Без единого слова

Лично распечатав новый договор, Минхо заполнил свою часть и, ещё раз пробежав глазами текст во избежание новых сюрпризов, постучался к Феликсу. Дверь распахнулась мгновенно, и за ней, к расстройству Минхо, оказался Чан. Конечно, когда получасом ранее Минхо сбегал отсюда, оставляя их вдвоём, он и не надеялся, что что-то изменится. В конце концов, несмотря на повышенный контроль, Феликс брата совершенно точно любил. Учитывая, что за это время они уже успели распаковать приставку — чемодан с одеждой так и стоял там, где его поставил Минхо, проигнорированный обоими — и включить какую-то игру с непонятными цветными паучками, которые наперегонки карабкались по стенам, время вместе ссора им проводить явно не мешала. Заметив бумаги, Чан протянул за ними руку — и Минхо непроизвольно отступил на шаг, тут же мысленно кляня себя, труса. — Нет, — категорично отрезал он. — Ликс-а? Посмотришь договор? Подняв палец, тот, не отрываясь от экрана, пощелкал геймпадом, доходя до конца уровня, и только тогда с улыбкой отложил его прочь и с энтузиазмом повернулся в их сторону. Показал жестами что-то. Чан пожевал губами. — Проходи, — наконец предложил он Минхо и сдвинулся с прохода. Одобряюще кивнув, Феликс протянул руку и тут же получил желаемое. Он просматривал договор быстро и читал — явно читал, глаза бегали по строчкам — ещё быстрее, продолжая кивать на каждом пункте. Долистал до последней страницы, уставился на поле, предназначенное для дополнительных условий — Чан вписывал свои именно туда, а Минхо оставил пустым — и потянулся за ручкой. Нет, Минхо ждал, что Феликс тоже окажется полон сюрпризов, но не сразу и не вот так вот, черт побери. Не тогда, когда тот своей собственной рукой, прикусив на мгновение колпачок ручки, принялся сочинять свои собственные условия. Стоя рядом, Минхо видел хангыль, выползающий из-под пера, и где-то в глубине души подозревал, что спит. «13.1. Договор не может быть расторгнут субарендатором в одностороннем порядке, без согласия арендатора». — Ликс-а, это нарушает закон, — слабо возразил он. — Любой юрист докажет, что это так. «13.2, — не обращая внимания на его слова, нацарапал Феликс. — Арендатор обязуется сохранять в тайне от третьих лиц любые подробности жизни субарендатора, если не имеет его разрешения на обратное». А вот это уже звучало… законно, хотя и в некотором роде мстительно. Впрочем, вот Минхо точно не собирался подавать в суд — на Феликса, но не на Чана — и потому даже сам понимал, что относится к его условиям куда легче и терпимее. Под-каб-луч-ник. И доволен этим, черт побери. Без раздумий Минхо принял ручку и оставил свою подпись под подписью Феликса. А потом ещё и ещё, на каждой странице, каждого экземпляра, соглашаясь, что договор им прочитан, внесённые данные верны и — и зачем там ещё на каждой странице расписываются?.. Чтобы отдельные листы не подделывали? В общем, соглашаясь с тем, что любое исправление текущей версии договора уже невозможно. Всё. Оставалось отослать копии риэлтору, дождаться сообщения о регистрации — и Феликс стал бы его соседом официально. Включив вспышку в качестве подсветки, Минхо сделал несколько фотографий и уткнулся в почту, оформляя запрос через электронную почту. Тишина вокруг его уже почти не беспокоила: начинал привыкать. Хотя Чан, конечно, пытался молчать укоризненно — но именно что «пытался», потому что на Минхо такие вещи в жизни не действовали. — Всё, — наконец сообщил он, блокируя телефон и откладывая его в сторону. — Осталось дождаться сообщения с подтверждением в течение двух рабочих дней, и ты будешь жить здесь официально. Аккуратное прикосновение к ладони заставило его опустить взгляд. Изобразив жестом деньги, Феликс вопросительно вскинул брови. — А что деньги? — не понял Минхо. — Стой, тебя же устроила сумма? Ещё один жест. — Он спрашивает, какого числа тебе платить, — не выдержал до сих пор молчаливо стоявший у входа Чан. — А… — растерянно протянул Минхо и, спохватившись, заставил себя напрячь мозг. — После стипендии? Или каждую неделю, как проще? «Первое», показал Феликс. Сделал