Я люблю тебя, Брагин!

Нина сидела на своём боевом посту. Катя осталась с Пашей и с Натальей Леонидовной. В приёмном было тихо, все врачи спали. Дубровская раскладывала карты пациентов. Смена у неё только началась. Она очень увлеклась этим занятием и не заметила, как к стойке подлетел мужчина. — где она? — мужчина, давайте по порядку… — подняла глаза и встретилась с парой тёмно-карьих, в которых читались злость и страх — Брагин, а ты что здесь делаешь? У тебя же командировка? — вернулся. Так ты мне скажешь, где Марина с Катей? — зло прорычал. Он был уверен, что Нина всё знает. — я же тебе сказала, я не знаю! — Нин! — он не позволял себе повышать на неё голос, но сейчас он был слишком зол и напуган. — в пятой. Сорвался с места, кинув чемодан посреди приёмного, на ходу снял куртку и побежал к ней. Злился на неё, что не позвонила. Злился на Нину. Злился на всех, чёрт возьми! Зашёл в палату, тихо закрыв дверь. Его девочка спала. У него была куча вопросов. Самые главные — это что же всё-таки произошло? А второй — где их дочь? Тихо присел на стул возле кровати, взял её тощую, костлявую ручку в свою, скрепив в замок. Поднёс к губам и поцеловал. — Маринка, что же ты делаешь? — тихо прошептал, зацеловывая каждый сантиметр её руки. Глаза уже болели от скопившихся в них слёз, но позволить им выбраться наружу он не мог: сначала надо разобраться что произошло, ведь он нужен им сильным. А нужен ли? Затерявшись в мыслях, он не сразу заметил, как она проснулась и вздрогнула, увидев его рядом. Приподнялась на локтях, пряча свой взгляд где-то внизу. — привеет! — тихо протянула она. Вроде-бы, даже рада его приезду, ведь не может без него и дня, и так уже долго держится. Но и смотреть на него не хочется: стыдно, что не рассказала сразу, что впринципе не хочет больше детей, даже от него. Они договорились, что не будут друг другу врать, будут всегда вместе воспитывать дочь, любить друг друга до конца своих дней. Пыталась натянуть на лицо маску равнодушия. Внушала себе, что легко сможет без него жить дальше, но сейчас она не жила — просто существовала, и то ради дочери. — а ты почему здесь? — я вернулся. Может, ты мне объяснишь всё это? В этот момент в палату заглянула Нина. — а ты чего сюда пришла? — Михалыч, я просто хотела объяснить! — уйди отсюда! Нина посмотрела на подругу и получив кивок, который означал, что она сама с ним поговорит и что она может идти, покинула палату. Марина тихо заплакала, сидя на кровати. Устала от всего: от этого состояния, когда всё плывёт перед глазами и тошнит от всего, от вранья, от разлуки с ним. — тихо, девочка моя, ты чего? — взял её лицо в свои руки и заглянул ей в глаза, в которых читались боль и испуг. Пыталась прятать взгляд, но он не давал ей этого сделать. — Олег, я такая дура, если б ты только знал! — это я знаю. Так что случилось? — присел на кровать, укладывая её голову у себя на плече. Зарылся носом в её пшеничных волосах, вдыхая запах ванили, кокоса и её самой. Очень скучал по ней, по её такому пьянящему аромату. Руками свободно разгуливал по её спине, чётко ощущая каждый позвонок, каждую косточку. Когда она немного успокоилась, посадил к себе на коленки, прижимая к себе её хрупкое тельце так, как только мог. — всё, Малыш, успокаивайся. Тебе принести воды? Она отрицательно покачала головой, обвила руками его шею и поползла губами по его лицу, зацеловывая каждый миллиметр. Добравшись до таких сладких и манящих губ, немного отстранилась, буквально на сантиметр и тихо прошептала в его приоткрытые губы: — прости. Если б ты знал, сколько раз я тебе соврала за последние две недели. Собиралась сказать ещё что-то, но он не дал ей договорить, мягко касаясь её губ своими. Ответ последовал незамедлительно. Языки сплелись в страстном танце, заново изучая полости рта друг друга после долгой разлуки, которая казалась им вечностью. Поцелуй мгновенно углубился и начал набирать обороты, снося крышу обоим. Хотела насладиться им в полной мере, понимая, что скорее всего он как только узнает правду, сразу попросит развод. Всё могло бы зайти слишком далеко, но дверь открылась и до их ушей донёсся крик Саши, возвращая обоих в реальность. — Марин, ты с ума сошла?! Тебе вставать нельзя! Быстро ложись давай! Брагин мягко говоря ахуел от жизни. Неужели? Да нет, она бы сразу ему сказала. Он прекрасно знал, что Покровская — гинеколог. Учитывая то, что недавно Марина плохо себя чувствовала, пол ночи просидела в туалете, ничего не ела и сейчас находилась здесь, в голове крутилась одна мысль. Марина нехотя отлипла от мужа и посмотрела на него. — так, объясните мне наконец, что здесь происходит? — ещё не до конца отошедший от недавнего поцелуя, после которого до сих пор приятно показывало губы, произнёс Олег, бросив свой разгневанный взгляд сначала на жену, а затем на Покровскую. Он почувствовал, как Маринино сердце забилось в несколько раз быстрее, стремясь разорвать её грудную клетку. Слёзы опять полились из её глаз, от чего Олегу стало ещё страшнее, в груди неприятно закололо — вы так и будете молчать? — Марин, ты сама скажешь, или мне? — я беременна. — она подтвердила его предположения. Он был просто на седьмом небе от счастья. Аккуратно переложил жену с коленей на кровать, продолжая обнимать и вытирая её слёзы. — маленькая моя, а что же ты молчала? — Марин, успокойся пожалуйста, тебе нельзя волноваться! Олег, давай выйдем на минуту. — Брагин и Покровская вышли из палаты. — Олег, она просила меня аборт сделать. Я думаю, ты должен знать. — в смысле?! Какой аборт? — я не знаю что происходит у неё в голове, но она сказала что больше не хочет детей, тем более двух. — двух? — да, у вас двойня. Вчера её Нина на скорой привезла. Была угроза выкидыша и кровотечение, сейчас всё нормально. Катя у Нины живёт. — Покровская разложила всё по полочкам — только сейчас на неё не дави, не ругайся. Попробуй успокоить. — открыла дверь, впуская мужчину в палату. Сама осталась наблюдать за дверью, на всякий случай. — Марин, успокойся пожалуйста! — сел рядом с ней, устраивая её голову у себя на коленках — какая же ты у меня всё-таки дурочка! Но я тебя всё равно люблю! Нарочинская подняла голову и посмотрела мужу в глаза. — я хочу сделать аборт! — Марин, ты понимаешь, что это двое таких же маленьких детишек, как и Катя? Ты сможешь их вот так вот просто убить? Ты в первый раз же тоже хотела аборт сделать? А сейчас у нас есть прекрасная дочка! Ладно, об этом позже поговорим, ты сейчас явно не настроена на такие серьёзные разговоры. И да, запомни пожалуйста на всю жизнь: я всегда буду на твоей стороне, всегда тебя буду поддерживать, всегда буду с тобой, любил, люблю и всегда буду любить! Ради вас с Катюхой я готов на всё. — наклонился к ней, потёрся носом об её щёку, а рука сама поползла к её животу. — а с чего ты взял, что просто? Думаешь, мне так легко об этом говорить? Я не хочу больше детей! Я понятно объясняю? — нет, Нарочинская, не понятно. Это и мои дети, в конце концов! Я договорюсь с Сашей, если надо будет, она тебя к кровати привяжет до родов. — а, то есть моё мнение вообще не учитывается? Всё-таки мне вынашивать и рожать! — вот и договорились! — ты со мной может и договорился, я с тобой — нет! — Марин, я понимаю что тебе тяжело и страшно, но я с тобой. Мы вместе всё сможем. Ты когда ела вообще в последний раз? — не помню. Ты меня вообще слышишь? Я залетела, Олег! — прекрасно! Будем