Спросите Трафальгара Ло о его боссе

33

             Они проснулись около полудня. Уже две недели солнце светило так ярко, как никогда прежде на памяти Росинанта. Или дело было в том, что он наконец смотрел на залитый солнцем мир с пустой головой? Или почти пустой…              Единственный человек, что занимал сейчас все его мысли, сидел за столом напротив и с самым загадочным видом на свете уплетал омлет.              — Ло, а ты не хочешь съездить на море? — предложил Росинант, широко улыбаясь.              Ло подошëл к вопросу со всей серьëзностью. Он отложил вилку на край тарелки, подпëр рукой подбородок и, глядя прямо в глаза, спросил:              — Что же мы с тобой, два фруктовика, будем делать на море? — после чего беззастенчиво рассмеялся.              — Не знаю, но ведь все люди летом хотят поехать на море!              — Есть подозрения, что они едут туда плавать.              — Иногда ты такой дотошный, — обиженно заметил Росинант.              Но, конечно, он и не думал обижаться. Ло был абсолютно прав. Дело в том, что Росинант, не занятый абсолютно ничем, время от времени погружался в глубокие раздумья о том, чем бы ему хотелось заняться в новой безработной жизни. «Путешествие» звучало многообещающе, но Ло всë-таки был прав: на море им делать было нечего.              Покончив с завтраком, что подозрительно смахивал на ранний обед, Ло сообщил:              — Я договорился о встрече с друзьями завтра вечером. Луффи и Зоро, если ты их помнишь. Не хочешь пойти со мной?              Росинант несколько опешил. Конечно, он прекрасно запомнил этих парней, что помогали Ло с переездом. Признаться, у Росинанта не было особо близких друзей, и он почти забыл, каково это — встречаться с кем-то и просто веселиться вместе. Сейчас предложение звучало довольно заманчиво.              — А они не будут против того, что я тоже приду?              — Шутишь, что ли? — ухмыльнулся Ло. — Они сделали бесценный вклад в наши отношения.              — Это какой же?              — Сказали мне: «Ты — идиот, иди и упади в объятия, наконец, своего босса».              Они рассмеялись, Росинант — всë ещё немного краснея.              — Может, пригласишь их к нам? — заметив смятение на лице Ло, Росинант поспешно добавил: — Я знаю этот взгляд. Ты думаешь, что ты у меня в гостях, но напоминаю: этот дом такой же твой, как и мой.              Ло ничего на это не ответил, но, сглотнув, произнëс:              — Скажу им, что наконец-то будем отмечать новоселье по-человечески. Нет, Роси, когда мы на полу гостиной съели восемь пицц в окружении коробок с вещами — это не было празднованием новоселья.              — Тогда, может… — осторожно начал Росинант. — Мы в другой день пригласим на ужин и твою семью?              Ло тяжело опустил голову и ответил не сразу:              — Я не очень хочу встречаться со своей семьëй. Нет, дело не в тебе. Они никогда не будут довольны мной, так что не хочу лишний раз разочаровывать их снова.              Что-то упорно подсказывало Росинанту, что разговор о семье обещал быть не из приятных. Очередная тайна из прошлого Ло, покрытая мраком, о которой тот уж точно не спешил рассказывать. К счастью, терпения у Росинанта было предостаточно.       

34

             Росинант стоял на крыльце с царящей на губах улыбкой и зажатой в ней сигаретой и наблюдал, как Ло неторопливо отправился встречать гостей.              — Вы опоздали, — не самым гостеприимным тоном отметил Ло.              Зоро и Луффи выбрались из машины и двинулись навстречу через ярко-зелëную лужайку перед домом.              — Зоро опять заблудился, — нисколько не смутившись, объявил Луффи.              — Я ехал по навигатору.              — Я — твой навигатор, надо было слушать меня!              Росинант хотел было напомнить, что их дом не то чтобы легко найти среди других таких же домов вокруг, и что Ло и сам первое время частенько проезжал нужный поворот… Но общение Ло с друзьями выглядело настолько естественным, что он решил не вмешиваться. К тому же, Росинант догадывался, что милым Ло всë чаще бывал только с ним.              — Траффи, привет! — словно опомнившись, Луффи бросился на Ло с объятиями, едва не сбивая того с ног.              Резиновые руки крепко обвились вокруг беспомощного, но не слишком довольного Ло.              «”Траффи”? — про себя изумился Росинант, улыбаясь всë шире. — Должно быть, Ло в бешенстве от такого прозвища».              Пока он наблюдал за развернувшейся сценой, к нему подошëл Зоро и без лишних церемоний протянул подарочный пакет. Росинант нетерпеливо заглянул внутрь.              Пакет был заполнен презервативами и тюбиками смазки.              — Подарок выбирал Зоро, если что, — с лужайки донëсся голос Луффи, что по-прежнему не желал отпускать Ло.              Росинант поднял глаза от, казалось, бездонного пакета и встретился взглядом с Зоро. Тот невозмутимо пожал плечами и тихо рассмеялся, нисколько не смущаясь чужого комментария. Росинант почувствовал, как краска неумолимо подбиралась к лицу.              Друзья Ло были просто очаровательными.       

