Meet Cute (these dorks)

Шэнь Юань не был уверен, чего ожидал, когда проснулся, но то, что над ним не хлопотал Цзю-гэ, было сюрпризом. Когда он медленно сел, то увидел, как у стены шевельнулся Лю Цинге, а потом встал, чтобы подойти к его кровати… — Братан Огурец! Шан Цинхуа бросился к кровати, опередив Лю Цингэ. Шэнь Юань раздраженно вздрогнул. Неистовая энергия главы пика Аньдин почти вызывала у него мигрень. Самолет. Братан. Он только что проснулся. —…Как долго я был в отключке? — спросил Шэнь Юань, прижимая руку к груди. — Все в порядке? — Братан! Все в порядке! Два дня! — взволнованно закричал Самолет, затем добавил: — Ну, все из Цанцюн в порядке. Э-э… город немного пострадал, поэтому некоторые люди… и э-э… монахини… Шэнь Юань знал, что всех спасти будет невозможно, но все равно… это все еще нехорошо. — Шан-шисюн, пожалуйста, успокойся. Это здание используется в медицинских целях. — Из-за спины Шан Цинхуа раздался спокойный, ровный голос Му Цинфана, и глава пика Цяньцао осторожно отодвинул (оттолкнул) Шан Цинхуа в сторону. Шэнь Юань послушно позволил Му-дафу измерить пульс. —…Как я и думал, ты хорошо восстанавливаешься, — сказал Му Цинфан. — Ты просто измотан, отдыха будет достаточно. Я бы даже сказал, что твое совершенствование улучшилось. В конце концов, Небесная Молния во время Гнева Небес не сильно отличается от Молнии Небесной Скорби. — Спасибо, Му-дафу. Извини за беспокойство, — сказал Шэнь Юань, но Му Цинфан слегка нахмурился и хлопнул его по голове. — За что ты извиняешься? — мягко упрекнул он: — Юань-эр не должен извиняться, если ему не за что. — Му Цинфан вздохнул, в его взгляде смешалась нежность и обеспокоенность. Очень скоро Му Цинфан ушел, чтобы помочь остальным жертвам Гнева Небес. Хотя Шэнь Юань остановил Небеса до того, как молния ударила по остальному городу, разрушенный храм спровоцировал масштабные разрушения. Здания, что стояли вблизи храма, были разрушены почти полностью, многие другие тоже пострадали, пусть и меньше. Там, где раньше были ровные дорожки, теперь были лишь обломки и комья земли. Множество травм и смертей были неизбежны. —…Что случилось с Тяньти? — наконец спросил Шэнь Юань. — Эээ… — Шан Цинхуа почесал в затылке. — Ну, монахини… они все живы, но… я, вроде как, задаюсь вопросом, не предпочли бы некоторые из них умереть. Поскольку они все… э-э… прокляты. Что ж, Шэнь Юань этого ожидал. Он не осмеливался и даже не хотел брать на себя грехи монахинь против Небес, так что последствия небесного суда должны были сказаться на них. — Похоже, это связано с их договорами. Мол, у некоторых из них, кто швырялся огненными шарами, парализованы руки, некоторые ослепли… Старшая настоятельница теперь нема и глуха. Шэнь Юань глубоко вздохнул. Это… немного жестче, чем он ожидал. — Но, конечно, другим школам этого было недостаточно. Шэнь-шисюну тоже. В конце концов, они действовали как темные заклинатели, убивая членов своего собственного ордена, чтобы другие монахини могли унаследовать их Договоры. Плюс целенаправленное введение в заблуждение членов своей школы относительно содержания их Клятв и заключение в тюрьму Святых прошлого против их воли или, ну, предположительно против их воли, и э-э… ну, настоятельница и пять других старейшин будут публично казнены. Шэнь Юань на мгновение помолчал, а затем откинулся на спинку кровати и закрыл глаза. —…Мне немного жаль старшую настоятельницу, — наконец сказал он. — Серьезно, братан? — спросил