Интермеццо

— Сколько у тя сосков? Волынщик представился сержантом Шедвеллом, но Азирафаэль не особо верил даже в его шотландское происхождение, не говоря уже об армейском чине. К тому же он, судя по всему, был не в своем уме. — Прошу прощения? — Эт несложный вопрос, шкет. — Сержант Шедвелл повернулся к Кроули. — А у тя, рыжий? Кроули, в отличие от Азирафаэля, посчитал этот вопрос вполне уместным при первой встрече. — Два. И у него тоже, — кивнул он на Азирафаэля, а потом запнулся и густо покраснел. — Э-э, в смысле, наверно. Не то чтобы у меня была возможность проверить. — Ну не, давай доказывай, — заявил мужчина, неодобрительно качнув головой. Кроули ни секунды не сомневаясь задрал футболку. Азирафаэль скрестил на груди руки. — Не собираюсь я показывать соски кому ни попадя. Мужчина и бровью не повел. — Если неча скрывать, незачем и робеть. Дверь позади них открылась, и целая толпа народу покинула бар. Среди них была и съемочная группа, Пеппер — с камерой под мышкой. — Кто показывает соски? — поинтересовалась она. — Мне опять включать камеру? Кроули шагнул ближе к Шедвеллу. — Слушай, приятель, если я пообещаю, что потом пришлю тебе фото его сосков… Азирафаэль зашипел — до сих пор он не подозревал, что вообще способен на подобные звуки. — …придешь на первую репетицию? Это в следующем месяце. К тому времени у тебя уже будет контракт. Концерт оплатят и все такое, еще и выступишь в Альберт-холле. Шедвелл оглядел Азирафаэля с головы до ног, будто от этого зависел его ответ. — А Ее Величество будет слушать? — Вероятно, нет. — А принц Уэльский? Или Камилла? — Э-э, вряд ли. За их спинами Кристина многозначительно кашлянула. — Ах да, — вспомнил Кроули, — еще одно условие — ты не будешь здесь больше играть, хотя бы до выступления. Шедвелл раздумывал над предложением с видом человека, который знал себе цену, и цена эта определялась свободой играть на волынке перед пабом в центре города хоть каждый вечер, если ему так захочется. — Ну лан. Раз уж те так нужен волынщик. Кристина облегченно вздохнула, подскочила к Кроули и оставила на его щеке сердечный карминовый поцелуй. Полчаса спустя в машине Азирафаэль все еще находил на нем следы помады. — Серьезно, волынка? — спросил он, утирая острую челюсть верным тартановым платком. — Почему бы и нет? — Хотя бы потому, что она не сочетается со струнными и роялем. И у нее всего один уровень громкости. Но прежде всего, ты осознаёшь, что только что согласился выпустить явно немного чокнутого бродячего музыканта — и не верю я, что он шотландец — в Альберт-холл, на одну сцену с самой известной в стране примадонной? — Да она обхохочется. — А вот Михаил вряд ли. — Михаил может на хуй идти. Кроули притормозил, подъезжая к очередной пробке. Азирафаэль вздохнул. — У тебя хотя бы есть представление, что это будет за цикл? — Разумеется. Правда, он уже не про космос. — А про что тогда? Кроули постучал пальцами по рулю. — Прибереги свои вопросы до съемок. — Я бы приберег, только вот вместо их обсуждения стал жертвой пылкой лекции о литаврах. — Но вышло смешно, согласись. Азирафаэль ничего не ответил, видя, что Кроули не хочет обсуждать свою музыку. К тому же у них еще вся ночь впереди. До чего странный был день… Кроули с чужой гитарой, поющий в микрофон всякие нежности, не сводя с него глаз. «Когда же ты заметишь, что я люблю тебя?» Все еще сердце трепещет от одной мысли. — Так Роберт Смит — это был такой музыкант? — спросил он, когда они наконец покинули Сити. Везде были жуткие пробки. В теории Азирафаэль очень сочувствовал работникам метро, но лучше бы они устраивали свои забастовки, когда у него выходной. — И всё еще есть. Он еще жив. Боже, Азирафаэль, ну как ты можешь его не знать, с музыкальным-то образованием? Он же живая легенда! — Вообще-то, «живая легенда» — это оксюморон. — Сам ты оксюморон. Азирафаэль неодобрительно цокнул языком. — Знаешь что, — сказал Кроули, снова фокусируясь на дороге, — я не собираюсь спорить с тобой о семантике. Азирафаэль, который очень надеялся немного поспорить о семантике, несколько разочарованно откинулся на спинку сиденья. — Но песня хорошая. — Что? — «Ты словно сон», — напел Азирафаэль, и Кроули слегка увело вправо, но он быстро оправился и дернул руль, выравнивая машину. — Правда, что ли? Не думал, что тебе такое понравится. — Ты мне нравишься, Кроули. Они чуть не врезались в зад стоящей на светофоре машины. Кроули успел затормозить в последний момент. — Так, Фелл, давай-ка ты прекратишь… флиртовать или что это ты делаешь, пока мы не доедем до дома? — В чем дело, милый, я что, тебя отвлекаю? — Ты и сам это знаешь. Дразнится он еще… Бесконечно довольный Азирафаэль надул губы, чего Кроули, к сожалению, не заметил. Но больше ничего не добавил. Попасть в неотложку в его планы на вечер не входило. Кроули пощелкал по закрепленному на панели телефону. В динамиках автомобиля энергично застучала барабанная установка. — Что ж, тогда продолжим твое музыкальное образование. Эта тебе понравится, она про кошек.

