Primum non nocere

Ещё подходя к кабинету главного врача, девушка думает, как же причудлива бывает судьба. Ей досталась должность зав.отделением одной из лучших больниц столицы. Нет, она не считала, что не достойна её, скорее наоборот, давно переросла то место, где работала до этого. Но кто же знал, что в нагрузку к карьерному росту прилагается начальник в лице той стервы, случайной соседки по гостиничному номеру. Которая к тому же оказалась одним из лучших врачей в своей области. Да, Женя, не стоило зарекаться, что тебе не грозит работа под её началом. Думает брюнетка, иронично улыбнувшись сама себе и уверенно стучит в дверь кабинета с золотой табличкой — «Главный врач. Тутберидзе Этери Георгиевна». — Что ж, присаживайтесь, Евгения Армановна, — интонационно выделяя имя и отчество, говорит блондинка, указывая на стул. — Будем знакомиться. И пока девушка проходит в кабинет и устраивается на предложенном месте, женщина окидывает её оценивающим взглядом. Выглядит она так же как в их встречу в Питере, широкие джинсы, толстовка и кроссовки. Волосы стянуты в простой хвост, на лице минимум макияжа. В таком виде она не выглядит на свой возраст, чистый подросток. — Я просмотрела ваше резюме, — продолжает Тутберидзе, — нужно признать, оно внушительно. Только я никогда не доверяю бумажкам. — Но вы ведь слышали меня на конференции, — резонно замечает девушка. — Словам я тоже мало верю, — продолжает блондинка. — Предпочитаю судить по тому, что человек может показать непосредственно в работе. Брюнетка слегка закатывает глаза, что не скрылось от внимательного взгляда женщины. — В своих подчинённых я не терплю расхлябанности, несобранности, непрофессионализма, некомпетентности, недисциплинированности, — перечисляет Тутберидзе. — Слишком много «не» — хмыкнув отмечает Женя. — Наглости и нахальства в первую очередь, — прожигает холодным взглядом, на что брюнетка никак не реагирует. Её таким не проймёшь. — У вас будет месяц испытательного срока, — говорит блондинка, — постарайтесь проявить себя в медицине, а не только в словесной пикировке. На несколько мгновений сталкиваются карими взглядами, не уступая друг другу в твёрдости. — Отделение нейрохирургии находится на третьем этаже. Даниил Маркович введёт вас в курс дел, — давая понять брюнетке, что собеседование окончено. — Вас проводить, или сами не заблудитесь? — Я пока топографическим кретинизмом не страдаю, — отвечает девушка, поднявшись с места и закинув на плечо сумку направляется к двери. — Главное, чтоб вы обычным кретинизмом не страдали, — язвительным тоном звучит уже в спину. — И вам, хорошего дня, Этери Георгиевна, — ухмыльнулась Женя, выходя из кабинета. Вот всё же нахальная девица. Чистая заноза в заднице. Ну, посмотрим какой из тебя врач. Если хоть в половину такой же хороший, как ты наглая, уже будет неплохо. Думает блондинка, смотря на закрывшуюся дверь. Поднявшись на нужный этаж, Женя зашла в отделение и сразу же получила нагоняй от санитарки, перегородившей ей путь. — Девушка, без халата нельзя и посещения больных с 17.00, — строго говорит женщина. — Профессионализм на высшем уровне, — улыбается брюнетка, — меня зовут, Евгения Армановна и я не посетитель, а ваш новый зав.отделением. Пока женщина с недоверием смотрит на неё, прикидывая в уме, действительно ли эта молодая девушка, похожая на подростка их новый заведующий, или её разыгрывают, брюнетка задаёт вопрос. — Скажите, где я могу найти Даниила Марковича? — Пойдёмте, я провожу, — всё ещё сомневаясь, предлагает санитарка. — А халатик всё же стоило надеть. Какой ответственный персонал. «Её величество» их розгами бьёт что ли? Мысленно иронизирует брюнетка, идя следом. — Даниил Маркович, — открыв дверь ординаторской, обращается женщина к находящемуся там мужчине, — к вам девушка, говорит, что она наш новый заведующий. — Евгения Армановна? — с улыбкой поднимается из-за стола молодой брюнет. — Она самая, — отвечает Женя. — Всё в порядке Анна Семёновна, эта симпатичная дама действительно наш новый зав.