Вторая жизнь

*** Я не знала, сколько времени прошло. Десять минут или десять часов. Стены молчали, лишая меня ориентации. Помню, как лет в 15 прочитала, что время относительная единица: если нет объекта, относительно которого его можно измерить, то оно перестает существовать. Кажется, это правда. Затылок саднило все сильнее. Глаза казались суше пустыни. Слезы больше не шли, ничего не шло, словно мое бытие замерло и остановилось, отказалось существовать. Мозг в сотый раз перебирал возможных похитителей. Конечно, сделала я достаточно, чтобы нажить себе врагов, но кто… Гречкины мертвы, Исаева и Зильченко за решеткой. Курс мыслей отклонился в сторону, открывая моему взору весь путь. От начала и до конца. От смерти к жизни и теперь, обратно? В груди защемило. Ну, Птица не взорвал пол города, Сергей не в психиатрии, Леша живет дальше. Уголок губы приподнялся. Эффект бабочки. Мне удалось разрушить цепочку событий, выстроив для персонажей новое будущее. Значит, все не зря? Но как же… Как же я? В сознании зародилось скребущееся чувство несправедливости. Я тоже хочу жить. Хочу быть в этом новом созданном будущем. Хочу свое «впереди» с Сережей! Он уже должен был проснуться и… Понять, что меня нет. Он же должен меня искать? После всего, что с нами, между нами было, Разумовский не бросит. Главное… Я со свистом выдохнула. Главное, чтобы не опоздал. Ответом моим размышлениям была оглушающая тишина. Не знаю, сколько еще прошло минут. В тот момент я лежала на спине, прикрыв глаза, стараясь вообразить, что я где-то совсем далеко, а не в сыром пыльном подвале. Звук брякающего замка заставил вернуться в реальность. Мышцы напряглись, охваченные новой дозой адреналина. Я выгнула шею, стараясь разглядеть входящих. — О, кажется, очнулась. — взбитая мужская фигура подошла ближе и теперь тыкала носком берцев мне в бок. Нос невольно сморщился, когда грубая подошва зацепила ребра. Наклонившись, человек подхватил мои стянутые руки, и, крякнув, поднял на ноги. Досада разлилась по венам, когда я увидела закрывающую лицо балаклаву. Все, что досталось — карие радужки и красноватые белки глаз, обратившиеся ко мне. — Кто вы? И что вам нужно? — хотелось, чтобы голос звучал уверенно, но связки предательски дрогнули, делая интонацию жалкой и плаксивой. Кажется, нотки страха пробудили в неизвестном огоньки веселья. — Это не важно, дорогуша. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. — грубый мужской голос раздался прямо рядом с ухом. Горячее дыхание опалило кожу щеки. — Но ничего хорошего ждать тебе не советую. Довольный собственной шуткой, он удовлетворенно хмыкнул, доставая из кармана грязное полотенце. — Что вы делаете? Где мы? — я попыталась отшатнуться, но мужчина больше не отвечал, размеренно выполняя задуманный набор действий. Взмах ткани и полотенце накинуто на правую сторону головы. Я недоуменно тряхнула шеей, стараясь избавиться от вонючей тряпки. — Лучше бы тебе не дергаться. Не хочешь же, чтобы я случайно сломал тебе носик. — мужчина сплюнул, словно приноравливаясь к чему-то. — З-зачем это? — страх цепкими пальцами сжал горло, перехватывая дыхание. — Чем меньше ты знаешь, тем лучше. — повтор уже звучавшей фразы. Сквозь просветы в ткани я увидела, как черным металлом блеснул приклад, а потом справа обрушился глухой удар, смягченный плотно сложенной тканью, и я снова погрузилась в черноту. *** Новое пробуждение было еще хуже, чем первое. Губы стянуло от сухости, язык не слушался, мешая сглотнуть. Все тело тянуло тупой болью, замедляя