Ты принадлежишь мне

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Аластор был просто на седьмом небе от счастья, когда ты вернулась в свою квартиру с Хаском на буксире. Выражение морды Хаска скорее было смесью равнодушия и раздражения, в основном из-за повышенной тактильности, сколько бы он ни велел Аластору отвалить. Первое, что Хаск сделал после «счастливого» воссоединения — осмотрел твой небольшой бар, чему ты не удивилась, но всё же отобрала часть хороших бутылок. Последующие несколько лет оказались довольно… интересными. В первые несколько месяцев после присоединения Хаска к команде Аластор приказал тебе тайно следить за ним. Узнать пару вещей, на которые он ворчал, но больше не жаловался. Ты так и сделала. Меньшим, что ты узнала во время слежки за Хаском, оказался его потрясающий талант скрываться, что сделало шпионаж одной из самых сложных вещей, которые тебе когда-либо приходилось делать. Ты не могла не чувствовать, что Аластор продолжал тебя испытывать, заставляя, фигурально выражаясь, сидеть на хвосте у старого новообретённого партнёра. Это было лишь догадкой, но, судя по лукавой улыбке, скользнувшей по его лицу во время инструктирования, ты была почти уверена, что это делалось во имя его собственного развлечения, пока он наблюдал, как ты изо всех сил старалась не отставать от Хаска. И угнаться за ним и правда было тяжело. Он был быстрым, если хотел, и не собирался ждать тебя, как Ниффти. Он скользил среди демонов, уклоняясь от любого физического контакта, и это словно было для него детской игрой. Ему даже не мешали крылья и хвост, что вызывало у тебя восхищение. Да, ты могла легко следовать за ним, используя тени, но ты этого не делала. Тот тест, в котором ты искала Хаска, открыл тебе глаза на то, как часто ты полагалась на дарованные Аластором силы. Твои навыки не были утрачены, но всё же подрастерялись, и ты решила на время отказаться от своих способностей. Ты по-прежнему просила Гримма следить за Хаском и помогать тебе находить его, если тот всё же ускользал от тебя, но это было далеко не всё. Ты не так сильно цеплялась за Хаска, предпочитая наблюдать с уважительного расстояния. Ты знала, что он умел проходить сквозь толпу, не столкнувшись ни с кем — даже если он был в стельку пьян — и он был хорош во всём, связанном с ловкостью. Но боже, пока ты не увидела, как он играет в карты, ты и не осознавала, насколько он был хорош. Какая бы карта ни понадобилась бы ему для выигрыша, казалось, что она просто появлялась в его руках, пока другие демоны не видели этого в упор. Даже ты, пристально наблюдая за ним, почти всегда пропускала движения его умелых когтей, меняющие карты на удачные когда он того хотел. Казалось, он действительно расцветал в казино. Ты наблюдала, как он творил свою магию, перетасовывая колоду, лишь иногда замечая края карт, прячущихся в мехе его предплечий. Когда ты пересекалась с ним глазами, в его глазах мелькал какой-то блеск. Сияние искреннего удовольствия и самодовольства, поскольку он знал, что победит. Его улыбка, появлявшаяся чаще, когда Аластора не было рядом, была такой же лукавой и озорной, как и ухмылка Радио Демона. Ты знала, что Хаск намеренно старался казаться менее заметным и не привлекать лишнего внимания к своей персоне. Но всё же удивляло, как хорошо у него это выходило, с его-то специфической внешностью. С другой стороны, вспоминая Энджела, можно было с уверенностью сказать, что любой демон при должном желании мог показаться скромным и безобидным, независимо от его формы. Хаск также оказался заядлым игроком. Ты, конечно, и раньше подозревала это, разыскивая его по всем казино города, но никогда не понимала всего масштаба его зависимости от азартных игр. Как только он выигрывал за одним