Dullcore

       Очередное утро встречает сыростью, зябкостью и промозглым ветром, пробирающим до мозга костей через открытую форточку в кабинете помощника медбрата. За своим деревянным столом сидит Тэхен, сонно клевая и пытаясь вчитаться в стопку справок, которую не успел разобрать Чимин. За всю ночь он не смог и глаз сомкнуть, все мучаясь мыслями о новом пациенте. Скорее всего, вчера вечером его повели на прием к главному доктору Ким Намджуну, а позже в свою палату. Дулкор звенит тишиной, стало быть, Чон Чонгук не доставляет проблем и примерно ведет себя.       Тэхену вдруг стало интересно, какой же курс терапии был назначен новенькому.       Пребывая глубоко в своих думах, он и не заметил приоткрывшуюся дверь и вошедшую сестру Джису. Та долго мялась у входа, гуляя взглядом по белому кабинету, но через пару секунд все-таки прервала тишину:       — Доброе утро, Тэхен, не отвлекаю?       Парень переводит взгляд с бумаг на монашку и отрицательно качает головой. Сегодня она расслабленнее, чем вчера вечером, когда привозили Скульптора, выглядит отдохнувшей и даже мило улыбается. Из всех одиннадцати монахинь, живущих в Дулкоре, сестра Джису самая дружелюбная и приветливая. Остальные десять больше нагнетают своим серьезным и отстраненным видом, нежели поддерживают. Почти всегда находятся в скверном расположении духа, ненавидящие всех и вся и предпочитающие лишний раз рот не открывать, а только понятливо кивать болванчиком, отмалчиваясь.       — Доброе, — отзеркаливает ее слабую улыбку, сложив руки на груди. — Что-то стряслось?       — Мистер Чон попросил напомнить, что у Чимина сегодня выходной, поэтому его обязанности на тебе, — говорит девушка, но по лицу было понятно, что не для этого она сюда явилась. Хоть на губах и играла улыбка, но глаза предательски нервничали. Ей точно что-то нужно, только вот собраться и попросить почему-то не решается.       — Сестра, ну же, ближе к делу, — нетерпеливо пытается помочь ей взять себя в руки, потому что Тэхену уже надо бежать по другим делам, а она ходит вокруг да около.       Монахиня кивает и подходит ближе к столу, за которым сидел Ким, не уводя взгляд от чужих глаз. Она встает напротив и уже решительнее просит:       — Ради всего святого, можешь подменить меня? Мистер Чон вчера ночью приказал мне присутствовать на сеансе экзорцизма для новенького в качестве помощника в случае непредвиденных ситуаций, — ее голос стал подрагивать, а сама она сжалась, рассказывая это. — Тэхен, слухи и до меня дошли, кто на самом деле этот новенький, и что он натворил... Чонгук пугает меня до чертиков, а Мистер Чон непоколебим. Я-я не смогу, Тэхен, находиться в одной комнате с этим Антихристом.       От расслабленного и улыбчивого вида девушки не осталось ни следа. Видно, как она боялась просить такое, боялась очередного отказа, но уже от Тэхена. В ее глазах проскальзывала мольба, сестра чуть ли не была готова встать на колени.       — Сеанс экзорцизма? — переспрашивает Ким, хмурясь. — Даже мне понятно, что у него серьезные психические отклонения, а не бесы внутри. Почему ему это назначили?       — Модификация поведения проводится в Дулкоре по стандартам, — поясняет монахиня. — Грубо говоря, сначала экзорцизм, потом хлорпромазин, или чем вы там пичкаете пациентов. Так что, поможешь?       То Чимин со своим выходным, то Мистер Чон со своими обязанностями, а сейчас вот тебе и сестра Джису со своей просьбой. Брюнет ощущал себя парнем-к-которому-все-обращаются, когда им нужна помощь, а не простым помощником медбрата.       Тэхен уже открыл рот, чтобы отказаться от столь заманчивого предложения, но нейроны неясной зоны промежуточного мозга, отвечающие за любопытство, вдруг проснулись и активно начали суетиться. В конце-то концов, этот ритуал не он же будет проводить. Постоит час в стороне, понаблюдает за поведением пациента, сделает для себя какие-нибудь выводы о нестандартном мышлении душевнобольного, убедится, что экзорцизм ему ни к чему, и это пустая трата времени. Ничего страшного же не произойдет, зачем отказываться и отправлять на такое зрелище хрупкую девушку?       — Когда он будет? — сдается, вмиг освобождая свою голову от оков сжирающих его противоречий.       Девушка от этого вопроса засияла, словно яркая звезда, чуть не обняв парня в знак благодарности.       — Послезавтра, после отбоя, — бодро отвечает, вновь улыбаясь. — Тебе ничего делать не надо, просто постоять в стороне. О Боже, Тэхен, даже не верится. Ты такой храбрый, не то, что я! Спасибо большое тебе.       Ким выдавил сухой смешок, прерывая зрительный контакт, уставившись взглядом на поверхность стола. Он? Храбрый? Сестра Джису, вероятно, настолько наивна, что в действительности считает, что Тэхен согласился из своей отважности и бесстрашия. Скульптора боялись все в Дулкоре, начиная с персонала и заканчивая другими пациентами, которые уже должны быть в курсе о новичке. На протяжении месяца он держал в страхе почти всю Шотландию, один лишь Тэхен услышал о нем мимолетно из уст зевак на рынке приблизительно неделю назад, когда закупался продуктами, а потом и от самого Чимина вчера. Газеты читать он не любил, считая их утрированными, а смотреть по телевизору новости времени не хватало, так как обычно дома он отсыпался после смен. Надо бы посмотреть на реакцию сестры Джису и на ее лицо, если узнает, что Тэхен боится присутствовать на сеансе экзорцизма не меньше, чем она.       После ее ухода кабинет вновь погрузился в мертвую тишину, разбавленную тиканьем наручных часов и мерным тэхеновым дыханием. С минуты на минуту должны постучать охранники, которые сопровождают парня каждый день в общую комнату на обед. Не на его, конечно. Одна из обязанностей — присутствовать и присматривать за пациентами в комнате отдыха на протяжении четырех часов, пока те будут заниматься своими делами. Постоянно держать их, как животных в клетке, невозможно, поэтому в целях безопасности некоторым вкалывают небольшую дозу успокоительных и выпускают под присмотром помощника медбрата и двоих охранников. Особо буйные остаются в палатах. Комната отдыха представляет собой больших размеров помещение на первом этаже со столиками, на которых размещены настольные игры и по пачке сигарет, парочкой жестких диванов и мягкими игрушками. Ничего лишнего и опасного, одни безделушки, чтобы занять людей.       На этот раз никто не стучит. Дверь открывается слишком резко, вырывая Тэхена из своих мыслей и являя взору двух взрослых охранников — Минхо и Оскара. Оба почти синхронно кивают за спину, показывая, что пора идти. Ким собирает в одну кучу все документы и справки, которые не успел заполнить и подписать, и засовывает в шкаф, встает из-за стола и направляется к двери.       Охранники отчего-то нервничают. Тэхен замечает краем глаза их резкие и неуверенные движения позади, но решает не лезть с расспросами, да и не в таких доверительных отношениях находятся. Точнее, вообще ни в каких. Молча приходят в комнату отдыха, молча там стоят, также молча расходятся — так каждый день. Втроем неспешно шагают по темному длинному коридору, проходя вереницы дверей и войдя в широкое фойе. Огромная люстра не могла полностью осветить помещение, потому что было много деревянных перегородок и массивной мебели, поэтому царил зловещий полумрак. Слева — главный выход из лечебницы, а справа — большая арка и лестница на второй этаж. Брюнет проходит мимо, здоровается мимолетно с местным полицейским, разглядывающим картину в углу от скуки, и идет прямо, вновь по очередному коридору до самой общей комнаты.       Половина пациентов уже была на месте. Кто-то громко переговаривался, куря у закрытого окна, кто-то играл в шахматы, сидя за круглым столом, в углу пристроилась пожилая пациентка, мисс Джейн, и играла со своим воображаемым другом, а на диване сидел и рисовал искаженные лица мистер Мин. У стены стоял старый виниловый проигрыватель, распространяя на фоне одну и ту же песню — Fly me to the moon Фрэнка Синатры. Всех уже порядком подбесила эта джаз-композиция, но менять пластинки или выключать проигрыватель строго запрещает мистер Чон. Парадокс — включать в этом угнетающем месте такую мечтательную песню о луне и звездах.       