***

Была уже почти полночь, когда Азирафаэль наконец прошел за Кроули в спальню. Увидев ее, он захихикал, застыв в дверях. Кроули скрестил руки, посылая ему грозный взгляд. — Что смешного? Азирафаэль прошел мимо него к огромной кровати с балдахином в центре комнаты. Его собственная кровать, хоть и была двуспальной, наверняка казалась Кроули ужасно тесной. Здесь же стояла кованая дурища с бордовым бархатным пологом и темно-серыми простынями. — Просто я именно так себе твою спальню и представлял. — Часто думал о моей спальне в последнее время? — Не сомневайся. Азирафаэль провел рукой вверх по одному из тонких черных столбцов в изножье кровати до горизонтальной балки, с которой свешивался полог. — А это зачем? Он зацепился пальцем за толстый круглый крюк, приваренный к балке из такого же черного металла, почти незаметный. Кроули подошел к нему сзади, обнимая рукой за талию. — Угадай. Веселье в голосе его выдало. Азирафаэль отдернул руку, словно ошпарившись, и, в равной мере смущенный и возбужденный, обернулся к Кроули лицом. Ну точно, этот подлец ухмылялся. — Ну разумеется, — фыркнул Азирафаэль. — И как я не догадался? Готы вроде тебя наверняка чего только не перепробовали. Ну, и многих ты в свое время подвесил? — Ага. А что, тоже захотелось? Азирафаэль склонил голову. — Если нетрудно. Последовала небольшая пауза. — Ладно, Фелл. Будешь хорошо себя вести, покажу тебе, как это делается. — А хорошо себя вести — это?.. Кроули оставил на его виске цепочку легких, почти невесомых поцелуев. — Умолкнуть и делать, что велено. Азирафаэль затрепетал, что, судя по довольной улыбке Кроули, не осталось незамеченным. — Ты правда этого хочешь? Чтобы я тебя там привязал? Он испытующе взглянул на Азирафаэля, глаза полны сдерживаемого жара. — Да, — ответил тот чуть дыша. — Хочу. Кроули твердо, но ласково поднял его подбородок одной рукой. — Только скажи «нет», и мы остановимся. Скажешь перестать, перестанем. Хорошо? — Да. Кроули развернул его за плечи, прижимаясь грудью к его спине. Затем потянулся развязать его бабочку, неуклюже повозившись с ней одной рукой, прежде чем смог ослабить узел. — И за что ты так невзлюбил бабочки? — поинтересовался Азирафаэль, когда Кроули уронил ее на пол. — Совсем напротив, вообще-то. Я их обожаю. Стоит увидеть на тебе бабочку — и все мысли только о том, как ее сорвать и расстегнуть все эти сотни пуговиц. Одолею их — и ты мой. Дышать стало труднее. Азирафаэль любил свои жилеты и бабочки, но до сих пор никто не находил их соблазнительными. Он развел руки в стороны, открывая Кроули доступ к пуговицам на жилетке и рубашке. Обе последовали за бабочкой. — Залезай. Легкий толчок вперед, и он на четвереньках забрался на кровать, не зная, куда себя деть. Матрас был огромным. — Сюда, встань на колени. Кроули убрал подушки и одеяло с края кровати. Азирафаэль подполз ближе, разглядывая крючок наверху столбца. Кроули внезапно оказался совсем рядом с ним, стоя рядом с кроватью. В руках он держал что-то вроде черного шелкового шарфика. Даже в затмевающей рассудок пелене возбуждения Азирафаэль не мог не рассмеяться. — Откуда ты это достал? Ты же не таскал его с собой целый день, правда? — Ну-ка цыц, — с широкой улыбкой осадил его Кроули. — Руки вверх, запястья крест-накрест. Азирафаэль поднял руки высоко над головой, на один уровень с балкой. Шелк приятно холодил кожу, оказавшись неожиданно мягким. Он напоминал его собственные шелковые платки, будто сотканные из жидкости. Кроули протянул шарфик через крюк и обвязал вокруг его запястий. И Азирафаэль внезапно оказался в ловушке. Уязвимость положения будоражила. Стоять вот так, с обнаженным торсом, на коленях в углу огромной кровати с пологом, со связанными и поднятыми вверх руками и покоящимися на простыне икрами… Изголовье кровати осталось за спиной, а впереди открывался вид на гардероб. Матрас позади него прогнулся под