столом, он шёл за следующий. Что бы он ни выиграл, он просто сгребал когтями куш, не смотря, и пересаживался. Так же сильно, как азартные игры его привлекала и выпивка. Бар в твоей квартире никогда не пустовал, ведь и ты, и Аластор любили иногда выпить. Но Хаск? Хаск оказался причиной, по которой половина твоих запасов оказалась надёжно спрятана от его цепких когтей. Лучшая половина. Когда Хаск не проигрывал всё выигранное, он пил. А пить он умел. Ты проверила это на своём горьком опыте, когда решила предложить ему сыграть в игру «кто кого перепьёт» — почему-то тогда это казалось хорошим способом сблизиться. Сначала он свалил тебя под стол, а затем выпил ещё. Аластор всё ещё иногда поддразнивал тебя по этому поводу. Была и интересная вещь, что ты выведала о нём: Хаск знал несколько языков. Правда, точное количество ты не могла назвать, но их было довольно много. Один из них ты узнала: тот, на котором иногда говорил Энджел. Когда Хаск злобно бормотал на нём что-то себе под нос, а на твои расспросы ответил, что это был итальянский. Из-за знания стольких языков время от времени у него возникали проблемы с произношением слов на английском или даже итальянском. Однажды он болтал с тобой во время обучения игре в карты и внезапно забыл слово «фулл-хаус». Он бормотал «Come si chiama quella merda?», пока не вспомнил название на английском. Это было очаровательно и весело, что он знал так много языков, и одновременно было благословением и проклятием для него. За всё это время ты, Аластор и Хаск пару раз выходили на геноцидные прогулки, сея хаос и внушая страх. Однако последний не участвовал в кровопролитии, предпочитая роль сторожевого пса, что было довольно забавно, учитывая, каким демоном он был. Ну ты с Аластором весело прогуливались по улицам, держась за руки, переступая через тела мёртвых или почти мёртвых демонов и наполняя воздух песнями. Никогда ты не видела, как дрался Хаск. Как ни старалась мельком увидеть его работу, он обычно уже заканчивал с убийством незадачливого демона, пытавшегося подкрасться к вам со спины посреди вашего танца. Ты всегда заставала только самый конец убийства. Хаск убивал так быстро и тихо, что было трудно это заметить, пока труп не падал к его ногам. Когда ты наблюдала за Хаском, за тем, как он работал, слушала редкие советы, которые он давал, и пристально следила за умелой тасовкой карт, во время которой часть из них так или иначе оказывалась в шерсти предплечий, ты также смотрела, как он общался с Аластором и Ниффти. Сначала тебе казалось, что они с Ниффти не поладят. Что он будет плохо с ней обращаться, скажет ей «Отвали» или будет игнорировать. Но он этого не сделал. В моменты, когда он общался с демоницей, можно было заметить, что он улыбался и выглядел в целом расслабленно, отвечая на её очереди вопросов. Хаск проявлял невероятное терпение, и Ниффти была счастлива проводить с ним время и болтать. С Аластором же… Между ними чувствовался шлейф незаконченных дел. Невысказанной неприязни. Хотя эти чувства были односторонними, поскольку проблемы возникали именно у Хаска с Аластором, который, похоже, не был слишком обеспокоен. Будто такое поведение Хаска было обычным делом при его жизни. А может, так оно и было. Было заметно, что Хаск, даже зная репутацию Аластора в аду и то, насколько тот силён, не проявлял к нему никакого страха. Во всяком случае, его эмоции больше походили на досаду. Тебе внезапные выдёргивания для очередного дела тоже не особо нравились, но ты обычно реагировала на это игриво-раздражённым подшучиванием. Хаск же выражался в такие моменты более вульгарно. Ты и не предполагала, что можно ругаться так виртуозно, что цензурными оказывалась всего пара слов за всю тираду. Это впечатляло. Но даже