Тэхен занял свое привычное место в центре помещения, откуда мог наблюдать за всеми одновременно. В отличие от других столиков, на этом не было ни сигарет, ни игр. Оскар встал в углу около проигрывателя, ногой слабо топая в такт песни, а Минхо за спиной сидящего за пустым столом Тэхена, уверенно при этом придерживая свой пистолет-пулемет MP5 Kurz, который должен быть спрятан в набедренной кобуре. Это заметили сидящие за соседним столом женщины, играющие в «Мафию», и начали беспокойно перешептываться и громко ахать. На душевнобольных любое оружие без чехла, даже если не направлено ни на кого, действует иначе, оно искажает человеческую энергетику. Мозг остро воспринимает инструменты для разрушения материи, принимает за угрозу безопасности, поэтому без надобности их не достают.       — Убери оружие, ты пугаешь пациентов, — даже не оборачиваясь, недовольно командует Ким. Он говорит тихо, раздраженно, чтобы услышал один Минхо, но при этом, улыбаясь с целью успокоить окружающих и дать понять, что все под контролем.       — Приказ свыше, — твердо прилетает обратно.       Быть такого не может, что мистер Чон разрешил так жестоко воздействовать на больную психику пациентов. Он хоть и отдает предпочтение более ригористическим подходам к лечению, но грани вроде не переходит, понимает, что запертые тут не какие-то бесчувственные игрушки.       Тэхен уже порядком вскипал. От того, чтобы повернуться к парню и осадить за такую беспечность, его отвлекла шумно открывшаяся дверь в эту комнату. Абсолютно все, даже те паникующие женщины вмиг замолкли, увидев, кого привели.       В проходе стояли новенький и двое охранников, которые должны были контролировать его, но выглядело не очень убедительно, так как Чон Чонгук был выше и явно превосходил в мускулатуре. Их спасали лишь наручники, надетые на заключенного пациента. Он был в том же мешковатом комбинезоне, волосы взъерошены, будто лет сто не причесывался, а на губах все та же нахальная ухмылка, что и на фотографии из статьи. Теперь ясно, из-за кого дергались охранники и крепко прижимали к себе оружие. Все присутствующие потрясенно разглядывали Скульптора, не веря, что психопата так легко выпустили к ним. Они чувствовали себя слабыми зайцами, запертыми в одной клетке с голодным волком. Его же такое внимание вовсе не волновало, он спокойно занял свободное место и потянулся двумя руками к пачке сигарет.       Видно, что пребывание в Дулкоре забавляло Чонгука, одна только странность выделялась — поведение сдержанное и какое-то здоровое.       Тэхен так увлекся его рассматриванием, что пропустил момент, когда чужие насмешливые глаза уставились в ответ. Его грубые мужские руки, так контрастирующие с мягкими и ухоженными Кима, ловко открыли пачку Палл Малла и вынули оттуда одну сигарету. Постепенно все пациенты отходили от столь эффектного появления, возвращаясь к своим делам, один лишь Тэхен не мог оторвать взгляд от прикуривающего от зажигалки охранника психопата. Что-то необъяснимое дико тянуло его узнать получше новенького, услышать загадочные мотивы и цели, но идея эта заранее обречена на захоронение где-то глубоко в мозгах. Разумнее всего послушать Чимина и держаться подальше от убийцы.       Нехотя парень все-таки отводит взгляд от все еще рассматривающего его пациента, притворяясь, что следит за игрой тех женщин. На самом деле ему было все равно, все мысли занял психопат с глазами цвета обсидиана. В голове мелькают очертания обездвиженных тел жертв Скульптора, отчего по коже пробегают мурашки. Тэхен слабо трясет головой, будто отгоняя эти жуткие фантомы из прошлого, и смотрит на наручные часы. Еще три часа осталось до конца «обеда».       Спустя полчаса дверь вновь открылась, а в комнату отдыха, в сопровождении одного охранника, вошел мистер Чон. В зале опять воцарилась тишина, пока заведующий лечебницей гулял равнодушным взглядом по пациентам, останавливаясь на, естественно, Чонгуке. Тот его будто не заметил, сидел, запрокинув голову назад, и пускал густой дым в потолок. Кажется, эта была четвертая сигарета. Мистер Чон качнул головой и медленным шагом направился к Тэхену.       — Справляешься? — задает скорее риторический вопрос Хосок, садясь напротив Кима. Конечно, он обязан справляться, а иначе вылетит из Дулкора пулей. — Чон Чонгук не доставляет тут проблем? Я усилил меры безопасности, поэтому, — начальник кивнул на Минхо, — оружие будет на виду.       — У меня все под контролем, — извещает брюнет. И это было почти правдой. — А у пациентов нет.       Поняв, что ляпнул лишнего, Тэхен прикусывает кончик языка и отводит взгляд в сторону под чужой прожигающий. Данный разговор развивать с мистером Чоном ни в коем случае не следовало. Кто он такой, чтобы указывать, как лучше, заведующему?       — Что ты имеешь в виду? — опасно хмурится Хосок, явно прикидываясь дурачком.       — Я понимаю, что усиленная безопасность — вынужденная мера по определенным обстоятельствам, — спокойно начинает Ким, кидая взгляд на Чонгука, который и является тем самым «обстоятельством». Пациент уже не курил, он пристально таращился в их сторону, подслушивая разговор. Тэхена мог охватить мандраж от его взгляда, если бы резко не отвернулся. — Но больным это вредит, все лечение может оказаться напрасным.       — Напрасно сейчас твое утрирование, Тэхен, — хмыкает мистер Чон, сложив руки на груди и отклонившись назад, на спинку стула. Этот диалог ему однозначно не нравится. — Мне несложно предоставить тебе дело Чон Чонгука для ознакомления. После поймешь, что против этого монстра не пистолеты нужны, а танки. Остальные адаптируются рано или поздно, а особо эмоциональных прикажу не выпускать из комнат. Терять бдительность ни в коем случае нельзя, согласен?       Помощник медбрата кивает, хотя ни черта он не согласен, но проблемы с начальством — меньшее, чего бы он хотел сейчас. Чужое равнодушие к пациентам поражает, главным объектом для него теперь стал новенький. Мистер Чон впервые отзывался о пациентах так, будто они запертый тут скот. Неужели все эти два месяца Тэхен смотрел на мистера Чона исключительно в розовых очках, и только сегодня удалось сорвать маску лицемерия и разглядеть чудовищную сущность?       — Потолковали, и будет. Зайдешь ко мне после, — равнодушно бросает мужчина, вставая из-за стола и покидая общую комнату.       Не к добру это.       Тэхен устало прикрывает веки, стараясь унять появившуюся легкую дрожь во всем теле и отогнать плохие мысли. Сегодня его уволят за длинный язык, он уверен. Другую работу найти не проблема, только вот как без него тут будут пациенты. Почти все привыкли к помощнику медбрата, некоторые и вовсе начали считать его своей единственной родней, пусть и не кровной.       Ножки стула, на котором пару минут назад восседал мистер Чон, противно скрипят об бетонный пол, будто кто-то лениво отодвигает сам стул. Тэхен распахивает глаза и мгновенно жалеет, встречаясь с темными омутами. Чонгук садится напротив, приветливо улыбаясь брюнету, сердце которого пропускает удар. Между ними меньше метра расстояния, и сотрудник лечебницы отчаянно борется с желанием встать из-за стола и убежать. Минхо, все еще стоящий позади Тэхена, резко направляет дуло оружия на опасного пациента, который лишь весело ухмыляется на это. По всему помещению прошлась волна беспокойного гула. Напряглись и охранники, сопровождающие Чона везде, но, видимо, упустившие сейчас его перемещение по комнате, и Оскар, который на секунду отвлекся на пейзаж за окном, и пациенты, напугано следящие за разгоревшимся сыр-бором, и сам Ким Тэхен.       — Брось, ты не выстрелишь, — разрушает тишину Чонгук, неверяще покачав головой. Он явно испытывает терпение целящихся в него охранников, играется с их нервами, как кошка с мышью.       — Встал и сел на свое место, — игнорирует его провокацию Минхо, крепче сжимая в руках пистолет. Он чувствует угрозу для помощника медбрата, а его работа заключается в ликвидировании таких угроз. — Повторять не буду, Чон Чонгук, а одной пулей отправлю тебя к самому Дьяволу!       