Гротеск

В подземелье привычно клубился разноцветный пар и витали удивительные запахи. Не привыкшим к холоду и темноте этого помещения здесь могло быть неуютно: стены, сложенные из крупного чёрного камня, нависали тяжёлым сводом сверху, надвигались со всех сторон и уходили вдаль; отсутствие окон, а также размещённые повсюду банки с неприятными на вид веществами, среди которых были и фрагменты животных, должно быть, не особо располагали к себе, но обстановка идеально, будто шла в комплекте, сочеталась с дисциплиной, преподаваемой здесь. Студенты с интересом принюхивались, проходя мимо котлов, содержимое которых кипело и бурлило, словно под ними развели огонь. Кто-то ахнул, отшатнувшись, не желая вдыхать «ядовитые» испарения. Ничего нового. Когда все начали рассаживаться за парты, Гермиона схватила за руку задумавшуюся о чём-то Амару и повела в сторону, где было свободное место. — Всё хорошо? Ты какая-то рассеянная, что-то случилось? — пробормотала она обеспокоенным голосом, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлечь лишних слушателей. — М? — вопрос вывел ту из ступора, заставив сосредоточить взгляд на собеседнице и обратить на неё внимание. — А, нет, я в порядке, можешь не переживать. — Если у тебя снова болит шрам, то мы можем сходить к мадам Помфри, — предложила она, пропустив слова Амары мимо ушей. — Всё хорошо, правда, — начала уверять её Поттер, одновременно с этим садясь на стул. — Я просто волнуюсь. Ты же знаешь, что меня здесь вообще не должно было быть, — она тяжело вздохнула, — моя оценка за экзамен не «Превосходно», а «Выше ожидаемого», удивлена, каким образом профессору МакГонагалл удалось организовать место в группе, ведь… Но договорить она не успела, так как дверь классной комнаты открылась, и показался Гораций Слизнорт, их новый преподаватель. Он представлял собой толстого, низкого старика с лысиной на голове. Радостно улыбаясь из-под пышных, как у моржа, усов, он подошёл к кафедре и начал вести урок. — Ну-те-с, ну-те-с, — быстро, будто бы в спешке, пролепетал профессор Слизнорт; очертания его массивной фигуры мерцали и расплывались в мареве многоцветного пара. — Все достали весы, наборы для приготовления зелья, и не забудьте учебники «Расширенный курс зельеварения». — Гермиона, — шепча обратилась к ней Амара, — мне неловко это говорить, но ты можешь сегодня со мной поделиться? Я обещаю, что в скором времени закажу всё, что нужно. — Я бы с радостью, но… — в этот момент она резко замолчала, скромно потупив взор, и та, повернув голову вбок, поняла причину. В их сторону медленным, размеренным шагом шёл профессор Слизнорт. Видимо, он каким-то образом заметил отсутствие необходимых предметов, поэтому, подойдя к ним, спросил: — Амара, девочка моя, у вас чего-то не хватает? — Нет, нет, — проговорила она. — Просто, понимаете, я не знала, будет ли мне разрешено посещать этот курс и дальше. — Ох, ни слова больше, дорогая. Сегодня вы можете взять ингредиенты из моего шкафа, и какие-нибудь весы для вас найдутся, и ещё имеется небольшой запас старых учебников, можете пользоваться первое время, а там напишете во «Флориш и Блоттс». — Спасибо, сэр. Я вам очень признательна, — произнесла она с лёгкой улыбкой на губах, заправив выпавший локон волос за ухо. Он порылся в шкафчике в углу, извлёк один сильно потрёпанный экземпляр «Расширенного курса зельеварения» Либациуса Бораго и вручил его ей вместе с парой потускневших от времени весов. — Сегодня я приготовил для вас несколько зелий — так, для интереса, знаете ли. Позвольте заметить, что подобного рода зелья вы должны будете уметь готовить к экзамену ЖАБА. И не смейте думать, что до него далеко, время пролетит быстро, а вот научитесь ли вы чему-нибудь стоящему — разговор совершенно иного характера. Дальше Амара его не слушала, полностью предавшись сладким грёзам. Очнулась она в тот момент, когда профессор Слизнорт задавал очередной вопрос. — Есть идеи, что это может быть? — лениво растягивая слова, любопытствовал он, — в глазах его светилось торжество, — жестом указывая на котёл, который находился рядом с их столом. — Это Амортенция, — быстрее всех ответила Гермиона, даже не подняв руку, как это было положено. — Самое мощное приворотное зелье в мире. Поттер приподнялась со стула и, приблизившись, увидела, что в котле плескалась пурпурная жидкость, похожая на переливающийся шёлк с перламутровым блеском на поверхности. Её опьяняющий аромат обжигающего морозного воздуха и голубики и петрикор кружили голову, заставляя забыть обо всём на свете. Они создавали своеобразный коктейль, немного мистический, но рождающий в глубине души ожидание чего-то необыкновенного. Предвкушение чуда. Помотав головой из стороны в сторону, чтобы сбросить наваждение, она продолжила внимательно слушать. — Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — ещё более воодушевлённо начала говорить та. — Например, я чувствую запах яблок, мяты и… Тут она слегка смутилась и не закончила фразу. После небольшой заминки та добавила: — В некоторых источниках утверждается, что Амортенция способна показать образ предназначенной любви. В книге Эмилия Борджиа говорится, что с её помощью, сделав хотя бы один глоток этого зелья, во сне можно увидеть очертания фигуры или даже погрузиться в сознание своей родственной души. Амара вздрогнула. Что-то осело в тот миг внутри неё, осело раскалённым кирпичом, сердце, запертое и обездвиженное с мгновения смерти Сириуса, теперь описывало в груди круги, ударяясь обо всё вокруг, будто муха под стеклом. Это был её шанс. — Да, верно, мисс Грейнджер. Но книга, которую вы упомянули, несколько устарела, и узнать, является ли правдой то, о чём в ней написано, нельзя, — со стороны слизеринцев послышались смешки, Гермиона недовольно сморщила нос. — Грейнджер, — обратился к ней Малфой во всеуслышание, пока профессор Слизнорт отвлёкся на зелья. — Мнишь из себя умную, а сама не знаешь, что апеллировать к записям Эмилия Борджиа, которые ты смеешь называть книгой, не только глупо, но и не разумно, когда речь заходит о любовных делах. Обратилась бы сразу к Шайверетчу, — к смешкам прибавилось понимающее улюлюканье. — Почитай лучше Венуса Потиона, может, мозги начнут лучше работать. Гермиона в ответ на это лишь прикусила губу, чтобы не сказать в ответ что-нибудь язвительное, что выставит её не в лучшем свете, и сжала кулаки, чуть ли не продавив ногтями нежную кожу ладони. Да как он посмел усомниться в её знаниях?! — Мне, как преподавателю, несомненно, приятно, что ваше студенческое внимание привлекают даже такие тонкости Зельеварения, — прервал их перепалку профессор Слизнорт, сделав особый акцент на слове «такие» и обведя их обоих наигранно строгим взглядом. — Однако по программе мы изучаем Амортенцию как очень мощное приворотное. Разумеется, на самом деле она не создаёт любовь, — как ни в чём не бывало продолжил он. — Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать. Нет, этот напиток просто вызывает сильное увлечение, вплоть до одержимости. Он оказывает воздействие на психику и разум, так что, вероятно, это самое могущественное и опасное зелье из всех, что находятся сейчас в этой комнате. Но что-то мы отвлеклись, пора приступать к работе, — засуетился тот.