отделением, — говорит Глейхенгауз, который за несколько минут до прихода брюнетки получил сообщение от Тутберидзе. — Надо же, какая молодая, — уходит санитарка качая головой. — Не такая уж и молодая, — улыбается девушка. — Для Анны Семёновны все кому меньше пятидесяти, молодые, — ответно улыбается мужчина. — Пойдёмте, покажу ваш кабинет. Пока они шли по коридору, Женя успела мельком оглядеться по сторонам. Больница и правда соответствовала своему статусу, по крайней мере по тому, как выглядело отделение, как будто только после ремонта. Да, не у всех такие условия. Она надеется, что и качество мед.персонала не хуже. — Ваш кабинет, — открыв дверь, мужчина пропускает девушку вперёд. Не слишком большой, но светлый и довольно-таки уютный на первый взгляд. Стол с креслом, стеллажи, даже диванчик есть. — Там санузел, — показывает за угол за шкаф Даниил. — Ого, прям люкс-вариант, — удивлённо приподнимает бровь Женя. — А то, — улыбается мужчина. — Что ж, Евгения Армановна, принимайте владения, а Добби наконец-то свободен, — вскидывает руки вверх, чем вызвал смех брюнетки. А он прикольный. А то я уж думала здесь все под стать начальнице. *** Прошло чуть больше месяца, как Женя здесь работает. С коллективом сложились хорошие рабочие отношения. Единственный с кем они вышли дальше рабочих, был Даня. Как-то так получилось, что в столь короткий срок они стали приятелями. С главным врачом контактируют постольку-поскольку и то на утренних пятиминутках. Работает она хорошо, с полной самоотдачей, претензий к ней нет и Тутберидзе для себя пришлось признать, по крайней мере на данный момент, что врач она неплохой. — Даня, а почему у этого пациента написано «не операбелен»? — листая лежащую перед ней папку спрашивает Женя зашедшего в кабинет Глейхенгауза, что принёс истории болезни. — Потому что он не операбелен, — бросил взгляд на фамилию больного. — И кто это так решил? — интересуется брюнетка. — Этери Георгиевна, — отвечает Глейхенгауз. — А, ну раз Этери Георгиевна так решила, тогда да, не стоит же даже пытаться, — звучит с долей сарказма. — Жень, ну правда, здесь уже ничего не сделаешь, в данном случае «primum non nocere». — Прежде всего не навреди, я помню главный принцип, — говорит брюнетка, — а ещё я считаю, если есть хоть малейший шанс, нужно его использовать. Мы врачи, а не сиделки, чтоб смиренно ждать конца. — Этери Георгиевна… — начинает Даниил, но его перебивают. — Этери Георгиевна сейчас больше менеджер, чем врач и если она перестраховывается, или боится браться, то это её проблемы. Я достаточно изучила этот случай и считаю, что смогу справиться, — твёрдо стоит на своём Женя. — Вот тут ты абсолютно не права, Этери гений и если она говорит, что невозможно, значит невозможно ничем помочь. — Значит я докажу, что возможно — сказала как отрезала. — Я буду оперировать. Ты в команде. За то время, что они работают вместе, Даня успел убедиться в том, насколько упёртой может быть Женя и если она что решила, поколебать её уверенность невозможно. Вот только как быть, говорить об этом Этери, или нет? — И, Даня, докладывать об этом начальству не стоит, — говорит брюнетка, словно прочтя его мысли. — Это пациент моего отделения и я решаю, как его лечить. — Я не стукач, — обиделся Даня. — Но если что пойдёт не так, мы можем и работы лишиться. — Дань, верь мне, всё будет хорошо, — уже спокойней говорит