рожать, возражения не принимаются! А сейчас ложись спать давай, красотка, а то поздно уже! — нежно чмокнул её в нос, переложил голову на подушку, укрыл одеялом и уже собрался уходить, но она схватила его руку и заглянула в глаза. — полежи со мной! Ладно, прости, вырвалось. — чёртову гормоны. Или они в этом не виноваты? В любом случае, она его любит. Он молча лёг рядом с ней, устраивая её пшеничную голову у себя на груди. Носом зарылся в волосах, вдыхая любимый аромат. Одной рукой обнял за плечо, а второй аккуратно взял её ладошку и положил на слегка округлившийся живот. — Марин. — мммм? — промычала сонная Нарочинская. — я вас люблю! — повтори. — я безумно люблю тебя и наших детей! Кстати, какой у тебя срок? — восемь недель. Брагин расплылся в довольной улыбке, поцеловал жену и оба мгновенно погрузились в царство Морфея. ***** Утром Олег проснулся первым. Марина тихо посапывала у него под боком. Её голова лежала на его ладони, ручки обнимали его большую, сильную, но в тоже время невероятно нежную руку. Через пальцы своей свободной руки он пропустил её волосы, наслаждаясь ей, такой хрупкой, нежной и любимой. Сейчас на ней не было ни грамма косметики, но ему это очень нравилось. Он очень любил её такую домашнюю и ласковую, свою пшеничную девочку. От его действия она лишь сморщила носик, прижимаясь к нему еще сильнее. От этой милейшей картины улыбка сама расползлась по его лицу. Он аккуратно, чтобы не разбудить своё счастье, поцеловал её в висок со словами: — спи, моя маленькая! Рука по инерции расположилась на её животике, ограждая малышей от внешнего мира и от всего плохого. Казалось бы, что эту идиллию ни кто и ничего не может нарушить, но на прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Олег мысленно обматерил того, кто прервал этот прекрасный момент. Взял телефон и уже хотел встать с кровати, но руки жены крепко держали его. — доброе утро! — потягиваясь и зевая пробубнила Марина, с улыбкой смотря на мужа. — лежи, я отвечу. — принял звонок, целуя жену в щёчку. — добрый день. — грубо поприветствовал собеседника Олег. — здравствуйте. Вы не могли бы позвать Марину Владимировну Нарочинскую, это же её номер, верно? — а вы кто? — я её отец. Так что, я могу поговорить с ней? — сейчас, секунду. — Брагин опустил телефон и посмотрел на жену. — Марин, тут твой отец. Будешь разговаривать? — она вопросительно посмотрела на него, а затем взяла телефон и поднесла к уху. — папа? — Марин, привет! Как у тебя дела? Почему не звонишь? — у меня всё хорошо. А не звоню потому что дел много, разница во времени большая. Ты что-то хотел? Просто мне сейчас не очень удобно разговаривать. — я через пару дней в Москву по делам прилетаю, может встретимся, поговорим? — а ты на долго? — недели на две точно. Ну так что? — на следующей неделе врядли получится. Я тебе скажу, если смогу. — хорошо. А можно один вопрос? — ну? — что за мужчина взял трубку? — муж мой. При встрече всё расскажу, пока! — положила трубку, переводя взгляд с телефона на мужа, который вопросительно смотрел на неё с немым вопросом «ну и что это сейчас было?» Зрительная дуэль могла бы продолжаться ещё очень долго, но он решил сделать первый шаг, видя её смущение, волнение и страх. — Мариш, расскажи мне всё. И ляг пожалуйста, тебе нельзя вставать и волноваться. — помог лечь, придерживая её за спину и за руку. Укрыл одеялом, присел рядом с кроватью на корточки, поправил выбившуюся из-за уха прядь её пшеничных волос. — не бойся, солнышко, расскажи мне всё, что тебя сейчас тревожит. — очень нежно, практически по слогам прошептал он ей на ушко, гладя руками её спину, запустив этим табун мурашек по всему телу. — прости, я наверное должна