Записки из папки с драконом

1 октября. Люциус: Клянусь Мерлином, Честертон меня просто замучила своей ревностью и причудами! Да, я был готов платить терпением за то, чтобы иметь прекрасную пару рядом. Но настолько ли была чудесна и неповторима Честертон, чтобы я постоянно имел дело с накатывающими волнами душного раздражения от ее глупейших поступков? Я не мог ответить на этот вопрос и злился с каждым днем все сильнее, откладывал встречи со своей пассией и из-за этого получал еще больше обиженного квохтания с ее стороны. Вот ведь черт! Начитаются бестолковых пустых романов, а потом морочат нам головы! Теперь я понимаю, почему отец так снисходителен к женщинам и решительно отказывает им в выдающихся умственных и магических особенностях. Он и маму не особо жаловал... Впрочем, "не особо", это слишком мягко сказано. Даже при том, что у Шарлотты я книги в руках не видел ни разу, ведёт она себя все равно как бестолковая скучная марионетка, все ломания и томные фразы которой заучены и предсказуемы. Знаю, что большая любительница романов их однокурсница Макферсон, а также некоторые мои однокурсницы, которые только и умеют, что томно вздыхать. А вот одна из любительниц литературного мусора уже которую неделю вела себя крайне странно. Загадочно. Деловито...  До этого тихой крошке Блэк было свойственно сидеть в уголке с книжкой. Но в последнее время эта мелкая выглядела так, словно у нее появилась какая-то важная миссия, задача, требующая немедленного решения. Это не могло меня не заинтересовать. Тем более, рассуждения и догадки о причинах загадочного поведения Блэк здорово отвлекали от занудной учебы и не прекращающегося нытья Честертон. Что этому неоперившемуся птенцу могло понадобиться? Что могло так заинтересовать всегда слегка сонную тихоню, из-за чего она изменила своим привычкам? Мысли так извели меня, что я начал следить. Не в открытую, а изощренно, я же не кретин. За время слежки успел заметить, что девчонка намеренно избегала людных мест,особенно библиотеки и гостиной, на обеде сидела чуть отдельно от остального курса, а в свободное от учебы время будто растворялась в воздухе. Несколько раз я поймал мгновения, в которые пятикурсница украдкой что-то читала с маленького серого листка бумаги, а затем, оглянувшись с опаской, ловко прятала его в карман мантии. Поначалу я полагал, что у крошки Блэк наконец появился поклонник. Однако, будь это правдой, я непременно хотя бы раз поймал голубков, воркующими в тайном углу! Да и кто это мог быть? Грязнокровка Барт? Да, между шестикурсницей и этим слабоумным завязалось что-то вроде дружбы. Вроде как они обменивались письмами. Кроме того, я несколько раз замечал, как сопливый пуффендуец пялится то на ее косу, то на изящную ножку в дорогой туфле. Однако Блэк, оказывая милость этому смердящему магглорожденному, все же не переступала границ и не кидалась с головой в общение с неравным по статусу. Я не мог не отметить, что девушка вела себя с ним достойно и благородно. А меня иногда так и подмывало прижать с парочкой товарищей Барта в тихом месте, придумать какую-то унизительную штуку и посмотреть, прибежит ли малышка на помощь своему патлатому кавалеру! Потеха была бы! Но одновременно не хотелось и марать руки о засаленную рубашку пуффендуйца. Зачем копаться в грязи, когда чистокровная крошка Блэк и так подкинула мне такое изысканное развлечение! Целостной картины у меня так и не складывалось до одного эпизода. После обеда я, как обычно, поймал взглядом одинокую фигурку Блэк. Как обычно: прямая спина, вид собранный, только в карих глазах металась тревога. Быстро оглядев шумный коридор, она тихо просочилась к выходу. Я последовал за ней. Семенящие шажочки были едва слышны на лестнице, ведущей к подземельям. Разум подсказывал, что она могла направляться всего лишь в свою спальню, однако я не останавливался, будто шестым чувством ощущая приближение