heavy rain.

Москва словам не верила, а верила любви.

Марьяне пришлось доесть кекс, хотя она особо и не отказывалась после выходки Виктории. Её мучило чувство, что она зря это сделала. Захотелось прогуляться и развеять все мысли. Лента была развязана, посуда помыта. Виктория сидела на стуле, попивая горячий вишнёвый чай. Раньше она никогда не пробовала чаи с добавками, но у хозяйки дома таких оказалось так много, что глаза разбегались. По итогу, Райдос попросила сделать на свой вкус, а Романова ответила, что сделает тот, который больше подходит Вике. — О чём думаешь? — Вдруг спрашивает гостья, решая, что может задать этот вопрос. Будто он уместен, будто сейчас можно. Марьяна, стоящая у окна, поворачивается к Виктории и пожимает плечами, словно не знает. — Ты хочешь погулять? — А Райдос научилась считывать её состояние, из-за чего улыбается, зная, что права. — Да.., думаю, ты права. — Романова садится рядом и берёт в руки горячую чашку чая, сразу же отпивая содержимое. — Можем вместе пойти. — она утверждает, не позволяя отказаться, но, если бы можно было, никто б и не отказался. — Договорились. — Марьяна улыбается, поправляет волосы и быстро допивает горячий чай, обжигая рот. — Ты пока пей.., — она вдыхает прохладный воздух, чтобы не чувствовать этот жар в теле. — а я переоденусь и буду ждать тебя. Погода на улице действительно сильно испортилась. Близился вечер, становилось темно. Заката пока не было, но, кажется, сегодня его не будет совсем. Ветер разгуливает вокруг, сводя с ума деревья, ветви которых шумят за окном. Марьяна надела тёплый костюм, а сверху шубку. Она вернулась на кухню, где Вика уже всё убрала и мирно ждала спутницу. — Ты не собираешься одеться теплее? — На лице Романовой считывается переживание, и Райдос улыбается. Она подходит ближе, обнимает её, носом дотрагивается до шубы, вдыхая в себя смешанный аромат сладких духов и сигаретного табака. — Я итак в свитере, поэтому сверху накину куртку. Больше я не брала ничего тёплого. Вряд ли погода сильно испортится. — Но Романова сомневалась. По прогнозу передавали дождь, хотя, вроде, он уже должен был пройти. Марьяна поглаживала Викторию по спине, выглядывая в окно – дождя не было. — Ладно. — отвечает она, а Вика тут же отстраняется, не желая больше находиться так близко, ведь понимает, что рядом с ней теряет себя. Хочет быть рядом, раствориться, полюбить, но не может. Так нельзя, так неправильно. Обе выходят на улицу и вдыхают холодный воздух, который обжигает лицо, вызывая зимний румянец. Ещё немного и наступит зима. Они шагают в тишине вперёд, проходя множество многоэтажных домов. Марьяна достаёт из кармана пачку сигарет и поджигает одну из них, поднося ко рту. Тишина Вику не устраивает, и она решает предложить поиграть. — Марьян.., — когда в ответ слышит "м?", продолжает: — Давай сыграем в игру. Кто назовёт больше фактов на один вопрос, тот выиграет. — Как это? — Марьяна не скрывает своего незнания игры. Делает затяжку, заинтересованно глядя на Викторию. — Давай тогда я начну. Вопрос: "Что такое любовь?". Каждый должен ответить именно то, что значит любовь для него. — Она некоторое время молчит, пока Романова кивает, соглашаясь. — Итак, для меня любовь – это, когда попадаёшь в объятия, которым будто бы всегда принадлежал. — Хорошо, — Романова улыбается, слушая Райдос. Вдыхает табак, после чего, на выдохе, произносит: — Для меня любовь – это тепло голоса, о котором всегда мечтал в самых сокровенных мечтаниях. — Красиво сказано, — Вика тоже улыбается, понимая, что игра нравится обеим. — Для меня любовь – это быть уверенным, что сердце окажется в нежных руках, когда решит снова полюбить. — Это важно.., — Марьяна на мгновение задумывается о словах Виктории, а потом произносит своё: — Для меня любовь – это знание того, что человек назовёт меня как угодно, но в конце обязательно добавит "моя". — Почему это важно для тебя? — Потому что