весом Кроули, который сел совсем рядом. Азирафаэль выворачивал шею, надеясь его увидеть, но смог разглядеть только отблеск рыжих волос. — Не вертись. Сидеть спокойно не получалось. Ширинка неприятно придавливала эрекцию. Черт… Кроули к нему еще даже не прикоснулся. Наконец он почувствовал длинные пальцы, расстегивающие молнию и стаскивающие штаны и трусы вниз, до колен. — Только гляньте на эту шикарную задницу. Черт. Аппетитная, как, эм… — Баноффи? Кроули зарычал. — Еще одно слово, и мне придется заткнуть тебе рот кляпом. Азирафаэль рассмеялся, в основном чтобы скрыть, какой соблазнительной ему втайне показалась эта идея. Но секунду спустя смех застрял в горле, потому что Кроули опустился ниже и нырнул лицом ему между ягодиц. От щекотного прикосновения влажного языка он изогнулся. Руки Кроули впились в его бедра, раздвигая их большими пальцами. Он простонал — забыв, как дышать и складывать звуки в слова, — когда Кроули дразняще толкнулся в него самым кончиком языка. — Знал, что это тебя уймет. — Негодяй. Кроули ответил проворным движением языка, и Азирафаэль снова растерял все мысли. Это было волшебно. Давно его никто так не баловал. Нежная прохлада шелковой ленты вокруг запястий, удерживающей их высоко над головой. Надежность кованой балки и спускающийся с нее плотный бархатный полог. Да, ради этого определенно стоило переждать этот бесконечный день. Азирафаэль отдался ощущениям и совершенно потерял счет времени. Он чувствовал на себе губы Кроули, проталкивающийся внутрь язык, сжимающие его до синяков пальцы. Он был на седьмом небе. Возбужденный член сочился смазкой, жажда большего нарастала, пока предвкушение не свернулось в его животе ненасытным монстром. Кроули заметил, как он извивается. — Да прекрати ты ерзать. Тебя это ни к чему не приведет. — Ты ужасный человек, Энтони Кроули. Получилось куда более пылко, чем он рассчитывал. — Да? И что ты мне сделаешь? Руки-то связаны. Азирафаэль вновь изогнулся, считая слова излишними. Угрозы угрозами, а все-таки Кроули зашевелился, потянувшись назад, чтобы что-то достать. Секунду спустя раздался характерный щелчок флакона со смазкой и тихий шелест обертки презерватива. Смазка обдала кожу холодом. Азирафаэль прислонился лбом к руке, радуясь, что Кроули не видит его довольной улыбки. Затем Кроули оказался на коленях между его ног и тихонько простонал, прижавшись головкой ко входу. — Ты этого хочешь не меньше меня, — прошептал Азирафаэль, запрокидывая назад голову, — ты гораздо нетерпеливей меня, правда, милый? — Замолчи. — Ага, очень убедительно. Кроули наконец вошел в него, умопомрачительно медленно, с низким раскатистым стоном, который пронзил Азирафаэля насквозь. Он расслабился, наслаждаясь его толщиной, распирающим жаром. Его сиреневый дилдо не шел с этим ни в какое сравнение. Азирафаэль выгнул спину, стремясь насадиться глубже, в погоне за чувством наполненности, пока Кроули полностью в него не погрузился, прижавшись грудью к его спине и крепко его обняв. Он осыпал поцелуями плечи и напряженные руки Азирафаэля, который цеплялся за перекладину наверху. Кроули начал двигаться, неторопливо и неглубоко, и Азирафаэлю отчаянно захотелось большего. Нет уж, так не пойдет. Он потянул вниз связанные запястья, желая закинуть руки назад и зарыться пальцами в волосы Кроули. Тот лишь рассмеялся и самодовольно прошептал ему на ухо: — Ну что, поубавилось гонору? — Богом клянусь, если не начнешь двигаться как полагается, я… — Что ты мне сделаешь? Жопкой своей повиляешь? — Ах ты… — Негодяй, знаю. — Сволочь! — Ну-ну, продолжай ругаться, посмотрим, чего ты этим добьешься. Азирафаэль отчаянно толкнулся назад, выгибая спину так, как не делал уже лет десять точно. И Кроули наконец над ним сжалился. Или, что более вероятно, сам уже не мог сдерживаться. В любом случае он начал вбиваться в него — глубокими, вальяжными толчками, прокатывающимися по