом в штанах. Проклятье. Какой такой выродок посмел напасть на их след? И как? – Что? – в непонимании и полной растерянности, Сакура всматривалась в его лицо, прикрывая ноги и остальное длинным плащом. Пока она приводила дыхание в порядок, Итачи схватил девчачий тёмно-синий клатч, вышитый пайетками, и бесцеремонно вывалил содержимое. – Что ты делаешь? Телефон. Ключи. Банковские карты. Наличные деньги. Помада. Духи. – Это у тебя всегда с собой? – отыскав занятную, интересную вещь, вопросительно взглянул на неё, показательно теребя маленькой глянцевой коробочкой перед её лицом. Пачка презервативов. Вскрытая. Ох, Сакура… – Попалось под руку, – выхватила упаковку, стыдно засовывая в карман. – Я… Спешила. Когда собиралась. Случайно взяла, – оправдывалась она, отворачиваясь в обратную от Итачи сторону. – С запасом сразу, – подшутил он, продолжая свои поиски. И вот, в потайном внутреннем кармане сумки, кроме жвачки и старого пластыря, удалось нащупать небольшое квадратное устройство. Оно мигало прерывистым красным цветом, оповещая владельца через GPS трекер, о передвижениях нужной, отслеживаемой персоны. – Дерьмо. Заметив, как Учиха настойчиво пытался дотянуться до пиджака, что оставил на заднем сидении, решила оказать мужчине свою помощь. Цокнув языком, она забралась на свое кожаное кресло вместе с ногами. Приняв опору на коленях, изящно прогнулась в пояснице, подавшись вперед. Страхуя себя рукой, Сакуре удалось ухватиться за край пиджака, довольно улыбаясь от осознания, как пошло сейчас выпячивает задницу, нарочито виляя ягодицами прямо перед носом Учихи. Реакция на подобную шалость не заставила себя ждать, отзываясь на её теле мгновенно, в виде тяжелого шлепка, от которого изо рта вылетел тихий всхлип. Она вернулась в привычное положение сидя, протягивая ему одежду. – Куда ты? – растерянно уставилась в мужскую спину, когда он уже был готов оставить её наедине с самой собой, открывая переднюю водительскую дверь. Холодок, пробравшийся чрез него, заставил девушку поежиться, зарываясь подбородком в воротник плаща. Картинка привычной частой разлуки с Саске, встала перед её глазами, подкрадываясь своими острыми иглами к ядру измученной души. То чувство, что ощущала внутри себя, когда раз за разом лишь молча пялилась на мужа, провожая взглядом – начинало сводить с ума. Саске удалялся из квартиры без прощания и короткого, любящего взгляда напоследок, а девушка в этот миг, рассыпалась на миллион осколков, словно фарфоровая ваза, к которой хозяин потерял интерес. Но она сейчас не с ним. Он далеко, не рядом. Почему же ничего не меняется? Почему думает о нём? Его образ, плечи, затылок, волосы… Его отрешенность, черствость, пренебрежение – навечно отпечатались глубокими ранами в сердце. И Итачи такой же. Использует тебя, глазом не моргнув после. Не вспомнит. Выбросит, когда надоест. Они слишком похожи… А ведь на миг показалось, что она имеет какую-то ценность для него. Дура. – Пожалуйста, – дрожащие ладони накрыли лицо, пытаясь скрыть собственную слабость. Спрятаться бы от всего мира в своих руках, только бы снова не вглядываться в до боли знакомую мужскую спину. – Не бросай меня, – эмоции взяли верх, а с уголков её прекрасных зелёных глаз соскальзывали горькие слёзы. – Сакура, я никогда не брошу тебя.

Его голос… Такой мягкий и исцеляющий. Надо же… Чтобы почувствовать себя живым человеком, нужно просто услышать немного желанных, искренних слов самым нежным голосом, затеняющий всякий шум. Итачи другой.