Шан Цинхуа, подняв брови оценивающе глядя на него. — Не пойми меня неправильно, я думаю, она заслуживает всего, что с ней случилось. В конце концов, она разрушила жизни многих людей. Но мне ее жаль. Она действительно была разочарована, отстаивая традиции и законы старших настоятелей, которые были до нее, и начала сомневаться в их методах. — Но она все равно убивала людей. Или способствовала убийству. — Шан Цинхуа считал эту женщину чудовищем. —…Это почти усугубляет ситуацию. Убивать и сажать людей в тюрьму за то, в чем и сами не уверены, вместо того, чему вы привержены. — Шэнь Юань вздохнул. Ему было жаль старшую настоятельницу, но он никогда, никогда не простил бы ее за все то, что она сделала. Если бы она просто решила подумать о некоторых вещах или прислушалась к его словам, возможно, всего этого можно было бы избежать. Честно говоря, ее посредственная тирания усугубила упадок Тяньти. Если бы она наконец сдалась и признала, что методы и цели Тяньти ошибочны, то могла бы реформировать храм. Если бы вместо этого она решила продолжить роль жестокого тирана, как предыдущие главные настоятельницы, она могла бы искоренить любое несогласие или недовольство среди других монахинь. Вместо этого она витала в облаках, оставаясь равнодушной, заставляя многих усомниться в ее авторитете и главенстве и позволяя фракциям с очень разными взглядами расти и множиться, как грибы после дождя. — Думаю, именно поэтому она так легко сдалась, — пробормотал Шан Цинхуа. — Сразу после того, как все было закончено и знаки осуждения монахинь превратились в знаки проклятия, настоятельница попросила бумагу и записала свою исповедь целиком. Все, от концепции Тяньти до того, как они постепенно меняли свои цели, как работали Договоры, как они продвигали женское превосходство, чтобы им было легче контролировать членов своей школы, всех людей, которых они убили… там было много чего. Между прочим, она признала, что все это время ты был Святой. Но я не думаю, что кто-то всё ещё сомневался… Верно. Потому что после трюка, который он выкинул, любые сомнения отпали... Шэнь Юань скривился. — Что с этим будет? Шан Цинхуа тоже поморщился. — Что может случиться, когда за дело взялся твой Цзю-гэ? В любом случае, почти все либо соглашались, либо были слишком напуганы Шэнь-шисюном, чтобы возразить, когда он сказал, что ты заслуживаешь жить так, как хочешь, и что присоединишься к своей семье на Цанцюн. Конечно, Хуанхуа не согласились, заявив, что Цанцюн не должен забирать Святую, но Шэнь-шисюн отбил: «О, вы хотите попытаться рискнуть Гневом Небес, принуждая Святую?» и они довольно быстро заткнулись. —… Гнев Небес не так работает, — почувствовал необходимость сказать Шэнь Юань. — Им, вероятно, было бы все равно, если только не будут замешаны те, кто нарушает Договор. — Не то чтобы Хуанхуа знали об этом, — радостно заметил Шан Цинхуа. — Тогда они так быстро бросились спасать свои задницы, что полностью пропустили встречу. И не узнали, что Небеса были в ярости не из-за того, что двести тридцать первая жена... э-э, Инь Ланьхуа поцарапала Святую, а потому, что были недовольны Тяньти уже несколько столетий. То, что ты получил травму из-за заключившей Договор, стало последней каплей. Шэнь Юань был немного удивлен, что они потрудились погадать, но, если подумать, не знать, что именно вызвало Гнев Небес, было бы ужасно для всех. — Однако Чжаохуа и Тяньи согласились хранить эту информацию