35

             С ужином покончили быстро, даже… слишком быстро. Ни Росинант, ни Ло не умели готовить изысканных блюд, но, к счастью, гости оказались не слишком привередливыми. Луффи и вовсе ел быстрее, чем Росинант успевал моргать; и хотя это была не первая их встреча, в тот раз Росинант решил, что ему показалось. «А я предупреждал», — шепнул ему Ло, не слишком заботясь о том, услышат их или нет. Что-то подсказывало, что Луффи и так знал о себе всë, что могли сказать остальные.              Вчетвером они вновь оказались в гостиной, только в этот раз обстановка была намного уютнее. Коробки с вещами были давно разобраны, мебель почистили и привели в порядок, на полу появились ковры, а на журнальном столике — недочитанные книги.              Росинант и в самом деле заново привык к своему старому дому, где не жил до этого уже много лет. Конечно, тогда всë выглядело совсем по-другому: темнее, холоднее и безлюднее. Никто, кроме него, не сидел на диване в гостиной, не варил кофе на кухне, не спал в кровати и не занимал с утра ванную на полчаса. Раньше никто не кричал ему через весь дом, что обед готов. Никто не приглашал гостей. Кабинет пустовал уже тогда, а теперь полупустые шкафы заполнила «скромная» домашняя библиотека Ло. В гараже наконец появилась машина, хотя Росинант никогда не водил. Возможно, кто-то впервые останется ночевать в комнате для гостей.              Росинант сидел на мягком пушистом ковре возле кресла, удобно устроившись у ног Ло, и познавал тайны взаимоотношений Ло и его друзей. Тот спросил:              — Зачем хотели увидеться?              — Мы узнали, что ты всë-таки уволился, а ты не звонишь, не пишешь… — без тени обиды сообщил Зоро.              Они с Луффи уже всецело оккупировали диван. Луффи лежал на чужих коленях, а пальцы Зоро блуждали в тëмных волосах.              — И от кого же, интересно, вы об этом узнали?              — От брата Луффи. Он — от Марко, с которым ты работал. Марко узнал это от Киллера, который с кем-то подрался так, что загремел в больницу. А Киллер, как ты понимаешь, знает обо всëм, о чëм знает и… Кид.              Услышав хоть одно знакомое имя, Росинант оживился.              — Кид, вот трепло! — сквозь зубы выругался Ло.              — Ло так популярен? — осведомился Росинант.              Зоро и Луффи в нерешительности переглянулись, и последний взволнованно произнëс:              — Ты не подумай! У нас много общих знакомых, а ещё Эйс рассказал, что теперь в больнице все только и ждут… что Траффи… вернëтся, — голос Луффи становился всë тише с каждым словом.              — Кто, говоришь, ждëт, пока я вернусь?              Ло наклонился и схватил Луффи за вытянутую ногу. Та угрожающе растянулась ещё сильнее. Мальчишка не сдвинулся с места, но повисла неловкая пауза. Росинанту подумалось, что Зоро мог бы и вступиться за него, однако тот выбрал роль стороннего наблюдателя. Вполне конкретные имена уже готовы были сорваться с губ Луффи, когда Росинант решил взять дело в свои руки и легонько шлëпнул Ло по протянутым пальцам:              — Боже, Ло, и как с тобой ещё кто-то общается, кроме меня? — почти родительским тоном осведомился Росинант. Чужая рука тут же отпустила резиновую ногу. — Хочешь сказать, это Луффи виноват в том, что кто-то чего-то от тебя ждëт?              Ло, уже приготовившийся к новой вспышке недовольства, вдруг осëкся и ничего не сказал, лишь глубже зарылся спиной в кресло. В самом деле, и почему он всегда был таким «колючим» даже с близкими друзьями?              Росинант перегнулся через подлокотник кресла и притянул к губам чужую руку, на которую и пришëлся шлепок. Пальцы тут же расслабились от его поцелуев.              На секунду позабыв, что у них гости, Росинант вернулся в реальность как только услышал спокойный голос Зоро:              — Вы такие милые. Даже тошнит.              — Ой, кто бы говорил! — Ло неосознанно схватился за руку Росинанта. — Я уже три года смотрю вашу романтическую комедию и как-то не жалуюсь.              — Ло, не поверишь, — шепнул Зоро, — я смотрю еë уже девять лет.              — Вы вместе девять лет?! — изумился Росинант.              Луффи заливисто рассмеялся:              — Зоро как всегда преувеличивает, — произнëс он тоном человека, который никогда ничего не преувеличивал. — Мы учились в одной школе, Зоро — на два года старше. Я случайно узнал, что он ходит на фехтование, и это было та-а-ак круто! Сначала мы несколько лет просто таскались вместе, туда, сюда… А потом Зоро на последние два класса в школе уезжал учиться в другой город, где была лучшая спортивная школа, и перед отъездом сказал…              Луффи замолчал. В голове Росинанта колотился вопрос: «Что же он тебе сказал?!»              — …что любит меня, и просил за два года вырасти и дождаться его.              — «Вырасти»? — опешил Росинант. — И сколько же тебе было лет?              — Четырнадцать, — с широкой улыбкой заявил Луффи.              «Я старик», — неутешительно вздохнул про себя Росинант. По правде говоря, Луффи и сейчас выглядел на четырнадцать лет. Росинант слегка ощущал себя воспитателем в детском саду.              — И когда я вернулся, — продолжил рассказ Зоро, — этот метр с кепкой и правда вырос: лез целоваться, тащил в постель, прогуливал уроки в школе из-за меня так, что мне пришлось объясняться перед его старшими братьями.              — Повторяю в тысячный раз: я ждал тебя два года! Какая у меня ещё могла быть реакция?              — Так ты спортсмен? — осведомился Росинант.              — Детский тренер.              Росинант так и не понял, прозвучало ли в голосе Зоро сожаление. Но должно быть, парень вроде него едва ли стал бы мириться с положением дел, которое его не устраивало. А ещё что-то подсказывало, что он был бы счастлив заниматься чем угодно, только бы рядом с Луффи.              — И правда очень мило, но как же в этой истории появился Ло?              — На моë восемнадцатилетие мы немножко подрались, Зоро сломали три ребра. — Раздался тяжëлый вздох. Луффи продолжил: — Я потащил его в больницу, и вот, день рождения мы отмечали уже вместе с Траффи.              — Я дежурил в приëмном покое, — уточнил тот. — И появляются эти двое, говорят, что Зоро упал с лестницы. А я смотрю на него и понимаю, что если он упадëт с лестницы, то пострадает только лестница. Но рот у Луффи не закрывался, я весь день на ногах, голова уже плохо соображала, спросил у него: «Парень, ты можешь помолчать?» — а Зоро ответил: «Чтобы он заткнулся, нужно просто сделать вот так», — и ка-а-ак потянул его за щëку.              — У Траффи были такие смешные глаза в тот момент! — расхохотался Луффи. — Я чуть прям там не свалился. Но потом он сказал, что у него тоже есть дьявольский фрукт, с которым можно проводить операции. И что он вылечит Зоро бесплатно и без оформления в больнице, если я разрешу заглянуть в свои кишки!              — Не в кишки, а на внутренние органы.              — Ло, зачем ты копался в его кишках?!              — Он же резиновый! — в свою защиту воскликнул Ло. — Ты когда-нибудь видел резиновое сердце? А лëгкие?              — Жаль тебя огорчать, но я вообще никакое сердце вживую не видел!              — А хочешь?              В гостиной повисло неловкое молчание.              Логичный вопрос, а чьë, собственно, сердце предлагал показать Ло невольно витал в воздухе. Росинант всë меньше был уверен, что своë собственное.              С минуту Росинант сидел, измученно разглаживая морщинку между бровями. Иногда Ло его откровенно изумлял. С виду тот казался совершенно очаровательным и приличным молодым парнем, однако при близком знакомстве оказывался своевольным котом, который позволял гладить себя только тогда, когда ему этого хотелось. А после порции поглаживаний Ло мог запросто отправиться на охоту и вернуться с расчленëнной мышью в зубах. Но по крайней мере, он считал Росинанта достойным такого подарка.              Наконец, тяжело вздохнув, он склонил Ло к себе и совсем тихо прошептал на ухо:              — Покажешь сердце потом… Но только своë. А потом можешь и на моë взглянуть. И если захочешь, оставь его себе — я ведь и так уже весь твой…              Лицо Ло немедленно залила краска смущения, он принялся судорожно обмахиваться воротом домашней футболки.              — Роси! — воскликнул Луффи. — Что ты ему сказал? Расскажи и нам! Никогда не видели Траффи таким!              — Поверь, даже если ты скажешь то же самое слово в слово, ему будет до лампочки, — ухмыльнулся Зоро.              Росинант на несколько секунд перехватил его взгляд — и кажется, уж Зоро точно видел его насквозь. И хотя вид взволнованного и откровенно смущëнного Ло отправлял Росинанта прямиком на седьмое небо, насладиться этим видом как следует ему не дали.              — Луффи прав, — добавил Зоро. — Так забавно видеть тебя таким… влюблëнным, что ли. Краснеешь, слова против ему сказать не можешь, кто рассказал — не поверил бы.              — Пространство! — не выдержав, произнëс Ло.              Пока Зоро и Луффи продолжали громко подшучивать над ним, Ло сделал всего один взмах рукой, и Росинант заметил, как голоса ребят… изменились. Точнее, они как будто поменялись ими.              — Траффи? — уже не так бойко произнëс Луффи не своим низким голосом, словно прислушиваясь к каждому слову. — Что, чëрт возьми, ты только что с нами сделал?              — Вам не помешает посмотреть на себя со стороны, — самым заносчивым тоном на свете произнëс Ло, задирая подбородок. Но уже через секунду наклонился к Росинанту и потребовал: — Сделай Тишину для нас двоих! Быстро!              Росинанту ничего не оставалось, кроме как послушно создать пространство с тишиной вокруг одного-единственного кресла. Голоса Луффи и Зоро стихли, те лишь беззвучно открывали рты в попытках понять, что только что произошло.              — Что ты с ними сделал? — сгорая от любопытства, спросил Росинант.              — Поменял телами, — небрежно отозвался Ло.              — Ты и это умеешь делать?! — глаза Росинанта поползли на лоб. — Ты обязан рассказать обо всëм, что можешь сделать дьявольским фруктом!              — Больше не смей говорить мне подобное, когда мы не одни, — чеканя каждое слово, прорычал Ло.              Нетрудно догадаться, что речь шла вовсе не о дьявольском фрукте. Даже повелительный тон Ло нисколько не взволновал Росинанта.              — Это ещё почему?! — с вызовом бросил тот.              — Потому что у меня встаëт, Роси! — неприлично громко воскликнул Ло, как для человека, чьи друзья сидели поблизости. — Встаëт, чëрт возьми, когда ты вот так шепчешь что-то на ухо! Хочешь, чтобы я с ума сошëл? Здесь ещё и эти двое, и поменять их телами было единственным способом отвлечь от обсуждения моей реакции.              Росинант беззвучно открывал рот в попытках произнести хоть что-то, но это ему никак не удавалось. Отчего-то он каждый день просыпался в абсолютной уверенности, что Ло уже наверняка давно к нему привык, и, честно говоря, вспоминал о небольшой особенности Ло только во время секса…              Но сейчас, как он сам должен был реагировать на такие слова от Ло? Как он должен был сидеть у его ног и сохранять спокойствие, когда внутри за несколько мгновений поднялся настоящий ураган чувств? Его Ло мог быть несносным, но сейчас он, всë ещё взволнованный и, кажется, немного возбуждëнный был самым искренним и любимым человеком на свете. И Ло… Ло ведь тоже любил его, даже если для него так сложно было признаться в этом. Росинант смотрел на него в упор и с трудом справлялся с желанием тут же повалить его на пол вместе с креслом.              Однако с последним поспешил помочь Зоро. Словно с разбегу, он прыгнул на отвлëкшегося Ло, и кресло и в самом дело угрожающе покачнулось, едва не утягивая за собой ещё и Росинанта.              — Отстань, — прошипел Ло, стряхивая с себя Зоро. Точнее, Луффи в теле Зоро.              К сожалению, в некоторых аспектах способности Росинанта были очень похожи на способности Ло, а потому Луффи, проникнув в небольшое пространство тишины между ними, теперь мог прекрасно слышать их голоса. Росинант щëлкнул пальцами, и его сила исчезла. Быть может, этот разговор они с Ло продолжат в следующий раз.              — Луффи, прекрати лапать мужиков в моëм теле! — не слишком довольно рявкнул Зоро, тем не менее, оставаясь на диване.              — Траффи, мы всë поняли и больше не будем шутить над тобой, — невинным тоном заявил Луффи. — По крайней мере, пока ты рядом…              В сочетании с телом Зоро выглядело это невероятно забавным. Луффи, как ни в чëм не бывало, устроился у Ло на коленях.              — Но, может быть, ты не будешь менять нас обратно до завтрашнего утра..? — и его выражение лица, а точнее выражение лица Зоро стало таким умоляющим, что Росинант с трудом сдерживал желание упасть на пол и расплакаться от смеха.              — Погоди, это ещё зачем? — вдруг осведомился Зоро.              Луффи обернулся к нему и как можно недвусмысленнее задвигал бровями.              — Во-первых, я теперь не резиновый. А во-вторых… — он замолчал, и брови его принялись выписывать невиданные траектории.              — Ну уж нет! — воскликнул Ло, спихивая Луффи с колен. — Я всë по глазам прочитал, ты хочешь в первую же ночëвку опорочить нашу гостевую кровать.              — Не саму кровать, а Зоро на ней!              На секунду Росинант, всë ещё с трудом подавляя рвущийся наружу смех, попытался представить, каково это: заниматься сексом со своим парнем, когда вас поменяли телами. В столь непростую для воображения задачу с огромным трудом вписывался и тот факт, что один из вас был полностью резиновым.              Но не успел Росинант как следует разогнать своë воображение, как Ло изящным взмахом руки уже поменял тела своих друзей обратно. «Что же будет, если Ло поменяет телами и нас? — однако идею пришлось тут же отбросить: — Тогда мы останемся такими надолго, потому что я понятия не имею, как он делает это всë всего лишь взмахом руки!»              Разочарованные возгласы Луффи сменялись недовольным ворчанием Зоро. Росинант поднялся на ноги и объявил, что отправляется немного «подышать свежим воздухом».       