паузу, и: «Пятого?». На самом деле, конечно, тот сначала продемонстрировал сначала один палец, затем пять — но держал руки под таким углом, под каким Минхо уже привык даже, пожалуй, видеть показываемые им таким образом цифры. И, кажется, начинал привыкать к языку Феликса, переводя сухие, несклоняемые существительные в понятные предложения. Нет, это, конечно, было очень смелое заявление, учитывая, что речь шла всего о двух цифрах, но Минхо предпочитал мыслить позитивно. Сам себя не похвалишь, как говорится, только ругань и будешь всю жизнь слышать. — Пятого нормально, — кивнул он. То, как обрадовался его ответу Феликс, послужило только очередным подтверждением, что Минхо ведёт себя правильно и понимает показанное ему правильно. Они оба вновь забыли, что не одни, слишком быстро; поймав взгляд Феликса, Минхо все смотрел и смотрел на него в ответ, не испытывая необходимости нарушать установившуюся тишину. Руки Феликса тоже лежали спокойно, не тянулись к телефону, не пытались вскинуться, чтобы показать что-то. Его светло-карие, высветленные верхним светом почти в рыжину глаза завораживали разум, словно гипнотизируя, внушая что-то неясное и одновременно прося доверия. Удивляясь самому себе, Минхо даже не испытывал в полной мере обычного своего желания быстрее пройти сложный период знакомства, сразу упасть в постель и заняться сексом. Нет, почему-то с Феликсом даже медленные, аккуратные шаги в неизвестность сами по себе приносили удовольствие и почти не несли в себе страха, только, может, лёгкую нервозность. Может, всё дело было в той самой клятой безопасности, в которой Минхо не чувствовал себя рядом с Чаном. Может, молчанию Феликса стоило его насторожить — вдруг они совсем не поняли друг друга, вдруг Минхо мучается любопытством и страданием один, вдруг Феликс ничего особенного не чувствует по отношению к нему? Вдруг видит только нормального хёна, такого, каким, в его представлении, должен был быть Чан? Однако ни-че-го Минхо не настораживало, ничто не нервировало, хотя он и осознавал возможные риски. На душе ещё с того момента, как Феликс сделал шаг в эту квартиру, было тепло и уютно, как будто тот принёс с собой невидимое солнце, и у них обоих впереди имелось много-много времени на то, чтобы выяснить, как дальше сосуществовать вместе. Помимо прочего, Минхо всё ещё ждал ответа на вопрос про свидание, который Феликса не возмутил, а заставил только улыбаться сильнее. Улыбаться — и молчать. Не отвечать. Точно так же приглядываться, как и сам Минхо. Вряд ли Чан понимал, что происходит между ними. Вряд ли тот вообще понимал концепцию выжидания, если задуматься, явно предпочитая брать всё и сразу, точно так же, как когда-то и сам Минхо. Видимо, тому просто не в ком было быть уверенным настолько, чтобы не бояться ухода этого человека за время ожидания. У Минхо теперь было. Точнее, был. Феликс. Ликс. Парень, похожий на котёнка, с лицом, усыпанным веснушками, упрямый и своевольный, яркий, солнечный и такой сильный. Минхо не мог перестать им восхищаться, не мог насмотреться в его уверенные глаза, безмолвно обещая ему точно такую же уверенность и спокойствие, которые испытывал сам. — Минхо-я, может быть, поужинаем? — опять перебил их Чан с очень кислым выражением лица. Минхо в ответ состроил ему такое же. — Сковорода? — риторически уточнил он. — Я заказал, доставят завтра к вечеру, — нахмурился Чан и стрельнул глазами в сторону Феликса. В его глазах явственно читалось то же самое сомнение, что испытывал Минхо с утра: явно хотелось что-то сделать для кого-то одного, но комплектом с ним обязательно шёл другой. В конце концов, смирившись, тот подтвердил подозрения Минхо, коротко предложив: — Ужин пока за мой счёт, выбирайте. — Жареная курица, — недолго думая, выбрал Минхо. — Рис же вроде ещё есть, или вы двое убили мне ещё и рисоварку? Феликс кивнул ему и тут же панически замотал головой. Со смехом осознав всю противоречивость своего вопроса, Минхо тут же исправился: — Рисоварка работает? Быстрый кивок. — А рис ещё остался? Кивок, пожатие плечами. Вопросительно прищурившись, Минхо