была сразу рассказать. Как ты знаешь, сейчас звонил мой отец, Владимир Сергеевич Нарочинский. Когда мне было четыре года, он бросил нас с мамой здесь, а сам уехал в Америку строить карьеру. Мы с ним практически не общались. Он звонил конечно, приезжал по праздникам. Даже помог мне отучиться, я 2 года у него там жила. Потом мама заболела и… — замолчала, тихо всхлипывая, пытаясь сдержать слёзы, которые уже катились по её глазам. Олег прижал жену к себе, вытирая солёные капли с её лица. Немного успокоившись, она продолжила — мама три года назад умерла. Рак поджелудочной. Ну она здесь одна жила. Они с отцом в разводе. Он в Америке, я в Питере. Нет ну естественно я как только узнала мне пришлось сюда переехать. Ненадолго. Восемь месяцев и конец… Отец на похороны приехал, побыл здесь три дня, маму похоронили и он сразу улетел в эту чёртову Америку. Я тогда ещё беременна была. По пьяни залетела от одного идиота в Питере, который когда узнал про ребёнка сразу сказал, что аборт надо делать. Я ему сказала, что не буду этого делать, а он меня изнасиловал. Я смутно это помню, практически сразу отключилась. Ребёнка я потеряла. Сейчас этот придурок сидит. А отец меня опять бросил здесь, только в этот раз совсем одну. А сейчас как ни в чём не бывало звонит и предлагает встретиться. Еще и спрашивает, что за мужчина трубку берёт! — всё, успокойся моя маленькая, тебе нельзя волноваться. — ещё крепче обнял её, скользя губами по лицу, шее, медленно спускаясь к животу. Удивлялся, как она, такая маленькая и хрупкая выдержала столько испытаний. Стало очень больно и обидно за неё. — а ты хочешь с ним видеться? — да. Отец всё-таки. — я с тобой пойду. Ты же не против? Как я понимаю, про Катю он ничего не знает? — нет. И про тебя тоже только что узнал. — да, представляю как он удивится, увидев меня рядом с тобой. Он мне лекции в институте читал и я на конференции был у него лет восемь назад. — подожди, вы знакомы? — да. Тут в палату зашла Покровская. — не спите? Марин, как себя чувствуешь? — доброе утро, Саш, не спим как видишь. Тошнит и живот немного ещё тянет. — Марин, а что ты мне говорила? Сильно болит? — да господи, Брагин, всё нормально. Саша взяла необходимые анализы у Марины, включила аппарат УЗИ и начала водить им по её животу. — Саш, ну что там? — прервал молчание Олег. — не волнуйтесь, всё в порядке. Угроза ещё сохраняется, так что надо исключить стресс и волнение, лежать побольше ну и набрать килограмма три-четыре. Сейчас тебе завтрак принесут. Олег, следи за ней, а то ты же её знаешь! — все засмеялись, а Марина толкнула мужа в плечо кулачком. — сейчас сердечки послушаем и отпущу вас. — палату наполнил звук сердцебиения малышей, которые каждую секунду развивались в Марине. Она сама не заметила, как глядя на небольшой экран и слушая эти прекрасные звуки, расплылась в довольной улыбке. После того, как Олег вытер гель с её тела и коснулся её лба своим, её руки легли на живот, а улыбка не сползала с лица. Он положил свою руку на её, а второй взял за подбородок. Расстояние между ними быстро сократилось и они слились в страстном поцелуе, в который оба вложили все свои чувства. Сначала поцелуй был очень нежным, но моментально начал набирать обороты превращаясь в жаркий, требовательный, обжигающий и крышесносный. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, они отстранились друг от друга. Губы покалывало, по телам бегали сотни мурашек, узелок в низу живота затягивался всё сильнее с каждой секундой, проведённой рядом с ним, но жизни их детей сейчас и так под угрозой, так что оба прекрасно понимали что надо подождать. Провели Брагины весь оставшийся день вместе, лишь изредка отлипая друг от друга.