36

             На улице уже стемнело. Лето постепенно подходило к концу, и дни неумолимо становились лишь короче. Но Росинант не слишком жалел об этом: он уже представлял, как осенью они с Ло будут бродить по рыжим улицам, шуршать опавшей листвой и согреваться горячим кофе; а зимой, быть может, они поедут кататься на лыжах, или ещё куда, и Ло будет перед сном греть об него под одеялом замëрзшие ноги и руки. За зимой неизбежно придëт весна, и Росинант знал, что будет любить Ло так же сильно, как той весной, когда он устроился к нему на работу. Как и в любое другое время года.              Росинант окончательно ушëл в свои мысли, облокотившись на перила на крыльце. В доме и впрямь стало жарко из-за веселья, а теперь приятный прохладный ветерок обдувал его лицо.              — Роси, — вдруг обратился к нему Луффи, появившийся, словно чëрт из табакерки.              Росинант и сам едва не подпрыгнул от неожиданности.              — Роси, ты… горишь, — будничным тоном заметил Луффи.              Он потянулся к чужой футболке, так некстати оказавшейся рядом с зажатой в пальцах сигаретой, и голыми руками сбил распространяющий огонь. Он что, был не только резиновым, но ещё и огнеупорным?!              Росинант окончательно пришëл в себя. Сигарета успела почти дотлеть, и пришлось одной рукой засовывать еë в рот, а другой — помогать Луффи тушить небольшой пожар. По крайней мере, здесь не было Ло, который просто залил бы всего Росинанта из огнетушителя.              Луффи устроился рядом, словно намекая на предстоящий разговор, и Росинант с силой подавил в себе желание опуститься на корточки перед невысоким пареньком. Тот произнëс:              — Хотел поговорить с тобой.              — По поводу Ло?              — Как ты догадался?! — искренне изумился Луффи. — Ага, о нëм самом. Ты ведь хороший парень, да?              — Да… наверное, — как-то неуверенно добавил Росинант, припоминая ещё свежую в памяти работу.              — Знаешь, ты не исправишь его, — Луффи улыбнулся. — Он всегда такой: и когда весëлый, и когда грустный, и даже когда счастлив. Если он пошлëт тебя к чëрту, ни в коем случае не думай разворачиваться и уходить!              Росинант опустил голову и тоже улыбнулся. Ло и в самом деле был таким со всеми, но рядом с ним — чуть-чуть добрее.              Луффи продолжил:              — Похоже, ты теперь первый и единственный, к кому он готов прислушиваться. У меня так с Зоро. Только Зоро может нажать на тормоза, — и паренëк рассмеялся заразительным смехом.              — Но я ведь не первый парень Ло, — недоверчиво переспросил Росинант.              — А про кого конкретно ты знаешь? Ой! Я ничего не говорил!.. Дело в том, что если бы раньше кто-то додумался схватить Ло за руку и сказать «не злись», то эта рука уже через десять секунд бегала бы по комнате как в «Семейке Аддамс».              — По-моему, ты преувеличиваешь.              Луффи плотно сжал губы и отрицательно покачал головой.              Росинант достал следующую сигарету.              — Почему он так разозлился, как только ты сказал, что на прошлой работе все спрашивают о нëм?              — Я не очень знаю, — Луффи задумчиво почесал затылок. — Когда мы познакомились, он работал в больнице и постоянно говорил, что ненавидит эту работу. Всë мечтал уволиться, но, наверное, переживал… что больше ничего не умеет.              Брови Росинанта удивлëнно изогнулись. Луффи говорил неожиданные вещи, однако в его словах ощущалась доля истины.              — Тогда зачем он выучился на врача и даже работал в больнице?              — Из-за дьявольского фрукта, — не раздумывая, ответил Луффи.              — А зачем же он его съел?!              Луффи поднял на него прознительный взгляд тëмных глаз.              — Я как-то не спрашивал, — пожал он плечами, даже если взгляд говорил совсем о другом.              Мысленно Росинант ругал себя за подобные вопросы за спиной у Ло. «К тому же, — размышлял он, — у многих причина съесть дьявольский фрукт — очень личная, и не всегда за этим стоит история, которую вот так просто можно кому-то рассказать. Даже если этот кто-то… твой парень».              — Ты будешь узнавать у Траффи, в чëм же дело?              — Наверное, — отозвался Росинант. — Но точно не сегодня.              — Ой, ну, удачи, — Луффи похлопал его по плечу — рука растянулась со смешным звуком, словно из мультфильма. — Может, я когда-нибудь тоже об этом узнаю.              — Тебе неинтересно, в чëм дело?              — Не очень, — Луффи снова пожал плечами. — Но мы — друзья, которые в самом лучшем случае видятся раз в пару недель. Если собираешься прожить с ним всю жизнь… ты же собираешься прожить с ним всю жизнь?              От подобного вопроса Росинант едва не выронил сигарету.              — Я буду очень стараться!              — Хе-хе, это была проверка, — хитро рассмеялся Луффи. — Так вот, если вы и правда собрались быть вместе, мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы узнать друг про друга даже самые дурацкие вещи.              Росинант уже готов был рассмеяться, как из дома донëсся злобный крик:              — Повтори-ка ещё раз, Ророноа!              — Надо спасать Зоро! — воскликнул Росинант, бросаясь обратно в дом.              — Надо спасать Траффи! — вторил ему Луффи.              Что бы острый на язык Зоро ни успел сказать Ло, Росинанту не слишком хотелось, чтобы их гостиная превратилась в операционную.       

