Интермеццо

Их прижали к стенке. Азирафаэль с Кроули и не представляли, как крепко, пока их не пригласили в студию «Наверху» на финальное интервью. В глазах Адама плясала улыбка, когда он провел их в первоклассную студию: ярко освещенную, с двумя камерами и ворсистым зеленым диваном, за которым находилась стена из искусственного кирпича. Пеппер уже ожидала их там, стоя за одной из камер, с тем же самодовольным видом, что и у Адама. — Мы сначала запишем вас вместе, а потом по отдельности, — пояснил Адам. — На экране будут появляться фрагменты документалки, просто говорите все, что придет на ум, ладно? Постарайтесь без мата. Можете что-то добавить, что-то прокомментировать, в таком духе. На монтаже часть из того, что мы сейчас запишем, пойдет фоном, а часть — кусочками интервью. После каждого фрагмента я буду задавать вопросы. Азирафаэль опустился на диван на почтительном расстоянии от Кроули, который уже развалился на подушках практически в горизонтальном положении, широко раскинув ноги и почти сползая задом с сиденья. Азирафаэль цокнул языком, отчасти от раздражения, отчасти — чтобы скрыть, как отчаянно ему хотелось придвинуться ближе и нырнуть ему под руку. — Кроули. Добрый день, — напряженно поздоровался он, борясь с соблазном забраться ему между ног и зацеловать до потери сознания. — Расслабься, Фелл, я не кусаюсь, — протянул Кроули, хотя Азирафаэль совершенно точно знал, что он врет. Господи, как же он соскучился. После премьеры «Падения» Ньют загрузил Кроули работой, оседлав волну новейшего успеха и отправив его в бесконечный обход интервью в перерывах между тайными встречами на тему разнообразных новых проектов, один интересней другого. Мир классической музыки внезапно загорелся желанием оплатить ему следующее сочинение в стиле так называемой панк-оперы. Этот термин Кроули, разумеется, не выносил. Азирафаэль терпеливо ждал своей очереди заполучить внимание Кроули, и тот обещался прийти к нему на радиошоу через десять дней. От одной мысли его охватывало приятное волнение. Они с Кроули, вдвоем, в его крошечной студии. Теперь они стали частью одного мира, одной индустрии. И скоро им уже не придется скрываться. Они смогут вместе ходить на концерты и дневные спектакли. Возможно, даже вместе над чем-нибудь поработают. Может, над серией статей или книгой… Издатели передерутся, лишь бы их заполучить. Успех Кроули был совершенно заслуженным, и Азирафаэль ничуть ему не завидовал. Но он жутко скучал по нему последние две недели. Поэтому, когда они сели рядом на ворсистый зеленый диван, чтобы записать интервью, Азирафаэлю пришлось очень крепко прижать руки к коленям, чтобы не протянуть их к Кроули. Некоторыми манипуляциями с телефоном, который, очевидно, использовался в качестве пульта, Адам поставил в очередь первый фрагмент. На большом экране, установленном на противоположной стене, отобразилась нарезка с их самой первой записи в парке. Вот они в солнечный весенний денек препираются о космосе, и о техниках сочинения, и о составе оркестра, и… боже правый, Азирафаэль совершенно забыл, что они обсуждали волосы на груди. — Ну ведь согласись, это чудовищно отвлекает, — промямлил он под гогот Кроули. Экран потемнел, и Адам выступил из-за Пеппер с широкой самодовольной улыбкой. — Вы двое знакомы больше десяти лет, верно? Азирафаэль фыркнул. Кроули хрюкнул. Пока все идет хорошо. Адам продолжил: — Но только в этом проекте вам действительно довелось вместе поработать. Какими были ваши первые впечатления друг о друге? Кроули кратко взглянул на Азирафаэля, и тот в кои-то веки порадовался преграде в виде солнцезащитных очков. — Фелл оказался снобом, как я и ожидал. — Кроули был совершенно невыносим. Гораздо хуже, чем ожидалось. Кроули насупился, но по его слегка дрогнувшему рту Азирафаэль понял, что он сдерживает смех. Следующий фрагмент оказался куда более изобличающим. В свою защиту Азирафаэль готов заявить, что это Кроули всё начал, сидя на стене у Королевской обсерватории. — Звезды в опере, а? Знаешь, а я никогда не был в Глайндборне. Азирафаэль покраснел, глядя, как он сам на экране из ледяного музыкального критика превращается в потерявшего голову подростка, зовущего свою пассию на первое свидание. — Ой, правда? Ну ты просто обязан там побывать, хотя