Счастливого пути

Тихое тиканье отмеряет уже не первую и не последнюю минуту этой ночи. Розовое неоновое свечение огромным пятном разливается по комнате даже сквозь зашторенное окно. Тайлер пытается заснуть, но не унимающийся шепоток в голове не дает покоя. Кажется, что он сходит с ума. Впервые Пустота так близко подкралась к нему — даже в окружении городского ландшафта. Он зажат бетоном, придавлен многоэтажками, и даже тут она нашла путь к его сознанию. Или это просто Тайлер медленно сгибается под ее влиянием. Он переворачивается на другой бок. Часы не стихают и, кажется, лишь ускоряют ход. Утро никак не настанет. Сколько бы Тайлер ни укрывался одеялом, как бы ни перекладывал конечности, тело не может найти опору и покой. Тиканье вдруг стало невыносимым, словно кто-то стиснул его виски в тисках. Он сорвался с кровати, будто ошпаренный. Не помогло. Всего лишь точка и четыре кривые буквы, но сейчас они проблесковыми маячками вспыхивали в темноте мыслей. Отделаться от них тяжело. Ноги сами собой начинают мерить номер задрипанного мотеля, коленки нервно подрагивали. Все не так просто с этой точкой, думает Тайлер, стоя на балконе и обкусывая фильтр. Все просто, думает он вновь прохаживаясь по комнате. Это усталость и паранойя, думает он, вновь стоя на балконе и выпуская дым спустя несколько часов. Эта несчастная красная отметина, как лазерный прицел снайпера, упиралась в само нутро, однако выстрел еще не прозвучал. Пальцы непослушными плетьми укрывают голову, сжимая до боли волосы, сознание продолжало отбивать чечетку. Он проводит языком по сухим губам, трет лицо, но лучше не становится. Тайлер несколько раз моргает. Розовые светящиеся полосы на потолке расплываются двумя мазками акварели. Он вытягивает руку, подставляет ее под потоки этого света и со страхом переводит взор к коже. Почти красный. Как маркер. Как замыленное лицо, как тяжесть в руке, как запах подворотни. Тайлер моргает еще раз, и наваждение сходит на нет. Он рывком садится на кровать, вставляет ноги в ботинки и поднимается. Он так и не раздевался. Все тело подрагивает, как сдавленная пружина, что еще чуть-чуть и выстрелит. Тайлер запирает номер оставив все на своих местах. Он планирует вернуться. Хочет это сделать. Он больше не задержится в этот город личных демонов на совсем. Сделать это — все равно что проиграть марафон на финишной прямой, запнуться о шнурок. Спускаясь по железной лестнице, что со звоном отражала шаги, Тайлер и сам не понимал, почему его так пугал Коламбус. Город, каких много на карте, однако одно лишь упоминание в разговоре бросало тело в дрожь и поднимало тошнотворный ком к основанию языка. Вот и сейчас, садясь в машину, Тайлер чувствует кислый привкус. — Не выебывайся, — как всегда, не церемонится с упрямой машиной, проворачивает в пятый раз ключ зажигания. — Заводись, черт тебя подери. Ты мне нужна сейчас. Давай, давай! Машина не поддавалась, она лишь чихала, кашляла, но в салоне все еще темно. Один на один с тишиной и зловонием города. — Заводись, умоляю, — почти шепотом выдавил Тайлер. — Ты не можешь сейчас подвести меня. С сонным и презрительным пыхтением, звук мотора заполняет собой пространство. Тайлер откидывается на спинку кресла, будто эта возня отняла у него слишком много сил. На пассажирском лежит раскрытая карта. Снова красная точка не дает покоя, она так и плавает перед глазами, скручиваясь в причудливый завиток. — К черту, — выплевывает Тайлер и выезжает с парковки.

***

Граница Дейтона пронеслась под колесами. Свежий воздух наполняет легкие, как родниковая вода, стирая липкость пыльных закоулков. Тайлер делает рваный вдох и на выдохе чувствует ледяное касание к своей коже на шее. «Соскучилась? Я тоже». Подбородок медленно поднимается и открывает плацдарм для очередного нападения Пустоты. Она обвивает гладкие покровы своей ледяной хваткой, заставляя мышца каменеть. Кровь вязнет под внешним давлением, и Тайлер с тенью насмешки понимает, что не может сделать еще один вдох. Он приоткрывает рот и сипло тянет в себя ледяной воздух. Пахнет ландышами. Бензиновой слякотью кислород сползает вниз по трахее и сквозь боль пробивается в легкие. Тайлер заходится приступом кашля, склоняет голову, но не отрывает голодного взгляда от дороги. Теперь на каждом дорожном проржавевшем знаке виднеется она. Точка. Красная, как пятно крови. Она пульсирует и длинными вспышками растягивается вслед за пролетающими табличками. Куда бы ни падал взгляд, везде она. Под голыми кустами, в бледной хвое, в трещинах асфальта, в светлеющем небе. Одна чертова красная точка. В разъеме снова отсутствует магнитола. Только что прекратившийся кашель сменяется звонким смехом. Тайлер дергает головой и жмурит глаза. Он знал, что так будет, готовился. Первый поворот остается за спиной, но запечатанная пачка сигарет как лежала в ящичке под правым локтем, так и остается в нем. На нее уже были другие планы. Два старых диска елозят по пластиковому дну, царапая дорожки о крошки, а книга сверху заботится о том, чтобы кривых и хаотичных зазубрин там оказалось больше. Каждое оконное стекло медленно опускается вниз, запуская пронизывающий до костей весенний ветер. Он несет в себе свободу, чувство превосходства над этим миром и желание высунуться из проема так, чтобы прочертить черепушкой несколько километров по трассе. Тайлер так и не пристегнулся. Руки медленно покидают окружность руля, и вот машина несется сама по бесконечному асфальтному полотну, как бумажный кораблик на открытой воде. Левая ладонь покидает салон, и вот сквозь расставленные пальцы воздух со свистом режется о кожу. Внутри колокольным звоном отдается обрушение каждого нарушенного правила. Пустота довольным зверем садится на пассажирское сиденье и заботливой женушкой обвивает правую руку Тайлера, оттягивает на себя, мнет одежду, устраивает голову поудобнее на плече и тычется холодным носом в ухо. Вот так, ты знаешь, что нужно делать. Не останавливайся. Машина поет с каждым новым метром все громче. Панихида сыгранная поршнями, подшипниками и жужжанием аккумулятора. Впереди возникает знак крутого поворота, и Тайлер не сбавляет ход. Он все так же ловит ладонью воздух, так же вслушивается в бережный бесполый и ласковый голос, который все больше обретает знакомые лукавые нотки. Тайлер свободен. В последний момент руки возвращаются на руль и с визгом машина входит в поворот, даже не успев воспротивиться. Пустота раздосадованно рвет кожу ребер изнутри, заполняя голову шипением, равномерным и утробным.

***

То справа, то слева мелькают города-смертники. Их час давно пробил, и чем выше поднимается солнце, тем ближе миг их кончины. Они растворяются так же медленно, как растворяется Тайлер. Он чувствует, что это уже начинается. Совсем чуть-чуть, одна мыслительная кочка, и она окончательно утянет его с собой, делая навечно своим спутником, среди прочих, оставив лишь пару заношенных черных ботинок на обочине. Пересечение шестьдесят второй и семьдесят первой все ближе. Кости начинают зудеть, веки после бессонной ночи горят, но Тайлер лишь со злобой утирает их, после стряхивает ладонь. Он знает, что сейчас должно произойти. Еще немного, уже близко, почти, вот сейчас… На перекрестке двух трасс, под ржавым желтым знаком, спрятав руки в карманы стоит темный силуэт. Он склоняет голову в бок по мере приближения автомобиля. Свет фар мягко проходится по его силуэту, подсвечивая будто