37

             Поэтому перед сном их гостиная превратилась в летний лагерь. Как оказалось, друзьям Ло не нужна была ни отдельная спальня, чтобы остаться на ночь, ни тишина загородной жизни или дьявольского фрукта, чтобы сладко уснуть. Стоило Луффи предложить лечь спать вместе, как они уже вытаскивали матрасы из спален и отодвигали диван, освобождая место на полу в центре гостиной.              Только на домашнем матрасе у Росинанта не свисали ноги. Когда они всë-таки потушили свет и легли спать, Ло немного поворочался у него под боком, приятно согревая своим теплом, после чего негромко произнëс:              — Тебе нужно поменьше общаться с Луффи, — но голос его прозвучал беззлобно.              — Это ещё почему? — удивился Росинант.              — Он сможет уговорить тебя на что угодно.              — Знаешь, я и не против.              — Вообще-то, я всë слышу! — с напускной обидой проворчал Луффи, что лежал от них на расстоянии вытянутой руки.              Впрочем, рука у Луффи могла вытягиваться на впечатляющие расстояния. В разговор вмешался Зоро:              — Наоборот, Росинанту нужно побольше пообщаться с Луффи. Может, тоже станет таким же на голову пришибленным, как и мы втроëм.              И хотя Ло ничего на это не ответил, Росинант легко представил, как он возмутился про себя: «Что значит ”втроëм”?» Ло наверняка считал себя абсолютно нормальным.              — Если мы не собираемся спать, то зачем выключили свет? — осведомился Росинант в повисшей тишине.              — Потому что болтать в темноте намного веселее, — быстро разъяснил Луффи.              Время было не слишком поздним, а завтра было всего лишь воскресенье. На самом деле, в безработной жизни он быстро потерял счëт дней недели.              Росинант нашëл руку Ло под тонким пледом и мягко сжал еë, переплетая пальцы.              — Ло, у тебя чудесные друзья, — произнëс он.              В темноте раздался тихий смешок. Ло сжал его руку в ответ, сильнее.              — Не говорим им такого, а то ещё зазнаются, — рассмеялся он.              — А может, нам перестать дружить с тобой и начать дружить только с Росинантом? — ухмыльнувшись, предложил Зоро.              — Погоди, а мы что, ещё не дружим с Роси?              — Видишь, они уже.              И всë равно в голосе Ло звучало так много тепла, стоило заговорить о Луффи или Зоро, что Росинант невольно обрадовался: может, для Ло и было непросто проявлять любовь и привязанность, но по крайней мере, его окружали люди, которые это понимали.       

38

             Однако совсем скоро Росинант узнал, что были в жизни Ло и те, кто не спешил его принимать. И Ло безжалостно отвечал им взаимностью.              Родители Ло стояли на пороге их дома, вот только сам Ло оказался им не слишком рад. Натянув маску из безразличия, он лишь бросил:              — Проходите, — и махнул рукой, приглашая гостей в дом.              Росинант завершал последние приготовления к ужину и накрывал на стол. Он и не заметил, как Ло приблизился, но очень хорошо почувствовал, как тот схватил его за футболку и потянул за собой на кухню. Ткань затрещала от натяжения, и Ло скомандовал:              — За мной. Сделай Тишину. Быстро.              Честно говоря, Росинант не очень понимал, что же в его плане пошло не так. Едва успевая переставлять ноги, он всë же скрылся на кухне вслед за Ло и при создании Тишины с грустью подумал: «Ага. Сейчас ты будешь на меня кричать».              Ло практически швырнул в его сторону стул. Росинант послушно сел. Теперь они могли разговаривать на одном уровне, но Ло всë-таки был немного выше. И что-то подсказывало, что объясниться Росинанту всë равно не дадут. Он чувствовал себя как на допросе, вот только адвокату никак не получалось дозвониться.              — Какого чëрта ты позвонил моим родителям? — зашипел Ло, скрестив руки на груди.              — Нам пора познакомиться, — абсолютно спокойно отозвался Росинант.              Не то чтобы он совсем не волновался, глядя на по-настоящему разозлившегося Ло, но если ещё и он будет не в себе во время этого разговора, всë может закончиться весьма печально.              — Ты не хотел сначала спросить у меня?              — Я спрашивал, Ло. Я о столько у тебя спрашивал, но ты просто делаешь вид, что никакой проблемы нет. Что про семью, что про прошлую работу…              — Поздравляю, — скривившись, произнëс Ло. — Сегодня ты узнаешь ответы на все свои вопросы сразу. Надеюсь, останешься довольным. Если так нравится решать всë за меня…              — Не нравится, Ло. Прекрати так себя вести, ты же не подросток! — в сердцах воскликнул Росинант. — Перестань на минутку злиться на меня и послушай.              Росинант подался вперëд и схватил Ло за руку, притягивая к себе. Тот вырывался, однако Росинант был попросту сильнее — одним рывком он заключил Ло в объятия и обхватил так крепко, чтобы тот и не думал высвободиться. Ло измученно выдохнул куда-то ему в макушку.              Росинант ткнулся носом в чужое плечо и медленно произнëс:              — Чтобы победить своего врага, надо встретиться с ним лицом к лицу. Да, даже если этот враг — твоя родная семья. Поверь, я знаю, о чëм говорю. Но я решил свой вопрос с Дофламинго, теперь твоя очередь.              — Мой вопрос давным-давно решëн.              — Даже не думай врать мне.              Ло неровно дышал, его грудь вздымалась и опускалась с такой тяжестью, будто удерживала на себе всю несправедливость бытия.              — Я почти ненавижу это чувство: когда ты говоришь правильные вещи, а мне хочется злиться на тебя! — с трудом прошептал Ло. — И всë равно ты только и делаешь, что указываешь мне: не злись, не веди себя так, не отмалчивайся…              — Извини за это. Но ты сам понимаешь, что разговаривать на эмоциях не вариант.              — Я сейчас на таких эмоциях, что…!              Только после этих слов Росинант немного ослабил хватку и разжал объятия. В ту же секунду он почувствовал, как Ло и сам прижимался к нему обратно.              — Отпускаешь меня? — с недовольство спросил Ло. — Ну уж нет, не отпускай меня теперь! Что ты сказал моим родителям? Ты говорил, что мы вместе?              — А они что, не знают, что ты…?              — Может, и знают, — заметил Ло небрежно. — Могли бы уже давно догадаться. Мне кажется, им плевать, с кем я, лишь бы делал то, что они говорят. Все только и хотят, чтобы я делал то, что мне указывают.              Росинант почувствовал неприятный укол в свою сторону. Он и не замечал, как постоянно то останавливал Ло, то отчитывал его, словно пытался воспитать, то попросту заставлял замолчать. Однако и Ло был не промах — вил из него верëвки ничуть не хуже. Похоже, они друг друга стоили. Вот только у Росинанта не было с этим никаких проблем.              Он замер в нерешительности. Стоило ли пытаться поцеловать Ло? Успокоит ли его поцелуй? Потянуться и получить отказ — вот уж по-настоящему неприятное чувство. Ло был на взводе, только пар не валил из ноздрей от закипающей злости.              — Я ничего такого не говорил, просто упомянул, что мы живëм вместе. Ты расскажешь, что между вами произошло, или в наказание оставишь теряться в догадках? — вместо поцелуя спросил Росинант.              Ло ухмыльнулся:              — Поверь, мой отец вывалит все наши проблемы в первые пять минут разговора.              — То есть ты всë-таки злишься на меня? — Росинант едва не зажмурился, боясь услышать честный ответ.              — Конечно, злюсь!              Ло закинул руки ему на шею и сильнее прижал к своему плечу. Было почти больно. Но всë-таки Ло предпочитал быть рядом, а не отстраняться.              — Ты ходил весь день такой загадочный, я думал, к нам придут нормальные гости, типа Зоро и Луффи, или может твои друзья. А ты всего-то решил бросить меня в клетку с тиграми!              — Но ты уже большой мальчик, и никакие тигры тебе…              — Росинант! Это не шутки. Как бы ты ни старался, нельзя заставить человека решать свои проблемы, если он этого не хочет.              Росинант отстранился и заглянул в глаза Ло. Тот вдруг понял, что именно сказал, и осëкся:              — Про медвежью услугу слышал?              — Я просто хотел, чтобы ты был счастлив, — почти умоляющим тоном произнëс Росинант.              — Я был вполне себе счастлив ещё полчаса назад рядом с тобой.              — Если что, я ни на шаг от тебя не отойду и буду рядом.              Ло недовольно прыснул, скосив взгляд. Росинант почувствовал, как натягивается футболка на спине — Ло с силой сжал пальцы. Он по-прежнему прижимался всем телом, и хотя бы это было приятно.              Наконец, Ло очень медленно произнëс:              — Не могу… по-настоящему злиться на тебя дольше десяти минут. Люблю тебя, идиота. И верю, что ты хотел как лучше.              — Выходит, ты больше не злишься? — с распахнутыми от радости глазами спросил Росинант.              — А ты уверен, что десять минут уже прошли?              Росинант всë-таки отменил способность дьявольского фрукта, и уже через секунду они услышали доносящийся из-за стены взволнованный голос матери:              — Ло! Ло, у тебя всë хорошо? Куда ты пропал? Ло! Выйди к нам!              По крайней мере, она не решилась заглянуть за дверь; привычки закрывать на ключ двери в собственном доме у них не было.              Росинант снова взглянул в чужие глаза и произнëс заметно и заметно тише:              — Прости меня. Но это к лучшему, и ты ещё скажешь спасибо. — Ло снова недовольно прыснул, однако Росинант продолжил: — Я люблю тебя, Ло. Никогда не забывай об этом. Ну что, поведëшь знакомить со своей семьëй? Но сначала я переоденусь!              Росинант бодро вскочил на ноги, словно и не был пригвождëн взглядом к стулу последние несколько минут без шанса на освобождение. Он заметил, как Ло на мгновение нахмурился, но будто бы проглотил слова, что первыми пришли на ум. Вместо этого Росинанта схватили за запястье и потянули обратно в столовую.              Вот бы Ло и правда не отпускал его руку.       

