По другому вектору

      Ученики пика Цинцзин были, можно сказать, не совсем обычными. Большинство из них были подобраны в трущобах, девочки выкуплены из борделей, кого-то буквально вытащили из лап смерти, а единицам посчастливилось самим добраться до секты Цанцюн и пройти испытание. Их количество — качество – никем не измерялось, так что настоящая цифра учеников не была известна даже главе Юэ, хотя и не то чтобы их было много. Они были детьми без детства, которое их Учитель всеми силами старался компенсировать своей неумелой заботой. Шэнь Цинцю стал матерью для девочек и отцом для мальчиков, показывал как правильно, а не как нужно, защищал перед задирами с Байчжаня, тайком водил на ярмарки и покупал всякие сладости.       Каждая девчонка на их пике хвасталась своими способностями в ядоварении, а мальчишка ловкостью, а не тупой грубой силой. Девочки были изящны даже больше, чем на Сяньшу, а парни вполне могли сравниться по силе с Байчжань и Цюндин. Они все могли быть в центре внимания и одновременно нет. Петь хвалебные оды и подливать яд, и использовать подлые приемы. Это был их способ выживания, и никто не в праве осуждать их за это, потому что по-другому они не умеют. Не «не хотят», а именно «не умеют». Ни их, ни Учителя просто не учили по-другому.       Для них Шэнь Цинцю стал больше, чем родитель. Он был гораздо ближе, чем кинувшие их родители или другие родственники, связанные с ними одной кровью. Всего лишь один, совершенно чужой человек, который, казалось бы, должен быть равнодушным по отношению к каким-то левым детям, стал тем самым взрослым, который не осудит, скривив лицо в гримасе отвращения, и уйдет, а выслушает и поймет, попытается помочь, но не будет лезть, предоставив всё в твои руки, потому что ты должен учиться самостоятельности, иначе этот мир сгрызет тебя и не подавится.       Учитель сразу предупреждал их, что будет сложно, возможно, больно и невыносимо, но никогда не лгал, как делали многие взрослые, при этом говоря: «Для твоего же блага!». А благо ли это, не знать, что происходит за высокими стенами реальности? Не знать банальных вещей и быть всю жизнь зависимым от кого-то? Не смочь постоять за себя?       Их предупредили, им дали шанс на лучшее, и они согласились.       На пике Цинцзин было гораздо лучше, чем на улице, особенно зимой, когда лютый холод пробирает до костей, а иногда можно увидеть чей-то окостеневший труп, заметённый снегом, но и одновременно в сто раз сложнее. Их ненавидели. Той самой жгучей яростью до скрежета зубов и лопающихся капилляров в глазах, до криков и ударов ногами, до задержки банальных бытовых вещей и поддельных, некачественных мечей, ломающихся на задании и уносящих чью-то жизнь.       Не многие из детей Цинцзин первый раз столкнувшись с такой ненавистью могли сдержать слёз и не рыдать потом в Бамбуковой Хижине в объятьях Учителя, задавая лишь один вопрос: «Почему?». Почему их так ненавидят? Чем они хуже остальных? Из-за чего вы так обозлились на обычных детей, их Учителя и их вершину? Неужели, лишь одно упоминание способно так сильно вывести из себя человека?       Даже в секте, такой, казалось бы, большой и дружной семье, какой она всегда представлялась в сказках, были изгои и предатели.       Вот только изгоями были они, а предателями все остальные.       Их вершина стала не менее закрытой, чем аскетичный пик Кусин, чей Лорд, кажется, ни разу за последние лет десять не покидал свою обитель. Их заставили это сделать: отгородиться от мира, сидеть тихо и не мозолить никому глаза своим присутствием.       Впрочем, они и сами были не сильно против, пока с ними был их заботливый Учитель.       Были.       До одного совершенно ужасающего случая.       