Ложь с терпким привкусом самообмана

Басы настойчиво долбят по ушам, словно задавшись целью пробить барабанные перепонки. Неоновые огни слепят глаза, расцвечивая всё вокруг цветными бликами. Чимин сидит за стойкой, гипнотизируя пространство. Рядом вьётся бармен, подаёт уже второй коктейль за счёт заведения, явно надеясь, что ему от Чимина что-нибудь перепадёт. И обычно тот не упускает шанса утянуть очередную душонку в ад, но прямо сейчас он, прямо скажем, не в настроении. Вообще, Чимин редко чувствует себя паршиво. Если быть точным, почти никогда. Последний раз это было триста лет назад, когда светящаяся сволочь Сокджин отбил у него отличную жертву. Чимин как сейчас помнит. Стеснительный пухлощёкий пацан был так рад вниманию Чимина, смотрел на него широко открытыми глазами, как на божество, явно не веря что такой человек, как он, может прикоснуться к такому как Чимин. Тогда всё шло хорошо, даже отлично. Пока не появился Сокджин. Чимин стискивает зубы и шипит зло, с силой сжимая в руке стакан. Стекло трещит опасно, распускает по прозрачному телу сеточку тонких трещин. Чимин бы сломал его, если бы был чуть более сосредоточен. Чёртов Сокджин! Увёл у него отличную, явно перспективную душу, а Чимину теперь возиться с его странным дружком! Неужели святоша знал, как тяжело будет справиться с ним, и поэтому согласился так легко? Ну нет. Не-ет, он не сдастся так просто! Не теперь, когда он одержал маленький, но всё же триумф, заполучив в своё безоговорочное распоряжение человеческую душу, получил от Сокджина гарантию, что никакие небесные силы не смогут ему помешать! Чимин улыбается, крепче сжимая трещащий стакан. Он точно добьётся своего. Пусть сложно, пусть непонятно, это даже забавно. Тем сладостней будет победа, тем приятней увидеть лицо Сокджина, когда тот в следующий раз попробует ставить условия. — Эй, выглядишь так, будто взглядом мир уничтожить готов! Перекрикивая музыку, слева плюхается чьё-то не очень трезвое тело, и Чимин поворачивается на звук. Парень-азиат, сверкая квадратной улыбкой, приобнимает Чимина за плечи и доверительно тычется лбом в плечо. Чимин тщетно пытается уловить в этом сексуальный подтекст. — В таком месте нельзя быть грустным! — тем временем продолжает настаивать этот странный пацан. — Именно! Как вообще можно быть грустным в клубе? — радостно соглашаются у Чимина за спиной, и справа плюхается другое нетрезвое тело. Чимин оборачивается, задерживает взгляд на мускулистой руке, забитой татуировками до самого плеча, переводит глаза повыше и встречается с парой по-детски больших глаз на взрослом усыпанном пирсингом мужском лице. Интересно. Вторая рука ложится Чимину на плечи поверх другой, и оба тела заговорщически склоняются ближе. И снова без сексуального подтекста. — Расскажи нам, что случилось, — доверительно предлагает один, тот, что с квадратной улыбкой. — Вдруг мы сможем помочь. Чимин краем глаза видит, как парень с детским взглядом согласно кивает. — Угу. Ведь говорят же, что человеку со стороны виднее! На последних словах Чимин, уже собравшийся выпутаться из объятий этой общительной парочки и свалить подальше, вдруг замирает, осознав. Точно. Кто лучше объяснит, как подобраться к человеку, если не сам человек? К тому же, эти двое пьяны, и не составит труда убрать из их голов этот короткий эпизод. Так почему бы не попробовать? Издав тяжкий вздох, Чимин утыкается лицом в собственные руки, пряча от людей довольную ухмылку — решение проблемы пришло к нему само, какая удача, — и снова горестно вздыхает. Парни тут же склоняются ближе, навостряя слух. — Я переспал с чуваком на похоронах его жены, — глухо мычит Чимин сквозь собственные руки, добавляя в интонации как можно больше сокрушения и печали. — А потом встретил его