Между строк...

…Руки её уже вытащили галстук из-под воротника Штольмана и отбросили его на ковёр, а теперь одну за одной расстёгивали пуговицы его жилета. Яков, сердце которого пело от искреннего восторга Ани, запустил пальцы в кудряшки, которые стали его наваждением после того, как его жена остригла чёлку. Целых два часа вдвоём, нельзя упускать такую возможность! Под его пальцами — нежные волны волос, тонкие косточки у основания черепа, изящная шея. Аня перестаёт расстёгивать пуговицы, прикрывает глаза, блаженно улыбается, подставляясь под ладони. Бёдра её прижимаются к его, и ему самому хочется прикрыть глаза, но он не может — не хочет упустить ни малейшего изменения в выражении её лица. Таким его знает только он. Анино лицо в предвкушении удовольствия, в лихорадке обладания и в пароксизме страсти принадлежит только ему. Аня повела головой — потёрлась о его руку будто кошка — и открыла глаза. Штольман смотрел на неё так, что, в принципе, ему ничего больше не нужно было делать — на его взгляд она всегда реагировала, как на самое откровеннейшее прикосновение. Теперь ей всё мешало, и нужно было скорее вытащить его из этих одёжек. Она вернулась к жилету, который в одну секунду оказался расстёгнутым и отправленным к галстуку. Рубашка и подтяжки! Наконец-то! Штольман, видя её ликующе-хищное выражение лица и чувствуя нетерпеливые пальцы, вытаскивающие белую ткань из-за пояса, так больше не мог. Он притянул жену к себе и поцеловал, одновременно начав расстёгивать крючки на её платье сзади — ему тоже нужно было видеть её всю. Она застонала, не скрывая нетерпения — заниматься рубашкой стало неудобно. Руки её провели вверх по плечам, проследили напряжённую жилку на шее и забрались в волосы. Лёгкие пальчики её туманили голову, и Штольман убрал их, не дав обласкать тонкую кожу за ухом — это был нечестный приём. Зато сам он добрался до нежной кожи под Аниным подбородком, прикусил губами и затеял цепочку мелких поцелуев до самого виска. Аня глаза прикрыла и голову откинула — когда он так делал, то стоять сил не было, а перед глазами плыли разноцветные круги. Вновь встретившись в поцелуе, она обнаружила, что горячие ладони мужа успели стянуть с неё платье, которое теперь мешалось под ногами. Откинув его ногой в сторону, она недовольно вернулась к рубашке. Наконец-то! Получив Штольмана в одних брюках, она оглядела его с удовлетворением и только тут обнаружила, что корсет её тоже снят, а она в одной нательной сорочке. Прикоснувшись к груди мужа, она обвела ключицы, скользнула по грудине до мышц живота и остановилась у пояса. Аня любила его тело ничуть не меньше, чем его душу. Они подошли друг другу во всех смыслах. И это было прекрасно! Он был прекрасен! Каждая чёрточка была ей знакома, каждый шрам имел свою историю. Чувствуя под ладонями подрагивающие мышцы, она легонько проводила пальцами от одной отметины до другой, упиваясь тяжёлым дыханием, пальцами на бёдрах, сильнее прижавшими её к себе, прикрытыми веками и приоткрытыми губами. А Штольман не пытался остановить её, заворожённый искренним восхищением и жаждой, которые видел в её глазах. Она всегда так пылко реагировала на него, что он не мог не продлить собственное ликование, видя выражение её лица. — Люблю тебя, — хрипло выговорила она вдруг, подняв на него глаза. И столько всего было в них, что он сдался. Со стоном отшвырнул её сорочку, тонкие панталоны, свои собственные брюки и бельё и прижал её наконец к себе. Кожей ладоней ощущал шёлк волос, пышную грудь, тонкую талию, округлые бёдра. С годами её тело стало лишь прекрасней, и всякий раз, когда он смотрел на неё, он представлял, как она красива не только снаружи, но и под слоем своих лёгких одёжек. В ней всё было восхитительно и желанно. Он всегда с удивлением читал о том, что страсть покидает супружеские пары с годами. Для него это было необъяснимо! Стоять уже было невозможно и отчасти даже жестоко. Штольман переместил добравшуюся до его шеи Аню, не желающую его отпускать, к дивану, сел на него и посадил на колени жену. Она немедленно извернулась и перекинула ноги через его бёдра. Тут же поехала вниз, потому что обивка была скользкая, а сама мебель для их эскапад предназначена не была, хотя за столько лет это ни разу их не остановило. Аня схватилась за спинку и подтянулась вверх. Перед глазами Штольмана оказалась её грудь, живот прижался к нему вплотную, а бёдра легли прямо ему в ладони. «Прекрасно!» — подумал Яков, крепче сжимая пальцы и целуя её ключицу, обтянутую нежной кожей. Анин стон сказал ему, что и она так думает…