разгадки. И оказался правым! Тихая фигурка свернула в противоположную от спален сторону. Шаги прошелестели по направлению к кладовой. Конечно! Зельеварит втихаря! И мне хотелось верить, что малышка взялась за нечто запретное! Иначе зачем бы ей было отстраняться от прежних знакомых девчонок! Не умеет она все же скрывать то, что у нее на душе и в мыслях... Впрочем, остальных ей, может, провести и удалось, но не меня! Я бесшумно проследовал за ней и изумился до глубины души, увидев что малолетка достала ключи и отперла дверь хранилища снадобий. Дождавшись, когда капюшон ее мантии скроется в темной комнате, я по стенке неслышно двинулся вперед, чтобы захлопнуть ловушку. Сладкое злорадство пополам с восторгом от раскрытия тайны захлестнули мою душу. Сердце весело перестукивало в такт шагам. Когда дверь захлопнулась под действием заклинания, она в первое мгновение замерла, как испуганный зверек, прижимая к груди какую-то темную стеклянную баночку. Увидев меня за своей спиной, она тотчас спрятав пузырек за спину. – Попалась? – с торжеством поинтересовался я, радостно ощущая импульсы ее страха в тяжёлом пыльном воздухе кладовой. – Не твое дело! – быстро ответила малолетка, прижавшись к полкам. Я мельком заметил, что на ее мантии осталось несколько белых пыльных полос. – Воровка маленькая... – намеренно растягивая слова с укоризной протянул я – Еще и ключи у Слизнорта стащила! А если старик хватится? – У меня все схвачено! – неожиданно почти с дерзостью отозвалась Блэк. Я рассмеялся и подошел еще ближе: – Что там у тебя схвачено? У тебя все это время на твоем лице было написано: "Я что-то замышляю"! Он тревогу не успеет поднять, как ты ему сама во всем сознаешься! Она сурово поджала губы и свела брови, очевидно пытаясь выглядеть устрашающе. Эти попытки снова заставили меня ядовито ухмыльнутся. Пятикурсница сделала обманное движение в сторону двери. В ответ я молниеносно уперся рукой в пыльные полки, преграждая путь. Ее страх пьянил. Хотелось растянуть удовольствие насколько это было возможно. Я коснулся острого холодного локтя: – Кого ты пытаешься обмануть? – по сравнению с моим привычным тоном, этот вопрос прозвучал почти ласково. – Малфой, иди к черту! – неожиданно грубо выкрикнула она, отдернула руку и тут же испуганно оглянулась, явно боясь, что нас обнаружат. – Показывай, что стащила! – потребовал я. Блэк отшатнулась в угол между стеллажей. – Показывай! – в моем голосе уже отчетливо зазвучала угроза – Последний раз прошу и посмотрю насильно!  Она испуганно взвизгнула и попыталась рвануться к двери. Я с размаха впечатал ее обратно, и вырвал из холодных пальцев заветную баночку. Но рассмотреть трофей мне не удалось: Блэк тут же принялась яростно вырвать свою добычу из моих рук. Мы сцепились. Я не ожидал такой злости и силы от этой малолетки. Ветхие стеллажи ходили ходуном, склянки звенели, едкая пыль, поднявшая столбом, даже застилала глаза. В какой-то момент мне показалось, что я останусь победителем в этой схватке, но нежданно в мои пальцы вонзились острые зубы. От боли из моих глаз едва ли не брызнули искры. Руки на секунду разжались. И в следующую секунду, я уже услышал заклинание, лязг замка и увидел спину убегающей девчонки, по которой прыгали светлые пряди, выскочившие из развалившейся причёски: – Только попадись мне еще! – выкрикнул я, дрожа от бессильной злости. Первой мыслью было сразу идти к Слизнорту и открыть старику глаза на тихоню Блэк. К кабинету профессора я летел, как на крыльях, погоняемый гневом и досадой. Но у же у самой двери остановился и серьезно задумался. Если я расскажу об увиденном, то точно не узнаю, зачем Блэк понадобилось то загадочное снадобье. Как бы я не злился и не желал побыстрее ответить наглой малолетке, стоило продолжить наблюдения и не сдавать ее сразу. Месть нужно было преподнести красиво... По-малфоевски. Была в младшей Блэк все же какая-то загадка, неоднозначность. Это вызывало во мне любопытство, так как я успел насытиться до тошноты пошлостью окружающей действительности.  