тогда человек показывает своё доверие. Он знает, что я только его, хотя я этого не говорила никогда. — Хорошо. Продолжу: для меня любовь – заслужить её у другого человека. — Это странно для меня. — Марьяна впервые за всю игру говорит, что не согласна с Викторией, но та не собирается ругаться, только узнать желает: — Почему? — Любовь невозможно заслужить. Ты ведь сама делаешь много хорошего людям, но это не значит, что они любят тебя. Соответственно, ты тоже не любишь каждого, кому пытаешься угодить. Возможно, есть только один такой человек, и это я. — Что? — Вика не верит услышанному, смотрит на Марьяну, но та занята сигаретой. — Давай так скажу: ты готова была бы заслужить хоть немного моей любви, но, к твоему сожалению, любовь невозможно заслужить. Виктория собирается ответить что-то невнятное, как обе женщины вздрагивают от громкого раската грома. Они устремляют взор в небо, где нет дождя. Марьяна тушит сигарету, женщины переглядываются. Тут же тучи лопаются, выпускают всю воду, обливая их. — Чёрт. — говорит Райдос, понимая, что из-за сильного ливня даже не видит нормально Марьяну. — Дай мне руку. — командует женщина, и их руки соприкосаются. Романова хорошо знает местность, из-за чего бежит вперёд, не обращая внимание на то, что волосы уже насквозь промокли. Бегут они быстро, зная, что остались всего считанные пять минут до дома, которые превращаются в вечность. Даже в подъезде они зачем-то бегут и успокаиваются только тогда, когда заходят насквозь мокрые в квартиру. — По-хорошему нужно было бы срочно принять горячую ванну, но лучше переодеться и высушить волосы. — Быстро распоряжается всем Марьяна, зная, что они с лёгкостью могут заболеть. Вика стоит в коридоре, не собираясь идти дальше. Она потеряна из-за всего, что произошло за этот день, и Романова понимает это, но не собирается отступать. — Вика, переодеться нужно. — Да. — соглашается она и заправляет мокрые пряди волос за уши, из-за чего по всему телу пробегает табун мурашек. — У тебя есть халат какой-нибудь лёгкий? Нам всё же нужно принять горячий душ. Я не хочу, чтобы мы заболели. — женщина берёт за руку Викторию, перестаскивая за собой в спальню. Капли воды стекают с них, оставаясь на полу. — У меня есть тёплая пижама. Я не собираюсь принимать душ, только если утром перед моим отъездом. — Держи. — Марьяна вручает Вике атласный чёрный халат, который и сама часто носила. Себе достаёт такой же красный. — Я не буду его надевать. — Райдос упрямится, убирает его на кровать, разворачивается к выходу из спальни, но Романова быстро хватает её за руки и тащит к кровати. — Да не заболею я из-за какого-то дождя! — Вика, сейчас не лето. — Марьяна старается говорить нежно, аккуратно, из-за чего Виктория прислушивается к голосу и, сама того не понимая, садится на кровать. — Даже летом, погуляя под ливнем, люди болеют. — Романова быстро усаживается на колени Райдос и в полотенце обматывает её волосы, выжимая влагу. Холодные тела соприкасаются друг с другом, становится ещё холоднее, но Марьяна знает, зачем всё это устроила. Она убирает полотенце, руками талию чужую обхватывает и резко свитер с женщины стягивает. — Ну и зачем? — Старается быть невозмутимо спокойной Вика, пока сама пытается повторить тот же самый трюк с верхом Романовой. — Затем, что по-другому ты не слушаешь меня. Вика..! — Ей приходится поднять руки, чтоб выскользнуть из кофты, которую с неё благополучно стянули. — Ну ты же заболеешь. — возмущённо отвечает Райдос, усмехаясь, за что получает звонкий удар по бедру от Марьяны. — Неприятно было. — У меня нет цели сделать тебе приятно. — Женщина дотягивается до халата и отдаёт Вике. — Надевай. — Постой. — Виктория касается груди Марьяны. Чувствует, что её лифчик тоже мокрый. Переводит взгляд к лицу и видит, что Романова губу закусила. — Нравится? — Ну, приятно. — А у меня нет цели сделать тебе приятно. — Она руки за спину запускает, бюстгальтер