бы раз в жизни. Я вот хожу каждый год. И на следующей неделе опять собираюсь. И, эм, у меня есть лишний билет, так что если хочешь присоединиться… Когда видеофрагмент завершился, он заметил, что Кроули тоже залился краской. — Ну так… — начал Адам с уже невыносимой ухмылкой, — вам удалось сходить вместе в оперу? Кроули оскалился. — А то ты, пиздюк, не знаешь. — Не выражайся. Пожалуйста. Адам подмигнул и снова щелкнул по телефону. Картинка на экране сменилась на фото из инстаграма фотографа, который снял их на лужайке в Глайндборне. Рука об руку, они сидят куда ближе, чем можно было бы ожидать от антагонистов, которыми они притворялись. Азирафаэль покраснел еще гуще и постарался не думать о том, что произошло полчаса спустя в пропахшей лавандой гардеробной. Тщетно. — Хорошая была постановка? — Превосходная, — пискнул Азирафаэль. — Там был Стивен Фрай. — А еще опозоренная бывшая дива мадам Трейси, — добавил Адам. Он опять щелкнул по телефону, и на экране появилась фотография Трейси на террасе, с бокалом шампанского в руке и обворожительной улыбкой, направленной прямо на них. — Можете рассказать, что произошло с ней в Глайндборне? — Кроули попросил ее стать частью ансамбля, — припомнил Азирафаэль, благодарный за новую тему для размышлений. — Надо сказать, в весьма своеобразной манере. Кроули откинулся на подушки и скрестил на груди руки. — Мне бы не пришлось это делать, если бы Би-би-си не зажали обещанный мне симфонический оркестр. Адам пожал плечами. — В итоге-то все сложилось, разве не так? Панк-опера и все такое. Кроули простонал. — Да нет в ней ничего панковского! Ну сколько раз объяснять… Его тираду прервала распахнувшаяся дверь и неизменно непрошенное появление Гавриила Арчера, в идеальном сером костюме и дурацком шарфике. — Энтони! Азирафаэль! Так и думал, что найду вас здесь. Как вы, голубки, поживаете? Смысл его слов не сразу проник в сознание Азирафаэля, задержанный недовольством из-за его появления. Но когда проник, он так сильно подавился слюной, что Кроули пришлось снять руки с груди и похлопать его по спине. — Прошу прощения? Адам и Пеппер залились хихиканьем. — До этого мы еще не дошли, — сказала Пеппер. — Давай, Адам. Покажи им. Гавриил прислонился к закрытой двери и широко улыбался, пока Адам настраивал следующий фрагмент. На нем — темный двор молодежного центра, на фоне ритмично грохочет рок-музыка. А в отдалении — неуклюжая, но, к счастью, беззвучная попытка Азирафаэля пофлиртовать. Насколько помнится, они обсуждали баноффи. От одного этого вида он жутко смутился. Сердце грохотало в ушах, хотелось вскочить с дивана и выбить у Адама телефон. Ничего такого он, конечно, делать не стал. Он сидел и смотрел, как его прошлое Я цепляет пальцем ворот футболки Кроули и притягивает к себе, чтобы впервые поцеловать. На камеру. Под грохот «Битвы групп» из не попавшего в кадр здания. Когда это случилось, Кроули издал сдавленный звук, который Азирафаэль до сих пор слышал от него только в спальне. — Сволочи, — прошипел он, — какие вы все-таки сволочи! Гавриил хлопнул в ладоши и расхохотался, как мерзкий дядюшка, притащивший ничего не подозревающего племянника на день рождения в стрип-клуб. — Как попались-то, а? Наша Пеппер — та еще проныра. Пеппер выглянула из-за камеры, одновременно чувствуя гордость от комплимента и отвращение к его источнику. — Да это было не сложно, — признала она, — они так увлеклись, что даже меня не заметили. — Поверить не могу, что вы это сделали. Кроули таращился на экран, где они с Азирафаэлем беззвучно планировали побег из молодежного центра. Правда, потрясение от этого открытия уже сходило на нет, и Азирафаэль вдруг осознал, насколько абсурдно смешной была вся эта ситуация. Два взрослых мужика шугаются по углам, как пара озабоченных подростков. Столь же бездарно скрываясь. Смех поднимался из глубины живота — цунами, которое он будет не в силах сдержать, когда оно наконец прорвется. Рядом с экраном Адам снова достал телефон. — Это еще не самое худшее. Хотите увидеть, что дальше? — Нет! — рявкнул Кроули. — Ой, а напрасно, — заметил Гавриил. — Пришлось его зацензурить, но это чистое золото. Вот он точно завирусится. В следующем фрагменте был снят Уэнслидейл, сидящий в пабе на деревянном кресле, его бледное