39

             Ситуация сложилась, мягко говоря, неловкая. Родители Ло сидели за столом, напротив, и теперь изо всех сил старались не разглядывать Росинанта, однако давалось им это непросто. Они производили впечатление интеллигентной супружеской пары, а про отца сходу можно было сказать, что он врач до мозга костей. Чего, к слову, не так-то просто было сказать про Ло. Они сторонились Росинанта, это сразу бросалось в глаза, но тот нисколько их не винил — слишком привык к подобной реакции на себя.              — К сожалению, Росинант… немой, — трагическим голосом изрëк Ло.              Не успел внезапно лишëнный дара речи Росинант как следует удивиться последним новостям, как мама Ло озвучила мысль вместо него:              — Но мы ведь разговаривал с ним по телефону!              Росинант в изумлении уставился на Ло, щëлкнул пальцами, создавая совсем маленькое пространство с Тишиной для них двоих, и осведомился:              — Что ты творишь?!              — Надеялся, что сегодня вечером ты сделаешь одолжение и будешь молчать, — недовольно отозвался Ло. От трагедии в голосе не осталось и следа.              Росинант вновь щëлкнул пальцами и широко извиняюще улыбнулся:              — Ло так шутит.              Гости переглянулись с тем же недоумением. «Как будто вы не знаете своего сына», — с нервным смешком добавил Росинант, не решаясь произнести это вслух.              Кажется, им всë же стоило порепетировать, о чëм они собирались лгать родителям. Точнее, лгать собирался только Ло! Росинант сидел, полный намерений быть предельно честными друг с другом, однако с каждой минутой нарастала тревога, что такие намерения были только у него.              Беседа об ужине не принесла ничего интересного. Мать Ло ела подчëркнуто мало, в то время как отец, кажется, в намного большей степени питался настойчивым взглядом, которым буквально прожигал дружелюбного Росинанта насквозь.              — Этот дом… много платите за аренду? — как бы невзначай осведомился мужчина.              — М-м-м, нисколько. Это мой, — беззаботно отозвался Росинант.              — Ипотека?              — Не-а.              Росинанту вдруг подумалось, что с такими «ненавязчивыми» вопросами отец Ло очень скоро скажет что-то вроде: «Секс с женщинами… здорово, да? Кто-нибудь, кроме меня, вообще пробовал?» — и негромко рассмеялся собственным мыслям.              — А мы вот только недавно закрыли свою, — как-то не слишком радостно сообщил отец Ло.              — Папа, не начинай.              — Мог хотя бы изобразить благодарность.              — Не вижу смысла.              Кажется, Росинант начинал понемногу понимать, откуда у Ло был скверный характер. И дело даже не столько в наследственности. Если каждый семейный ужин проходил за разговорами в таком духе… Росинант невольно вспомнил старшего брата. Вот только сегодня он твëрдо решил, что какими бы напряжëнными ни были отношения в чужой семье, он сделает всë, чтобы скрасить мрачноватый вечер.              — Вы тоже покупали дом? — как можно дружелюбнее осведомился он.              — Нет, — мама покачала головой. — Это был кредит на дьявольский фрукт Ло.              «Ой-ой, — только и подумал про себя Росинант. — Дело плохо. Дело очень и очень плохо. Дело просто ужасно!»              Ему захотелось встать и выбежать на улицу, но он силой заставил себя остаться на месте с вежливой улыбкой. Ло толкнул его под столом коленом.              Росинант вновь щëлкнул пальцами.              — Хочешь что-то сказать? — с напускной вежливостью осведомился Ло.              Хотелось кричать в изумлении, но со стороны это, должно быть, смотрелось бы нелепо и странно. Стараясь сохранять внешнее спокойствие, он повернулся к Ло и произнëс:              — Почему ты никогда не говорил мне об этом?              — Потому что это было решение родителей, а не моë. Только представь, насколько безумными могут быть люди, решившие своими руками вырастить гения, — Ло помолчал и продолжил: — Честное слово, лучше бы мой отец был циркачом, а не врачом, и захотел бы вырастить из меня факира! Дьявольский фрукт с огнëм наверняка стоит дешевле.              — Боюсь спросить, сколько же тогда стоит твой?              — Наверное… один из самых дорогих в мире, — невозмутимо отозвался Ло.              Росинант шумно выдохнул.              — Умоляю, быстро расскажи, что ещё такого важного я должен знать!              — Абсолютно ничего. Отменяй способность.              Росинант беспомощно щëлкнул пальцами.              — Эм… Росинант, — осторожно обратился к нему отец Ло.              — Да! Это я! — воскликнул он излишне взволнованно.              Глаза напротив недоумëнно расширились.              — Ты давно знаком с Ло?              — Наверное, около полугода. Или чуть меньше, — добавил Росинант, судорожно стараясь припомнить, когда же он принял Ло на работу.              Пока шестерёнки памяти вращались в бешеном темпе, отчего-то взволнованный Росинант дëрнул рукой, и та задела бокал. Тот угрожающе покачнулся. В попытке поймать бокал Росинант задел и тарелку. Теперь под угрозой была парадная рубашка! Не желая попробовать ужин ещё и животом, Росинант отпрянул, но теперь его подвëл стул, что уже неумолимо летел вниз навстречу полу, вместе со своим владельцем и доброй половиной стола.              — Пространство!              Когда Росинант выпрямился и вернулся в прежнее вертикальное положение, вся еда осталась на своих местах. Даже бокал стоял на тонкой ножке. Однако стул определëнно кто-то удерживал. Разжав глаза, Росинант обнаружил склонившегося к нему Ло, что вцепился в спинку мëртвой хваткой.              — Ну и тяжëлый же ты, — пробурчал он сквозь сцепленные зубы. — Когда уже начнëшь сразу падать в мою сторону?              — Уф, спасибо! — облегчëнно вздохнул Росинант.              Он чувствовал, что уже поразил родителей всем арсеналом собственного очарования!              — Не замечать слона в комнате становится сложновато, — неожиданно холодно заметила мать Ло, гоняя по тарелке листья салата. — Ло, а Росинант…?              — Мой парень.              Она очень шумно выдохнула, нисколько этого не стесняясь. Но становиться разочарованием семьи в таком возрасте было уже не так страшно. По крайней мере, Росинант на это надеялся. А ещё он был совсем немного (на самом деле, очень даже много!) польщëн.              Женщина бросила тяжëлый взгляд на мужа:              — Я ведь говорила это ещё с тех пор, как он пошëл в университет, — сказала она шëпотом, однако достаточно громким, чтобы все услышали. — Наша фамилия затеряется во времени.              — У вас есть моя сестра, — невозмутимо отозвался Ло, нисколько не смущëнный ни первым комментарием, ни вторым.              — Лами тем более выйдет замуж, и все еë научные публикации вдруг станут заслугой еë мужа! Кстати, Росинант, какая у тебя фамилия?              — Д-Донкихот, — вмиг позабыв свою фамилию, произнëс Росинант.              Нить разговора отчаянно ускользала из его пальцев.              — С чего вдруг заговорили о фамилиях? — хмуро осведомился Ло.              — С родителями просто так не приглашают знакомиться, — тем же тоном намекнул отец.              Росинант поймал на себе полный подозрений взгляд Ло.              — Это не то, о чëм вы могли подумать. Я не собираюсь делать Ло предложение! — в отчаянии он едва не замахал руками, однако вовремя вспомнил недавний инцидент. Он повернулся к Ло и одними губами прошептал: — …Пока что.              Тот не успел ни как следует изумиться, ни хотя бы улыбнуться, как за столом прозвучало:              — Донкихот Д. Ватер Ло… — протянула мама. — Должна признать, звучит не так уж плохо.              — Прошу меня простить, — через плечо бросил Росинант и снова щëлкнул пальцами, разворачиваясь к Ло: — Что ещё за «Д. Ватер Ло»?!              — Моë полное имя, — прикрыв глаза, вздохнул тот. — Трафальгар Д. Ватер Ло. Вот как меня зовут. Приятно познакомиться, Роси.              Росинант в изнеможении откинулся на спинку стула.              — Ло-о-о, — только и смог простонать он. — Ты что, неправильно заполнил документы при приëме на работу?              — Я спросил, нужно ли указывать среднее имя, и мне сказали, что достаточно имени и фамилии, — парировал Ло, не моргнув и глазом.              — Оно что-нибудь означает?              — Если бы я знал…              Краем глаза он заметил необычные движения по ту сторону стола. Отец Ло махал рукой и что-то говорил, но они ничего не могли услышать. Росинант выпрямился, натянул дружелюбную улыбку и снова щëлкнул пальцами.              — Извините, что вы сказали?              — Что… что вообще происходит? — недовольно произнëс мужчина. — Что вы двое делаете? Это тоже какой-то дьявольский фрукт?              — Да, совсем забыл сказать: у меня способности тишины. Просто нам с Ло нужно было кое-что обсудить наедине. Согласен, выглядит не очень вежливо, но, — и он беспомощно пожал плечами.              Удивительно, с какой невозмутимостью и даже безразличием принимали любую новость родители Ло. Заставляло задуматься: они настолько любили сына, что готовы были к любому его выбору, или им было настолько искренне неинтересно? Всë поведение Ло и отношение к семье намекали на последний вариант.              Росинант уже начинал жалеть, что затеял это всë. Но отступать было некуда, даже если с каждой фразой, повисшей в воздухе, сохранять дружелюбие было лишь сложнее.              Зато Ло, казалось, чувствовал себя полностью расслабленным. Он не пытался понравиться собственным родителям, не пытался сказать то, что от него хотели услышать. Словно наслаждался каждым словом, брошенным наперекор! И в этом был весь Ло. Зато его Ло.              — Как дела на работе? — самым будничным, почти заинтересованным тоном спросил отец.              — Замечательно, — ответил Ло с воодушевлением. — Уволился больше месяца назад. Или ты про другую работу? В больнице, наверное, и не вспомнят, как я выгляжу.              Отец Ло нервно застучал ногой. С нарастающим недовольством он произнëс:              — То есть мы с твоей мамой живëм в уверенности, что наш сын — талантливейший хирург, который каждый день спасает людские жизни… А ты уволился… И никому не сказал?!              — Не притворяйся, — в голосе Ло зазвучал настоящий холод. Росинанту даже стало не по себе. — Тебе с твоими связями наверняка доложили ещё до того, как я донëс заявление до кабинета главврача. Не нужно делать вид, что для вас это новость.              — Конечно, не новость, — согласилась мама. — И где ты работал после этого?              — Вместе с Росинантом. Так мы и познакомились.              — Росинант тоже врач?              Ему показалось, или в глазах родителей на мгновение мелькнула симпатия к его скромной персоне? Симпатия, которую Ло незамедлительно растоптал следующей фразой:              — Даже близко нет. Он работал руководителем в одной компании, а я устроился его личным ассистентом.              — Наш сын — секретарь, который носит кофе, — выдохнула женщина, испытывая одновременно недовольство и отвращение.              — Между прочим, самый сексуальный секретарь, который знает, какой кофе я люблю! — торжественно подумал Росинант.              …Лишь с опозданием осознав, что только что сказал это вслух.              В гробовой тишине у Росинанта возникло лишь одно желание: повеситься со стыда. Однако пробурчав что-то невнятное в своë оправдание, он выскочил из-за стола и выбежал на крыльцо, шумно захлопнув дверь.       