реакции нервных окончаний. Только спустя пару минут до меня дошло, что на этот раз я не лежу, а полу стою, полу вешу, привязанная к бетонному столбу. Лодыжки, голени, талия, грудь и даже шея были перетянуты тугими веревками, которые теперь, по мере возвращения чувствительности, саднили кожу все сильнее и сильнее. Желудок скрутило рвотным позывом. В глазах двоилось, от чего было сложно разобрать, где я нахожусь. Сзади раздалось шебуршание и я невольно дернулась, стараясь выгнуть шею и получить хоть какой-то клочок информации. Тщетно. Крепко зафиксированное тело не позволило повернуться даже на сантиметр. Однако источник звука, похоже заметил мое шевеление. Оторвавшись от передвигания каких-то ящиков, он направился ко мне. Шаги эхом отскакивали от стен, сигнализируя, что неизвестный все ближе и ближе. — Смотрите-ка! — радостный голос раздался у самого уха. Я вздрогнула от неожиданности. Довольный шалостью, человек отодвинулся дальше и теперь я могла его рассмотреть. Снова балаклава, но глаза уже другие. Темные, с азиатским разрезом. Кожа смуглая. Мозг собрал поступившие крупицы в отдельную папку, стараясь зафиксировать любые мелочи. — Пашок, наша красотка очнулась! — теперь, немного придя в себя, я осознавала различия не только в глазах. Если первый говорил скорее утробно и низко, второй будто был моложе, звучал выше и звонче. — Я же говорил тебе не называть меня по имени. — второй силуэт присоединился к ним, вставая рядом с первым. — Да ладно тебе, все равно это уже не важно. Все это твоя мнительность. — Она теперь с рыжим, идиот. Это связи. Неизвестно, кто сейчас у нас на хвосте. — кареглазый звучал раздраженно, в тоне слышались нотки беспокойства. — Кто бы это ни был, они не успеют. — отозвался азиат. — В этом ты прав. — Паша удовлетворённо хмыкнул, смерив меня приценивающимся взглядом. От услышанного бросило в дрожь. Я почувствовала, как губы задрожали, по коже побежали мурашки. — Пожалуйста, отпустите меня. — рассудок говорил, что не стоит привлекать к себе внимание, но ужас сдавил горло, подчиняя сознание. — Что вам нужно? Я... Мы можем договориться! К моему удивлению, похитители переглянулись, весело хмыкая, будто только что прозвучала шутка. — Нет ничего, что ты бы могла нам предложить, дорогуша. — «звонкий» передразнивая пропищал мои последние слова и снова захихикал. — Не стоит с ней говорить. — Павел оборвал его, возвращая к их цели. — Времени не так много. Нужно выгрузить все канистры. — Да ладно тебе, ничего такого я не сделал. — азиат раздраженно бросил, тем не менее устремляясь за уже повернувшимся к предполагаемой двери товарищу. — Хотя бы скажите почему! — вдогонку мне была лишь удаляющаяся поступь. Сердце бешено долбилось в груди, еще немного и готовое пробить ребра. Я попробовала дернуться, расшатать узлы, но веревок было так много, что даже если бы одна из их и ослабла, сильно бы это не помогло. Взгляд забегал по комнате. Легкий укол надежды — это явно не подвал. Обои и паркет говорили, что мы в квартире, однако большее увидеть не получалось. Плотно занавешенные портьеры создавали сумрак, делая осмотр сложно осуществимым. Дерьмо. Однако на этот раз долго мое одиночество не продлилось. Сзади снова щелкнул замок и послышалась тяжелая поступь. Было очевидно, что мужчины что-то несли. Опять шубершание. — Это все? — тонкий голос. — Да вроде. Мало что-то… — низкий. — Посмотрим. — Ладно, поднимай. Раз, два, три… В поле зрения показались знакомые фигуры. В руках мужчин свисало по канистре. Прищурившись, я