в секрете, — продолжил Шан Цинхуа. — На тебя нацелится гораздо меньше людей, если все будут думать, что Небеса рассердились... если бы думали, что Небеса рассердились из-за того, что тебя поцарапали. И, ох, они изрядно рассердились из-за дезертирства Хуанхуа, поэтому, когда те вернулись, заявив, что они просто «беспокоятся о близлежащих городах», мы все решили не рассказывать им об этом. Шэнь-шисюн был очень доволен. — Где сейчас Цзю-гэ? — спросил Шэнь Юань. — Занят «делами», — сказал Шан Цинхуа, используя кавычки, поэтому Шэнь Юань решил не спрашивать. Вероятно, это было связано с компенсацией и восстановлением, и Шэнь Юань не хотел ничего об этом знать. Все, что его сейчас волновало, так это то, что все в безопасности, в него никто не собирается стрелять, а они все могли мирно вернуться в Цанцюн. Как раз когда он собирался спросить Шан Цинхуа, когда они могут уйти, в дверь тихо постучали. Вероятно, это был не Цзю-гэ; Шэнь Юань думал, что он не станет стучать. Лю Цингэ быстро пересек комнату, где ждал, пока Шан Цинхуа закончит «официальные дела», и осторожно остановился рядом с Шэнь Юанем. Он взглянул на Шан Цинхуа, который пискнул и бросился к двери. — Кто там? — спросил глава пика Аньдин. — Эта скромная — Цинь Джуди, — отозвался из-за двери мягкий женский голос. Обменявшись взглядами с Лю Цингэ, Шан Цинхуа открыл дверь, и перед ним предстала хрупкая женщина, которую осторожно поддерживала другая. Они обе были одеты в одежды школы Тяньти, но только у этой хрупкой женщины был знак проклятия, отпечатанный на радужной оболочке ее глаз. Другая, должно быть, была внешней ученицей или внутренней, но низкого ранга, не имевшей возможности заключить Договор и, таким образом, избежавшей проклятия. — Цинь-нигу! — в волнении Шэнь Юань почти встал с постели, но нежная рука надавила на него, удерживая на месте. …Лю-сяньшэн, Шэнь Юань в порядке? Ему просто нужно было поспать, а теперь все в порядке? Затем Шэнь Юань внезапно понял. Знак проклятия Цинь-нигу был двумя отметинами на ее радужных оболочках. Она пришла сюда в сопровождении другого человека. — О… твои… ты… — «Твои глаза», — хотел сказать Шэнь Юань. Ему хотелось заплакать. Несмотря на то, что она растила его, защищала, рискнула своей жизнью, чтобы помочь ему сбежать, а затем отказалась сказать другим, где он, потому что она заключила Договор и была частью Тяньти... Из-за ее способности к предсказанию Небеса забрали глаза Цинь Джуди. — Глупое дитя, — нежно сказала Цинь-нигу, протягивая руку, подойдя к кровати. — Где твое лицо? Шэнь Юань быстро взял ее ладонь, приложил к своей щеке и позволил ей нежно погладить ее. — Ты так вырос... — сказала Цинь-нигу с улыбкой, — я так тобой горжусь. Из глаз Шэнь Юаня потекли слезы. — Цинь-нигу… из-за меня, я… ты… Цинь-нигу попыталась мягко шлепнуть его по лбу, как Му Цинфан, но, поскольку она не могла видеть, то чуть не попала ему в глаз. Конечно, Шэнь Юань не стал жаловаться. — Как это может быть из-за тебя? Глупый ребенок, ни в чем из произошедшего ты не имел права голоса, — сказала она, поднимая другую руку, пока обе ее ладони не коснулись лица Шэнь Юаня, и она нежно погладила его щеки. — Ты был еще ребенком, когда я привела тебя в Тяньти, не имел контактов ни с кем, кроме меня и твоих наставников, и был вынужден бежать, когда глупые женщины пытались тебя убить. Как ты можешь нести ответственность за договоры или проклятие? Ты просто спас нам жизнь. Каким