Крылья в лапах кукловода.

Глава 18.

       Стою ли я хоть чего-то? Умею ли быть полезной? Или, быть может, я только мешаю и делаю хуже.       Знакомые вопросы? Наверняка вы задавали себе нечто похожее хотя-бы раз. Такие терзания появляются тогда, когда вы, возможно, сделали что-то плохое. Или не сделали ничего. Анализируете сюжеты в голове, и почти каждый из них, как назло, приходит к завершению «лучше бы там не было моего вмешательства.» Даже устойчивое понимание, что без вас всë могло бы быть ещё хуже не помогает.       Изо всех сил вбиваешь себе в голову, мол «что не делается — всë к лучшему.» Даже тогда, когда это в определённой ситуации звучит абсурдно. Вбиваешь, вбиваешь, вбиваешь… Но в какой-то момент выпускаешь этот молоток из рук.             Ни-что-жест-во.

***

— Народ! Очнулась! Очнулась! — вскрикивает Миллард, воодушевлëнно забегая в капитанскую рубку.        На мальчика одновременно поворачиваются три головы. — Перевоплотилась? — Оливия делает три быстрых шага к невидимке. Явно обеспокоенная. Она держит руки в скрещенном положении, чуть потирая предплечья. Наллингс не отвечает, но утвердительно кивает. — Говорил с ней? — спрашивает Гораций. — Я… Ну… Я попытался. Уткнулась в подушку и отказывается говорить. Там за минут двадцать как я зашёл звуки были какие-то. Сначала шуршание или что-то вроде того, а потом… Стук такой! Будто упало что-то. Не очень громкий. — Совсем ничего не ответила? — уточнила Элефанта, переглянувшись с Горацием. — Ну… Не то чтобы… Все вопросы игнорировала, но когда я спросил как она, сказала, что не нужно беспокоиться. — Пф. Ну а как же. — подключился наконец ещё один стоявший чуть по-отдаль ото всех. Нельзя было не заметить оттенок сарказма. — Енох, поговори ты с ней! — сказал Миллард. — Нашли крайнего. — фыркнул О’Коннор, закатив глаза и сделал несколько шагов, но не в сторону выхода из рубки, а к штурвалу, повернувшись таким образом ко всем остальным спиной. — И что это с ним? — не стеснясь присутсвия самого Еноха возмущается Миллард, спрашивая у остальных. — Скажите же, что мне не одному кажется, что говорить она ни с кем кроме него не будет!       Никто мальчику не ответил. В воздухе повисло напряжение, и спустя всего секунд так пятнадцать Наллингс устал ждать. — Ладно! Делайте что хотите. Я оповестить пришёл, а не убеждать. — недовольно сказал он и вышел из комнаты.        Ещё через минут пять каюту покинул и Гораций. — Енох? — Оливия подошла к парню, положив ему руку на плечо. — Ты же хотел проверить как она ещё вчера. — Уже не хочу. — отрезал он, сжав штурвал чуть сильнее. — А я думаю иначе. Не верю, что тебе нет никакого дела до её состояния. — Оливия, ей сейчас не до меня. Пусть хотя бы в себя прийдет и из комнаты выйти соизволит, а потом, я может и подумаю. — повернул голову в сторону подруги.       Тон голоса стал чуть мягче, а брови расслабились. Понял, что снова ведёт себя как идиот, готовый злиться на каждое предложение собеседника.        Проведать действительно хотел. Но что он ей скажет? А что сделает, если та будет его игнорировать так же, как и Милларда?       