Meet Cute (these dorks)

Раздраженно нахмурив брови, Лю Цингэ приземлился на окраине того, что фактически было «королевством» храма Тяньти. Территория вокруг храма была богата духовной энергией, что побудило множество людей собраться вокруг нее и основать город, который окружал храм с двух сторон. Еще с двух его окружали горы. Земля вокруг храма Тяньти была полна духовной энергии из-за присутствия Святой, которую охранял храм. Храм Тяньти — дом монахинь, поклявшихся Небесам защищать Святую, деву с Благословением Небес — по правде говоря, кроме этого, о них было мало что известно. Только Храм Тяньти знал, как кто-то может стать Святой и что значит получить Благословение Небес. И они были очень скрытной группой. Так почему же Лю Цингэ был здесь, в этой обители проблемных женщин? … Это вопрос, который интересовал Лю Цингэ также, как и большинство других глав пиков Цанцюн. Официальная причина заключалась в том, что Тяньти отправил призыв о помощи, потому что их драгоценная Святая… пропала. Самый важный человек в их храме. Каким-то образом. Никто не понял как. Исчезла. В этой ситуации Цанцюн не мог не отправить представителя в Тяньти. Многие из довольно редких и сложных в выращивании лекарственных трав и растений, которые использовали Цяньцао и остальная часть Цанцюн, выращивались на насыщенных духовной энергией полях Тяньти. Несомненно, в их интересах помочь найти Святую. К тому же им приходилось поддерживать дружеские отношения. Всегда хорошо поддерживать доброжелательные отношения между орденами. … Отсюда еще раз напрашивается вопрос: почему Лю Цингэ? Если взять и провести опрос, кто самый дипломатичный глава пика в Цанцюн, имя «Лю Цингэ» даже не будет упомянуто. И наоборот, если кто-то проведет опрос и спросит, кто наименее дипломатичный глава пика в Цанцюн, Лю Цингэ готов поспорить, что сможет победить своих конкурентов. Но, к сожалению, Шэнь Цинцю все еще оправлялся от своего последнего искажения ци, Му Цинфан был занят вышеупомянутым Шэнь Цинцю, как и Чжанмэнь-шисюн, который никогда не покидал своего шиди во время искажения ци с тех пор, как они сошлись. Фе. Даже если бы он не испытывал неприязни к Шэнь Цинцю, Лю Цингэ все равно было бы противно то, как сильно этот человек обвёл Юэ Цинъюаня вокруг своих пальцев. Шан Цинхуа, вероятно, был бы более предпочтительным посланником — по крайней мере, по сравнению с Лю Цингэ, — но монахини Тяньти обладали совершенно особенным уровнем негостеприимства, вплоть до почти враждебности к посторонним. Глава пика Андин и так нервничал от упоминания этих женщин. Маловероятно, что он сможет что-то сделать, кроме как вызвать небольшое землетрясение своей дрожью. Так Лю Цингэ предложил отправить Ци Цинци вместе с Шан Цинхуа, но Ци Цинци внезапно занервничала, бормоча что-то непонятное о том, что ни за что не связалась бы ни с одной из монахинь и всегда избегала Тяньти. Лю Цингэ понятия не имел, что она пыталась сказать, но, вероятно, речь шла о том, чтобы помочь женщине. Ци Цинци не может быть менее уверена ни в чем другом. Также было прискорбно, что главы пиков с седьмого по двенадцатый были либо в уединении, либо выполняли другую миссию, либо также участвовали в гонке за звание «наименее дипломатичный глава пика в Цанцюн». То же самое и с Вэй Цинвэем. «Итак, Лю-шиди, ты летаешь быстрее всех, — прозвучал аргумент, — так разве ты не идеален для поисковой миссии? И может быть драка. Если Святую похитили, то, скорее всего, ее смогли бы похитить могущественные люди. Разве это не здорово?» Но он летает слишком быстро для Шан Цинхуа. Шан Цинхуа обязательно отстанет, если они ожидают, что он полетит на максимальной скорости. Лю Цингэ чувствовал себя обязанным указать на это. Но что случилось потом? Лю Цингэ так и не смог понять, как так получилось, что он оставил Цанцюн на своем мече, а Шан Цинхуа весело махал рукой ему вслед, с заметным чувством облегчения на лице. … Лю Цингэ каким-то образом обманули, не так ли? Несчастно шагая (пробираясь) по главной улице к храму Тяньти, Лю Цингэ чувствовал, как раздражение только усиливается, когда он думал о том, почему и как он здесь оказался. Морщины между его бровями были такими глубокими, что могли остаться навсегда. Черт побери. Он не хотел здесь находиться. Нет, он не возражал помочь Тяньти найти Святую или выследить похитителей. Проблема