Тэхен затылком ощущает напряженное тело своего охранника, а также холод от заряженного оружия, пробирающего до мурашек. Время будто замедлилось, оттягивая неизбежное. В голове ни одной мысли, руки под столом предательски дрожат и потеют, но парень не позволяет себе разорвать зрительный контакт с Чонгуком, который даже не собирается слушаться Минхо. Атмосфера накалена до пределов, от решения Кима зависит сейчас безопасность всех.       «Терять бдительность ни в коем случае нельзя, согласен?» — как назло вспоминаются слова мистера Чона, только мешающие принять это решение.       Тэхен умеет спокойно общаться с другими пациентами. Он знает их повадки, наизусть выучил медицинские карты, привык к ним, но совсем иное — это начать общение с новым пациентом в Дулкоре, кто опаснее других в несколько раз, и от которого даже не знаешь, чего ожидать.       Он берет под контроль свои эмоции и рискует:       — Уберите оружие, — неуверенно произносит, наконец отводя взгляд от Скульптора и окидывая им охранников. В подтверждении своих слов кивает, показывая, что все в порядке и сам справится. Его слушаются, медленно опуская пистолеты и отходя на свои места.       — Тэхен, не глупи, — шипит Минхо, единственный, кто еще целится в Чонгука. — Он только и ждет момента убить тебя!       Пациент беззвучно смеется и показательно поднимает руки, на запястьях которых блестят наручники, якобы доказывая, что сделать ничего не сможет. Он единственный, кто носит их всегда за пределами своей комнаты.       — Минхо, все хорошо. Будь добр, убери оружие, — тверже говорит Тэхен, не оборачиваясь на охранника, но чувствуя, как тот сдается и уступает.       Охранники помогают некоторым пациентам успокоиться, предлагая, как маленьким детям, то одну игрушку, то другую, изредка бросая настороженные взгляды в сторону Тэхена и Чонгука, боясь, что последний натворит чего.       — А ты молодец, — хриплый чонгуков голос режет затянувшееся молчание между ними. — Быстро усмирил этого Цербера.       Вроде и хвалит, и насмехается, но Тэхен молчит, сканируя того изучающим взглядом. Он хочет запомнить и расшифровать каждую эмоцию на красивом лице, каждое движение, каждый взгляд серийного убийцы. Ему дико интересно узнать, зачем тот подсел к нему, зачем заговорил и зачем сейчас так смотрит.       — Молчишь, потому что боишься меня? — задает вполне логичный вопрос, на который Минхо, который хоть и убрал пистолет, но отходить от Кима не собирался, хмыкает. — Вон Цербер боится.       — Я не боюсь, — врет Тэхен. Не хватало еще, чтобы новенький почувствовал превосходство над ним. Ким Тэхен не слабак.       — Боишься, — медленно протянул Чонгук, дразня сотрудника. На его губах появилась глупая ухмылка, а в глазах сверкнули опасные искры. — Все боятся.       — Разве на это нет причин? — смелеет брюнет.       Его раздражает чужой непринужденный тон, как преступник с пренебрежением относился к другим и вел себя так, будто все в Дулкоре подчинялись лишь ему. Чонгук следовал правилам, не устраивал драк и других сцен, но морально давил на персонал, провоцировал и выводил из себя даже самых уравновешенных — и это в разы опаснее.       — Полагаю, что нет, — пациент пожимает плечами, будто так и есть, а Тэхен вскидывает брови. Причины были очевидны, а озвучивать их не хватало смелости.       — Тогда что ты делаешь в психиатрической больнице? — устало вздыхает брюнет, решая сыграть по чужим правилам. Чонгук ведет себя, будто невиновен и попал сюда по ошибке; он уверен в своей дееспособности, отчего становится Тэхену все интереснее и интереснее.       — Ох, черт, так это не летний лагерь? — хрипло смеется Чон, откинув голову назад, вызывая у Тэхена мелкие мурашки, но он ни за что не признается даже самому себе, что чонгуков смех довольно приятный. — Серьезно, я сам не знаю, почему попал сюда.       