ужаснулась своей догадке. — Нет… — ком в горле вырвался жалобным хрипом. Подозрения подтвердились, когда крышка одной из ёмкостей слетела, наполняя комнату едким запахом. В носу горько защипало. Бензин. — Смотри, не плесни себе на одежду. Не хватало еще тебя тушить. — Павел отодвинул канистру от тела, стараясь не расплескать горючее. — Сам знаю. — напарник повторил его позу, теперь двигаясь маленькими аккуратными шажками. — Ч-что… Что вы делаете?! — мозг отказывался обрабатывать происходящее. Животный ужас расползался по мышцам, холодным потом выступая на коже. Меня забило крупной дрожью. Кулаки сжались, в тщетных попытках освободить шершавые путы. Ответом мне был лишь довольная переглядка мужчин. В фильмах злодеи так и норовят завести речь на час, рассказать свой гениальный план в мельчайших подробностях. Однако этот мир — моя реальность. А в реальности негодяи не читают прописанный сценаристом текст. Не играют роль. Влажный плеск раздался сзади и тут же в ботинках стало мокро. Еще одно движение канистры и маслянистая химия окрасила боковину брюк. Обоняние практически пропало, все, что я ощущала — прожигающие рецепторы топливные пары. Глаза заволокло мутной пеленой. Сложно было разобраться, слезы это или реакция на едкую жидкость. Канистру спустя я ощущала себя мокрой по пояс. Ткань мерзко облепила ноги, в местах, где кожа была содрана начинало жечь. Мужчины работали молча. Мелкий насвистывал какую-то незамысловатую мелодию, стараясь как можно равномернее промазать веревки. Я больше не пыталась что-то сделать. Позволила себе обвиснуть на бечевках, плевать на въедающиеся в кожу нити. Ужас заставил боль отступить на второй план, стать приглушенной, будто тело жило отдельно от парализованного сознания. Я умру. В этот раз по-настоящему. В голове эхом отдавалось единственное слово. Шесть букв. Смерть. Звуки назревающей перепалки выудили сознание из ступора. Бензин больше не лился по коже. Я попыталась сфокусировать взгляд — кажется, канистры пусты. Сердце ухнуло, молотя по ребрам. — Я говорил, нужно больше. Кто заверял, что и этого хватит? — раздраженный голос Павла уверенно поднимался вверх. — Мы и так теряем время. Сука… Мужчина замахнулся, грозя увесистым кулаком более слабому напарнику. — Ну кто ж знал. В том магазине оставалось столько. Ехать искать еще было опасно, мы же не знали, когда она очнется. — мелкий всплеснул руками, делая шаг назад. — И что ты предлагаешь делать? Оставлять все так? Недоделанным? — Нууу… Я видел строительный на повороте, можно сгонять… — Чшшш! — косой взгляд скользнул по мне. — Еще сказани лишнего. Павел хмуро разглядывал пустые канистры. — Это быстро. Ты присмотришь за всем здесь, а я мигом туда-обратно. — почувствовав, что собеседник колеблется, азиат перешел в наступление. Пару минут длилось молчание. — Ладно. Только больше никуда, ясно? Знаю я тебя. — ключи звякнули, летя в руки друга. — Ты и не заметишь, что меня не было. Дверь хлопнула, сигнализируя, что мы остались одни. — Сомневаюсь. — пробурчал себе под нос Павел, присаживаясь на пол. Оперевшись спиной о стенку, он шумно выдохнул и прикрыл глаза. Мысли лихорадочно бились о стенки черепа. Нужно что-то сделать, что-то сказать! Надежда снова вспыхнула в груди. — Кхм… — я сглотнула, прочищая горло. — Раз уж вы все равно меня убьете, может расскажешь хотя бы за что? Что я тебе сделала? Молчание. Тишина казалась невыносимой. Не получилось. Я мотнула головой, смахивая попавшие в глаза пряди. Дерьмо. — Такие как ты никогда не поймут нас. Я