Не хотелось видеть и раны, которые он бинтовал ей вчера, когда она была в облике птицы. Сам не зная почему, но он понимал, что видеть эти отметины на человеческом теле будет тяжелее. И почему ему не всё равно? Ведь к виду крови он привык. Да что там к крови! Он сам бывало копался в чужих внутренностях ради того, что-бы пополнить запас органов. Значительная часть его жизни связана с трупами и в принципе кровавым месивом. Это его сфера, и даже к самым отвратительным увечьям на теле он относился с равнодушием. — А перевязка? — будто прочитав его мысли аккуратно напомнила Элефанта.        И точно. Бинтовал он ястреба, а не человека, и скорее всего всë нужно переделывать. — Гадство. — выругался некромант, отпустил штурвал и чуть отпрянул от него.        Отпустил с такой агрессией, будто эта деревянная штуковина была виновата во всём, что случилось. Он бы, вдобавок, ещё и ударил предмет, но понял, что со стороны выглядит как неуровновешенный придурок, да и к тому же, случайно сломать то, что, между прочим, позволяло управлять лайнером, было бы слишком опрометчиво. — Сколько нам ещё плыть? — свела тему Оливия, чтобы приятель хотя бы немного взял контроль над эмоциями. — Около пятнадцати часов минимум. — Енох прикрыл глаза и потер переносицу.       Сейчас за главного был он и как бы это не тешило его желание быть неким «вождём» в семье, он не мог не признать что ему, в отличии от того же Джейка, было сложно мыслить позитивно и поддерживать хоть какой-то боевой дух. — Ладно… Я зайду к Эмме. — спустя несколько молчаливых секунд оповестила Оливия, подходя к выходу. — А ты к ней иди. Не противься. — добавила. Это прозвучало даже более уверенно, чем она говорила обычно.       Элефанта чуть ли не с первого дня была убеждена, что неожиданная гостья чем-то зацепила друга. Задумчивый ходил, а от любых тем, связанных с новой знакомой, уворачивался. А о том, что происходило после можно даже не говорить. Резкая смена поведения и, возможно даже, каких-то личностных установок была заметна даже малышам, не то что Оливии, которая с Коннором общалась ближе остальных.       Помнится, что когда-то давно она тоже испытывала к некроманта некую симпатию. Правда, чуть позже стало ясно, что это лишь привязанность и интерес к личности, не более. Тем не менее, все те попытки начать общаться с ним чуть ближе не получали такой реакции, как в случае Хоук. Он скорее делал вид, что ничего не происходит и даже тогда, когда было понятно, что он заметил странный подтекст - ловко, но аккуратно уворачивался, держа их отношения в железной дружеской форме.       Сейчас же он другой. Мечется из стороны в сторону, будто подход ищет. Не только к объекту симпатии, но и к себе. Понять пытается и себя, и свои чувства, и то, как и что нужно делать. Толчок ему нужен, в правильную сторону. А он, как на зло, в одну точку упирается и советы никакие слушать не хочет.       Чëрт бы побрал этого Еноха с его установками а-ля - «сам могу решать что и как мне делать. Никакая помощь мне не нужна, ведь я такой уверенный в себе и всë знаю лучше всех.» - Причём такое мнение у него не только в сфере отношений с людьми. Это присутсвует вообще во всëм. Такой уж он человек.        Перед тем, как выйти за порог Оливия ещё раз повернулась, посмотрев на приятеля. А он, пусть и чувствовал её взгляд на себе, упрямо смотрит в стену, снова оперевшись руками о штурвал. Обдумывает что-то.