прожектор актера на главной сцене. Туман стелется вдоль его ног и кажется, что человек и сам состоит из тумана. — Позволишь составить компанию? — Джош кладет руку на крышу машины, следуя за Тайлером, будто это движение было продумано до мелочей. Его взгляд скользит внутрь через на половину опущенное стекло, будто ищет что-то, что могло бы объяснить, почему Тайлер здесь. — Ты сам позвал меня на свидание, — но улыбка эта не достает до глаз. Он медленно кладет руки на руль, чувствуя, как холод металла помогает сосредоточиться. — Куда в этот раз? — До ближайшего крупного города. Я скажу, где меня высадить. Не пропустишь, — усмехается Джош и без приглашения, почти бесшумно, заскакивает в салон. На лице все те же серые тени усталости, но сейчас они придают ему шарма. Тайлер поднимает глаза вверх. Он уже знает, какой город впереди, и мурашки прокатываются по хребту, дыхание учащается. Что бы ни произошло там, каждое сухожилие перекручивалось лишь от одной мысли вернуться в Коламбус. И все же машина продолжила свой неторопливый ход. Внутри все как будто становится теснее. — Почему каждый раз я не могу вспомнить, где высадил тебя? — вопрос, который так долго не давал покоя. — А ты как думаешь? — лицо Джоша вновь украшено лукавой улыбкой, как фамильной драгоценностью, и он внимательно вглядывается в лицо Тайлера, от чего становилось не по себе. — Почему ты знаешь о Пустоте так много? — А ты как думаешь? — вкрадчиво произносит Джош, упирая локти в колени, не сводя глаз, будто Тайлер — самый настоящий музейный экспонат. Его взгляд темный и укрытый длинным рядом ресниц. — Почему ты не растворяешься, как все остальные? — А ты как думаешь? — тихо посмеивается, как с глупой шутки, Джош, и этот бархатный, как индийский чай, голос хотелось слушать на повторе. — Я не… — голос предательски дрогнул, и Тайлер отвел взгляд от дороги. Игра в вопросы затянулась. Чем дольше он смотрел в чужое лицо, тем сильнее разрасталась боль между ребер с левой стороны. Не хотелось верить, что тот, кто сейчас так внимательно изучал его в самом деле был не просто человеком. Не хотелось верить, что тот, кто так сладко целовал его прошлой ночью, сейчас не моргая пожирает взглядом. Не хотелось верить, что тяжелый аромат Пустоты в салоне исходит от того, кто успел стать частью привычной рутины. Тайлер шумно сглотнул, во рту пересохло. Больше не хотелось копаться во внутренностях мира Джоша, там таятся ответы, которые не хотелось узнавать. — Ты знаешь, — нежно улыбаясь, тянет он и бережно сжимает колено Тайлера. Это движение настолько естественно и спокойно, что заставляет вздрогнуть. — Ты знал всегда, ведь так? Дорога прямая, ни единого поворота. Ни одного встречного драйвера, ни одной души, лишь Пустота, туман на бескрайних полях и тихий ветер, что бил в стекла с левой стороны. Тихо внутри и снаружи. Только шумный стук сердца в ушах. Как медленно лучи раскрашивали небо, так и мысли медленно просачивались в голову. Тайлер тряхнул ей. — Ты постоянно задаешь вопросы мне. Не пора ли задать их себе? — Джош вытягивает из кармана куртки голубую пачку с золотистыми буквами. На целлофановой упаковке виднелись следы земли и вмятины, как будто она упала на что-то твердое и шершавое, как асфальт. Тайлер чувствует, что его начинает мутить. — Ну же, скажи мне это, — прямо в ухо шепчет вкрадчиво Джош, касаясь носом прядей у виска. Его голос — бархатная смесь укоров и обещани. Его дыхание — горячный жар и страсть. От него так хотелось скрыться, так хотелось последовать за ним. — Ты часть Пустоты, — Тайлер жмурится, сжимая руль обеими ладонями до побелевших костяшек, дыхание сбилось от этой близости. — Верно. Ты ведь знаешь кое-что еще. — Не знаю. — Знаешь. — Нет! — Тайлер вжимает голову в плечи и пытается отстраниться, вжаться в дверь, выпрыгнуть — что угодно лишь бы не слышать этот ласковый шепот. — Скажи это, — Джош поворачивает его голову к себе за подбородок и настойчиво