в монахинях Тяньти. Известно, что от них трудно получить информацию, даже если вы делаете им одолжение. Вместо того чтобы пытаться получить от них какую-либо полезную информацию, Лю Цингэ подумал, что лучше будет просто пойти и попытаться найти Святую самостоятельно. Не то чтобы он мог это сделать; упрекам от его боевых братьев и сестер не будет конца, если он хотя бы не покажется в храме. Внезапно Лю Цингэ замер на середине движения. Ему показалось, что он только что заметил знакомую бело-зелёную вспышку в глухом переулке. Что еще более важно, у этой бело-зеленой вспышки было знакомое лицо. …Лю Цингэ покачал головой. Он так отчаянно пытался переложить эту раздражающую задачу на кого-то еще, желательно на кого-то, кто ему не нравится, что у него начались галлюцинации. Но затем из этого переулка донесся звук гуциня, чистый, красивый и утонченный. …Вопреки здравому смыслу Лю Цингэ последовал туда. Выйдя из переулка на улицу поменьше, он заметил человека в зеленом и белом. Это Шэнь Цинцю?! Нет, даже если бы он не видел Шэнь Цинцю без сознания на Цяньцао, Лю Цингэ знает, что он не был бы настолько глуп, чтобы имитировать искажение ци, избегая миссии. Во всяком случае это не объяснило бы, почему этот человек здесь, именно сейчас. Держась на расстоянии, Лю Цингэ прищурился и оглядел человека. …Он действительно был очень похож на Шэнь Цинцю, но определенно была разница. Однако этого было недостаточно, чтобы Лю Цингэ мог точно указать, в чем отличие. Он мог поспорить, что даже Юэ Цинъюань остановился бы и замер на мгновение, прежде чем понять, что это не Шэнь Цинцю. Казалось, что этот человек был чем-то более хрупким — с менее острыми углами и более мягкими изгибами. Может быть, Шэнь Цинцю плохо использует технику маскировки? Но опять же, этого не могло быть. Шэнь Цинцю находился в Цанцюн на пике Цяньцао. Шэнь Цинцю также никогда не надел бы обычную одежду и не сидел бы прямо на земле, играя на гуцине за милостыню. Именно это и делал этот человек. Обладая идеальной осанкой и тонкими чертами лица, мужчина в простой бело-зеленой одежде сидел прямо на улице, скрестив ноги с гуцинем на коленях, а перед ним на земле лежал мешочек с несколькими монетами, которые туда бросили прохожие. Это определенно был не Шэнь Цинцю. С самого начала должно было быть очевидно, что это не он. Лю Цингэ покачал головой из-за собственного идиотизма и повернулся обратно к главной улице, чтобы вернуться к заданию, но в тот момент, когда он отвел взгляд, позади него вспыхнуло волнение. — Эй, эй! Кто сказал, что ты можешь просить здесь милостыню, а? — Даже не подошел и не поздоровался. Ты на территории Желтого Кабана! — Верно, эти улицы принадлежат нам, и ты не заплатил за их использование. Как бы над ним ни издевались головорезы, мужчина не прекращал играть. — Я не знал, что эти улицы принадлежат кому-либо, кроме Тяньти, — услышал Лю Цингэ спокойные и ясные слова человека. В конце концов, его голос был другим. Его тон отличался от того, как говорил Шэнь Цинцю: гораздо более мягкий. Головорезы засмеялись, подло и грубо, хотя в словах не было ничего смешного. Такой смех должен был напугать. — Такой хорошенький сяньшэн, как ты, не понимает правил улицы, а? Почему бы нам не помочь тебе и не преподать пару уроков? Это звучало так, будто уличные головорезы собирались напасть на легкую добычу человека. Вовремя. Лю Цингэ просто не терпелось подраться… БОНЬК! В тот момент, когда он повернулся, чтобы броситься в бой, Лю Цингэ застыл, увидев не-Шэнь Цинцю, хладнокровно стоящего над бессознательным головорезом, с гуцинем в руках и все еще в позе, которая ясно показывала, что он на самом деле только что ударил кого-то. Своим гуцинем. Не-Шэнь Цинцю ухмыльнулся и дерзко запрокинул голову. Ну попробуй, — казалось, говорил он. С ревом ярости другие головорезы действительно напали, но, к сожалению для них, не-Шэнь Цинцю был лучше. Лю Цингэ потерял дар речи. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то использовал гуцинь в драке. На самом деле это не совсем так. В Цанцюн, на вершине искусств Чуанцзо, было много музыкантов, которые использовали гуцинь для сражений с их музыкальным совершенствованием, но ни один из них не использовал сам инструмент как дубинку. Музыканты… обычно стараются избегать действий, разрушающих их инструменты, верно? Пока не-Шэнь Цинцю продолжал избивать уличных головорезов своим гуцинем, Лю Цингэ понял, почему инструмент не сломался. Благодаря впечатляющему контролю над ци, мужчина укреплял гуцинь и берег его от повреждений. В конце концов, это было не просто направлением ци. Он заполнял и закрывал гуцинь, препятствовал и предотвращал любые изменения или деформацию — гораздо более тонкая задача. Лю Цингэ пришлось признать, что такого рода задачи не подходят для таких, как он, которые, вероятно, сломали бы гуцинь исключительно за счет ци, которую он вложил в эту штуку. Не то чтобы физическому совершенствующемуся требовался такой тонкий контроль над ци. В любом случае, не-Шэнь Цинцю определенно должен был сформировать золотое ядро, чтобы иметь запасы ци и способность делать это. Хотя бы. Если так, то этот человек мог сам справиться с уличной дракой — конечно, как только Лю Цингэ подумал об этом, появились еще два головореза и собрались атаковать человека сзади. Не-Шэнь Цинцю абсолютно не обратил внимания на подкрепление. Так что… сильный, но без опыта. Подобно Шан Цинхуа, пустому золотому ядру. Лю Цингэ вздохнул, в мгновение ока преодолевая расстояние, ударом меча в ножнах отправив нападавших в стену. Рот не-Шэнь Цинцю открылся от удивления, но он закончил одностороннее избиение перед тем, как повернуться лицом к Лю Цингэ. Мужчина поклонился так нежно и элегантно, что Лю Цингэ мог бы его принять за дочь какого-нибудь знатного дома. — Этот благодарит сяньшэна за его помощь. Обычно Лю Цингэ просто хмыкнул бы и продолжил свой путь, но этот не-Шэнь Цинцю, выглядевший как Шэнь Цинцю, действительно сбивал с толку. — Вы должны осознавать, что вас окружает, — сказал Лю Цингэ, едва сдерживая грубость в голосе, поскольку он вспомнил, что это не Шэнь Цинцю. Не-Шэнь Цинцю выглядел немного удивленным, но легко кивнул, соглашаясь. Еще одно отличие от Шэнь Цинцю. — Да, кажется, я их совсем немного недооценил, — признал он. Лю Цингэ отвернулся, слегка смущенный тем, что он все время принимал этого человека за Шэнь Цинцю, хотя очевидно, что он не Шэнь Цинцю. — Сяньшэн — заклинатель? Могу я спросить, почему сяньшэн пришел на земли Тяньти? Другие совершенствующиеся, кроме монахинь, здесь очень редки, — пояснил мужчина. Лю Цингэ подозрительно взглянул на этого человека. Это правда, что мужчины-заклинатели в Тяньти были редкостью, большинство из них просто проходили мимо, но не-Шэнь Цинцю тоже был мужчиной-заклинателем. — Тогда что вы здесь делаете? — спросил Лю Цингэ. — Я просто проходил мимо, — ответил мужчина. Ладно. Поскольку собеседник с готовностью ответил на вопрос, Лю Цингэ также ответил: — Святая пропала, и они попросили о помощи, — а потом он вспомнил, что не был уверен, являлась ли эта информация секретной или нет. …Чжанмэнь-шисюн сам виноват, что послал Лю Цингэ, когда им нужен был кто-то, действительно хорошо разбирающийся в дипломатии и чувстве такта. Лю Цингэ отказывается брать на себя вину за все, что происходит. Он был удивлен, увидев, что на лице молодого человека внезапно появилась тень. — Вы помогаете Тяньти найти их Святую? — сказал он немного странным голосом. Увидев безмолвный и краткий кивок Лю Цингэ, мужчина нахмурился, как будто спорил сам с собой. В итоге он сказал: — Я рекомендую сяньшену не обещать слишком много храму Тяньти в этом деле. Лю Цингэ нахмурился. — Почему нет? — спросил он. И снова мужчина засомневался. — Я полагаю, доброе дело заслуживает добра в ответ, — вздохнул он. — Хотя мои слова могут быть неубедительными, как неизвестного странствующего заклинателя, я должен предупредить вас, что результаты этого поиска могут быть не оценены Тяньти. Более вероятно, что ваши усилия могут быть сорваны, или они могут прямо опровергнуть ваш успех. Звучало похоже на монахинь Тяньти, но действительно ли они будут такими скупыми, когда на карту поставлена ​​их драгоценная Святая? Не говоря уже о том, что это было всего лишь его инстинктом, но Лю Цингэ чувствовал, что этот человек имел в виду нечто иное, чем характер монахинь. Однако, прежде чем он успел спросить что-либо еще, мужчина привязал свой гуцинь к спине, поднял мешочек с монетами, а затем оставил Лю Цингэ позади, легонько кивнув и сказав: — Прощайте. … Если подумать, было странно, что заклинатель играл на улице за деньги. Странствующие заклинатели действительно странные люди.