Между строк...

— Яша, — смеясь, проговорила Аня, — если мы сейчас не сделаем хоть маленький перерыв, я и шагу больше сделать не смогу! Штольман, который вывел её из потока танцующих, с удовольствием смотрел на неё. От третьего подряд танца лицо её раскраснелось, глаза блестели, грудь в вырезе облегающего лифа платья казалась ослепительной из-за тяжелого дыхания. Впрочем, так думал не только он. Тот самый баронетик, который поперхнулся шампанским за его спиной, когда Аня вошла в зал, чуть шею себе не свернул, проходя мимо вот уже третий раз. Интересно, что его подруга, с которой он прогуливался по залу, думает по поводу его фланирования? Судя по недовольным взглядам, которые она бросала на мужчину и на них с Аней, это мало её радует. А вот его жена по обыкновению смотрит только на него. И пусть это платье, которое, судя по всему, создано только для того, чтобы женщину из него вынимать, произвело фурор на сегодняшнем вечере и притягивает взоры всех на приёме, любовь и огонь в Аниных глазах принадлежат только ему. — Что, Анна Викторовна, балы и танцы уже не для вас? — поддразнил Штольман, взяв руку жены в тонкой газовой перчатке в свою. Ане немедленно представилось, что он эту перчатку снимает, а кисть целует. Думать об этом на глазах всего зала было опрометчиво. — Ну, вы сами решили, что мне необходим тот последний бокал шампанского, Яков Платонович! — провела большим пальцем Аня по запястью мужа и улыбнулась. Да, пожалуй она права. Последняя порция была лишней. В голове шумело, и пузырьки игристого вина щекотали кровь, бодро побежавшую по всему телу от прикосновения Аниных пальчиков. Да и глаза её никак не способствовали его спокойствию. Нужно сделать заметку на будущее, что поить эту женщину в общественных местах чревато. Ему казалось, что только то, что третий бокал она не допила до конца, удерживает её от того, чтобы воплотить в жизнь то, что он читал в её глазах. И он сам сегодня слишком легкомысленно отнёсся к алкоголю — лёгкая атмосфера вечера очень этому способствовала — посему сопротивляться жене он не то, чтобы не мог, а попросту не хотел. — Выйдем на балкон, — предложил Штольман жене. Ей-Богу, это раздевание глазами в её исполнении плохо кончится. Нельзя же так! Вон несчастный баронетик со своей негодующей пассией смотрит на них, открыв рот. Человек, можно сказать, потерял вкус к сегодняшнему вечеру. Он пришёл повеселиться, а вынужден смотреть на даму в зелёном платье, которая оказывает знаки внимания — да ещё какие — только собственному мужу. Несправедливо! На балконе отчего-то никого не было. Большинство гостей танцевали, кто-то разговаривал у фуршетных столов, а вот балкон оказался в немилости, что Штольману и Ане было только на руку. — Там есть прекрасный уголок с экзотическими растениями, — сказала Анна мужу, поцеловав его в ладонь. — Пойдём на них посмотрим! Она сказала это так, что было понятно, что джунгли и их флора интересуют её меньше всего на свете. Яков, однако, за ней пошёл, по дороге уговаривая себя не терять голову. Получалось плохо. «Штольман, ты же понимаешь, что…смотреть на экзотические растения на балконе в присутствии сотни человек не лучшая идея. Ты же понимаешь, что после объятий перед зеркалом и вальса, цветочки тебя не увлекут! Разворачивайся!» Ничего не вышло. Аня довела-таки его до оранжерейного уголка, мельком удивившись шампанскому и пустым бокалам на перилах по дороге, и, остановившись у красивого кустарника с красными пушистыми хохолками, повернулась к мужу и проговорила: — Это каллистемон. Очень интересное южное растение. Его надо внимательно изучить. Штольман с трудом оторвался от изучения Аниного декольте и пришёл к выводу, что аккуратная каменная скамейка около стены, скрытая от глаз пышными ветками каллистемона действительно требует тщательного исследования. Аня не дала ему такого шанса. Она подтолкнула мужа к стене и немедленно забралась руками под короткий пиджак его фрака. Дышать сразу стало невозможно. — Весь вечер об этом мечтаю, — прошептала Аня, с восторгом чувствуя через тонкую ткань рубашки, как невольно сокращаются мышцы на животе Якова под её пальцами. То, о чём прямо сейчас мечтал Штольман, он решил не озвучивать. Они и так были в шаге от попрания общественной морали. За такое и в тюрьму можно угодить. Впрочем, он был готов отправиться за решетку, только пусть Аня и дальше так делает. Внезапно он осознал, что руки её не ограничились…поверхностным изучением растений, а уже вытащили полу рубашки из-под атласного пояса и добрались до тела. Прикосновение горячих Аниных ладошек к обнаженной коже было больше похоже на расплавленное железо. Застонав, Штольман руки жены перехватил, повернулся и прижал её к стене, не позволяя себя мучить. — Аня, — прошептал он ей на ухо, против воли целуя пылающую мочку. — Прошу тебя, давай остановимся! Моя воля не настолько сильна, чтобы тебе противиться. Но ты же понимаешь, что здесь не место и не время. Анна отстранилась. Ничего она не понимала. Вот он, её муж, перед ней. Глаза чёрные, на щеках два горячечных пятна, дышит тяжело, руки, сжимающие её запястья, рисуют на них морозные узоры, посылающие иглы удовольствия бежать дальше по венам. — Не хочу останавливаться! — потянулась к губам Якова Аня. — Мне всё равно. Шампанское внутри разыгралось по полной. Она была лёгкая и не хотела ни о чём думать. Слова Ани ударили в голову сильнее, чем весь алкоголь, выпитый за сегодня. Яков чувствовал, что сдаётся. Ему тоже было всё равно, но он к шампанскому был более привычен, чем Анна, поэтому голос разума нашёптывал ему руки убрать, пальцы разжать и на шаг отступить. Спасли его голоса и смех, раздавшиеся на балконе. Тело подчинилось вопящей совести, и Штольман смог взять всё под контроль. Но, смотря на свою жену, он очень об этом жалел…