девушка, пытаясь своими словами вселить в него уверенность. — Это не бездумный риск, а вполне взвешенное и обдуманное решение. — Я на это очень надеюсь, — вздыхает Даниил, понимая, что Женя уже всё решила, а ему не остаётся ничего другого, как помочь ей. И даст бог всё получится. Иначе… Он даже думать пока об этом не хотел. — Моё восхищение, Евгения Армановна, — снимая маску и медицинскую шапочку, после окончания операции, говорит Глейхенгауз. И он не преувеличивает. Такой чёткой, уверенной, тонкой, практически ювелирной работы он давно не видел. Наверное мог сравнить только с тем, как за столом работает Тутберидзе. — Это только пол дела, Даниил Маркович, — сбрасывая с себя халат, оставшись в хирургическом костюме и разминая затёкшие мышцы, отвечает Женя, — дальше будем смотреть на динамику. Надеюсь она будет положительной. — Всё равно ты большая молодец, — похлопал по плечу коллегу. — А ты во мне сомневался, — подмигивает брюнетка. — Не сомневался, — улыбается Даня, — осторожничал. — Что ж, Даниил Маркович, мы конечно не волшебники и полное выздоровление в этом случае дать не в состоянии, но несколько лет жизни у судьбы отвоевали, — удовлетворённо говорит Женя, просматривая результаты анализов «безнадёжного» пациента, когда через пару дней они сидят в её кабинете. — Да даже это волшебство, мисс Грейнджер, — пребывая в прекрасном настроении шутит Даня. — А себя ты кем считаешь, фанат поттероман, — расслабленно откинулась на спинку кресла Женя, — Гарри? — Не, мне больше по душе раздолбай Рон, — подвинув к себе вазочку с печеньем, хрустит одно за другим. — Тебе очень подходит, тоже вечно что-то жующий, — смеётся девушка. — А кто в этой вселенной Тутберидзе? — Дамблдор, — с набитым ртом отвечает Даня. — Спорное утверждение, — хмыкнула Женя. И как будто услышав о чём они говорят, дверь в кабинет резко открывается и на пороге появляется главный врач, весь вид которой говорит о крайней степени недовольства. — Скорее Волан-де-Морт, — тихо себе под нос шепчет брюнетка. — Медведева, что за самодеятельность? — не обращая внимания на мужчину, впивается ледяным взглядом в брюнетку. — Почему я узнаю, что вы прооперировали пациента который был не операбелен? — Может быть потому, что вы ошиблись? — совершенно не тушуется под этим взглядом Женя. — Я изучила историю болезни, осмотрела больного и пришла к выводу, что смогу справиться. И справилась. — Вы должны были проинформировать меня о своих планах, — чуть ли не скрипит зубами Тутберидзе от дерзости девушки. — Не будьте такой самоуверенной. Вы своими действиями могли ещё больше навредить. — Больше смерти? — парирует Медведева. — Я была на 100% уверена в своих силах. — На 100% ни в чём нельзя быть увереным, даже порез на пальце зашивая, не говоря уже о столь сложной операции, — раздражённо говорит блондинка. — Этери Георгиевна, всё ведь хорошо, операция прошла успешно, — пытается снизить градус эмоций Глейхенгауз. — Ваше счастье, Даниил Маркович, — метнула на друга грозный взгляд. — Впредь без моего согласия подобные действия не совершать, — снова обращается к брюнетке властным тоном. — Мне теперь каждое своё решение с вами согласовывать, как какой-то практикантке? — теперь уже в голосе Жени слышны нотки раздражения. — Может ещё и в письменной форме? — Если нужно, будете и в письменной форме. Ещё один такой случай и можете собирать вещи, — развернулась и вышла из кабинета. — Стерва, — со злостью отшвырнула от себя ручку брюнетка. Даниил, никак словесно не отреагировал на реплику Жени, он понимал её эмоции, но и Этери он понимал. Потому вышел следом за Тутберидзе, в надежде с ней поговорить. Кто другой, если только не самоубийца, не решился бы сейчас попадать под горячую руку блондинки, но Даня не другие, он её не боялся. — Этери Георгиевна, — догнал женщину уже на лестнице, — ну, чего ты набросилась? — Даня, тоже хочешь попасть под раздачу? — всё ещё раздражённым тоном говорит блондинка не останавливаясь. — Ты в первую очередь должен был мне сказать, а не потакать прихотям этой девицы. — Эта девица, как ты выразилась, здесь врач, к тому же зав.