образом это может быть из-за тебя? Лю Цингэ не мог не кивнуть в знак согласия, хотя монахиня не могла это видеть. Он начал понимать, как Шэнь Юань под опекой такой женщины вырос гораздо более мягким, чем Шэнь Цинцю. — Я была так счастлива услышать, что у тебя все еще есть семья. Мне жаль, что я разлучила тебя с твоим братом, — сказала Цинь-нигу. — Если бы я знала… — она ​​внезапно неестественно замолчала. В списке убитых были семьи Святых, выступавших против полной изоляции Святых от их семьи. —… Нет, возможно, это было к лучшему, — наконец сказала она. — Он стал впечатляющим человеком, гораздо более способным защитить тебя, чем я. Я… не думаю, что было бы к лучшему, если бы его привезли в Тяньти. Затем, чувствуя, как по щекам Шэнь Юаня катятся слезы, она обеспокоенно улыбнулась и упрекнула: — Глупое дитя, ты даже ребенком так много не плакал, так почему ты плачешь сейчас? Ты не участвовал в суматохе, но все, кто жив, живы благодаря тебе. Это радость и счастье. Ты не должен плакать… Шэнь Юань кивнул, положив руки на ее ладони, даже когда она держала его лицо. — Цинь-нигу, — сказал он, изо всех сил стараясь говорить ровно, — что ты собираешься делать сейчас? Цинь-нигу осторожно отняла одну ладонь от его лица и взяла Шэнь Юаня за руку. — Зачем ребенку беспокоиться об этой здоровой женщине? То, что она слепа, не означает, что она не сможет жить, — произнесла она, но затем заколебалась, чувствуя дрожь Шэнь Юаня. — Я открою тебе секрет, — сказала она наконец. — Хотя мне нравилось воспитывать тебя, но жить в Тяньти, боязливо следовать правилам и законам старшей настоятельницы и бояться заключенного мною Договора, было таким же проклятием. Эти глаза? Просто обмен одного проклятия на другое. Однако с проклятием Небес, по крайней мере, я вольна делать все, что хочу. Цинь-нигу вздохнула, когда руки Шэнь Юаня сжались вокруг ее ладоней. — Итак, видишь, я не против этой слепоты. Во-первых, я была виновна в том, что не послушала тебя раньше, не осмелилась высказаться и защитить тебя и истинные Договоры. Эти глаза — расплата за излишнюю трусость. Но взамен мне также была предоставлена ​​свобода. Так что верь этой Цинь Джуди. Независимо от того, что может случиться в ее будущем, твоя А-нянь очень, очень благодарна ее Сяо Эртуну. — Что за… Сяо Эртун, — проворчал Шэнь Юань, но он не мог не улыбнуться сквозь слезы. А-нянь. Он не осмеливался называть ее так раньше, опасаясь, что старшая настоятельница может наказать ее, но, видимо, его чувства к Цинь-нигу, к его А-нянь не остались для нее незамеченными. Спустя еще немного времени Цинь-нигу и ее помощница покинули комнату, чтобы отдохнуть. Проклятие также сильно ослабило совершенствование заключивших Договоры, и многие монахини были заметно слабее, чем был бы обычный заклинатель. Наблюдая, как дверь закрывается за двумя женщинами, Шан Цинхуа заерзал. — Я… эээ… я думаю, Му-шиди или Сю-шимей может понадобиться помощник… или… ха-ха, знаешь, может, я тоже мог бы… ты знаешь, я просто собираюсь поговорить с Цинь-нуши, — пробормотал он и выскочил из комнаты, побежав за Цинь-нигу и ее помощницей. Предположительно, чтобы уговорить ее остаться в Цанцюн. Шэнь Юань чуть не закатил глаза, вытирая с лица остатки слез. «Цинь-нигу, вероятно, не будет хорошим помощником на Аньдин, глупый хомяк», — подумал он. Но… Шэнь Юань был бы счастлив, если бы она могла вернуться с ними в Цанцюн. Он был бы счастлив жить вместе со своей... а-нянь.