***

      Такие неприятные… Противные. Как рубцы на дереве от ступившегося топора. Или как дыры на бумаге, когда гневно рвешь её карандашом или ручкой. Только ещё хуже. Эти не только выглядят не привлекательно, но причиняют боль. Физическую. И явно будут причинять моральную, причём достаточно продолжительное время. Гадкое напоминание о дне и провальной битве. Воспоминание, которое будет ещё долгое время заставлять чувствовать себя виноватой. Виноватой и слабой. Чувствовать себя бесполезной.       Палец аккуратно касается одного из множества, небольшого припекшегося рубца на руке, чуть ниже локтя, и проводит по нему как пёрышком мягко, но даже от этого словно эхом по коже разносится колющая боль. А это только начало.       Немного выше, начиная от предплечья и заканчиваясь где-то на спине тянется большая, местами обрывистая рана. Даже не до конца понятно как это можно назвать, чтобы не приуменьшить, но и не преувеличить масштабы. Уж точно на этом месте останется шрам. Заметный и, скорее всего, совсем не привлекательный.       Раздаётся скрип двери. Девушка лежит на кровати, чуть ли не колачиком, и совсем не реагирует на звук. Не услышать этот звук она не могла, да и глаза открыты, испепеляют стену напротив каким-то помутненным взглядом. — Эй. — тихо раздаётся где-то около дверного проёма. — ты там хоть живая лежишь? — Живая. — отвечает на вопрос ещё более тихо. Сложно даже по-началу понять, что именно она сказала. — Уже радует. — вошедший сделал пару шагов, прикрывая за собой дверь.       Ответа не последовало. А лежит то Хоук ещё так неподвижно и тихо, будто и не дышит вовсе.       Коннор подходит к аптечке, ранее оставленной в этой комнате, ничего не говоря. Кажется, если и попытается сейчас что-то из себя выдавить, то это будет что-то лишнее. Роется в маленькой коробке, доставая оттуда бинт и какие-то флакончики со спиртовыми растворами. — Поднимаемся. — сухо просит.       Та не реагирует. Чистой воды игнорирование. — Не притворяйся, будто не слышишь. — Джейк здесь? — девушка почти перебивает его, заставляя на какое-то время замолчать. — Нет. — односложно отвечает Енох, подходя к кровати. Хоук лежит к нему спиной, так что он даже выражение её лица не видит. Зато улавливает как при его ответе у неё чуть дернулись плечи. — Остался в две тысячи шестнадцатом. — С Бэрреном. — шёпотом дополняет она. — Рэй, поднимись. Мне нужно разобраться с руками твоими. — меняет тему, и почти даже не надеется, что та послушает.       Однако имбрина медленно меняет положение на сидячее, избегая столкновения взглядами. Он был готов поклясться, что выглядит она так, будто он заставил труп подняться из могилы. — Я не могу летать. — тихо говорит девушка, взглядом испепеляя свои пальцы. — Вот это новость. — с сарказмом выплёвывает О’Коннор, садясь на край кровати рядом. — Тебе бы минимум дня четыре на то, чтобы поправиться. — Нет. — она резко подняла на него взгляд. — Я будто совсем не могу. Одно крыло… Что-то не так. — голос предательски вздрогнул, а глаза снова забегали. На секунд десять Хоук замолчала. — Что если не смогу больше… Никогда. — Не выноси приговор раньше времени. — Ты видел рану. Разбираешься. Скажи как тебе кажется. — просит.       Голос стал чуть громче, а глаза вновь уставились в глаза напротив.        Не может ответить несколько секунд. Сам не знает. То, что он видел не так давно на птичьем теле не давало уверенности в том, что исход будет благоприятным. — Енох, пожалуйста. — У тебя рана, если не ошибаюсь, должна заканчиваться на спине. Не могу сказать, пока не осмотрю её состояние на твоём настоящем теле. — Енох сделал паузу. — И пока не сделаю хоть что-нибудь для её заживления. — он быстро осмотрел то, как пошито платье, пытаясь понять как осмотреть спину чтобы не смущать и Рэйчел, и в кой-то степени не смущаться самому. — Верхнюю часть придётся немного приспустить. — добавил он, указав взглядом.       