***

По возвращению в машину, Итачи уведомил девушку о дальнейшем плане действий. Им нужно было избавиться от «хвоста», не позволив незнакомцам и дальше следовать по дороге к особняку старшего Учихи. Дабы отвести любые подозрения о своей осведомленности, учитывая факт того, что серый автомобиль добрался до них с довольно большой задержкой, мужчина изобразил сцену, в которой данная остановка была осуществлена лишь из-за желания водителя поскорее отлить где-нибудь за кустом. Пока он отвлекал сталкеров, Сакура, следуя его указаниям, отыскала ближайший людный пункт, где можно было слиться с толпой. Этим пунктом оказался захудалый, дешёвый мотель. Его особенность в том, что на первом этаже заведения, вместе с недо-ресепшеном, располагалась забегаловка, где любезно и за небольшие деньги разливали посетителям водку. Итачи тщательно, за короткое время, всё детально продумал и незамедлительно начал осуществление плана. Первым делом, объяснил всё обеспокоенной Сакуре.. Она, в свою очередь, припомнила один эпизод, воспользовавшись которым вполне реально незаметно оставить жучка в женской сумке. В клубе, кажется, её спланировано сбили с ног, а потом, под видом галантного молодого человека, что бросился на помощь, сталкер и подсунул данный аппарат. Так много вопросов останутся нераскрытыми… Кому же Харуно успела перейти дорогу? Пейн, менеджер ночного клуба «Акацуки» и по совместительству хороший знакомый Учихи, которому он всецело доверяет, согласился помочь паре в данной миссии. Он нашёл людей, чья внешность подходила на роль временных Итачи с Сакурой. Задание состояло в подмене оригинальных обладателей средства отслеживания их точными клонами. Так, поменявшись ролями, двойники отвлекут внимание преследователей, водя их по лже-следу кругами, выиграв подобным образом время для отступления настоящих. Всё бы ничего, если не брать во внимание один сомнительный момент с переодеванием. Одежду, в которой они попали под прицел сталкера, нужно немедленно сменить. А комната в мотеле то, одна на двоих. Они стояли по обе стороны широкой двуспальной кровати, рассматривая вещи. Пейн любезно подобрал подходящую по размеру, удобную одежду, учитывая пожелания заказчиков. Выбор мужчины пал на обтягивающий гольф, спортивные штаны и плотную ветровку с кедами. Девушка же, в первую очередь, запросила бельё. Вместе с ним, на кровати лежал комплект из толстовки и штанов, естественно, в розовом оттенке. Без махровых носков не обошлось. Но это уже прихоть Итачи. Весной то… Однако, ледяные ноги подобному подарку обрадовались. Взгляд нерешительно поднялся. Он уже расстегнул все пуговицы на белоснежной рубашке, а взору открылся спортивный мужской пресс. Жадно проглатывая застой слюны во рту, она коснулась застежки платья на спине. Просить помощи было чертовски неловко. Потому, постаралась справиться одна. Но…ткань запала в молнию, не позволив сделать ни одного рывка вниз. Блять! Как же невовремя! Наблюдая, как она нервно «насилует» плотный материал, Итачи легко улыбнулся. Прежде, чем помочь, в голове промелькнул десяток подстерегающих мыслей, что отталкивали желание приблизиться к ней. Но ноги сами попятились в её сторону, неосознанно, против воли. И вот, ему обнажилась девичья спина… Всё как в тумане. Бретельки соскользнули с острых плеч, платье упало к ногам, а его рука прижала Сакуру к своей груди, обвивая тонкую талию крепкой хваткой. Она не сопротивлялась. Не пыталась вырваться. Ведь тело хотело его, а его – её. Всё так естественно, правильно. Без тени смущения, без чёртового «потребительского экстремизма» в основе которого лежало злоупотребление личным пространством и насильственная настойчивость на близости.

Лишь тёплые объятия, оберегающие её от сырости стен мотеля… Лишь открытая настежь душа, что так стремится достичь непостижимых прежде чувств, захвативших его холодное сердце.

– Скорее там, – подгонял их громкий голос Пейна за дверью. Итачи отстранился первым, возвращаясь к своей одежде. Он отвернулся спиной, дабы не смущать голую Сакуру, пока та, дрожащими руками, как можно скорее пыталась облачиться в тёплый костюм. Всё прошло успешно. Наживка клюнула на удочку и продолжила слежку, но уже за клонами. Пара удалилась с мотеля на другой машине, спустя более получаса ожидания. За это время, пока Пейн и Итачи бдили за ситуацией, изнеможденно уставшая Харуно отрубилась, закутавшись в махровый плед.