отделением а не случайный прохожий, — спокойно отвечает Глейхенгауз. — В какой-то степени она права в том, что не обязана тебе отчитываться о каждом своём решении. — Только не в том случае, когда её решения перебивают мои рекомендации, — резким тоном бросает Тутберидзе, заходя в свой кабинет. — Так вот в чём дело, — улыбается Даня. — Тебя задело, что она сделала то, на что ты не решилась, или посчитала это невозможным. — Это не профессиональная ревность, если ты об этом, — садится за стол, откидываясь на спинку кресла. — Это элементарные правила соблюдения субординации. — Слушай, даже проработав с Женей небольшой срок, я могу тебе сказать, что она очень талантливый врач и не склонна к неоправданному риску, — расписывает достоинства Жени как специалиста. — Это совершенно не отменяет того, что она своевольная, своенравная и абсолютно самоуверенная девица, — хмыкнула женщина. — Прямо как ты, — улыбается Даня. — Да и кто бы говорил о невозможности? Сколько ты на своём веку сделала таких операций, когда тебе все твердили — «безнадёжный случай». Этери понимает, что Даня в чём-то прав. Она сама из тех, кто всегда борется за жизнь и здоровье пациентов до конца и действительно в её практике хватает случаев, когда именно она вытаскивала «безнадёжных» по мнению всех остальных. А в этом случае она оказалась именно одной из таких остальных. И это задело её профессиональную гордость? Да, несмотря на то, что Дане она в этом не призналась. — Ты бы видела как она оперирует, — голос друга выдёргивает из мыслей. — Я б её даже сравнил с тобой. — Пфф, — выразила весь свой скепсис. — А что ты хмыкаешь, — продолжает мужчина, — вы с ней очень похожи. И что касаемо личностных качеств, обе упёртые как сто ослов, — тут уже хмыкнул Даниил, — и качеств профессиональных — в умении брать на себя ответственность в решениях сложных задач, в самосовершенствовании. — Ты ей так восхищаешься, — иронично улыбается блондинка. — Уж не влюбился ли? — Я и тобой всегда восхищался и восхищаюсь, это ж не значит, что я тебя все эти годы тайно люблю, — подмигивает Даня, — хватит того, что Аксёнов на тебя который год слюни пускает. А фигушки ему, — по детски скручивает фигуру из трёх пальцев, чем веселит Этери. — Ты достойна лучшего. — Ладно, сваха, иди работай, — всё же Даня как никто может поднять ей настроение. — И постарайтесь со своей Медведевой больше не косячить. — Это уж как карта ляжет, — хитро прищурившись, пожимает плечами Глейхенгауз. — Тогда ты у меня ляжешь, на стол, — делает нарочито грозное лицо блондинка, — холодный, из нержавеющей стали. — Жестокая ты женщина, Этери Георгиевна, — рассмеялся Даня, выходя из кабинета. Чёрный врачебный юмор ценили оба. Раздумывая над словами Глейхенгауза, блондинка пришла к выводу, что зерно истины в них есть. И как бы трудно ни было, но стоило признать, что девица то молодец. Но ей об этом знать не нужно. По крайней мере пока. *** — Даня, а как так получилось, что вы с Тутберидзе друзья? — спрашивает Женя, когда они сидят с мужчиной поздно вечером в ординаторской, попивая чай. Сегодня оба на ночном дежурстве и пока всё тихо, можно и поговорить не только о медицине. — Вы же абсолютно разные. — Не знаю, так получилось, — отпивает горячий напиток из кружки. — Я пришёл сюда практикантом, а Этери уже была здесь зав.