вздрогнула от неожиданности, застигнутая врасплох раздавшимся голосом. — Что… Что ты имеешь ввиду? — вопросы, задавай открытые вопросы! Мозг приготовился анализировать, использовать любую толику информации. — Хорошо, наверное, ни в чем не нуждаться. Обманывать людей и оставаться безнаказанными. Не жизнь, а сказка. — он горько улыбнулся. — Жаль не для всех. Банкиршу то арестовали, а с нами что? Вся эта система неправильна. Никто не заботится о честных гражданах. Что толку от ареста этой стервы, если деньги так и не вернули! Он начинал распаляться, злиться. — Так… Вам нужны деньги? Имущество? Я… — мысли хватались за появившуюся соломинку. — Я могу заплатить. Вернуть все! Как ты и хочешь. Я вымученно улыбнулась. Пожалуйста, согласись! — Правда? — в его глазах мелькнул интерес. — Да! — я закивала, подаваясь вперед насколько позволяли веревки. — Могу подписать расписку, договор, что захочешь. Грудь защемило от возможного выхода. Соглашайся! — Об этом я и говорю. — недобрый огонь заплескался в глубине зрачков мужчины. Поднявшись на ноги, он подошел ближе. — Таким как ты никогда нас не понять. Плевать я хотел на твои подачки. Когда забрали квартиру, мама чуть не отъехала на тот свет. Сутки врачи бились за ее сердце. Какой договор тут оформишь? Ошиблась. Я очень, очень ошиблась. Внутренности стянуло узлом, губы задрожали. — Прости, я не знала. Чего... Чего ты хочешь? — голос звучал глухо, но в стоящей тишине он слышал каждое слово. — Справедливости. — скрестив руки на груди, Павел жадно втянул носом воздух. — Око за око, кажется, так говорится. — Даже если это будет стоить твоей свободы? — А кто сказал, что отвечать буду я. — его губы растянулись в довольной ухмылке, демонстрируя зубы. — Ты правда не узнаешь это место? Потянув за шнур, он раздвинул гардины, пуская в помещение свет. Сощурившись, я пыталась понять, что имеется ввиду. Однако сколько бы ни пыталась, мозг не находил в памяти совпадений. — Ну же. — мужчина разочарованно присвистнул. — Что за отношения у вас были, раз дом своего бывшего не узнаешь. В груди похолодело. Что? Холодная испарина выступила на лбу, когда я свела брови. — Пробраться сюда было не просто, но мы решили, что это того стоит. — еще одна самодовольная ухмылка. — Только представь заголовки. — он развел руки, с наслаждением декламируя. — «Чумной Доктор вновь совершил правосудие. Дочь продажной банкирши наказана. Гниль вырвана с корнем!» — Ты псих… — голос осип, ледяная рука ужаса передавила голосовые связки выбивая воздух из легких. Я начала задыхаться. — Не я, он. — Павел сложил пальцы у лица, имитируя клюв. — Как поэтично. Где началось, там и закончится. Что, не оценишь? Глухо раздался звук шарканья. Сзади щелкнула дверь. — Подожди... — невидящим взглядом я уставилась прямо перед собой. Это все неправда, не по-настоящему. — Ну все. Конец разговорам, пора ставить точку. Новый всплеск и я полностью вымазана горючим. Масло капало с волос, оставляло разводы на блузе, затекало в глаза и уши. Жгло ужасно. Нос забился. Казалось, меня лишили всех органов чувств. Спереди послышалось шебуршание. — Тебе, наверное, не видно. Но советую улыбнуться, скоро вылетит птичка. Новая волна ужаса прокатилась по телу. Меня знобило, выворачивало, сдавливало грудь, оставляя задыхаться в немом крике. Сознание подкинуло строчки одной из новостных статей. Еще одним атрибутом Чумного Доктора является камера. Выходит он в прямой эфир или выкладывает ролик постфактум — преступник неизменно документирует моменты вершения «правосудия».