***

Ладонь автоматически прислонилась ко лбу. Мигрень одолевала голову, эхом отражаясь на висках болезненными покалываниями. Шею ломило, а рвота медленно подкрадывалась к полости рта. Она немедленно откинула тёплое одеяло, открывая глаза. Головокружение, размытое зрение и слабость во всём теле, позволили Сакуре с трудом подняться на ноги, прислонившись к стене около кровати. Попятившись к заветной двери ванной комнаты, сдерживаться больше не было сил. Успев открыть крышку, с неё хлынул поток вчерашнего веселья, вкусного алкоголя и неудержимой свободы. Конечно, совокупность симптомов похмелья на следующее утро – не особо приятное чувство, да и оторваться как планировалось не вышло. Девушка уперлась руками об умывальник, разглядывая своё лицо в зеркале. Даже без включенного света в комнате, был заметен оттенок прошедшей бурной ночи. Открыла кран, сложила руки, набрала в них ледяной воды и смыла остатки хмельного состояния, вместе с потекшей тушью под глазами, осыпавшимися блёстками теней на ресницах, жирной подводкой. Теперь, она выглядела более-менее живой. По возвращению в комнату, её ждал приветственный «сюрприз» от хозяина дома, что лежал прямиком около постели, на тумбе. Стеклянный графин, наполненный водой, пара пилюль, в маленькой десертной пиале – вызвали у Сакуры улыбку. – Позаботился обо мне, предусмотрел заранее, – незамедлительно приняла таблетки, запивая их огромным количеством воды. На часах уже двенадцать дня… Переступая порог комнаты, хотела было ринуться на поиски Итачи, дабы поблагодарить за спасение собственной шкуры, однако шастать по его особняку не пришлось, ведь распахнутая дверь напротив, уведомляла о прибытии в хозяйскую спальню. Заглядывая внутрь помещения, заметила то, из-за чего сердце пару раз протяжно и громко стукнуло. Учиха мирно сопел, а его длинные волосы рассыпались на белоснежной подушке, одеяло прикрывало тело лишь до пояса. Сакура нависла над мужчиной, разглядывая черты его лица. Он был невообразимо красив. Улыбка, с оттенком смущения, радушно сверкала спящему Итачи сверху. Коснувшись длинной чёлки, убирая её с глаз, поспешила покинуть комнату, заботливо укрывая его по шею, перед этим, ласково целуя в лоб. Словила себя на мысли, что Саске, Итачи и Сарада – совсем не отличаются привычкой спать лишь лёжа на спине. Девушка же, в отличие от этих троих, может исследовать за одну ночь весь периметр кровати, принимая разные позы, при этом вечно подминая простынь под себя. А ещё, она обожала закидывать ногу на скрученное одеяло и переворачивать подушку холодной стороной наволочки к щеке. Прежде, чем вернуться домой, решила оставить горячий благодарственный завтрак на плите. Наверняка Итачи проснётся голодным. Но что он любит? Отыскав кухню, которая находилась на первом этаже особняка, она открыла холодильник, рассматривая содержимое. В готовке, как известно, Сакура не была сильна, однако посчитала, не зная наверняка о его предпочтениях в еде, что традиционный дашимаки тамаго (японский омлет) – беспроигрышный вариант. Тем более нужные ингредиенты имелись. Немного покопавшись в ящиках с посудой, отыскала сковороду, ложку, палочки и тарелку. – Надеюсь, Итачи не разозлится, – в миску разбила пару яиц, взбивая их в светлую воздушную пену. Затем, добавила бульон, одну чайную ложку соевого соуса, активно перемешивая всё это. – Всё же, свалилась на его голову, а теперь и самодеятельностью на кухне занимаюсь, – мямлила себе под нос, смазывая предварительно разогретую сковороду маслом. Далее, налила немного смеси, получая тонкий блин. – Что же это...