дождался, пока Феликс допечатает, и глянул на экран. «Риса много, но я не уверен, что он съедобный. Он подгорел. :(». И торопливое вслед: «Но я почистил рисоварку!» Цокнув языком, Минхо отодвинулся и протянул тому руку. — Пошли, — велел он. — Будем делать из тебя настоящего азиата. — А почему «настоящего»? — переспросил Чан, и Минхо с огорчением осознал, что снова забыл про его присутствие. В любом случае, учить он собирался только Феликса. — Потому что настоящий азиат, — наставительно принялся объяснять он, — не может жить без риса и, разумеется, умеет его готовить десятью разными способами. А если перемолоть в муку, то как минимум сотней. — Подожди, а как это — «перемолоть»? — заинтересовался Чан, да и Феликс уставился на него любопытными глазами. — Рисовая мука же, — пояснил Минхо, как раз добравшийся до холодильника. — Моти ел? Лапшу рисовую? Да у нас половина национальных блюд или из риса, или из рисовой муки. — А рамён? — вспомнил Чан. — Японский, — отмахнулся Минхо. Выудив контейнер с рисом, он содрал крышку и задумчиво уставился внутрь. — М-да, отдаю должное вашим способностям, Ликс, — он снова сбивался на обращение только к нему, — это даже, скорее всего, можно есть. Подгоревшего риса было не так много, как он боялся — или, возможно, большую часть кто-то просто выкинул. Вытащив палочки, Минхо подцепил ими несколько слипшихся рисинок и закинул в рот. — М-да, — повторил он, прожевав. Глаза Феликса из любопытных превратились в испуганные, но так и не прекратили следить за его лицом. — Как вы его ещё и не доварить-то умудрились? Жестами — даже Минхо сходу понял — Феликс показал «количество воды». «Недостаточное количество воды», точнее, потому что вряд ли можно было иначе истолковать эти сдвигающиеся друг к другу пальцы. И недовольный тычок в рисоварку — тоже. — Ладно, — тепло улыбнулся ему Минхо.— Я учу тебя готовить наши блюда и так, как готовят их у нас, а ты меня — языку жестов. — Я могу тебя тоже научить, — вновь напомнил о себе Чан, и Минхо с трудом удержался от закатывания глаз. Это Джисон бы посыл нахер понял, а Феликс — вряд ли. Ну не в первые дни хотя бы. — Ты айдол, у тебя куча дел и ты всё-таки, в отличие от Ликса, будешь жить где-то не здесь, — на последних остатках терпения напомнил он. — Но я же могу заходить в гости?.. — У меня-то ты что спрашиваешь, с Ликсом договаривайся! — напоказ изумился Минхо. Чан вновь заметно скис. — Так, о чём это я? Ах да, о рисе. Слушай, Ликс, азиатский рис бывает нескольких сортов… *** Феликс его откровенно убивал. Вот что значил его приход в спальню Минхо уже перед сном, когда Минхо уже и зубы почистил, и переоделся, и просто лежал под одеялом, листал соцсети, пытаясь заснуть?.. Что-то интимное? Феликс хотел ускорить их темп продвижения? Или, наоборот, действовал без единой задней мысли, будучи всё тем же невинным котёнком, на которого клюнул тогда в столовой Минхо? Оказывается, Феликс хотел поговорить. При этом Феликс забрался на кровать к нему под бок и вопросительно потянул край одеяла. Конечно же, Минхо его пустил, мысленно благодаря всех богов и духов, что тот хотя бы в пижаме, иначе его нервы просто не выдержали бы. Отдельную благодарность он вознёс за то, что пижама оказалась не в обтяг. Конечно, почти сразу всё скрыло одеяло, но фантазия у Минхо иногда работала слишком уж бурно. Сгибая ноги, чтобы скрыть лёгкую выпуклость в паху, он улыбнулся Феликсу: — Что случилось? Тот сходу подсунул ему собственный телефон. «Ты не хочешь поговорить? Ты можешь спросить меня про диагноз, если тебе это интересно». — Интересно, конечно, но… — Минхо чуть замялся, стараясь подобрать верные слова и не желая быть неправильно понятым. — Но больше как-то в бытовом плане. Я совсем не разбираюсь в медицине, уж извини. Это вообще лечится? Я имею в виду, хоть как-нибудь, когда-нибудь, хотя бы в теории? Феликс молча — и мрачно — мотнул головой. Даже потухший экран телефона обратно не зажёг за ненадобностью. Следующий вопрос Минхо задавать было немного стыдно, но… любопытство слишком уж мучало. — Ты совсем не можешь