Однажды Шэнь Цинцю просто пропал на неделю, а пришел уже не он, казалось, от него осталась только восковая маска. Восковой скелет, из которого тот состоял полностью. За несколько дней до своего недельного исчезновения он грустно улыбался и обнимал их всех, впервые говоря всякие глупости и что-то про то, что больше не может, просил прощения и понимания.       А потом начало творится что-то страшное. Учитель будто потерял все краски жизни, все эмоции и чувства, волю. Раньше они могли предельно честно ответить о состоянии шицзуня по степени язвительности в его голосе, по скривленным губам и заломленым, хмуряшимся, бровям, но сейчас пропало и это. Ничего не могло его расшевелить, порадовать и вернуть хоть капельку прежнего блеска в глазах, когда он видел их успехи.       Позже случилось собрание Лордов, на которое дети никакими силами не хотели пускать Учителя, но ничего сделать не могли. Не запретят же они ему, в самом-то деле? Позже оказалось, что стоило бы. Стоило бы не только запретить, но и не пускать туда. Забрать его отсюда и убежать всем вместе настолько далеко, насколько это вообще получится.       Слухи разлетаются быстро, а правдивые слухи, из уст самих Лордов, и того быстрее.       И началась чехарда. На Цинцзин горные Лорды слетались словно мухи на мёд, они, казалось, прозрели, что своими действиями сгубили совершенно невиновного человека, чья душа уже давно просила помощи, но в ответ получала лишь насмешки и презрение.       Дети Цинцзин волком смотрели на Лордов, которые наконец увидели, что что-то не так. Прозрели.       Дети Цинцзин эгоисты, они не хотят отдавать своего Учителя презирающим их людям. Но те оказываются слишком настырными, прилипчивыми. Они путают приходящих к ним Лордов, всегда лживо улыбаясь и указывая в совершенно другую сторону от местонахождения их Учителя, а тем временем сами бегут к нему и пытаются спрятать.       Это их Учитель.       Какого черта вы лезете на их вершину со своей дурацкой проснувшейся совестью и сочувствием? Хотите исправить собственно сделанные косяки? Они не дадут вам это сделать. Вы — подлые, мерзкие животные, думающие только о себе и не видящие дальше собственного носа! Как вы можете говорить об их Учителе с такой жалостью, сквозящей в голосе? Это вы виноваты в его состоянии, вы довели его до этого, так что хватит строить из себя святых и просто убирайтесь! Делайте то, что делали всегда — ненавидьте и презирайте, а они справятся без вашей треклятой помощи!       Грёбаные лицемеры…       Дети Цинцзин эгоисты, так что когда из года в год на их вершину идёт набор новых учеников, они сразу объясняют им все подводные камни. Настраивают против остальных Лордов.       Жаль, что после случившегося с Учителем, на их пике больше не появляются неучтенные дети, поступившие в обход всем правилам.       Младших на ярмарки теперь выводят старшие ученики, смотря на сверкающие звёздочки в глазах ребятни. Позже, с молчаливого одобрения Шэнь Цинцю, старшие ученики также как и их учитель когда-то начинают ходить по улицам и подбирать детей. Пик Цинцзин снова начинает пополняться.       И всем начинает казаться, что они ближе к своей цели чем когда-либо — вернуть того Учителя. Он вспоминает про любимые веера, которые ему подтаскивает ребятня, про вкусный холодный зелёный чай, который так любил выливать на их бредовые головы. В глазах иногда, совсем редко, блескают огоньки-смешинки, а на губах за веером видна ломанная улыбка. Их шицзунь учится чувствовать заново.       И случается это.       Смерть Лю Цингэ, Бога Войны, в пещерах Линси во время медитации становится шоком для всех.       И, кто бы сомневался, первый, но кого падают подозрения, оказывается Шэнь Цинцю, также находившийся в длительной медитации. Лорды молчат, тем самым ни подтверждая, ни опровергая догадки заклинателей. Вся вина тяжким грузом падает на плечи Лорда Цинцзин.       Дети Цинцзин эгоисты, но и для всего мира поднебесной становится шоком, что целый пик смог опустеть за одну лишь только ночь.       Они больше не позволят обижать их Учителя.