было между нами, – она придавливала палочкам все пузырьки воздуха, отдаваясь воспоминаниям. Тело помнило каждое касание Итачи… Разум бредит лишь им. Она покрылась мелкой дрожью. Каждая клеточка, в тот миг, дышала его ласками, горячим дыханием. Он был чуток, нежен. А его забота… – Горелым воняет. – Что? – оборачиваясь, Сакура заметила старшего Учиху. Он оперся плечом о дверной косяк, складывая руки на груди. – Говорю, твой омлет сгорел, – чуть громче произнёс мужчина, поправляя взъерошенную после сна чёлку. – Чёрт! – наконец, заметила фатальный провал своих стараний, в виде чёрного блина из яичной смеси на сковороде. Харуно выругалась куда более многогранно в своих мыслях, ощущая себя полной бездарностью! – Пыталась приготовить дашимаки тамаго? – предположил Итачи, подходя к кухонной поверхности, где в хаосе, была разбросана яичная скорлупа, открытая бутылка соевого соуса и крупные капли жирного бульона. Увиденное заставило мужчину сморщить лоб, приподнимая брови. Какая же Сакура неряшливая, когда дело касалось готовки… – Да. Извини, я лишь продукты перевела, – поставила сковороду на другую конфорку, выключая газ. Её одолевало дикое желание провалиться сквозь землю, только бы больше не позориться перед ним. – Пустяк. Но лучше оставь это дело мне, – скомандовал Итачи, мотнув головой в сторону обеденного стола. Мол, «что взять с тебя, горе луковое». Он повторил предыдущие действия девушки, возобновляя смесь недостающим количеством продуктов и куда более взбитой жидкостью. Не прошло и двадцати минут, как на столе остывал упругий, воздушный омлет, плотной и правильной консистенции. Учиха успел разогреть рис, а также сервировать некоторые соления в маленькие блюдца, тепло улыбаясь гостье, располагаясь напротив неё. С широко раскрытыми глазами, Сакура рассматривала пиршество, что организовал Итачи за короткий промежуток времени для неё. – Не знала, что ты умеешь готовить, – голодная девушка набросилась на первый лакомый кусочек омлета в центре, обваливая его в соусе. – С ума сойти, как вкусно! – распробовав вкус, казалось бы, стандартного завтрака в исполнении Итачи, восторженно вскрикнула она. Вкус и правда был каким-то особенным. Только разобраться, в чём секрет, не удалось. – В детстве, когда родители уезжали по-делам, я часто готовил Саске. Его желудок постоянно издавал странные звуки, а я старался сытно накормить младшего брата, чтобы тот засыпал с набитым пузом и не вопил попусту, – мужской голос никогда прежде не был таким мягким, как сейчас, рассказывая о брате, их совместном времени, наполненным беззаботности, ценных, значимых моментов, понимания. Кто бы знал, что повзрослев, они станут заклятыми врагами, готовыми испепелить друг друга. Сакура не расспрашивала мужа об отношениях с Итачи, не копалась в их прошлом, но каждая встреча проходила в напряжении. Саске старался избегать длительного общения с родным старшим братом. Остальное время завтрака прошло в тишине. Сакура не решалась больше поднять глаза. Стыдно. О чём только думает? Про брата мужа, в таком ключе… И что они вытворяли в его машине, как трепетно обнимались в мотеле… Блять! Больше и комок в горло не лезет. – Спасибо за еду и за…За всё. Спасибо! – подорвалась со стула, собирая в кучу свои пустые тарелки. Итачи ничего не говорил, лишь доедал остатки своего завтрака, в то время, как Харуно мыла посуду, стараясь справиться с ней как можно быстрее. – Мне пора. Хорошего дня тебе, – бросила ему на прощание, удаляясь с кухни. Снова. Снова одиночество. Пустое место напротив себя. Тишина. От неё остался лишь запах горелого яичного омлета и звонкий, мелодичный девичий голос в ушах, что засел там надолго. – Беги, Сакура. Беги отсюда далеко. От меня, пока не поздно. Ведь я заточу тебя в ловушку своего затмения, закрою собой солнце в твоей груди. Беги… И она бежала. От себя, от него, от взаимного желания, воспоминаний, притягательных чувств, симпатии. Но оказалась в капкане другого взгляда, в пронзительности иных чёрных глаз. В его тьме, злости и жуткой ухмылке. – Я ждал тебя, Сакура.