говорить, да? — отводя глаза, уточнил он. — А какие-то звуки издавать в принципе? Несколько мгновений Феликс просто не реагировал в принципе. А потом издал невнятный мычащий звук — и Минхо, ошарашенно раскрыв рот, осознал, что слышит некое подобие своего имени. Или, точнее, это было нечто вроде «Уииэаиээээооооуу», но… Феликс смотрел с такой надеждой, с таким испугом в глазах, так жалобно, что захлестнуло болью сердце. Не выдержав, Минхо отобрал и отложил его телефон в сторону и вцепился в Феликса так, как будто это ему самому здесь требовались объятия и сочувствие — хотя ему, наверное, только и требовались. Феликс-то жил так уже давно, если не всю жизнь, и, по большей части, наверняка уже свыкся со своим состоянием. Минхо же, словно муха в паутину, влип в это осознание достаточно резко, до поры до времени обманывая себя собственным безразличием. — Это моё имя? — лихорадочно глотая слова, выдавил он. — Ликс, это было моё имя, да? Кивок. Всё те же испуганные глаза. — Какой же ты… Какой же ты молодец, — Минхо торопливо притянул его ближе, почти на автомате погладил по щеке, — я так тобой горжусь, Ликс, правда, но спасибо, что пытаешься, я не знаю, есть ли перспективы, но ты такой молодец!.. Прежде чем он успел осознать это, тонкие пальцы Феликса сжались на его футболке — которую Минхо надел сугубо из-за того, что в этой квартире ночевал в эти дни не один, — и тот, вздрогнув, уткнулся ему в плечо. Он не вздрагивал или что-то ещё, но несколькими очень долгими секундами спустя плечу стало ощутимо мокро. Феликс плакал как обиженный кем-то ребёнок: молча, горько, безнадёжно и болезненно. В противовес тому, каким сильным, волевым, хотя и осторожным он казался Минхо с самого первого дня, несмотря на все шутки про котенка — тогда Феликс скорее ягуаром был, если сравнивать всерьёз — сейчас он как раз в того самого котёнка и превратился, позволив себе минуту слабости. Чем Минхо заслужил это? Он не понимал, но, гладя Феликса по спине, по волосам, всё боялся сделать что-то неправильно, спугнуть его, показаться жестоким и заставить закрыться обратно. Как, наверное, Феликсу было обидно жить так, как он жил — до этих самых слез, которые чувствовал сейчас Минхо, до боли, до страшной, жуткой, разъедающей зависти, до вечно маячившего в глубине сознания вопроса: почему я. Минхо с трудом мог представить себе, что тот чувствует, но уже то, что приходило ему в голову, пугало. Особенно пугало отсутствие перспектив. Успокоился Феликс неожиданно быстро. Просто в какой-то момент отодвинулся, вытер покрасневшие глаза внутренней стороной ладони и виновато заморгал, потянулся снова за телефоном. Минхо, конечно, подал его. Рефлекторно освобождая руки несколько минут назад, он убрал телефон туда же, куда и клал обычно свой, то есть на тумбочку — далеко и неудобно настолько, что Феликсу пришлось бы вставать или перелезать через чужие колени. «Я никогда не научусь лучше, — медленно напечатал тот, то и дело стирая некоторые слова и меняя формулировки. — Это уже и так после занятий с логопедами». Снова вернувшись к поглаживанию по спине, Минхо раскрыл рот и тут же закрыл обратно, даже не зная, что сказать. В конце концов он придумал. Феликс же разрешил вопросы, да? — Это врождённое? — тихо поинтересовался Минхо. — Или что-то случилось? «Первое», — показал жестом тот и вновь принялся печатать. «Я никогда не умел говорить, и в детстве меня считали умственно отсталым. Но, — губы Феликса тронула грустная улыбка, — много занятий, упражнений, чтобы компенсировать немоту — и диагноз сняли. Мама кучу лет и сил потратила, таская меня по врачам и школам коррекции». Вот на кого-кого, а на умственно отсталого Феликс не тянул ну вот никак. На немного наивного — да наверное, но даже доверчивым, пожалуй, Минхо бы его не назвал. Даже ему самому пришлось достаточно долго маячить рядом, чтобы уверить в своей безопасности — да и что-то подсказывало ему, что они с Джисоном просто были особым случаем. Он сам Феликсу понравился, а Джисон, во-первых, был его другом, и, во-вторых… ну, это просто был Джисон. Минхо не знал ни одного