лицо обрамляла темная панельная стена позади. — Фелл отвел его вниз, чтоб протрезвить, — пояснил он, отводя взгляд в сторону. — Но кажется, он забыл выключить микрофон. — Ой бляяя. — Кроули физически скорчился на диване рядом с Азирафаэлем, подтягивая колени к груди. — Ой нееет. Да как вы... Бляяяядь. Экран потемнел, но звук был безупречен. Тяжелое дыхание и влажные звуки поцелуев. Шелест ткани по коже и треск, в котором Азирафаэль узнал момент, когда его толкнули спиной к холодной стене подвального коридора. Затем — отчетливый голос Кроули. — *ПИИИП* я так соскучился. Ответ Азирафаэля — чуть тише, приглушенней. — Я тоже соскучился. Даже очень. — Я даже включил твое занудное радиошоу в воскресенье, просто чтобы послушать твой голос. Хотел на него *ПИИИП*, но рекламные паузы постоянно сбивали настрой. Кроули на записи посмеялся. Нынешний Азирафаэль наконец утратил последние остатки самоконтроля и захохотал так безудержно, что начал задыхаться. Нынешнему Кроули было совсем не до смеха. — Чё ты ржешь, Фелл? Они, блядь, в пабе за нами шпионили. В туалете! Это уже просто мерзко. — Милый, ты только что всем рассказал… — Азирафаэль не смог договорить от хохота и попробовал заново. — Ты всем рассказал, что мастурбируешь на «Классик FM». От этой мысли даже Кроули не смог подавить смешок. — И что? А то я один такой. Почему, по-твоему, тебя ставят в ротацию? За твои увлекательные познания в классической музыке? Как бы не так! Оскорбление не возымело желаемого эффекта. Азирафаэль захохотал лишь сильнее, сложившись пополам и упираясь локтями в колени, а лицом в ладони. По его щекам бежали слезы. Когда он наконец смог отдышаться и выпрямиться, то был совершенно расслаблен. Вот и все. Их прижали к стенке. Отпираться не было смысла. С непередаваемым облегчением он привалился к Кроули, закидывая руку ему на плечи. Боже. Как они вообще могли убедить себя в том, что отлично шифруются? Кроули притянул его ближе к себе и обреченно вздохнул. — Ну давайте, вываливайте, что там осталось. Что вы еще натворили? Расставили скрытые камеры в моей спальне? Или… блядь, это вы подговорили Ньюта с Анафемой? Тот раз, когда они нас застукали… Гавриил ахнул. — Они ЧТО? — Они нашли нас спящими, — поспешно прояснил Азирафаэль. Гавриил казался даже разочарованным. — А. Нет, с вашими агентами мы не сговаривались. И никто за вами не шпионил. Все материалы сняты в полном соответствии с контрактом, который вы подписали, так что можете даже не думать бежать к адвокатам. Он развернулся, положил ладонь на дверную ручку и на секунду замер. — Мы надеялись на какую-нибудь драму с вами двумя. Может, стычки или споры. Драка, если повезет. Но вы были друг с другом уж слишком милы. Непорядок. Даже когда Михаил отменила оркестр. Но посмотрев эту пленку, должен признать… то, что мы от вас получили, куда лучше драмы. Классическая музыка не продается. А вот секс... Даже на Би-би-си. Джентльмены, было приятно иметь с вами дело. Мы взорвем рейтинги. С сияющей улыбкой Гавриил исчез в коридоре, оставив Кроули и Азирафаэля в полнейшей растерянности, все еще цепляющихся друг за друга. Азирафаэль и не думал отпускать Кроули. — Адам, — произнес он, когда беспокойные мысли наконец стали потихоньку укладываться в голове. — Это ты что же, хочешь сказать, что вы нарочно устроили фиаско с симфоническим оркестром и написали об этом Кроули, зная, что он со мной в Глайндборне? Всё ради драмы? Адам пожал плечами. — Это не я придумал. Я только режиссирую съемки. Все остальное спустили сверху. Мое дело — это документалки. Я хотел снять хороший фильм. И снял его. Готовы смотреть дальше? Кроули фыркнул. — Делай что хочешь. На следующем видео Пеппер снимала свое отражение, в котором Азирафаэль узнал зеркало в уборной Кроули. Она наклонилась ближе и зашептала: — Сегодня мы снимаем в квартире Кроули, он вот-вот запустит демо-записи своих композиций. Но вы только гляньте, что я нашла на полу в ванной. С триумфальной улыбкой она подняла руку, на которой болталась безошибочно узнаваемая тартановая бабочка. Его любимая, «Хьюго Босс». Так вот куда она делась. Азирафаэль уж было грешил на Иоганна. На экране Пеппер крутила ее на пальце, как стриптизерша. — Либо Энтони Кроули решил сменить имидж, либо ее оставил тут кто-то