40

             Ло обнаружил его сидящим на полу и подпирающим спиной стену дома. Без этого, разумеется, дом в ту же секунду бы развалился. Росинант курил уже не помнил какую сигарету подряд.              Ло опустился на корточки и мягко коснулся чужого лица.              — Ты как? — произнëс он очень и очень нежно.              Росинант был… в порядке. Относительном. Он и сам не знал, из-за чего вдруг так распереживался: то ли из-за собственной глупости, то ли не выдержал всë новых и новых подробностей жизни Ло. Которые тот не то чтобы утаивал от него, однако…              — Я думал, что я для тебя нечто большее, чем просто сексуальный секретарь, — заметил Ло с довольной усмешкой.              — Подкалываешь меня в такой момент — и не стыдно?              — Ни капли, — рассмеялся Ло. — Ужин с родителями пока проходит веселее, чем я мог представить.              Он потянулся к Росинанту и выхватил изо рта очередную сигарету. Сделал пару затяжек и с тем же довольным видом вернул украденное на место.              — Ты не много куришь в последнее время? — родительским тоном осведомился Росинант: ни капли заботы, только нравоучения, но с шутливой интонацией.              — Твоë плохое влияние, — объявил Ло торжественно.              Он встал на колени и вновь потянулся к Росинанту, но в этот раз — для того, чтобы настойчиво его поцеловать. Тëплые губы Ло — им он многое готов был простить. Рука Росинанта будто бы сама по себе скользнула к чужому бедру, и вот Ло уже сидел на нëм верхом, запустив пальцы в светлые волосы.              Что же, если родители отправятся на поиски хозяев дома, это будут только проблемы родителей.              Росинант прошептал:              — Не понимаю… Почему ты был так против? Мне кажется, или ты получаешь удовольствие от общения с родителями?              — Честно говоря, и сам не знаю, почему так, — озадаченно отозвался Ло. — Но это приятно: видеть их разочарованные лица, слушать неприличные комментарии — они ведь у меня все из себя правильные и воспитанные. Я вдруг понял, что они могут считать как угодно, но зато больше никак не могут повлиять на меня.              Росинант слегка рассеянно улыбнулся. Улыбка утонула в очередном поцелуе.              — Тогда буду ждать твоей благодарности, — заметил он нескромно.              — Я всë ещё немного зол за то, что ты позвонил родителям, не посоветовавшись со мной, — совсем не зло улыбнулся Ло. — Но пока ты рядом, мне правда легче. И ты такой забавный, когда пытаешься быть милым! Никогда не видел, чтобы ты хоть кому-то пытался так понравиться.              — Тебе.              — Хорошо, кроме меня.              Довольное лицо Ло стоило очень и очень многого. Намного больше, чем любой дьявольский фрукт. Росинант бы смотрел на него целую вечность, но ещё больше он любил, когда Ло смеялся. Он затушил сигарету.              Ощутив невиданный прилив сил, Росинант подхватил Ло под бëдра, вскочил на колени и повалил его на пол крыльца, нависая сверху.              — Когда ты успел напиться?!              — Ни глотка не сделал.              И Ло в самом деле смеялся. Смеялся, лëжа на полу, пока Росинант целовал его щëки и шею. Пока пальцы снова и снова оказывались в чуть отросших светлых волосах, пока их сердца колотились так быстро и сильно, почти в унисон, пока большая ладонь поддерживала за голову, чтобы было не больно лежать.              Дышать становилось всë тяжелее, колени начинали ныть. Возможно, им уже следовало вернуться за стол. С нечеловеческими усилиями Росинант всë же отпрянул от чужих губ и заглянул в серые глаза Ло:              — Скажи, у тебя ещё остались от меня секреты?              — Это были не секреты, — отозвался Ло, но скосил взгляд в сторону. — Не сейчас. Поговорим об этом ночью, ладно?              — Ты расскажешь мне что-то?! — в нетерпении воскликнул Росинант.              — Может, и расскажу, — Ло загадочно ухмыльнулся.              Они всë же поднялись на ноги, но возвращаться в дом не спешили. Росинант утешал сам себя: в конце концов, если родители Ло решат, что парень их сына — идиот, то скорее всего сразу уедут, а значит, он убьëт двух зайцев одним выстрелом, так ещё и порадует Ло.              Однако кое-что всë-таки не давало ему покоя. Он даже не знал, как сказать об этом, пока всë-таки не заговорил:              — По правде говоря, я надеялся, что моë присутствие сгладит углы. И тогда ты сможешь…              — Помириться с родителями? — уже не таким воодушевлëнным голосом закончил за него Ло.              Росинант молча кивнул. Вид у него при этом, должно быть, был ужасно виноватым.              — Оказалось, что я многого не знал о твоей семье. Но может сейчас тебе и нравится роль семейного изгоя, тебе ведь уже давно не четырнадцать лет, Ло. Взросление — это когда понимаешь, что родители не должны быть ангелами во плоти. К сожалению, даже самые умные люди могут быть абсолютными идиотами, если дело касается воспитания детей.              — Половину из того, что ты сказал, я благополучно прослушал, — довольно честно признался Ло, слабо приоткрывая глаза. — А если бы ты наклонился и прошептал это всë, то я бы ни слова не запомнил, клянусь, — он откашлялся и продолжил: — Ты бываешь таким идеалистом, Роси. А что насчëт твоих родителей?              Росинант отвëл взгляд:              — Они умерли… давным-давно.              Странный, почти позабытый комок из слëз вдруг встал в горле. Родители всегда были совершенно другим делом, не то что Доффи.              С трудом сглотнув, Росинант произнëс:              — Может, я хочу, чтобы в будущем ты смог сказать про своих родителей чуть больше, чем я про своих.              — Я попытаюсь, — вдруг отозвался Ло. — Но только попытаюсь. И только из-за тебя. Дело не в том, идиоты они или нет, а в том, как относятся к жизням собственных детей. Можно сказать, я спас младшую сестру от их гениальных задумок тем, что воплотил их сам. Хотя… может, ей сейчас достаëтся вдвойне, и за меня тоже. Но не переживай, у нас разница всего два года, она уже взрослая и сможет настоять на своëм. Наш отец — очень талантливый хирург, но почему-то он не захотел съесть этот дьявольский фрукт! Вот уж правда, всë лучшее — детям.              Росинант опустился на колени перед ним, сокращая разницу в росте и позволяя взглянуть на себя сверху вниз:               — Я никогда не буду ничего ждать от тебя. Мне не нужен ни твой дьявольских фрукт, ни твои медицинские знания. Даже если ты не будешь знать, что делать, когда я опять вспорю себе руку во время готовки, я всë равно буду любить тебя. Даже если бы ты не заботился обо мне, я бы всë равно полюбил тебя. Даже если бы мы никогда не встретились в этой жизни, я бы нашëл и полюбил тебя в следующей. И если завтра мы проснëмся в мире, где наша маленькая магия дьявольских фруктов перестанет существовать, а я вдруг окажусь ниже тебя ростом… надеюсь, ты тоже всë ещё будешь любить меня.              Ло стоял, залившись румянцем, и упорно прятал глаза и раскрасневшиеся щëки под пальцами.              — П-почему ты всегда говоришь то, что я так хочу услышать? — с трудом произнëс он.              Росинант широко улыбнулся:              — Не знаю.              — Вставай с колен! Пойдëм в дом. Думаю, они уже достаточно обсудили нас.       