отделением и считалась одним из лучших врачей в своей области. Она, можно сказать взяла меня под своё крыло, хотя специализации у нас абсолютно разные. Не знаю, что она во мне заметила, но я ей очень благодарен. Мысленно возвращается в те времена Даниил. — А почему друзья? — улыбнулся мужчина, — перед ней все трепетали, возможно даже боялись, а я всегда видел, что она совсем не такая, какой образ транслирует. — Так уж и не такая? — сомневается Женя. — Она мало перед кем раскрывает душу, это правда, но если кого впускает в свою жизнь, то открывается совсем с неожиданной стороны. — А Аксёнова? — интересуется девушка. — Я заметила как он на неё смотрит. — Ха, обломится Эдику, пусть хоть обсмотрится, — ухмыльнулся Даниил. — Он её обхаживает несколько лет, да только Этери на него пофиг. — Не любишь ты Эдуарда Михайловича, — посмеивается Женя. — Гавнюк он, — безаппеляционно заявляет Даня, закидывая в рот большую шоколадную печеньку. Почему Женя вдруг спросила про Аксёнова и сама не знает. Встречаясь только на общих собраниях и иногда сталкиваясь в больничных коридорах, практически его не зная, ощущала к нему иррациональное чувство неприязни, которое ни на чём не основывалось. И, да, от неё не скрылось, что он практически пожирает глазами Тутберидзе. Хотя, ей то какое до этого дело. Так, чисто женское любопытство. — Евгения Армановна, — заглядывает в открывшуюся дверь дежурная операционная медсестра. — Травму везут, черепно-мозговая. Состояние тяжёлое. — Ну, что, Даниил Маркович, идёмте поработаем, не всё ж чаи гонять, — поднялась с дивана, уходит переодеваться и мыться. — Евгения Армановна, — пытается привлечь к себе внимание Даниил, пока девушка пытается ещё что-то делать. — Женя, это конец — аккуратно кладёт свою ладонь на её руку, покачивая головой. — Фиксируй время смерти. Несколько секунд девушка смотрит в глаза Глейхенгауза, затем срывает и отбрасывает в таз перчатки с рук, на ходу снимая маску и шапочку, быстро выходит из операционной. — Время смерти 23.12, — за неё фиксирует Даниил и выходит следом за брюнеткой. Находит её в кабинете, сидящей на диване и немигающе смотрящей в одну точку. — Жень, — присаживается рядом, — ты сделала всё, что могла. Но порой мы бессильны. Ты не господь бог. Девушка ничего не отвечает, но даёт себя приобнять. — Да, это тяжело, — прижимает к себе, поглаживая по плечу. — Но так бывает, в нашей профессии от этого никуда не деться. Они ещё какое-то время сидят молча. Даня думает, впервые ли у Жени умирает человек на столе, или она так пропускает через себя каждый раз? — Ложись поспи, — нарушает тишину мужчина, — тебе нужно отдохнуть. Если что я разбужу. Нет, у неё на столе человек умирает не впервые, но в одном Даня прав, она каждый раз тяжело это переживает. В такие моменты они перестают быть для неё безликими пациентами, а воспринимаются людьми, со своими мечтами и надеждами, которым не суждено сбыться. Порой они ей даже снятся. Покрутившись какое-то время, проваливается в тяжёлый сон. На утренней пятиминутке, Женя, казалась подавленной и часто уходила в свои мысли. Что не укрылось от цепкого взгляда Тутберидзе. — Евгения Армановна, почтите нас своим присутствием, — ироничным тоном обращается к Медведевой. — Спать нужно ночью. — Простите, Этери Георгиевна, — возвращая своё внимание, смиренно, абсолютно в несвойственной для себя манере отвечает Женя. Что ещё больше удивляет блондинку. Такой девушку она ещё ни разу не видела. — Даня, а что у нас сегодня с Медведевой? — подловив мужчину у кофейного автомата, спрашивает женщина. — Она сама на себя не похожа. — Ночью травму привезли, спасти не смогли. — Я прочла отчёт, — кивает головой блондинка. — Там изначально