всему телу до того места, где Азирафаэль был привязан к балке. Ровно так, как он и заслуживал. Руки Кроули скользнули вниз к его бедрам, крепко удерживая их, его движения стали более размашистыми. Его колени уехали вперед, и он оказался почти под Азирафаэлем, толкаясь бедрами вверх. Угол был идеальным, каждый рывок попадал в точку, заводя Азирафаэля все сильнее. — Лучше? — рыкнул Кроули, но Азирафаэль скользил по волнам удовольствия, уже не в силах выговорить ничего содержательней стона. Шелковая лента впивалась в кожу, а все тело сотрясалось от мощных толчков. Член подрагивал в напряжении — твердый, влажный, безумно нуждающийся в прикосновении, покачивающийся в воздухе. — Черт, ты такой тугой. Такой горячий. Еще и связанный, я не могу. Еще чуть-чуть. — Да!.. Это слово растянулось минимум на три слога. Кроули все равно его понял. — Что для тебя сделать? Приласкать тебя? Чтобы ты кончил? — Да!.. Кроули обхватил его член ладонью, и этого оказалось почти достаточно, чтобы забросить его за грань. Он жестко задергал рукой — с той же безжалостной скоростью, что и бедрами. Азирафаэль крепко сжимал перекладину, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Движения Кроули стали беспорядочными, дыхание — тяжелым и рваным. Он содрогнулся и замер, изливаясь глубоко внутри Азирафаэля. И тогда его тоже накрыл оргазм, Азирафаэль изогнулся всем телом, кончая на руку Кроули и столбик кровати. Они вместе утонули в ощущениях, обессиленно глотая воздух. Кроули отстранился, усаживаясь на матрас. Как только он отпустил бока Азирафаэля, тот развернулся и толкнул его на кровать. Сбросив штаны с трусами, до сих пор опущенные на уровень колен, он развел ноги и оседлал тощие бедра Кроули. — Какого хрена? Ты как это сделал?! Кроули ошеломленно глядел на него, пока Азирафаэль разматывал с запястий шелковую черную ленту. На коже остались розовые следы. Азирафаэль рассмеялся и наклонился поцеловать Кроули. Единственный минус в том, чтобы быть связанным, решил он. То, что он не мог сделать этого раньше. — Ты не учился вязать узлы, да? — промурлыкал он в губы Кроули. — Наверно, и в море никогда не ходил… Кроули схватил Азирафаэля за плечи и повалил их обоих набок. — Разумеется, я не ходил в море. Ты только посмотри на меня. Но еще я не знал, что затащил в постель настоящего Гудини. Азирафаэль улыбнулся, довольный и безмятежный. — Я тебя научу. Завтра, если захочешь. — Уж пожалуйста. — Кроули запустил руку в его и без того спутанные волосы. — Но сейчас давай немного поспим. Этот урок отнимет у тебя кучу энергии. Я буду засранцем почище тебя сегодня. — Конечно, милый, меньшего я и не ожидал. Они опустились на подушки — голые, липкие и ничуть этим не обеспокоенные. За ночь душ никуда не денется. Азирафаэль уткнулся в шею Кроули, как в прошлый раз. И, как и тогда, было что-то такое в тепле его кожи, в тихом биении пульса, в надежности плеча, что заставляло веки тяжелеть, а дыхание — замедляться. Вдруг Кроули разбудил его, толкнув локтем. — Фелл. А как же твои кошки? — А что с ними? — лениво ответил Азирафаэль. — Если ты здесь останешься, они там не проголодаются? Паршивцы прожорливые. — Я договорился с престарелой соседкой, миссис Пирсон, она их уже покормила и… погоди-ка. Азирафаэль открыл глаза и приподнялся. — Кроули, ты что, переживаешь за моих кошек? Кроули, внезапно осознав свою минутную слабость, попытался довольно неубедительно огрызнуться: — Нет. Глупости. Пусть хоть сдохнут голодной смертью. Делать мне больше нечего. — Бог ты мой, ты и правда переживаешь! О Хильдегарде и Иоганне. Тебе не все равно! — Чушь. — Знаешь, что я в тебе обожаю? Ты изо всех сил стараешься быть таким же колючим, как эти кошмарные шипованные ремни, что ты носишь, но несмотря ни на что, все равно остаешься самым ласковым существом во всем мире. — Я не ласковый, — ласково буркнул Кроули. — Спи давай. И они оба уснули.