расстёгивает, открывая перед собой прекрасный вид. — У тебя даже он мокрый был. — У тебя тоже, но я ведь не раздевала тебя полностью при первой же возможности. — Ты уже затрахала к мелочам докапываться. — Виктория переворачивает Марьяну. Та перемещается в кровать с колен на спину, хмурясь от холода. Следит за тем, как Вика лифчик свой снимает, стоя спиной к ней, а потом и халат надевает. — Я никого не трахала. — Голос звучит как-то обиженно, что заставляет Вику обернуться и взглянуть на женщину, которая спокойно прикрывает себя халатом, который ещё даже не надела. — Халат надень, дурочка. — Райдос стягивает с себя штаны, убирает вещи и садится к Марьяне. — Зачем? — Неожиданно спрашивает Романова, отворачиваясь от Вики. Слышен тихий всхлип. — Зачем мы это сделали? — Она готова расплакаться, но ни за что сейчас не прекратит борьбу с эмоциями. Лишь бы не показаться слабой. — Это сделал дождь, Марьяна. Поверь, я тоже не хочу, чтобы ты заболела. — Вика, ты не понимаешь! — Вскрикивает женщина, сжимая от злости край подушки. — Я такая идиотка... — Райдос хмурится. Её напрягает состояние Романовой, и она медленно ложится рядом, заключая ту в объятия. Слышен очередной тихий всхлип. — Я не пойму до тех пор, пока ты сама не скажешь. — она осторожно убирает мокрые пряди волос с лица женщины. — Посмотри на меня, пожалуйста, я не могу говорить с тишиной. И Марьяна оборачивается. В её глазах сверкают застывшие слёзы, но взгляд другой. Какой-то растерянный, неуверенный, любящий... — Это так странно знать, что тебя любят. Когда я поняла, что ты любишь меня, то настала какая-то другая эпоха. Я курила сигареты, но они были будто без никотина, потому что рядом ты. Своей любовью просто затмевала всё остальное, понимаешь? — Я не так сильно люблю, чтобы затмевать всё. — говорит она, не веря всему услышанному. — Тебе так кажется... Ну или я преувеличила, но что ещё делать? Я ведь никогда не показывала тебе, насколько ты мне важна... — Марьяна делает глубокий вдох и быстро продолжает: — Райдос, ты важна мне настолько, что, если ещё раз позвонишь в четыре утра, я без радумий отвечу, даже если ты хочешь просто поздороваться. Даже если будешь просто молчать, я готова слушать тишину до тех пор, пока ты не уснёшь. — Марьян, тебе очень холодно. — Вика бродила руками по чужому телу, но понимала, что её тепла не хватит, чтобы согреть. — Я рада, что ты смогла рассказать мне всё, но иди в душ. — Пойдём со мной? — Неуверенно спрашивает она, но, не вынося взгляд, утыкается лицом в грудь Виктории. — Пойдём, рыжик мой, пойдём... В душе Марьяна настраивает воду, чтобы она была горячей. Вика неуверенно стоит в углу, наблюдая за тем, как на кончик халата Романовой попадаёт всё больше воды. В какой-то момент Марьяна резко направляет воду на Викторию и обливает её. — Марьяна! — Восклицает Райдос, перехватывая душ. Теперь она идёт в атаку. В небольшой комнате становится жарко. Романова тут же впечатывается в стену, когда её халат полностью влажный обтягивает всё тело. Она даже глаза не открывает, прячась от воды. — Вика.., я хочу.. Это странно, но я хочу, чтобы мы... Нам нужно заняться любовью, чтобы заглушить всё чёртовы чувства друг к другу! — Борется с собой Марьяна, произнося это. Она касается пояса на халате и одним ловким движением развязывает его, скидывая на пол. А Вика механично то же самое проделывает, вешая душ на стойку. Она подходит к Марьяне, стягивая с неё оставшееся нижнее бельё. Медленно проходится взглядом по телу, замечает её напряжение, делает глубокий вдох. — Ты точно уверена? — Да. Виктория берёт душ и обливает обеих горячей водой, из-за чего Марьяна громко выдыхает воздух. Райдос касается её ноги, осторожно приподнимая, закидывая за себя. Романова к губам чужим тянется, касается, в поцелуй утягивает, углубляет его, языками играясь. Вика подушечкой пальца касается клитора Марьяны, надавливает ощутимо, а та под