заглядывает в глаза. — Скажи мне это. Тысчей раскатов грома по телу расходится это прикосновение. Тайлер разжимает глаза, и его начинает трясти. Красное, асфальт, тяжесть в руке. Воздух царапает глотку и вылетает прямиком в приоткрытый рот Джоша. Он опустил веки и слегка закусил губу в предвкушении. Кажется, он и вовсе не дышал. Машина замирает, мягко покачнувшись на месте, как лодка в штиле. — Я сделал это. Голос звучит так тихо, будто Тайлер боится, что это слово вызовет бурю. — Верно. Ладонь Джоша ласково гладит висок тыльной стороной — Это был я. — Верно, Тайлер. И ты всегда это знал, просто решил забыть, — прикосновеня обжигают, как утюг, Джош скользит рукой за шею и притягивает ближе. — Давай же. Произнеси вслух. — Я убил тебя. Джош улыбается. Тайлер не может отвести глаз. На крышу одна за одной начинают падать хрупкие капли дождя и стекать на лобовое стекло. Они оставляют дорожки, которые переливаются в мягких лучах утреннего света, прежде чем он растворится за плотной ширмой туч. Светлые полосы мягко подсвечивают черты лица Джоша, будто бы он светился изнутри. Дыхание замирает. Тайлер больше не может и слова выплюнуть. Он судорожно сжимает подлокотник ладонью и сипло кашляет в чужое запястье. Джош отстраняется, вкладывает в слот магнитолу и вновь приближается, соприкасается лбами с Тайлером и с шумом выдыхает. — Скажи же. Это ведь было так не сложно, да? Легче? — Нет, — голос такой, словно бумагу рвут на части. Тихое постукивание капель создает странный ритм, которому Тайлер начинает невольно подчиняться. Он судорожно сжимает подлокотник, но пальцы Джоша уже касаются его губ, мягко, едва ощутимо, как будто тот стирает последние слова, что еще могли сорваться с языка. — Это твой выбор, — едва слышно шепчет Джош и целует Тайлера. Это прикосновение мягкое, бережное и едва ощутимое. За ним хочется тянуться, это миг, когда все на секунду стало казаться нормальным. Тайлер тянется за поцелуем, и Джош податливо приоткрывает губы, позволяя отдаться ощущению приятного покалывания во всем теле. Это прикосновение мягкое, будто в мире больше нет ничего, только эта точка между ними. Багровая лужа тенью воспоминаний растекается под ботинками Тайлера. Он тяжело дышит. Вокруг лишь непроглядная ночная мгла и оранжевый тусклый свет фонаря. Идеальная машина без единой царапины подмигивает глянцевым боком. То, о чем он так мечтал, Самый настоящий автомобиль, способ сбежать из давящих стен, билет наружу к бескрайней свободе. Руку тяготит что-то тяжелое. Тайлер опускает взгляд. Кирпич. Некогда белый, теперь же он красный, как и все вокруг, как и его руки в том числе. Хочется курить. Он выпускает из скользких пальцев эту тяжесть, и их сводит легкая судорога. Кирпич со стуком касается асфальта, и этот звук разделяет жизнь на до и после. Пачкая одежду, в рот получается вставить фильтр, пальцы жгутся о дрожащее пламя зажигалки, но уже было все равно. Огонек зажигалки дрожит в его руке, как свидетельство того, что он еще жив, хоть и чувствует себя мертвым. Тайлер получил то, что так желал. Голубая пачка с золотистыми буквами падает под ноги. Взгляд скользит вниз и упирается в нечто еще. Тело у его ног. Оно лежит навзничь. Его взгляд теперь навсегда останется покрыт пеленой, под которой прячутся яркие карие радужки. Губы растянуты в лукавой улыбке, и она тоже навечно будет прилипшей к этому весьма красивому лицу. Широкие скулы, миндалевидные глаза и алые кудри. Теперь уже алые. Тайлер так и не узнал, как его зовут. Он сделал это. Взял кирпич, подошел со спины и разломил его череп. Удар, звук, словно что-то треснуло внутри него самого. Ударил снова. И снова. Как трус. Как одержимый. Тайлера тошнит, и содержимое желудка смешивается с кровью. Сигарета дрожит в пальцах. Он забирает ключи, делает шаг прочь и еще один. Дверца машины захлопывается рывком. С щелчком ключа мотор взрывается утробным ревом, и машина срывается с места. Валить. Как