другой. — Фелл, ну ты растяпа, — простонал нынешний Кроули. — Раскидываешь свое барахло где попало у всех на виду. Азирафаэль и слышать об этом не желал. — Ой, умоляю, это и вполовину не так опрометчиво, как затащить меня на рандеву в подвал паба и забыть выключить микрофон. — Да, но ты-то меня поцеловал во дворе молодежного центра. — Только после того, как ты загнал меня в угол гардеробной в опере и!.. Он вовремя остановился. Адам глядел на них с пугающе жадным блеском в глазах. — И что? — Ничего, — ответили Кроули и Азирафаэль в унисон. Адам покачал головой. — Ну и пожалуйста. Вообще мы почти закончили. Остался всего один кусочек. От последней подборки Азирафаэль едва не прослезился. В ней монтажной работы было больше, чем во всем, что им показывали до сих пор, и под такую душещипательную музыку, которая у него обычно ассоциировалась с кошмарными программами о найденных родственниках на Первом канале. Она показала, сколько внимания вся съемочная группа и в особенности Пеппер в действительности уделяла им на протяжении нескольких месяцев. Эти взгляды… Боже, какие взгляды они посылали друг другу с противоположных концов парковых скамеек, барных столиков и неказистых желтых диванов. Не будь перед ним видеодоказательства, Азирафаэль ни за что не признал бы, что мог смотреть на кого-либо такими глазами. Без памяти влюбленными. Но и Кроули был не лучше. На самых последних кадрах он сидел в первом ряду Альберт-холла рядом с элегантно одетой женщиной, которую позже представил Азирафаэлю как свою маму, и глядел на сцену, распахнув глаза и слегка приоткрыв рот. Смотрел, как Азирафаэль дирижирует музыкой, в которую он вложил душу. Безвкусная стоковая музыка стихла, и ее сменил отрывок из второй композиции цикла. Похоть. Как кстати. Монтажер, должно быть, считал себя большим остряком. Но не только похоть была в глазах Кроули. В них было восхищение ремеслом Азирафаэля. Его храбростью — стоять вот так перед тысячами людей, только чтобы убедиться, что музыка Кроули будет исполнена так, как задумано. Азирафаэлю хотелось, чтобы это видео никогда не заканчивалось. Но увы. После уместного затемнения Адам вновь выступил из-за камеры. — Кстати, весь концерт покажут в последней серии. Его замечательно записали. Но мне бы хотелось задать пару вопросов о самом цикле. Улыбка соскользнула с его юного лица. Он казался серьезным и даже на удивление мудрым. — «Падение» рассказывает историю низвержения ангела в Ад. Она довольно трагична. Что тебя вдохновило? Кроули расслабился, и Азирафаэль только теперь заметил, как напряжен он был во время просмотра. Возможно, он тоже не вполне осознавал, насколько открыто проявлялись его чувства на пленке. — Мудачество Би-би-си. Адам закатил глаза. — Можно, пожалуйста, еще раз, не выражаясь? — Я хотел писать о галактиках. Что-то вроде саундскейпа, но с примесью рок-оперы. И у меня вышло бы невероятно. Фантастически. — Кроули подчеркнул свои слова широким жестом, едва не заехав Азирафаэлю по лицу. — Когда продюсеры решили отменить симфонический оркестр, это был ад. Настоящее падение в бездонную пропасть. Это чувство я и превратил в музыку. Адам ненадолго задумался. — Это очень выразительный образ, и название. И сама работа, пожалуй. Но мне интересно, каково было ее записывать? Каким был для тебя сам процесс съемок с нами и с доктором Феллом? Тоже своего рода падением? — Нет. — Тогда как бы ты описал этот фильм? Руки Кроули замерли в воздухе, а потом упали ему на колени, неподъемные и дрожащие. Он ответил, не отводя от них взгляда. — По-моему, это история любви. Эти слова поразили Азирафаэля, словно кувалдой, вскружив голову и растопив сердце. — Правда? — прошептал он чуть дыша. — Ага. — Кроули по-прежнему на него не смотрел. — Наверно. Ты не согласен? В ответ Азирафаэль наклонился к нему, руки его взлетели к острому лицу Кроули. Они поцеловались так неистово, что чуть не свалились с дивана. Пеппер восторженно взвизгнула, и Азирафаэль знал, что камера направлена точно на них. Его это не волновало. Пусть хоть в трейлер это вставляют, ему все равно. Хоть на постеры. Если для документальных передач Четвертого канала вообще делают постеры. Это не имело значения. Кроули любит его, а он любит Кроули, и пусть хоть весь мир об этом узнает.