Имбрина молча кивнула, развернувшись к нему спиной и принявшись возиться с пуговицами с передней стороны. Казалось, что ей сейчас было всё равно что, как, и каким образом будет происходить.       Енох же в это время открыл один из растворов, смачивая не так давно найденный в одной из кают платочек.       Вскоре девушка чуть приспустила верхнюю часть платья, оголяя спину и чуть напрягаясь от дискомфорта.       Взгляд некроманта быстро пробежался по коже, начиная от шеи и плеч, заканчивая поясничным отделом, где вновь начиналось платье, поясок которого до сих пор плотно сидел на талии. Внимание не могло не зацепиться за то, как, не смотря на всю измученность, изящно выглядела спина и аккуратные, острые плечи. Но всё же, ещё больше цепляла взгляд рана, идущая обрывистой полосой от предплечья по плечу и до лопатки.       Кровь припеклась, но всё ещё было видно поблескивающие алые части. Резкое, неправильное движение и всë снова бы начало кровоточить. Картина не самая приятная, но и, к счастью, всё не так серьёзно как могло быть.       Да, это всё ещё вызывало сомнения, что девушка сможет пользоваться крыльями в скором времени, но и не ставило крест на способности летать. А это уже радовало. — Думаешь… Джейк в порядке? — тихо раздался голос Хоук. — Не знаю. — Ответил парень, дотрагиваясь прохладной мокрой тканью до кожи плеча. Это заставило девушку чуть-чуть вздрогнуть. — Надеюсь. — добавил он, пусть и сказать это было тяжеловато.       Обрабатывать было немного затруднительно, ибо мешал бюстгальтер, но просить куда-то деть и его Коннор не стал. Лишь совсем немного отодвинул лямку на какое-то время. — А остальные? Всё хорошо? — Рэй поморщилась от болезненных ощущений, когда Енох начал обрабатывать место, где рана немного углублялась. — Нормально. — ответил Енох, слегка улыбаясь. С Миллардом Хоук говорить не хотела, а на него с вопросами накидывается. С какой-то стороны это было приятно. — Эмма правда сама не своя. Но в целом всё хорошо. Переживёт. — Нужно было мне идти с Оливией. Я будто смерть за собой веду… — Вздор. — Коннор нахмурился, а голос стал серьёзным. — Мы все в живых остались. И Джейка раньше времени хоронить не нужно. — сложно было, говоря это, не нажать на раненное место чуть сильнее.       Не хватало ещё, чтобы эта «мисс отважность» начала винить себя во всём, что случилось.       Когда люди убеждают себя в своей виновности и бесполезности они могут сделать кучу глупых, а иногда и непоправимых поступков. А учитывая характер и настойчивость Хоук, переубедить, что она не виновата и отгородить её от угнетающих мыслей будет ещё тяжелее.        Сама девушка еле сдержалась, чтобы не ляпнуть ещё что-нибудь, что могло вывести О’Коннора из себя. Не хотела звучать так, будто ей нужна поддержка. А она ей нужна. Просто признавать и вынуждать кого-то поддерживать её ей не хотелось.        Сейчас её мысли были заполнены не только переживаниями за Джейка и то, что собирается делать Бэррен, но так же и тем, какой дурой она была, когда проклинала крылья, благодаря которым она выжила, покидая свой приют. Она понятия не имела что будет делать, если больше не сможет летать.        Также преследовали воспоминания и вопросы, касающиеся того, с какой целью она была нужна Голану. Настолько, что тот был готов отпустить детей Перегрин. Стоило вновь об этом подумать, как тут же последовал очередной укол вины. Спасли её, но, грубо говоря, в обмен на Джейка. Да и вряд-ли Бэррен, если он ещё жив, а Рэй была уверена, что он выжил, оставит их в покое теперь.       Лучше бы она не рыпалась и ушла с этим ублюдком. Всё было бы лучше. А так только ещё больше проблем создала. Снова. Дура. — А что если бы у меня был свой приют… Даже подумать страшно. — снова начала девушка. — Да черт возьми, Хоук. Прекращай. Ты слишком много думаешь. — уже с оттенком злобы. Сам-то думает не меньше… Просто выдержки у некроманта больше, а о переживаниях предпочитает вовсе не говорить. — С чего вообще мысли о приюте? — Долг каждой… — В каких правилах это прописано? — не дал ей закончить. — Ты имеешь право выбора. И хватит сопли разводить. — Енох уже заканчивал обработку раны на спине.       