можно быстрее, как можно дальше от проклятого Коламбуса. Облезлая подворотня остается за спиной, и лишь фонарь остается единственным свидетелем и скорбящим за спиной. Когда Тайлер открывает глаза, он сидит один. Собственные дрожащие пальцы касаются губ, что совсем недавно чувствовали тепло, обволакивающую и пугающую улыбку. Пусто. Магнитола снова на месте. Он не помнит, когда пропал Джош. Помнит. Тайлер помнит все. — Я не забыл, — едва слышно, чтобы не спугнуть остатки чужого присутствия шепчет он. — Это сделал я. Это был я! Вокруг остается его запах, щеки все еще помнят ритм его дыхания, губы влажные и слегка припухшие, кожа все еще горит от его мягких ладоней. Воспоминания есть, а человека нет. Теперь уже нет. Руки врезаются в обивку кресла, и Тайлер сгибается пополам под грузом накативших воспоминаний. Прошлое и настоящее становятся звеньями одной цепи. Она с размаху бьет его в самую суть, как капли дождя на крыше. Боль росчерком пера растекается между ребер, и Пустота с радостью заползает туда, как крысы в темное и сырое место. Пальцы вдруг стали казаться узловатыми и непослушными. Они заползают в волосы и сжимают до треска у корней. Тайлер чувствует, что падает в пропасть. Так и наступает растворение? Все, что случилось за последние несколько недель, кадрами в рамочках мелькает перед глазами. Он позволил себе расслабиться, загнать себя в петлю, и Пустота довольно затянула ее у Тайлера на глотке. Он проникся сочувствием к поражению этого мира, нарушил сотню правил, лишь чтобы почувствовать мнимый контроль над этим миром, почувствовать, что он живой. Боль с новой силой сдавливает голову обручем, когда Тайлер выпрямляется, сделав несколько шумных вдохов и выдохов, насильно заставив легкие работать. Руки накрывают руль, будто в первый раз. Они чисты, но вязкая и холодная липкость никуда не пропадает. Впереди Коламбус. Дернув головой, Тайлер вжимает педаль газа в пол и устремляется навстречу ненастным каплям. Туда, где все началось. Там же все и должно закончиться. Он устал бегать по этому кругу, кусать себя за хвост и страдать, притворяясь, будто ничего не произошло. Пять лет жизни ушло на это. Теперь ясно одно — от себя не уехать, каким бы опытным драйвером ты ни был. Главный пассажир никогда не останется целым. В голове тихое жужжание, и чем большую скорость машина набирает на скользкой дороге, тем сильнее шум в ушах оглушает. Автомобиль рычит, плюется, визжит шинами и яростно мигает фарами. Ему плохо, Тайлеру тоже. Они повязаны, даже несмотря на то, что он никогда не был его настоящим владельцем и он противился этому. Сейчас они один единый организм. — Я сделал это, — на выдохе шипит Тайлер в лобовое стекло и чувствует, как внутри машины что-то с отрицанием лязгает. — Это все из-за меня, — дворники начинают беспорядочно метаться, а колодки воют зверем. И все равно цифры на спидометре растут. — Я убил его. Автомобиль с шумом ухнул, и сзади фонтаном полились искры. Заднее колесо катится в противоположном направлении. Тайлеру плевать. Уже все равно. Он знает, что его ждет. «Не сдавайся» — шипением магнитолы в салон врывается голос, от которого груди сердце падает в кочку. — А я хочу. К черту тебя, — посмеивается Тайлер и крепко сжимает зубы, начиная намеренно вилять на мокрой трассе. Машину заносит, и искр становится только больше. Они вспыхивают и угасают, к ним присоединяется еще и дверца багажника. Она, как легкий осенний лист, улетает к обочине, за ней тянется и бампер. Горло сжимают так явственно, что в глазах начинает двоиться, но Тайлер и не думает останавливаться. Наоборот, чем ближе очертания города, тем больше в нем решимости, несмотря на то, что Пустота уже тянется к нему за новым болезненным поцелуем. Сдавайся, шепчет она в голове. «Не сдавайся». Сдавайся. «Не делай этого». Отпусти руки. «Тайлер». — Пошли вы нахер все, — кровь вскипает в жилах, Тайлер со злостью бьет по рулю, и машина вновь проседает. Второе