Жизнь после.

Снова четверг… Снова наступил этот день. Сегодня, как и последние пять лет, Леви взял из рабочего стола черный кожаный кисет, в котором было несколько вещей, которые он доставал только в этот день, закрыл свою чайную лавку раньше обычного и отправился в часто посещаемое им место, кладбище. Как обычно по дороге, покупая несколько разных букетов для каждого члена своей семьи, он задумывался почему именно четверг выбрал этим судным днём. Казалось бы, сегодня необыкновенно хорошая погода можно было бы сходить к морю, ну или в крайнем случае дойти до Габи и Фалько, которые отчаянно пытались помочь Леви в момент реабилитации. Они буквально учили его заново ходить. От этих двоих он никогда не ждал помощи и, получив её, был очень удивлен и благодарен. В тот день, когда Леви первый раз сам прошел по набережной без помощи, он был единственный раз за последние пять лет искренне счастлив. Но Аккерман даже не задумывался об этих, своего рода, развлечениях, он, не нарушая свой распорядок, двигался к кладбищу, как обычно не найдя ответа на вопрос: почему же все-таки четверг. Вот он уже свернул из города и вышел к маленькой просёлочной дорожке, которая вела его к месту встречи. Идти было всего минут десять, но в голове Леви был целый ураган мыслей. Аккерман думал сможет ли хотя бы сегодня дойти до могилы Эрена, которую он так и не посетил даже спустя пять лет. Благодаря Армину и Микасе Леви понял мотивы Эрена, но так и не смог простить ему бесчисленные смерти и страдания его друзей. Но, стоит заметить, тот небольшой остаток 104-го отряда Аккерман всегда вспоминал с теплотой, даже ту несносную картофельную девушку, Сашу Браус. Хотя виделись они и не часто, но Леви знал все последние новости этих когда-то импульсивных подростков, которые за последние годы сильно изменились. Сам Леви Аккерман тоже уже не был тем сильнейшим войном человечества с холодным и безразличным взглядом. Он стал обычным человеком, в нем проснулись чувства, которые раньше ему мешали. Сейчас он был скорее ворчливым сорокалетним мужчиной-инвалидом с чайной лавкой в центре города. Капли гордости, холоднокровности, беспардонное, иногда оскорбительное чувство юмора, фанатичная чистоплотность и странная привычка держать чашку — всё, что осталось от прошлого сильнейшего война человечества. Он был готов дать руку на отсечение, что если бы хоть кто-то из его старых товарищей встретил его сейчас, то никогда бы в жизни не поверил своим глазам. Вот он уже возле кладбища. Сделав ещё один шаг, Аккерман оказался на территории этого печального места, которое под лучами сегодняшнего закатного солнца выгладило чуть лучше, чем обычно. Начал свой путь он, как обычно, со своего элитного отряда. Он знал, что не во всех могилах есть тела и поставлены они в основном для вида, но частые визиты к ним все равно как-то странно грели душу Леви. Петра Рал, Оруо Бозард, Эрд Джин и Гюнтер Шульц… Их имена он помнил очень хорошо, как и их размазанные тела в лесу гигантских деревьев. После войны Энни бесчисленное количество раз извинялась за их смерти. Возможно благодаря тому, что прошло много лет, возможно благодаря огромному количеству других забот, навалившихся на плечи Леви, а может потому, что он жалел её, нет не её, ту маленькую Энни, ту девочку, которую заставили убивать, Аккерман её простил сразу же. Оставив лаконичные букеты жёлтых роз на каждой из могилок, Леви смотрел в гладкие куски камня, символизирующие смерть его друзей. Он просто смотрел, в нем не было ни горечи, ни печали, Аккерман верил, что его товарищи в лучшем из миров и был спокоен за них. Леви думал, что бы сказали они, увидев его сейчас. Этого он знать не мог, но был уверен, что Оруо обязательно прикусил бы себе язык, а Петра бы как-нибудь осадила его. Улыбнувшись собственным мыслям, Леви пошел дальше. Его лицо освещалось теплым закатным солнцем, волосы золотились лучами. Несмотря на шрамы на лице, отсутствие двух пальцев на правой руке и оставшуюся храмоту, бывший капитан разведовательного отряда был невероятно красив. Следующей стала могила картофельной бошки, Саши Браус. Они никогда не были близки с Леви, но почему-то он постоянно к ней ходил. Могила была убрана и отпрятна, Конни и Николо постарались, как никогда. Ей Леви положил аккуратный букет из незабудок, хотя в голове и подумал, что эта сумасшедшая обрадовалась бы скорее вяленному мясу. Аккерман уважал Браус, ценил её за хорошие боевые качества и необыкновенную интуицию, он считал, что не считая Микасу с её способностями Аккермана, Саша была лучшим стрелком в отряде. Жаль, что он не успел ей сказать этого при жизни.  — Ну снова здравствуй, Саша, наверное ты удивляешься, что я прихожу к тебе все эти пять лет. Что сказать, даже я не понимаю зачем это делаю, — выпалил Леви со странным выражением лица, будто потерял смысл разговора, — ну, что раз уж пришел расскажу, надеюсь тебе не надоест моя компания, Конни и Николо неплохо ладят, я думаю после войны у них появилось много общего. Сейчас они работают над открытием собственного ресторана, им активно помогает Жан. Хотя я и не знаю, чем эта лошадиная голова может помочь, — коротко усмехнувшись продолжил Аккерман, — кстати о Жане, Кирштейн и Микаса много времени проводят вместе. Микаса так и не оправилась после смерти Эрена, по ней видно, но она пытается жить дальше. Ей помогает Армин, хотя он, по словам других, весь в делах. До сих пор является действующим командором, помогает Энни с детьми. Та, кстати, после их помолвки стала примерной, хоть и немного угрюмой матерью, по ней видно, что она счастлива с Арлертом. Леви рассказывал это монотонно, не вникая, ему не была интересна личная жизнь его бывших товарищей, но он подумал, что Саша была бы не прочь послушать.  — Габи себя так и не простила, она так жалеет о том выстреле. Мне кажется, она отдала бы все на свете, чтобы извиниться перед тобой, — сказал Леви, он сообщил это как неоспоримый факт, так как знал, что так оно и есть. Он уже не один раз говорил это могильной плите. Возможно, если бы Браус это слышала, то умерла бы со скуки, ведь она наверняка уже простила бы Габи. — Ладно, картофелеголовая, я пойду, скоро увидимся. Коротко улыбнувшись, Леви побрел дальше. Кенни Аккерман. Слишком противоречивая фигура в жизни Леви. Казалось бы, он бросил того ещё мальчишкой, толком не научив нормальной жизни, но Аккерман был и этому благодарен. Благодаря Кенни Леви стал тем, кем он есть сейчас. Этому прокуренному убийце и своему недоотцу Аккерман оставил пачку дорогих сигар.  — Надеюсь, там тебе лучше, папаша, — усмехнувшись, коротко выплюнул Леви, — забавно, так отнекивался от этого звания, а я всё равно тебя считаю каким никаким, но отцом… Пока, Кенни, увидимся на следующей неделе, — сказал Леви и пошел дальше. Но тут, какое-то неприятное вязкое чувство прошло по его спине вместе с волной мурашек. Резко оглянувшись, он как будто почувствовал на себе взгляд своего дяди, даже услышал его прокуренный голос.  — Не, малец, я тебе не отец и не мечтай. Иш, что придумал, отец говорит, какой из меня отец, хах, не подхожу я на роль примерного папы этого коротышки. Возможно, это были лишь метаморфозы его мозга, но Леви искренне порадовали эти слова Кенни. Он уверен, именно так бы тот и отозвался на фразу Леви. И правда ведь, какой из Кенни отец. Следующие могилы были уже очень старыми, даже слишком. Леви не любил захаживать в ту часть кладбища. Она навеивала ему воспомина о его беззаконной жизни. Фарлан и Изабель — старые друзья Аккермана из подземного города. Он задумался: наверное тот Леви, которого знали они умер уже очень давно, после смерти Хан… Аккерману сложно было произнести её имя даже у себя в голове. Леви быстро затряс головой, будто пытаясь выкинуть воспоминания об этой женщине из своей головы хотя бы на время. Он считал это неуважением к мёртвым. Изабель Аккерман оставил небольшой букет алых маков, а Фарлану нарциссы. Хотя наверное тот бы не оценил цветы в качестве подарка. Леви не хотел здесь надолго оставаться. Эта часть кладбища была обветшалая, не самая чистая, убирать могилы было не кому. Леви же этого не делал из-за ноги, которая при каких-либо физических нагрузках давала о себе знать нестерпимой болью. Аккерман ненавидел чувствовать себя беспомощным и никчёмным, но в такие моменты по другому было невозможно. Приходилось просить помощи Райнера. Этот громила за годы не растерял форму и в общем был не прочь помочь. Леви до сих пор относился к нему с некой неприязнью, но выбора не было. Райнер прекрасно справлялся с работой в чайной лавке, пока Аккерман приходил в себя. Создавалось ощущение, что Браун не был создан для войны и боёв, его истенная сущность была тут: в помощи клиентам с выбором и дегустации чая. Леви задумывался даже взять его на работу, но пока ещё не был готов переступить через себя. Вроде бы Браун даже оправился и оставил прошлое позади. Возможно именно этому и стояло получиться Леви у Райнера. Ощущая в носу дикий запах затхлости и сырости Аккерман быстрым шагом вышел из этой части кладбища. Он не единожды оглядывался, терзая себя мыслями о том, что оскорбляет таким поведением старых друзей. Но с другой стороны Фарлан и Изабель всё бы поняли. Этот чертов чистоплюй по-другому не может. В руках у Леви осталось два букета для двух самых близких его друзей, для его семьи, за которых он был готов отдать жизнь и даже больше. Он любил их, но любил по-разному. Эрвин и Ханджи… От этих имён, произнесенных даже в мыслях или упомянутых кем-то на улице, у Леви замирало сердце, ком застревал в горле. Он буквально задыхался. Его любимая женщина, товарищ, командор, друг или просто Ханджи Зоэ… И наставник, второй отец, друг или просто Эрвин Смит… Они умерли, умерли уже давно, но Леви их так и не отпустил. Так Аккерман добрел до величественной могильной плиты тринадцатого командора развед корпуса, Эрвина Смита.