шансов было не больше нуля. — Видимо Женя считает своим долгом спасти всех, даже тех, кому сам господь бог не поможет, — говорит Даниил. — Это первый пациент умерший у неё на столе? — интересуется Тутберидзе. — Не знаю, я не спрашивал, — пожимает плечами Глейхенгауз. — Наверное нет, но она очень тяжело это переживает. — Ясно, — задумалась о чём-то блондинка. — Ладно, иди работай. — И, Даня, — уже уходя обернулась Этери, — поговори с ней. Всех не спасёшь. А ты оказывается очень эмпатична. Только если через себя пропускать всю эту боль, никакой души не хватит. Учись, девочка, запирать эмоции, иначе выгоришь дотла. Думает про себя Тутберидзе, впервые ощущая к Жене сочувствие, чисто по человечески. *** — Даниил Маркович, а у нас сегодня какая-то плановая операция назначена? — спрашивает Женя, узнав о готовящейся операционной. — Почему я не в курсе? — Её проводит Этери Георгиевна, — отвечает Даня. — Я думал ты ассистировать будешь? — Ага, как же, позовёт она меня, — с сарказмом отвечает девушка. На самом деле ей очень хотелось посмотреть как работает Тутберидзе. И она даже обижена на то, что женщина ей этого не предложила. — Что ж, удачи, Даниил Маркович, — невесело улыбнулась. Ну и не надо, обойдусь, раз «её величество» считает меня недостойной быть её ассистентом. Думает Женя, заходя к себе в кабинет. В который через пару мгновений открывается дверь без стука и входит та, о ком только что думалось. — Евгения Армановна, готовьтесь, будете мне ассистировать, — без приветствия, чётко и по делу говорит Тутберидзе. — Я? — от неожиданности Женя задаёт дурацкий вопрос. — Если здесь есть ещё одна Евгения Армановна, можете ей передать, пусть готовится, — иронизирует блондинка, выходя за дверь. Всё время операции, хоть Женя и чётко исполняет свои обязанности, она не может не смотреть на то, как работает Тутберидзе и насколько она отличается от той, к которой девушка привыкла. Нет, чёткость, уверенность, твёрдость в решениях, это осталось. А вот то, как она тактична и вежлива со всем персоналом, от ассистирующих врачей до медсестёр, стало открытием. Жене казалось, что уж у операционного стола стервозность этой женщины должна увеличиваться в разы. А на деле, куда и делась та спесивая и надменная «королева». На её месте девушка видела профессионала до мозга костей, даже гения, кто свою работу, если хотите, превратил в искусство. Искусство спасения жизней. И брюнетка почувствовала, как в её душе зарождается чувство восхищения этой холодной женщиной. — Этери Георгиевна, хочу сказать, что я под впечатлением от вашего мастерства, — на волне этого нового чувства, говорит Женя, когда они вошли в раздевалку. — Не люблю подхалимаж, Евгения Армановна, — снимает халат, отбрасывая его в корзину для грязного белья. — Так что не старайтесь. — Почему вы просто не можете принять искренний комплимент? — удивляется Женя. Ведь она действительно говорила от души. — Потому что я в них не нуждаюсь, — снимая с себя промокшую рубашку, говорит блондинка, оставаясь в одном нижнем белье, повернувшись спиной к девушке. Женя, как и тогда в гостиничном номере, невольно залюбовалась этой абсолютно ровной спиной, с матовой бледной кожей, красоту которой омрачали белые отметины, что были рассыпаны по всей спине. — Откуда у вас эти шрамы? — спрашивает девушка, вглядываясь в каждый. — А это не ваше дело, — резко бросает женщина и быстро надевает халат, прикрыв то, что мало кто видел. И больше не говоря ни слова, выходит из помещения. Насколько разной бывает Тутберидзе и насколько эти разности уживаются в одном человеке, начинает всё больше интересовать брюнетку. И Женя ловит себя на странной мысли — ей хочется узнать эту женщину поближе.