Тэхен приходит к заключению, что пациент еще более умалишенный, чем кажется на первый взгляд. В чужом голосе поражающие спокойствие и равнодушие, сбивающие с толку, он ловко меняет эмоции и, казалось, вовсе не беспокоится по поводу того, что застрял в Дулкоре на всю жизнь, хотя мог ее провести и в тюрьме строгого режима. Неспроста такое поведение — Чон Чонгук что-то задумал, и это пугает.       Есть вероятность, что он ударился головой обо что-то, и вследствие черепно-мозговых травм, ушибов или сотрясения головного мозга возникла амнезия. Чонгук попросту забыл, что является опасным серийным убийцей, жестоким психопатом, который протыкал проволокой невинных людей, не щадя ни взрослых, ни детей, вот и убежден сейчас в своей невиновности, но это надо проверить.       — Как тебя зовут? — Ким задает типичный вопрос при потери памяти, чтобы разобраться в чужих бреднях. До конца обеда осталось всего полтора часа, надо успеть, иначе любопытство будет сжирать до завтрашнего дня.       — Не понял, — хмурится пациент, не догнав ход мыслей сотрудника. Разве он сам не знает? — Чон Чонгук.       — Сколько тебе лет? — очередной вопрос в лоб.       — Двадцать пять, — спокойно отвечает парень. — А тебе?       Тэхен игнорирует чужой вопрос, задавая свой следующий:       — Знакомо ли тебе прозвище «Скульптор»?       На лице Чонгука отражается понимание происходящего: его опять приняли за сумасшедшего, не стали дослушивать, а тем более разбираться. Тэхен казался ему адекватным, смелым и избирательным. Чон, подслушав разговор этого парня и заведующего, пришел к выводу, что Тэхен искренне волнуется и заботится о больных, и плевать хотел на диагнозы в медицинских картах или цифру уголовной статьи в досье преступника. Сейчас же Ким ведет себя, как все, что разочаровывает.       — Знакомо, — бросает Чонгук, вздыхая и отворачивая голову, принимаясь рассматривать других пациентов. Он игнорирует какие-то вопросы брюнета, даже не слышит их, плотно сжав губы в линию, но спустя пару минут возвращает суровый взгляд обратно. — Думаешь, я это все сотворил с ними?       — Значит не ты это сделал? — тихо спрашивает Тэхен, теряясь от заданного вопроса. Он нервно жует нижнюю губу, вот-вот готовясь узнать правду. — Не ты Скульптор?       — Я этого не говорил, — понижает голос Чонгук, с упоением замечая, как быстро сменяются эмоции на наивном лице сотрудника. Ему дико нравится ставить в тупик таких светлых и милых людей.       — Тогда... Я не понимаю, — сдается Тэхен, облизнув пересохшие губы. Он всегда считал себя умным парнем, но именно сейчас сомневается в своих способностях. Преступник напротив говорил загадками, которые сложно разгадать в одиночку, максимально закрывался и не подпускал Кима.       Тэхен заметил, как Чонгук хотел что-то сказать, но резко сомкнул бледные губы обратно, прожигая нечитаемым взглядом кого-то за спиной сотрудника.        Минхо.       Он и забыл, что охранник все еще рядом и слышит весь их разговор, а потом, скорее всего, быстро побежит докладывать дословно мистеру Чону. Наверняка его присутствие и мешает новенькому договорить.       Голова адски разболелась от объема полученной информации, и Тэхен не знал, что с ней делать. С одной стороны, Дулкор — не место здоровым, Чонгук бы не попал сюда по ошибке, значит и сказанное им — не более, чем бред сумасшедшего, которому верить не стоит. Парень убежден, что Скульптор — искусный манипулятор, играющий чужими чувствами и давящий на жалость. Но с другой стороны, его слова были искренними и серьезными, он хотел что-то донести, и, если верить старому убеждению, что глаза — зеркало души, то душа сидящего перед ним парня была чиста, но измучена. Хотя Киму могло показаться.       — До завтра, Тэхен, — слабо улыбается Чонгук, быстрым взглядом скользя от лица к шее, будто впервые оценивая привлекательную внешность брюнета, и встает из-за стола. — До завтра, Цербер.       Тэхен молча смотрит вслед пациенту, игнорируя пропитанное ненавистью и желчью «выродок», выплеванное Минхо.       Кажется, это был первый раз, когда Чонгук назвал его по имени.       Кажется, он запутался в конец.