41

             Родители Ло неторопливо изучали интерьер дома. На своего сына они взглянули так, будто видели его впервые в жизни, но это впечатление лишь вспыхнуло в их глазах и тут же погасло. Однако дизайнер из Росинанта был непримечательный, хоть и не совсем бездарный, так что обстановка первого этажа мало что говорила о своих хозяевах.              Они вернулись за стол. Как и ужин, было видно, что родители Ло успели порядком остыть, а ещё прийти в себя. К отцу вернулись строгость и самообладание, на губах матери блуждали намëки на слабую улыбку, будто бы означавшую: «По крайней мере, наш ребëнок живëт в тепле, спит на мягкой кровати и ест горячую еду». На самом деле, спал Ло большей частью на Росинанте, но тот надеялся, что тоже мог считаться мягким. Это могло быть хорошим знаком.              — Выходит, с новой работы ты тоже уволился? — спросил отец Ло уже куда более спокойным тоном.              Ло довольно кивнул и бросил взгляд на Росинанта. И что же мог означать этот взгляд? Он очень надеялся, что «спасибо, что я могу не работать и допоздна читать книги, которые накопились за последний год», а вовсе не «ты заставил меня уволиться, так что винить во всëм я буду тоже тебя». Но Ло улыбался, и Росинант не слишком волновался по этому поводу.              — Если ты хочешь спросить, когда я вернусь в больницу, то у меня для тебя плохие новости, — улыбка Ло, адресованная отцу, была уже совсем другой.              — Пока ты здесь прохлаждаешься, пациенты, которых ты мог бы спасти своим дьявольским фруктом, умирают, — заметил мужчина.              — А что насчëт твоих пациентов? Сколько из них умерло только потому, что сегодня у тебя выходной?              — Ло! — вдруг воскликнула его мама. — Не разговаривай с родителями в таком тоне.              — Ты можешь стать величайшим хирургом в мире, но тебе мешает лень. И, быть может, кое-что ещё, — на последних словах отец Ло перевëл взгляд на Росинанта, и тот выразительно изогнул бровь.              «Отлично, теперь они думают, что проблема во мне», — не слишком обрадовался Росинант.              — Без дьявольского фрукта я всего лишь средненький выпускник медицинского университета, — расслабленно отозвался Ло.              — Один из лучших выпускников за всю историю, которому все пророчили блестящую карьеру.              — Без дьявольского фрукта, — повторил Ло настойчивее.              — Но он у тебя есть.              — И кто в этом виноват?              В глазах отца отчëтливо читалось, что виноватым он себя не считал и вовсе.              — Мы столько раз уже всë обсуждали и снова возвращаемся к этому разговору, — чужой голос звучал ровно, но по-прежнему холодно. — У твоего… парня тоже есть дьявольский фрукт, разве это плохо? Разве плохо иметь способности, которые недоступны обычным людям? Мы с мамой всегда хотели для тебя только самого лучшего, Ло, мы…              — Тишина.              Раздался щелчок, и мужчина замолк на полуслове.              — Вы гордитесь своим сыном? — негромко спросил Росинант. — Просто кивните, если да, и покачайте головой, если нет.              Родители Ло сидели неподвижно, словно боялись пошевелиться. Хотя Росинант всего-навсего лишил их голоса, он начинал опасаться, что теперь они будут считать его ещё и ненормальным. Пусть отец Ло и сказал сейчас, что его дьявольский фрукт тишины — совсем не плохо, ему думалось, что подтекст в этой фразе был совершенно иным.              Росинант продолжил:              — Что-то вы не спешите кивать. Может, вам даже хочется ответить «нет», но вы всë-таки родители и понимаете, что не стоит так говорить о своëм ребëнке. Наверное, многие родители хотят, чтобы их дети выросли какими-то важными людьми: врачами, учителями, учëными. Или чтобы дети просто стали теми, кем не удалось стать вам. Но ведь Ло… почему вы не гордитесь им? — Росинант повернулся к нему и облокотился на стол, подпирая щëку рукой. — Разве вам не радостно видеть, как он улыбается? Вы не счастливы, что ваш ребëнок вырос честным и в глубине души по-настоящему добрым человеком? Его друзья и близкие знают, что могут рассчитывать на его помощь; и даже такой идиот как я, который может расшибить лоб только потому, что надел новую обувь, знает, что Ло поможет мне. Поможет не потому, что у него есть какие-то способности или призвание врача, а просто потому, что он заботится о дорогих ему людях. Да, не каждый готов всю свою жизнь положить ради других, и даже не каждый человек годится, чтобы стать врачом. Но даже без этого, разве вы не гордитесь тем, какой у вас замечательный сын?              Росинант наградил родителей Ло долгим испытующим взглядом. Сам Ло уже вовсю толкал его коленом под столом, но Росинант никак не мог заставить себя замолчать.              — Вы так несправедливы к нему! — воскликнул он, с удивлением отмечая, что вовсе не собирался говорить этого вслух. — В глобальных масштабах кажется, что спасти даже сотню жизней — недостаточно, что всегда надо стараться сделать ещё больше. Но если Ло спасëт только одного человека — меня, — разве этого будет мало? Может, в ваших холодных глазах моя жизнь ничего и не стоит. Может, у меня и нет тяжëлых заболеваний, которые полагается вылечить врачу. Но я хочу, чтобы ваш сын почувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым, и всю свою жизнь прожил так, как хочется ему одному. Разве это плохо? Неужели вас даже это не радует?              Отец Ло выслушал весь монолог без попытки что-либо произнести. Наконец, он откашлялся, и Росинант вновь щëлкнул пальцами, позволяя ему говорить.              — Росинант, у тебя ведь нет детей?              — Нет.              — Тогда ты не знаешь, каких трудов стоит вырастить хотя бы одного ребëнка. Ты не знаешь, что испытываешь, когда он обнимает тебя и говорит: «Когда я вырасту, хочу стать таким же, как папа». Ты можешь только представлять, какую гордость испытывает отец, о чьëм сыне говорят, что он станет известнейшим врачом в мире. Я благодарен судьбе за то, что у меня есть мои дети, не надо думать, что я плохой отец. Но в чëм-то ты прав: все родители хотят дать детям то, чего не было у них.              — Даже если дети этого не хотят?              — Дети бывают ещё слишком малы, чтобы понять, что для них лучше, — отозвалась мать Ло.              — Как и взрослые бывают слишком глупы, чтобы решать за других. В ваших глазах Ло никогда не перестанет быть ребëнком, но вам давно следовало понять, что он уже взрослый.              — Об этом судить не тебе, — мягко заметила женщина.              — Но и не вам с папой, — воспротивился Ло.              — Ты пригласил нас только чтобы показать, что теперь есть, кому за тебя вступиться?              — Росинанту? Вступиться за меня? — недоумëнно переспросил Ло и глухо рассмеялся. — Похоже, я и правда всегда буду для вас ребëнком, который ничего не может решить сам. Но разве вы не такие же дети, которые боятся взять ответственность за поступки и поэтому перекладывают вину на детей? Вы столько раз упрекали меня деньгами за дьявольский фрукт и временем, которое потратили на моë обучение. А теперь вдруг говорите, что благодарны судьбе за такого сына. Разберитесь для начала в себе и взгляните правде в глаза, на меня и на Лами, на таких, какие мы есть. Она слишком добрая, чтобы что-то сказать в глаза, а вот обо мне Роси чересчур хорошего мнения.              Отец Ло тяжело откинулся на спинку стула, мать прикрыла глаза и улыбнулась. Тихим голосом она произнесла:              — По крайней мере, мы наконец увидели, как и чем живëт наш сын. Может, ты никогда не сможешь понять, чего мы с папой хотели для тебя, и будешь злиться на нас и ненавидеть. Все дети злятся на своих родителей.              — Я не ненавижу вас, — спокойно отозвался Ло. — Мне просто хочется, чтобы у вас больше не было никаких планов на моë будущее.              На мгновение Росинанту показалось, что момент примирения близок! Быть может, отец Ло, очень уважаемый врач, постоянно пропадал на работе, а потому больше любви Ло всегда получал от матери. Быть может, из-за того, что у его мамы не было таких амбиций, как у мужа, у неë было больше шансов понять и посочувствовать сыну. Быть может… быть может, всë и в самом деле могло измениться, стоило родителям Ло услышать его.              Наконец, женщина произнесла:              — Если бы у тебя были свои дети, ты бы понял нас.              И эти слова были совсем не тем, что Росинант так хотел услышать. Однако Ло, казалось, даже не был удивлëн.              — Спасибо за ужин, но нам пора.              Росинант закрыл за гостями дверь. Ло сидел на диване, прикрыв глаза, и по-видимому о чëм-то размышлял. Тысячи мыслей вихрем крутились в голове Росинанта: стоило ли ему добавить ещё хоть что-то ко всему, что он уже успел сказать и за столом с родителями, и вне его? Стоило ли ему вообще подходить к Ло прямо сейчас, или лучше было оставить его наедине с собой?              Но когда Росинант замер неподалëку, не решаясь сделать шаг навстречу, Ло вдруг поднял взгляд на него. И больше им ничего не потребовалось.              Он приблизился широкими шагами к дивану и протянул Ло руку:              — Пойдём в кровать. Со стола уберём завтра.              Ло с тяжёлым вздохом поднялся на ноги и оказался прямиком в чужих объятиях.              — Отнести тебя? — не удержался от улыбки Росинант.       