сына. Сразу после. И он не подпускает меня к себе. А я хочу с ним подружиться, очень хочу! Что мне делать? — горестно стонет он, укладываясь на стол, прячась в собственных согнутых руках. На долгие мгновения за стойкой повисает тишина. Чимин думает, не сказал ли он лишнего. Эти пацаны, конечно, не похожи на великовозрастных блюстителей морали, но вдруг такой рассказ слишком и для них? Чимин давно не интересовался современными тенденциями. Знал, что молодёжь сексом больше не напугать и не удивить, но вдруг именно для этих парней в этом деле есть какие-то правила? — Окей, — осторожно тянут слева, когда Чимин уже собирается стереть обоим память об этой встрече, — а зачем ты хочешь с ним сдружиться? Планируешь вступить в брак с его папочкой и заранее пытаешься наладить отношения? — Что? Нет! Фу! Нет! — Чимин аж вскидывается, скорчившись от отвращения. Вступить в брак? Вот ещё, мерзость какая! — Нет, конечно нет! Я просто… — Чимин задумывается. Какая причина, помимо желания видеть чужую душу в аду, может быть более уместной и правдоподобной? — Просто он мне нравится, — да, пожалуй, так лучше. — Очень-очень. И я хочу с ним подружиться, — стонет, пряча лицо в ладонях. — Ты очень много говоришь о себе, — вступает парень справа, и Чимин оборачивается к нему. — Это нормально. Но ты не думал, каково ему? — Чимин непонимающе хмурится, и парень поясняет: — Он похоронил мать, и в тот же день застал отца с кем-то другим. Я думаю, ему очень больно. — И что мне делать? — Чимин прилагает усилие, чтобы сохранить на лице скорбное выражение. Прегнусный Люцифер, почему у людей всё так сложно? — Быть искренним, — говорит другой. Чимину уже надоедает мотать головой, но он оборачивается. — Честно скажи ему, что чувствуешь. Что тебе жаль — если тебе правда жаль, — Чимин дёргается и готовится обороняться, доказывать свою пламенную искренность, но человек продолжает, даже не заметив, что на самом деле попал в точку. — Извинись. И дай ему время всё это принять. Просто оставь его в покое. Наступает пауза, во время которой человек знаком подзывает бармена и просит его налить выпить. Чимин внимательно смотрит в чужое лицо, что отсутствующим взглядом пялится в стойку, и ждёт продолжения инструкций. И только когда приносят три шота текилы, которые странный человек разом выливает в себя, ни с кем не поделившись, понимает, что тот не продолжит. Кажется, Чимин слегка разочарован. Может быть, даже не слегка. — И всё? — уточняет он, даже не скрывая недовольства. Хотели искренности — получите. — И всё, — кивая, подтверждают ему. — А чего ты хотел? Что я дам тебе инструкцию, как заставить его подружиться с тобой? — Чимин молчит. Кажется, лучше не говорить, что в этом парень снова оказался прав. Вообще, какой-то он слишком проницательный для пьяного. Между тем другая рука на плече аккуратно сжимается, поглаживая. Чимин оборачивается ко второму парню. — Не обижайся, хорошо? — просит он, искренне заглядывая в глаза. — Но тут ты ничего не сделаешь. В отношениях участвуют двое. Сделай всё, что в твоих силах, и отступи. Не дави на него, будь помягче. Попытайся понять, если правда хочешь с ним подружиться. Хорошо? Будь Чимин человеком, он бы, наверное, растаял от этого милого взгляда. Но Чимин лишь смотрит, почти не моргая, мысленно прикидывая, что мальчишка, может, и не во всём прав, но хуже не будет, если попробовать последовать советам его и его странного друга. Искренность, хм? Почему бы и нет? В конце концов, то, как он обычно ведёт себя со своими жертвами, тоже можно назвать своеобразной искренностью. Чимин смотрит на парня с детскими глазами, медленно кивает и как можно более дружелюбно улыбается. Пожалуй, он не будет стирать этим двоим память. Всё-таки они оказались довольно полезны.