Жаль, что бинта мало. Не достаточно для того, чтобы нормально перевязать всё. Только на руки и предплечье хватит. — Одного понять не могу. С чего вдруг этот гад на тебя прицел взял. — парень вздохнул. — Можешь надевать обратно. Только аккуратно, не двигайся сильно резко.       Он помог ей с задней частью платья. Придержал, пока девушка застегивала пуговицы спереди.       Сама же Хоук судя по всему больше не собиралась разговаривать. Замолчала, и, будто даже дыхания слышно не было. Только тогда когда она повернулась к нему лицом Коннор заметил, что глазки поблескивают. Вот-вот и заплачет.       Он промолчал. Никогда не знал как реагировать на чужие слезы. Даже когда малышка Клэр хныкала, пусть на то и не было весомой причины, он не всегда мог её успокоить. А тут перед ним девушка его возраста, с которой некроманту и так говорить не всегда легко, сидит в каком-то полу-убитом состоянии. Неудобно.        С обработкой рук он не затягивал. Быстро протёр небольшие рубцы, расположенные почти по всей длине, не сильно близко друг к другу.       Необычный у этих ран был вид… Интересно, сказывается ли как-то потеря перьев на коже в настоящем обличии? Может это оно самое. Не крупные, но достаточно глубокие, по длине всего от силы в два сантиметра.       Мельком он бросал взгляд на лицо Хоук. Смотрела вниз, пряча глаза, а волосы закрывали то, что было возможно увидеть. Совсем поникла. — Даже не интересно куда мы плывём? — спросил Енох, пытаясь свести тему в более позитивное русло.        Только сейчас Рэйчел поняла, что действительно даже на задумывалась об этом. Дом в Кэрнхолме разрушен, и даже из логики странные не могли плыть туда. Просто-напросто бесполезно, да и к тому де небезопасно. — Была во Франции? — будто не в попад поинтересовался парень с лёгкой улыбкой на лице. — Туда мы и направляемся. Какое-то время поживём в петле Мисс Кайт. Её петля ни разу не подвергалась нападкам со стороны Бэррена… Им очень удачно удавалось перезапускать и прятать вход в самый нужный момент. — он замолчал на пару секунд. — И дом у них, если я не ошибаюсь, весьма большой. Тоже этажа три. Всем места хватит. — Енох закончил с обработкой предплечья, где брала начало та рана, что проходила к спине. Взял бинт, быстро отматывая. — Мисс Перегрин отзывалась о директрисе там как об… Взбалмошной и упрямой женщине. Но при этом очень приятной. Говорила, что та на одной волне с детьми своего приюта. — он усмехнулся, подумав, что Хоук он мог описать похожим образом. — Кто знает, может вы найдëте общий язык. — Это та петля… Что в Бресте находится? Две тысячи девятого года? — Спросила Рэйчел, чуть поморщившись когда некромант затянул бинт на руке. — Она самая. — взглянув на неё увидел, что девушка совсем немного оживилась. Слушала его внимательно, а глаза теперь изучали его лицо. Решил продолжать тему. — Тебе по привычевнее будет. А вот нам придётся адаптироваться к современности. — улыбнулся. — Малыши с нетерпением ждут. Паула и Фиона с Бронвин расчитывают на новых друзей и всё такое… — Ты разговорчивый сегодня. — заметила Рэй, лукаво ухмыльнувшись. — Лови момент. — усмехнулся, завязыая узелок, тем самым заканчивая перевязку. — Ты вообще меня слушала? Или всё это время удивлялась тому, что я умею разговаривать? — Слушала. — Значит смотри. Полностью я в порядок привести тебя не могу. Подлатают уже там, так что придётся потерпеть. — он поджал губы, отводя глаза в сторону. — Ну, либо, если они там немощные, подлатаю снова я, но в любом случае уже в петле. — Хорошо.        Он заглянул ей в глаза. Опять поблескивают. Взгляд задержался на них, и девушка, в свою очередь, так же не отводила глаза в сторону. Смотрела, стараясь как можно реже моргать, чтобы не дать слезам волю.       Коннор заметил как та совсем немного придвинулась. Намёк? Вопрос?        До того, как зайти к ней он дал себе слово что ничего похожего делать не будет до того момента, пока девушка сама не проявит инициативу. Но можно ли это назвать инициативой?        