Между строк...

…А что? — вдруг повернулась к нему Анна. — Может быть ты сам поддерживаешь эту идею? Она опять вскочила на ноги и подозрительно смотрела на мужа. Ноздри её раздувались, руки она упёрла в бока и стала медленно к нему подходить, не отрывая взгляда. Штольман понял, что он ходит сейчас по очень тонкому лезвию. Одно неверное движение, и он будет повержен шквалом невероятнейшего бешенства эмоций его жены. Вдруг Анна остановилась. Взгляд её скользнул по нему сверху вниз и вернулся обратно к лицу. Дыхание Якова вышибло в секунду. Никто и никогда, даже сама Аня, не смотрел на него с такой незавуалированной жаждой. — Никаких идей, если в них есть кто-то кроме тебя и меня! Понятно! Она уже дошла до него. Тяжело вздымающаяся грудь задевала его пиджак, его ладони чувствовали жар её рук, которые почти касались его кожи. Но самое главное — глаза! Штольман задыхался, гибнул и одновременно ощущал всю сущность жизни, глядя в них. Аня встала на цыпочки. Её горячие губы скользнули по его уху. — Только ты и я! — прошептала она. И слова стали не нужны. Губы её мучили его, терзая мочку, жарко двигаясь у шеи до разноцветных кругов перед глазами. Руки его она перехватила, и теперь он почти с ума сходил, не имея возможности её обнять. Аня губы отняла и, посмотрев ему в глаза, ликующе засмеялась, увидев его реакцию. Никто был ей не нужен, пока этот полупьяный, тяжёлый, чувственный взгляд принадлежит ей одной. Штольман же, услышав этот смех, почувствовал, что голова идёт кругом. Она была похожа на колдунью, на ведунью из древних времен, упивающуюся своей женской властью. "Мой!" - читалось в её глазах. Точно зная, что она желанна и любима, Анна отпустила запястья мужа и, с упоением запустив пальцы в его волосы, жарко поцеловала его. Обжигающее прикосновение, язык у верхней губы, укус, стон... Виток урагана вновь начал набирать обороты. Штольман снял последний покров цивилизованности и поддался Аниным заклинаниям, влекомый её ароматом, дыханием, пылающей кожей и пульсом на виске. Ни одно древнее заклятье не могло сравниться по силе с тем, которое наложили на него. Платье — никому не нужный отрез ткани, придуманный человеком, чтобы скрывать наготу — отправился к чертям, почти вылетев через окно. Тайфун бушевал в комнате, сметая бесполезную одежду, смывая неуверенность и сомнения, унося ревность и злость. В центре остались только Анна и Яков, обнажённые, слитые воедино телом и душой, чувствующее, что электричество копится в воздухе, и вскоре сверкнёт молния и ударит гром. Аня сжала пальцы на плечах Штольмана, откинувшись на простыню. Его руки на её бедрах посылали горячие мурашки по всему телу. Она почти не могла больше этого выносить. Его движения, губы на её шее, капли пота под её пальцами, аромат кофе и немного корицы почти убивали её. Распахнув глаза, она увидела расширенные зрачки мужа, окаймлённые тоненькой зеленоватой полоской радужки. Этого ей хватило, чтобы молния ударила и грянул гром…