недовольный, Хаск выполнял всё, что Аластор просил сделать для него, легко соглашаясь на оплату в виде пойла. Ты взяла это на заметку, ведь никогда нельзя было предсказать, когда понадобится его помощь в каком-нибудь деле. Хоть ты узнала многое о Хаске и через него — об Аласторе, ты не могла не чувствовать, что ещё больше оставалось для тебя между ними неизвестным. Аластор мог болтать о своей прежней жизни, рассказывая о рецептах матери и подобной ерунде. Но он никогда не расписывал подробности, обычно ограничиваясь настолько мимолётным намёком, что у тебя не было ни возможности, ни молчаливого разрешения заглянуть глубже. Хаск же просто отказывался говорить о жизни наверху, до попадания в ад. Не важно, насколько он был пьян, эта тема оказывалась табу. Алкоголь даже делал его ещё менее склонным говорить об этом. Из-за твоего любопытства и желания узнать больше ты не могла разочаровываться от такого их поведения, от того, как мало информации они давали. Но в то же время, ты понимала причины их нежелания говорить о прошлой жизни. Чёрт, ты сама старалась забыть жизнь до своей встречи с Аластором. Который, в свою очередь, продолжал подталкивать и порывался вытащить из тебя все до последней детали, почти не обращая внимания на твои попытки уклоняться от расспросов и сбивать его с толку. Даже несмотря на то, что тебя грызло любопытство, для себя ты решила, что лучше всё оставить как было. Может, со временем кто-нибудь из них расскажет больше о своей жизни. Может, это сделаешь ты. Кто знал? В этот день, спустя пару месяцев после очередного истребления демонов, ты обнаружила, что Хаск сидел на диване квартире, запрокинув голову и расправив крылья, чем занял всё пространство дивана. Он уже иногда так делал после геноцидов: просто откидывался на спинку и отключался от реальности. И ты уже знала, что лучшим действием при таком его состоянии было достать бутылку хорошего алкоголя. Конечно, можно было просто оставить его на диване и не трогать, но ты не могла заставить себя уйти. Когда вы встречались после резни, его глаза были странными. Остекленевшими, мёртвыми, будто существовало только его тело. От этого в тебе каждый раз просыпалось желание составить ему компанию. Просто посидеть рядом. Ты достала бутылку хорошего рома и прихватила с кухни две специальные рюмки. Стоило тебе подойти ближе, как уши Хаска дёрнулись, и одно крыло сложилось достаточно, чтобы ты приземлилась на диван, а не на него. Выполнив манёвр, ты разлила ром и вложила рюмку в его протянутую руку. Он поёрзал, садясь ровнее, взглянул на принесённую бутылку и сделал глоток. Какое-то время вы пили молча; тишина нарушалась лишь тихим мурлыканьем радио и доносящейся с улицы болтовнёй демонов. — Я был солдатом в армии, — сказал Хаск спустя два стакана. Ты перевела на него взгляд, но он смотрел только на вновь наполненный стакан. Ничего не говоря, ты просто слушала. — Сражался на войне. Недолго, меня подстрелили, как только я вышел в поле, — он застонал, проглотив залпом порцию, и снова плеснул рома. — Но… не то, чтобы… я мог порекомендовать кому-то повторить этот опыт. — Почему ты вступил в их ряды? Он потёр лицо. — Случилось уже после смерти Аластора… На самом деле сильно не хватало… эм-м… come si dici… Ты улыбнулась, но не стала его поддразнивать. После бормотания ты всё же решила протянуть руку помощи: — Драйва? Азарта? — Да! — его хвост дёрнулся, когда подсказка была получена. — После того, как Аластор откинул коньки, мне не хватало этих эмоций. Я пил, играл. Ну и поспорил с бывшим старинным другом, что если проиграю — пойду с ним в армию, — он тяжело вздохнул, откинувшись на спинку. — Очевидно, я проиграл. И пошёл в армию. — Тебе хоть понравилось? — Блядь, нет, — он проглотил