Между строк...

— Солнце палит просто неимоверно, — проговорила Аня, обмахиваясь шляпкой. Веер она забыла в номере, и теперь приходилось использовать то, что под рукой. — Ты права, — ответил Штольман, озабоченно посматривая на жену. Пекло и в самом деле со страшной силой, и он волновался, что это скажется на её положении. — Давай поднимемся к нам и переждём жару! — Ох, это было бы чудесно! Яков протянул жене руку и помог встать со скамейки, на которой они сидели. Ничего особенного он не сделал, но прикосновение пальцев к запястью неожиданно породило внезапный электрический импульс, ринувшийся вверх и оставивший точечные покалывания у основания шеи. Жара нынешняя для Ани не имела ничего общего с жарой марсельского солнца. Весь южный зной не мог сейчас сравниться с огненным клеймом слегка шершавых подушечек пальцев её мужа. Ей даже дышать сделалось тяжело. Наблюдая за мужем сбоку, Анна жаждала наконец оказаться в номере и попробовать на вкус выемку под горлом, которая была едва прикрыта воротом рубашки. Волосы от жары завились колечками и пружинились на висках. Аня прикрыла глаза. — И в самом деле, слишком жарко. Сейчас доберёмся до номера и снимем лишнее, — улыбнувшись, сказал Штольман, заходя в лифт. Дыхание у Ани сбилось. Она представила, как Яков снимает с себя одежду, и пожалела, что в кабинке есть ещё и лифтёр. Потом она вообразила, как сама снимает с него лишнее, и решила, что не так уж её это и волнует. По счастью, лифт звякнул, и они наконец вышли в коридор. Перед дверью Штольман остановился, чтобы достать ключ, и Аня, которая соображала уже немного смутно, уткнулась ему в спину, с наслаждением вдыхая аромат его разгорячённой кожи и лавандового мыла. — Ты какая-то молчаливая, — улыбнулся Яков и, протянув руку с ключом к скважине, посмотрел на Анну. Металл звякнул о металл, ключ уехал вбок. Штольман не ожидал обнаружить на месте своей жены, разморённой жарой, искусительную и притягательнейшую сирену, одним взглядом сметающую любые сомнения в её желаниях. — Открой же! — почти взмолилась Аня, увидев в глазах Штольмана незамедлительный ответ на её призыв. Он сглотнул и кивнул. Руки не слушались, и ключ всё время попадал мимо, возможно, от того, что Анна положила руку ему на поясницу и поглаживала её, нетерпеливо надавливая основанием ладони. Наконец всё получилось, хлопнула дверь, и они оказались в прохладе номера, который в это время дня был на теневой стороне. Штольману пришлось прислониться к деревянной створке и, откинувшись затылком на гладкую поверхность двери, пытаться найти воздух в комнате, потому что Аня только и ждала этого момента. Она тут же расстегнула его жилет и уже забралась ладошками под рубашку, чуть ли не урча от того, что наконец дотронулась до его кожи. Слегка царапнув его от того, что сжала кулаки, она требовательно сказала: — Снимай! — Что? — спросил Яков, которому казалось, что в номере страшный холод, и только Анины кулачки на поясе его брюк прожигают его насквозь. — Всё! — сказала его жена и улыбнулась так, что Штольман дернулся, ответил ей такой же, почти волчьей усмешкой и потянул за завязки её платья. Она с облегчением подставилась под его ладони и вернулась к его брюкам. Очень скоро от двери до спальни пролегла дорожка из не всегда бережно снятых вещей, а Аня получила то, что она так хотела — полностью обнажённого Штольмана…