заднее колесо, подпрыгнув, остается позади. Машина медленно превращалась в раскаленную стрелу, несущуюся вдаль. Скулы сводит от агонии внутри. Плохо так, как никогда прежде не было, и металлический корпус чутко это улавливает. В такт стуку сердца яркие всполохи проблескивают под капотом. Когда Тайлер выдыхает, бесполезная железка слетает с петель и, прочертив со скрежетом по крыше, поддевает ее край. Брызги дождя залетают в салон, стекают по лицу. Однако под каплями огонь не тухнет, а наоборот, будто питаясь им, разрастается лишь сильнее. Магнитола неразборчиво шипит, и слов в эфире больше не выцепить. Его имя, произнесенное тем самым голосом, на повторе вертится в голове, и все нутро сворачивается узлом. Тайлер хочет услышать его снова. Ощутить руки на своих плечах, тепло дыхания и холод касаний. От всех этих ярких воспоминаний, от одной тени лукавой улыбки на усталом лице, от долгих разговоров в груди щемило с такой силой, что выть хотелось. И Тайлер воет. Разом обе передние двери взмывают в воздух. Нога затекает жать на газ. Тело больше не справляется, его трясет, как канат, от натяжения. Тайлер обессиленно опадает на кресло. С оглушительным звоном и лязгом крыша приподнимается на дыбы, пытается удержаться на задних опорах и все же отправляется следом за остальными деталями автомобиля. Машина продолжала ехать сама по себе, будто кто-то невидимый держал руки на руле. Тайлер улыбается и стирает воду с лица руками. Он больше не держит руль, ноги лежат как попало, голова болтается на подголовнике ненужным грузом. Машина не сбавляет хода и не теряет направления. Наконец-то вся та удушающая горечь из глубин души вышла наружу, показала себя и заполнила собой все вокруг. Пожар спереди застилает глаза и трассы больше не видно, всполохи искр сзади освещают асфальт на много метров, ветер жадно кусает кожу и яростно треплет одежду, вода с неба омывает все тело. Тайлер устал. Он сделал все, что мог. Пора завершать начатое. Ноги как пружинки плавно разогнулись, поднимая Тайлера над машиной и тем, что когда-то было уютным салоном. Все новые и новые детали отлетают в даль. Он встает на оба сиденья, расправляет руки в стороны и поднимает голову к небу. Уродливый силуэт Коламбуса стал еще ближе. А внутри так спокойно. Настоящий штиль. Тайлер распростер объятия перед Пустотой и сейчас не чувствует страха. Больше нет ни правил, ни сдерживающих обстоятельств. Тайлер по-настоящему свободен. На земле остался только он, ветер, дождь и Пустота. Раскрыв глаза, чтобы в последний окинуть взглядом тот безумно притягательный мир вокруг, взгляд цепляет нечто в отдалении. Человек. Кончики пальцев задрожали, и руки опустились плетьми вдоль туловища. Сердце замерло, пропустило удар и стало стучать с такой силой, что голова кружилась. Когда они почти поравнялись, Тайлер шагнул в бок и твердо встал на ноги, оказываясь один на один перед человеком. Он медленно снимает капюшон. — Давно не виделись, милый друг, — дышать вдруг стало трудно. — Ты долго продержался. Я ждал тебя. Всегда здесь. Ты порвал петлю. Мне это доставило… некоторый дискомфорт. — Прости. — Ты молодец, — он прячет мягкую улыбку, опустив голову. Тайлер делает еще полшага и вытягивает руку вперед. Джош улавливает это движение и повторяет его. Их ладони соприкасаются, и по коже точно ток пробежал. Они смотрят в глаза друг другу, отвернуться невозможно, как и скрыть истинные чувства за отвлекающими движениями. — Ты ведь настоящий? — Тайлер говорит это и не верит, что банально может касаться его кожи своей. Теплый и приятный на ощупь. — Теперь да. — Кто же ты, Джошуа? — Всего лишь маленькая часть твоей внутренней пустоты. — Давай выберем новый путь, — Тайлер пропускает свои пальцы меж чужих и крепко сцепляет их ладони. Джош лукаво улыбнувшись сокращает расстояние между ними и перехватывает удобнее Тайлера. Они уходят в Пустоту прижавшись плечами друг к другу, оставляя город за спиной.