***

— Ну я так и знала! Козлы вы оба. Голос Анафемы прервал сладкий сон Азирафаэля об устрицах. — Шт?.. Рядом с ним зашевелился Кроули. — Фелл, убери своего агента из моей спальни, — невнятно пробурчал он. Секунду спустя они оба ахнули и резко сели. Совершенно голые — покрывало бестолково сбилось у лодыжек. У изножья кровати, скрестив на груди руки, стояла Анафема, а рядом был Ньют — такой же красный, как бархатный балдахин Кроули. Азирафаэль пискнул и рванул за покрывалом, натягивая его до самого подбородка. Кроули же перекинул ноги через край кровати и спотыкаясь бросился на незваных гостей. Анафему это не впечатлило. — Оденься. Надо поговорить. — Еще как надо! — взорвался Кроули. — Что вы двое, на хрен, забыли в моей квартире? В моей спальне?! Ньют встал перед Анафемой, будто пытался защитить ее от разъяренного быка. Его взгляд, без всяких сомнений, был направлен на приближающийся пах Кроули. — Давай ты сначала оденешься, а потом мы все вместе сядем и… Но Кроули и слушать об этом не желал. — Ты заявилась в мой дом без приглашения, так что если я захочу ходить тут, размахивая причиндалами, то так я и сделаю! Азирафаэль решил, что в его интересах будет полностью скрыться под одеялом, просто на всякий случай, и натянул его на лицо. Так-то лучше. — Я все равно тебя вижу, Азирафаэль, — донесся приглушенный голос Анафемы. — Ты голый, в постели с Энтони Кроули. Прогнувшийся на другом конце кровати матрас подсказал ему, что Кроули плюхнулся обратно. — Как вы вообще сюда попали? — С помощью моего ключа, — ответил Ньют. Секунду стояло молчание. Затем Азирафаэль хмуро высунулся из-под одеяла. — Кроули, почему у Ньютона есть ключ от твоей квартиры? — Да, Ньют. Почему у тебя есть ключ от моей квартиры? Ньют поднял упомянутый ключ двумя пальцами. — Ты мне сам его дал, — ответил он с терпением экзаменатора в музыкальной школе. — На всякий случай. Думаю, то, что вы двое не появились на площадке, не отвечаете на телефон и не слышите дверной звонок, можно считать за такой. — Вы звонили в дверь? — Ну конечно мы звонили в дверь. Кроули придвинулся к Азирафаэлю, приподнимая его подбородок длинным пальцем. — Вот нас вырубило, а? Азирафаэль заглянул в его чудесные янтарные глаза, улыбаясь воспоминанию о том, как его совершенно избаловали, привязав к столбику кровати. — Ночь выдалась весьма утомительной. Кроули невесомо провел большим пальцем по нижней губе Азирафаэля. От его взгляда тот почти забыл о посторонних в комнате. Почти. — Ёлки-палки, вы двое вообще способны не лезть друг к другу хоть пару минут? Это серьезно, вас там потеряли! Все изумленно повернулись к Анафеме. — Что? — Ты сказала «ёлки-палки», — заметил Азирафаэль. Ньют кивнул. — Только что. Звучит дико. — Тебе не идет, — добавил Кроули. — Ох да блядь, давайте сосредоточимся на том, что действительно важно? — Слушай, я не понимаю, отчего столько шума, — заявил Кроули, положив руку на плечо Азирафаэля, поверх покрывала. — Мы спим вместе, и что? Не ожидал, что вы двое окажетесь такими ханжами. Ну, Ньют еще ладно, но я всегда думал, что калифорнийцы к такому привычны. Анафема прижала большой и указательный пальцы к вискам. — Энтони Джей Кроули. Дело совсем не в привычке, а в… Ее прервал телефонный звонок. Видимо, ее телефона. Она вытащила его из кармана и несколько секунд бессмысленно глядела в экран. Затем подняла трубку, обведя троих мужчин в комнате таким угрожающим взглядом, что все они невольно задержали дыхание. — Уэнслидейл, привет. Да, я их нашла. В квартире Кроули. Да, обоих. Азирафаэль отключился на диване, похоже, они напились вчера после паба. Нет, снимать не получится, они никакие с похмелья. Придется перенести. О-о, об этом можешь не волноваться. Еще как. Да, я перезвоню. Пока. Она засунула телефон обратно в карман и выпрямилась в полный рост. — А теперь, братцы, пора разработать стратегию.