Иллюзий я не строил, Блэк была очевидно такой же тупой и ограниченной как остальные ее приятельницы. Однако ее дельце, требующее такой таинственности, вызывало у меня живое любопытство и разбивало идеальное однообразие моей жизни. Только оно. Уж точно не сама маленькая драчунья со своими мерзкими зубишками.... Рана на пальце снова засаднила. При свете дня я отчетливо увидел на указательном пальце правой руки несколько алых следов и, бранясь про себя, двинулся в больничное крыло. Предстояло как-то объяснить глупой курице в белом колпаке, где и как я получил такое досадное ранение... 5 октября. Нарцисса: Я очень боялась, что Малфой сдаст меня. Но он этого не сделал. И это был еще более тревожный признак. Было очевидно, что раздосадованный Люциус что-то задумал. Я против собственной воли стала замечать его везде рядом с собой, и даже подозревать, что Лотта докладывает ему о каждом моем шаге. Поэтому я отказалась от наших совместных прогулок. Подруга дулась, показывала недовольство, но я не поддавалась. Я дала клятву. Я обещала сохранить тайну. Хотя, может Лотте было и все равно. Мне показалось, что в последнее время они с Малфоем почти не встречались и даже не гуляли. Поссорились, наверное... Спрашивать я не решалась. Несколько раз мне снился момент нашей схватки. Все ощущения, полученные мной в те страшные секунды пугающе точно запомнились и четко повторялись в сновидениях... Но на удивление, страха все же не было. Тревога – да, но не страх. И я была очень горда, доказывая сама себе ежедневно факт, что я не трусиха. В тот день, когда я все же добыла корень имбиря, я еще раз перебрала все ингредиенты и поняла, что все было собрано, кроме геммофора. Я изучила места произрастания этого странного мха, срок и условия его хранения. Дело оставалось за самым серьёзным: отправиться в лес, собрать его и выбрать день приготовления зелья, которое навсегда бесповоротно изменит мою жизнь. Я не хотела никого втягивать в личное преступление, но четко понимала, что одной находиться в лесу было опасно. Хотя бы потому, что у меня было все очень плохо с заклинаниями. Я просто не смогла бы себя защитить. Когда я уже размышляла о том, что в тайну, кажется, придется посветить Андромеду или упросить помочь Салливан, меня неожиданно осенило. Джулиан Барт! После того неловкого диалога в больничном крыле мы действительно подружились и даже начали писать друг другу письма. Он многословно рассказывал о чудесах, которыми радовал друзей в своей родной далекой деревне, о их деревенском театре, о сказках, которые он сочинял для детей. Его истории можно было читать на ночь для успокоения. Не так давно он подарил мне еще и желтый бумажный цветок,похожий на нарцисс, который открывался по утрам и закрывался с заходом солнца. Столько чудес было спрятано в этом неловком угловатом мальчишке! Иногда мне становилось неловко рядом с ним. Его свет заставлял меня сильнее ощущать собственные несовершенства, я остро ощущала в его обществе, что недостойна получать то участие, которым он пытался окружить каждого, с кем общался... Впрочем, вспомнился он мне не из-за внутреннего света и даже не из-за своей безотказности. До меня доходили слухи, от младших, что Барт был одним из лучших на своем факультете по заклинаниям... Я написала ему письмо в тот же вечер с просьбой о помощи в своем "преступлении". Просьба получилась крайне скомканной, Барт вполне мог бы задать прямые вопросы, зачем мне нужен таинственный мох и так ли сильна нужда идти за ним, засомневаться, нужно ли ему рисковать очками своего факультета ради плохо знакомой пятикурсницы. Однако незамедлительный ответ мальчишки был утвердительным и все таким же полным тепла, трепета и искреннего участия. Оставалось только выбрать удачное время для страшного похода.