человека — исключая их математика — кто бы не проникся к тому доверием с первых же минут. Как минимум недоверчивость Феликса хорошо доказывало его одиночество в университете. Нет, Минхо искренне собирался положить этому конец, познакомив со своими друзьями, и очень надеялся, что толк будет, но… но. — Сложно поверить, — улыбнулся он. — Твоя мама хорошо о тебе позаботилась. Кажется, что ты просто молчишь, потому что хочешь, и в остальном с тобой всё в порядке. Ты скучаешь по ней? Феликс дёрнул бровями так, что это в полной мере выразило всю глубину его эмоций. «Да, — написал он. — Но её больше нет в моей жизни. Мы все поссорились, и поэтому я переехал сюда вместе с Крисом». А, Крис — это Чан, вспомнил Минхо. Всё-таки заглянув недавно в намувики, он ничего особенно интересного там не нашёл. Ни про брата, ни про родителей там не писали, только про личные увлечения, которые Минхо оказались совершенно неинтересны. Черт, это Феликс ещё и без родителей здесь совсем был?.. Нет, Минхо понимал, что, раз Чан о нем заботится, то для этого есть какая-то весомая причина, но… Это ж как нужно было поссориться, чтобы вот так бросить и забыть любимого ребёнка? Двух, точнее? Жутко хотелось спросить, но… В глубине души Минхо чувствовал, что и так уже если не перешёл черту своим любопытством, то явно находится где-то на грани. Наверное, он молчал слишком долго. Феликс погладил его по руке — из-за чего Минхо тут же стало стыдно, потому что опять здесь утешали его — и быстро напечатал: «Если тебе интересно подробнее про болезнь, то я могу познакомить тебя с Сынмином, это наш с хёном хороший друг, он учится на врача, — Феликс помедлил, но решительно всё-таки дописал: — И ему нравится хён. Если ты не против, я могу завтра пригласить его сюда после пар». — Ты не должен спрашивать разрешения, чтобы пригласить кого-нибудь, — укоризненно пробормотал Минхо. — Тем более своего друга. Говоришь, ему нравится Крис?.. Звучит как план. Феликс смешливо наморщил нос. «Хён просто тупой и не замечает, я думаю. Сначала мне казалось, что он просто делает вид, потому что Сынмин ему не нравится, но он точно так же упрямо не замечает, что между нами что-то есть». — А между нами что-то есть? — вскинул брови Минхо. Тут же, ещё договаривая, осознал, что это прозвучало почти издевательски, и сразу же поправился: — Я имею в виду, что парень, которого я позвал на свидание, мне так и не ответил. «Ответит, — лукаво косясь в его сторону, утешил Феликс. — Будь терпеливее, хён. Хорошо, я тогда напишу Сынмину и скажу тебе, если он согласится». — Договорились. — Минхо подбадривающе улыбнулся ему и вспомнил: — Тебе завтра к какой паре? «К первой, всего четыре. :(». — Тогда я тебя и отвезу, и привезу… если, конечно, захочешь, — пообещал он. Вместо ответа Феликс просто показал ему сердечко из пальцев — явно у брата нахватался — и, смутившись, тут же убрал руку. «Можно, я переночую здесь, у тебя? Тут так хорошо, тепло и уютно, и спокойно…». — Он ещё и жалобную моську скорчил, и Минхо совсем растаял. — Чан меня убьёт, — покачал он головой. И решительно кивнул: — Оставайся. Довольно щурясь, Феликс тут же сунул телефон куда-то под подушку и сполз вниз, под одеяло, так и продолжая лежать под боком, совсем вплотную. Уложив голову на подушку, тот закрыл глаза и под увлечённым взглядом Минхо вдруг потянул носом. Придвинулся ещё чуть ближе, глубоко вздохнул и заметно даже со стороны расслабился. Ещё несколько секунд — или десятков секунд, Минхо, честно говоря, не был уверен — продолжив смотреть на аккуратную, небольшую, отчего-то с подозрительно знакомыми царапинами на костяшках, лёгшую на подушку рядом ладонь, Минхо наконец не выдержал. Стараясь двигаться медленно, чтобы не разбудить уже засопевшего Феликса, он аккуратно подсунул под нее свои пальцы, обхватил и очень-очень легко сжал. И так и продолжил держать до того самого момента, как начал засыпать сам. Даже после этого, на время выпустив ладонь Феликса, чтобы выключить свет, Минхо устроился в кровати сам и переплел их пальцы снова. Под-каб-луч-ник. И романтик. Неизлечимый.