42

             — Только не нужно проводить сеанс психотерапии о моих детских травмах с помощью секса, — не очень-то счастливым тоном отозвался Ло, как только Росинант опустил его на кровать.              — И в мыслях не было!              Он забрался следом, легко утягивая Ло в свои объятия. Вид у того всë ещё был слегка расстроенный, сколько бы он ни твердил, что слова родителей ничего для него не значили. Значили, конечно. Как и у Росинанта где-то глубоко внутри всë ещё отзывались слова Дофламинго.              Ло молчал, уткнувшись в чужое плечо, а Росинант медленно гладил его по тëмным волосам и думал о недавнем разговоре с родителями. Отец Ло был отстранëнным человеком, а настроение матери менялось быстрее, чем Росинант успевал отреагировать. Неудивительно, что Ло вырос не самым общительным и открытым парнем; неудивительно, что он с трудом подпускал людей, и даже с друзьями вëл себя не всегда дружелюбно. Неудивительным было и то, как реагировал Ло на любые слова любви к себе. И это заставляло Росинанта повторять их всë чаще и чаще.              Он и не заметил, как Ло уже сидел на его животе и, расстегнув рубашку, водил длинными пальцами по старым шрамам на груди. О, их у Росинанта было в избытке. Однако любые прикосновения Ло были такими приятными, что ни одной плохой мысли в голове уже не оставалось.              — Я вдруг подумал о том, как много ты делаешь для меня, — улыбнувшись, произнëс Ло.              Сердце Росинанта в ту же секунду забилось в бешеном ритме, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Спасали лишь бëдра Ло, крепко удерживающие его грудь на месте.              Сам Ло продолжал:              — Знаешь, ты первый человек в моей жизни, который говорит, что любит меня… просто так. Что даже если я был бы последней бездарностью, ты бы всë равно был со мной. Думаю, ты уже догадался, за что меня любили родители и вся остальная семья. Да и про идиотские отношения с бывшими тоже в курсе. Но ты… Господи, Роси, ты настолько другое дело.              Росинант лежал, не в силах пошевелиться. Словно зачарованный, он во все глаза глядел на Ло и не мог поверить собственным ушам. Не было даже воздуха в лëгких, чтобы сказать хоть слово из тех, что пришли на ум от чужих слов.              — Можно сказать, у меня есть ещё один секрет. Хотя это не секрет вовсе, но я всë равно пообещал тебе рассказать. Мой дьявольский фрукт и правда особенный, есть одна операция, которую во всëм мире могу провести только я: операция вечной молодости. Нужно объяснять, что она означает, или догадаешься? — улыбка Ло перестала быть счастливой, вместо этого превратившись в чуть печальную усмешку. — Но цена этой операции такая же, как во всех сказках: моя собственная жизнь. В обмен на чью-то, получается. И я хочу сказать вот что, Роси. Если когда-нибудь с тобой что…              — Тишина.              Голос Ло оборвался на полуслове. Он тут же закрыл рот и скрестил руки на груди, нахмурившись.              Нет, нет, нет! Росинант никогда в жизни не захотел бы услышать продолжение его мысли. Он не был бы готов к этому ни завтра, ни через год, ни даже через сотню тысяч лет.              — Ло, ты такой дурак, — только и выдохнул Росинант, пользуясь шансом что-то сказать. — Что за мысли у тебя появились? Разве я для того хочу сделать тебя счастливым, чтобы ты смел хотя бы думать об этом? Спасать чужие жизни — это одно, а вот жертвовать своей? Ло, если ты так сделаешь, я сам убью тебя!              Ло беззвучно, но искренне рассмеялся. Сразу после этого он вновь с хмурым видом толкнул Росинанта в грудь. Росинант щëлкнул пальцами.              — Не используй на мне свой дьявольский фрукт! — прорычал Ло.              — Извини-извини.              Ло продолжил выводить пальцами замысловатые узоры по шрамам на широкой груди.              — Может быть, я вернусь работать в больницу, — произнëс он после небольшой паузы.              — Ло!              — Может быть! И только из-за тебя.              — Не приплетай сюда меня!              — Роси! А кого же мне тогда приплетать?! — возмутился он почти искренне.              Росинант перехватил его руки и прижал к губам, едва не заставив Ло рухнуть прямо на чужое лицо.              Казалось, голова вот-вот взорвëтся ото всех мыслей, что роились в голове! Похоже, Ло решил его сегодня попросту добить. Он почти начинал бояться каждый раз, когда тот открывал рот, чтобы что-то сказать. Сердце уже не просто колотилось в груди, казалось, что оно вот-вот остановится раз и навсегда.              — Сдаюсь, это будет не ради тебя, — Ло улыбнулся. — Почти. Может, это и правда будет ради всех тех людей, что я могу спасти. Раньше я знал, что если кто-то и был мне благодарен, то только потому, что я врач. Но если у меня будешь ты, и если хотя бы половина твоих слов — правда… этого будет достаточно.              — А как же твои друзья? — хитро прищурившись, осведомился Росинант.              — Эти неблагодарные?! Если бы в них была хоть капля признательности, они бы не ввязывалась в неприятности снова и снова и хоть немного уважали мой труд! Ты знаешь, что один раз они завязали руки Луффи в такой узел, что не смогли развязать их без меня?!              Росинант и сам рассмеялся.              Чужие руки гладили его по щекам, подбородку, губам, забирались в светлую чëлку. Так сильно хотелось снова поцеловать их, но ещё сильнее было желание отдать всего себя на волю Ло и лежать, вглядываясь в бездонные серые глаза, словно целого мира вокруг больше не существовало.              И в этом моменте… Да, пожалуй, в этом моменте Росинант и правда был искренне счастлив. Ему не удалось примирить Ло с родителями, но возможно, со временем его Ло всë-таки сможет примириться хотя бы с самим собой. Иногда в жизни случалось что-то, что не под силу исправить уже никому, как бы сильно этого ни хотелось: будь то съеденный дьявольский фрукт или годы жизни, проведëнные не с теми людьми. Росинант прекрасно знал об этом. Знал, и с каждой секундой ему казалось, что он ни о чëм не жалеет. Ах, как это было банально: у него был Ло, и больше ничего в этой жизни его не заботило.              «Может, и банально, — улыбнулся про себя Росинант. — Но зато Ло точно не даст мне заскучать».