алкоголь, ты тоже. Новая порция тут же была разлита по стаканам. — Полное дерьмо. Они были дерьмом. Всё это было дерьмом. Но там хоть нашёл себе… занятие. — Занятие? — ты бросила на него смущённый взгляд. — Что именно ты имеешь в виду? — Я не… — он потёр лицо, ворча. — Бля, мала́я, у меня не было… многого, окей? После стольких лет работы с Аластором и помощи с его ебаным дерьмом, после того, как я завязал со всем этим и ним, после его смерти… После этого у меня почти ничего не осталось. Я ненавидел всё это, но то было хоть что-то. — Я… думаю, понимаю, о чём ты, — настала твоя очередь разглядывать свой стакан. — Честно говоря, у меня было почти то же самое, но… до того, как я встретила Ала, я не… м-м-м, — что-то в твоей груди сжалось. Ты определённо напилась, раз начала говорить об этом. — Не надо об этом, мала́я, — пробормотал Хаск. Теперь его голос был тише. — Это не грёбаный конкурс. — Я знаю… — ты тоже тяжело вздохнула. — Но эй, мы оба выпили. Так что чувствую желание поболтать, — когда он закатил глаза, ты рассмеялась. — Я не буду… углубляться в детали. Не… не хочу, но… это… — хмуро осмотрев рюмку, ты опрокинула в себя остатки и отставила её на журнальный столик. — Это то, что сделало меня той, кем я являюсь теперь. Ты обнаружила, что прислонилась боком к Хаску. Поначалу он был напряжён, но медленно всё же расслабился и даже прикрыл тебя крылом, чтобы вам обоим было комфортно. — До того, как я встретила Аластора, у меня тоже не было многого. Я жила с… Твоей семьёй? Нет. Они перестали быть твоей семьей за много лет до того, как ты встретила Аластора. — …с людьми, — закончила ты фразу. — Они были не очень… хорошими… Был человек… Она работала сестрой милосердия. Поистине религиозная. Она… — у тебя перехватило горло. Блядь. Ты не хотела больше об этом говорить. Воспоминания, которые было невозможно стереть из памяти, вернулись. Рука, сжимающая твоё плечо мягко, но с явственно чувствовавшимся злым умыслом. Пальцы, проводящие по волосам и хватающие их, чтобы натянуть, натянуть жёстко. Та самая рука, протыкающая тебя иглой, из-за которой тело немеет, и ты не можешь двигаться, говорить, ничего. Голос, предназначенный для любви и сострадания — может, так оно и было, — говорящий тебе: «Давай, милая. Нужно поработать, и мне нужна твоя помощь. Будь хорошей. Будь тихой. Спокойной». — Она причинила тебе боль, — протянул Хаск. — И ты причинила боль ей. Это был не вопрос. Скорее предложение продолжить, и ты ответила: — Нет. Я не причиняла ей боль. Картинки воспоминаний вновь замелькали перед глазами. Она лежала на полу, кровь растекалась вокруг её головы, а игла, которая использовалась для того, чтобы ты вела себя хорошо, была воткнута в глаз. Со смесью чувств — облегчения, вины, но без сожаления, может быть, с примесью счастья — ты произнесла: — Я убила её. Ты не была уверена, хотел ли Хаск плотнее обхватить тебя крылом, укрывая, словно щитом, но он это сделал. Придвинувшись ближе и позволив ему обнять себя за плечи, ты положила голову на его мягкую грудь. — Ты сделала то, что должна была, — тихо заметил он. — Я не жалею о том, что сделала. — Не нужно извиняться. Не сто́ит. — Он поднял руку, собираясь положить её на твою голову; ты ожидала боли, но её не было. И не могло быть. Он не причинил бы тебе вреда. Ни при каких обстоятельствах. — Не нужно придумывать оправдания. Не нужно всего этого. Я понимаю, мала́я. Ты чувствовала, что Хаск говорил это не потому, что это надо было сказать. Чувствовала, что он говорил это потому, что он действительно понимал. Из того узкого круга твоих знакомых демонов именно Хаск понимал всё это лучше кого бы то ни было. Он учился на тех же ошибках. Из всех людей Хаск был тем, кому ты могла подарить частичку своего доверия.