ней тает, поцелуй продолжать не может. — Не бойся меня, я больно не сделаю. — обещает Виктория, отстраняясь от поцелуя. Марьяна кивает, чувствует, как свободная рука талию поглаживает. Вздрагивает, когда Вика резко опускается, языком влажной промежности касается. Романова руку ко рту подносит, дабы стоны вырывающиеся заглушить. Райдос это замечает, палец резко вставляет и клитор ноготочком задевает, из-за чего та вскрикивает. Писк плавно переходит в стон, ноги подкашиваются, но Вика держит, поднимается сама. — Не нужно сдерживаться. Расслабься. — Просит она и добавляет второй палец, сама возбуждается, на раскрасневшееся лицо Марьяны глядя. Ещё немного и, кажется, она сама с ума сойдёт от такого вида. Виктория плавно массирует клитор, пальцы внутри двигает, сгибает, касаясь чувствительных мест. Романова руку укладывает на талию Вики, к ягодице спускается, сжимает. Райдос шипит от неожиданной боли, в ответ на это проталкиваясь глубже, вызывая резкие обрывистые стоны. — Вик, это было импульсивное решение... — Быстро произносит Марьяна, вспоминая, как Виктория ей тоже самое говорила несколько часов назад. — Да-да, но явно хорошее. — Не позволяя ничего ответить, темп ускоряет, а Марьяна губу закусывает, стоны закрывая. — М... — Вике это не нравилось совсем. Она вовлекает Романову в поцелуй, а та тут же понимает зачем – слышать её хотят. Женщина не сдерживается и стонет прямо в губы Райдос, чувствует её улыбку и, не медля ни секунды, свои пальцы в её промежность запускает. Кажется, Виктория даже прокляла её, но сейчас это было не важно, ведь стоны лились, создавая свою собственную приятную для ушей мелодию. — Вик.., — Отстраняясь от губ, тяжело дыша, произносит Марьяна, заглушая все дальнейшие слова стонами, но Вике итак всё было ясно: она достигла оргазма. Движения её пальцев в Райдос ускорились, пока сама с трудом на ногах держалась. — Марьяна! — воскликнула Виктория, а Романова почувствовала, как та дрожит и крепко стенки влагалища вокруг пальцев сжимает. Двигаться пришлось плавнее, а вот Вика старалась не останавливаться. Хлюпающие звуки заполнили комнату. Марьяна освободила свои пальцы, стараясь крепче держаться за Райдос, ведь ноги уже подкашивались. Она не знала, что могла не держаться, ведь женщина сама старалась её удержать свободной рукой. Виктория вновь вернула большой палец на клитор, начиная вдвое быстро двигаться. И Марьяна простонала очень громко, затряслась в оргазме, отпустила Вику, обмякнув в её руках. Спустя пять минут они лежали в кровати, приводя в норму дыхание, пока рядом остывал приготовленный горячий шоколад. — И всё же.., — лёжа на Вике, задавала вопрос Марьяна: — у нас была цель сделать приятно друг другу? — Думаю, да. — Слушая сбитое дыхание рыжеволосой на себе, улыбалась Виктория. — Насколько ты уверена, что мы теперь избавимся от чувств? — Я не уверена. Вика перебирала волосы женщины, глядя на неё сверху. Сейчас они обе были накрыты одним одеялом, которое согревало, но, казалось, они согревали себя сильнее, чем всё остальное. — Когда ты поняла, что тоже любишь меня? — Решила спросить Виктория, припоминая, что Марьяне, кажется, не нравились женщины. — Я всегда что-то странное испытывала к тебе, но, когда сегодня, выкурив три сигареты подряд, думая только о тебе и чувствах.. Не чувствуя вкуса табака, я поняла, что это любовь... А ты когда поняла? — Когда перестала чувствовать в кофе кофеин. — Она улыбалась, приводя это в пример. — Поэтому с тобой я выпила впервые чай. — Это звучит, как песня. — Как мы будем жить теперь... После всего, что сегодня произошло? — Она продолжала перебирать волосы Марьяны, пока в голове крутилось множество вопросов. — У нас будет какой-то неустроенный быт. — Романова захихикала, обнимая крепче горячее тело под собой. — Ладно, — усмехнулась Вика. — мы со всем разберёмся, но не сейчас. Отдыхай, золотце моё.

"Моё". Теперь Марьяна принадлежала ей.