Может они оба ещё ошибаются. За последние дни столько всего навалилось, что и в чувствах запутаться не кажется чем-то неправильным. Да и к тому-же, глядя на состояние Хоук нельзя сказать, что её действия обдуманы.       Однако, пусть и не отвечая сразу, он двинулся ещё чуть ближе. Не отказывается, но и не показывает ярого желения и уверенности. Не хочет инициировать дальнейшее. Ждёт что она сделает после его молчаливого разрешения.       Ответ Рэй уловила. Последнее движение и её губы касаются его губ в мягком ненавязчивой поцелуе. Менее интенсивном, чем тот, что был пару дней назад, но будто наполненным уже чем-то большим чем просто влечение.       Он чувствует какой-то внутренний стыд, будто не должен отвечать. Должен остановить это сейчас. Но не останавливает. Отвечает на поцелуй так же аккуратно и мягко.        Сам не знает что им сейчас движет. Ладно он, но Может ли эта девушка сейчас действотвовать разумно, когда все её мысли заполнены тем, что бой был провальным?        Поцелуй стал совсем немного интенсивнее. Оба положили этому начало.       Енох чувствует как Хоук подняла руки, слегка касаясь его шеи кончиками пальцев. Спустя пару мгновений её руки переместились на воротник рубашки, заставляя того чуть напрячься.       Он мечется из желания продолжить, что бы это не значило, в желание прекратить происходящее, понимая что совершает ошибку. Не знает что правильнее.       Рэй растегивает самую верхнюю пуговицу рубашки. Не получая отказа сразу же растегивает вторую.       На этом моменте к О’Коннору снова возвращается здравое мышление. Он не хочет её останавливать, но по-другому не может.       Быстрым, но не грубым движением перехватывает её руку и отстраняется разрывая поцелуй. — Нет, Хоук. — тихо говорит, встречаясь с её взглядом. — Не сейчас. — делает паузу. — И не так… Не когда ты в таком состоянии. — Но я хочу. — отвечает она, также тихо, но голос поддрагивает. — Забыться ты хочешь. И своим действиям отчёт не отдаешь. — старается не звучать грубо. — А я не хочу сейчас давать тебе сделать что-то глупое, о чем потом можешь пожалеть.        Девушка отвела глаза в сторону, смотря куда-то вниз. Не знала что ответить. С какой-то стороны он был прав. Его присутствие могло помочь ей чувствовать себя немного лучше, но лишь временно.       Слезы сдерживать больше не получалось.       Какое-то время Енох смотрел на неё, шмыгающую и иногда обрывисто хватающую ртом воздух. Пыталась сдержать звуки. Любые. Даже учащённое дыхание, не говоря уже о всхлипываниях.       Конечно, чувствовал себя неудобно. Что ему делать? Остаться или молча уйти? И то, и то казалось странным и неправильным. Он даже сказать ничего толком не может. Ему думалось, что даже при желании он бы не смог как-то поддержать, да и делать похожего по отношению к кому-то не приходилось.       Нервно сглотнул, решив действовать ориентируясь на первую пришедшую в голову мысль. — Иди сюда. — говорит, подсев ближе, немного раскинув руки.        Рэйчел подвигается, уткнувшись лбом в его плечо. Послышался уже более отчётливый звук плача.        Коннор положил руку ей на голову, чуть запуская её в мягкие локоны. Такое с его стороны успокаивающее движение. — Прости… — шёпотом говорит девушка, снова перебиваясь на всхлипывание. — Перестань. — прозвучало серьёзно. Даже слегка грубо… — Если тебе и есть за что извиняться, так это за то, что наговариваешь на себя.        Происходящее для Еноха было очень непривычным. Не мог назвать это поддержкой, так как считал, что поддерживать не умеет. Да и все эти сопливые нежности он не любил. Но сейчас это казалось чем-то правильным и даже не вызывающим обыденного отторжения. Пусть лучше так, чем если бы Рэй решила попытать удачу и найти утешение в нём другим способом.        Девушка схватилась за рукав его рубашки, ближе к плечу, прижимаясь чуть плотнее и наконец отдаваясь своим эмоциям. Впервые за долгое время она не сдерживала плач.