Writober

      Война никогда не была чем-то прекрасным и Стефано это знал. Знал, на что шёл, когда проходил сначала службу, а после неё отправился на фронт в качестве фотографа. Понимал, что ему может не повезти и домой он не вернётся.       В этот раз он поехал с основной группой в одну из самых горячих точек. Почти что центр фронта. Самое пекло.       Взрывы раздавались чуть ли не каждую минуту, а автоматные очереди, вместе с криками солдат не прекращались ни на миг. Всё это смешивалось в адский оркестр, дирижёром которого была сама смерть.       Приходилось быть осторожным. Любое неверное движение могло быть фатальным. Смерть была везде, на каждом шагу. В этот день она по настоящему пировала на этом поле страданий и боли, каждые несколько секунд забирая чью-то жизнь.       Очередной взрыв раздался слишком близко, отделяя фотографа от основного отряда. Он едва успел отпрыгнуть в сторону спасительного укрытия, оказываясь в полном одиночестве, среди продолжающегося обстрела. По близости не было ничего, кроме чужих, уже мёртвых тел.       Валентини быстро скрылся в ближайшем окопе, переводя дыхание. Он слышал, как командир отряда отдаёт приказы, как матерятся солдаты, но идут на верную смерть.       Стефано тоже был солдатом, но не тем, кто идёт вперёд сломя голову. Он не был техником, не был пилотом, не был снайпером и не был простой пехотой, идущей на убой. Он - фотограф, и его задача состояла не в том, чтобы воевать. Итальянец должен был запечатлевать все то, что он видел.       А потому, выдохнув и собравшись с духом, он поменял автомат на камеру и максимально осторожно выглянул из окопа, ища объективом цель для фотографии. И та не заставила себя долго ждать.       На ближайший холм вбежал солдат, отстреливаясь от вражеского огня. Идиот стоял на самом видном месте как для своих так и для чужих, но именно на нем остановился взгляд камеры Валентини. Хороший, даже идеальный момент для фото.       Стефано заметил летящую в того солдата гранату слишком поздно. Взрыв раздался ровно за мгновение до щелчка камеры. Но этого мгновения хватило с головой.       Время остановилось вместе с тихим, едва слышным щелчком апертуры в механизме. Замерло все: пули, пролетавшие рядом, поднятая взрывами земля, клочьями разлетающаяся в стороны вместе с пылью и песком. И стоящий на холме солдат, под ногами которого взорвалась осколочная граната. Осколки уже успели разлететься, пробивая тело ещё ничего не понявшего военного насквозь.       Один миг. Один миг и он мёртв. Мгновение смерти, навеки запечатленное в объективе его камеры.       Прекрасное фото…       Но время вновь набрало обороты. Валентини отбросило взрывной волной назад, оглушая и он не сразу понял, почему вспышка его камеры разбита вдребезги вместе с объективом, а на форме и руках кровь. Не сразу понял, почему мир оказался окрашен в кроваво красные тона, а лицо стало тёплым и влажным. А когда понял - было уже слишком поздно.       Резкая боль в голове и глазу накатила волной, снося все на своём пути, настолько она была сильной. Не заметить её было слишком сложно.       Она заглушала все. Заглушала взрывы и свист пролетающих мимо пуль. Заглушала крики других солдат и приказы командира. Заглушала абсолютно все, оставляя только свою без умную песнь боли в голове.       И он закричал. Закричал так громко, как только мог, лишь бы заглушить эту боль, но она и не думала отступать.       Камера выпала из дрожащих рук и он закрыл раненный глаз ладонью, вжимая её в лицо. Итальянец все ещё кричал надеясь на то, что его хоть кто нибудь услышит в этом адском месиве звуков войны.       Боль не отступала, наоборот, лишь набирала силу, с каждой секундой становясь все невыносимее. Она вцепилась в него, словно полицейская собака, наконец-то поймавшая преступника, давая понять, что так просто не отпустит. Будет с ним до конца его дней и вместе с ним уйдёт в могилу.       Слёзы текли по лицу, смешиваясь с кровью и пылью, капая на обожжëнную порохом землю. Слезы боли и отчаяния смешивались с кровью и криком.       Такова была расплата. Расплата за возможность запечатлеть миг чужой смерти.